Розин Александр.
Советский
ВМФ в сдерживании и прекращении «шестидневной войны» в 1967 г.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17
6. Советская реакция на начало войны.
Сразу же после начала
военных действий, 5 июня было выпущено «Заявление советского правительство», в
нем действия Израиля квалифицировались как агрессия, решительно его осудило и
потребовало прекратить боевые действия. Евгений Дмитриевич Пырлин,
тогда глава египетского отдела МИД СССР вспоминал: «Заявление от 5 июня
носит на себе откровенную печать поспешности, «неприглаженности»;
мне отчетливо помнится, в какой нервной, напряженной обстановке оно рождалось,
что не могло сказаться на стиле и подборе выражений, которые явно не вполне
традиционны для подобного рода документов. В этом Заявлении звучит и
откровенная досада от того, что развитие событий пошло по «горячему», а значит
и непредсказуемому пути: «Правительство Израиля знало, что войны можно
избежать. Именно к этому его призывали Советский Союз и другие миролюбивые
государства. Но оно избрало путь войны. Можно не сомневаться, что авантюра,
предпринятая Израилем, обернется, прежде всего, против него же самого». В
Заявлении почти отсутствовали привычные для подобного рода документов
пропагандистские штампы вроде «происков империализма» и т.п. Наличествовало
только глухое упоминание о том, что «авантюризм» Израиля «поощрялся тайными и
открытыми действиями определенных империалистических кругов», хотя, насколько
мне помнится, в проекте Заявления, направленном для одобрения «на верху»,
говорилось достаточно жестко об американских действиях, по сути дела
подталкивавших Израиль на начало военных действий. В этом явно сказалась
сдержанность, постоянно проявлявшаяся главой Советского правительства
А.Н.Косыгиным в самые драматические моменты арабо-израильских отношений, его
всегдашняя готовность искать и находить мирные, политические пути решения
конфликтных ситуаций …»
Председатель Совета
Министров СССР А.Н.Косыгин направил также письмо Премьер-министру Израиля Леви Эшкола: «Господин Премьер-Министр, Советское
правительство выражает свое решительное осуждение вероломного нападения Израиля
на соседнее арабское государство - Объединенную Арабскую Республику.
Этот авантюрный
акт является прямым и открытым нарушением Устава и принципов Организации
Объединенных Наций. Совершенное нападение со всей очевидностью показало всю
сущность политики правящих кругов Израиля, которые готовы во имя своих узких
интересов играть судьбами мира. Предпринятая Израилем агрессия не имеет ничего
общего с провозглашаемой в вашей стране борьбой за существование государства
Израиль. Будущее Израиля, как и будущее других народов, неразрывно связано с
миром. Правительство Израиля знало, что конфликта можно было бы избежать.
Возлагая ответственность на Правительство Израиля за совершенное вооруженное
нападение на Объединенную Арабскую Республику, Советское правительство
настаивает на немедленном прекращении огня и выводе войск с территории соседних
арабских государств.
Если Израильское
правительство не внемлет голосу разума и не остановит кровопролитие, то оно
возьмет на себя ответственность за происходящее и его возможные последствия.»
5 июня в 7.47 (по
вашингтонскому времени) впервые после 1962 года была задействована горячая
телефонная линия между Москвой и Вашингтоном, созданная еще в пору Карибского
кризиса. Сообщение премьер-министра СССР Косыгина гласило, что он получил
информацию о военных столкновений между Израилем и Объединенной Арабской
Республикой и искал сотрудничество в прекращение военного конфликта. В
8.15 (по вашингтонскому времени) американцы передали по горячей линии копию
более раннего сообщения Госсекретаря Соединенных Штатов Дина Раска министру иностранных дел СССР Громыко, а в 8.47 (по
вашингтонскому времени) Косыгину ответил президент Джонсон - «Я приветствую
ваше сообщение. Мы чувствуем, что это - обязанность всех больших государств
обеспечить быстрый конец военному конфликту».
Утром 5 июня авианосец
«America» CVA-66 принимал
топливо с танкера «Truckee» (AO 147) когда
пришло сообщение о начале войны, боевая готовность была повышена. Авианосец «AMERICA»
находится в 50 милях северо-восточнее острова Крит (в 370 милях к востоку от
Порт-Саида и 540 милях от Хайфы. А авианосец «SARATOGA» в 110 милях северо-западнее о.Крит.
В 15.52 (9.52 по вашингтонскому времени) адмирал Маккэйн (McCain)
проинструктировал командующего 6-м флотом адмирала Уильяма И.Мартина (William I. Martin), что он может расширить область действия
авианосных групп в пределах восточного Средиземноморья, но не приближаясь ближе
чем на 100 миль к береговой линии.
Это делалось, чтобы затруднить действия советского флота по слежению за
американскими кораблями, которые как раз в первую очередь и интересовали наш
флот.
К
началу "шестидневной" войны 1967 г. в Средиземном море в составе 14-й
смешанной эскадры было 25 боевых судов: 10 подводных лодок, из них две атомные
и 15 надводных судов: учебный крейсер «Слава», четыре эсминца, два
больших противолодочных корабля, шесть сторожевиков - два пр. 50
«Пантера», «Ворон», три пр. 35 «СКР-6», «СКР-13», «СКР-53» и один пр. 159 и два
тральщика «БТЩ-68», «БТЩ-259».
Боевые суда располагали 12 крылатыми ракетами, предназначенными для поражения
кораблей, включая четыре с ядерными боеголовками, шестьдесят зенитных
ракет и десять торпед с ядерными боеголовками. В составе эскадры был
значительный отряд вспомогательных судов, в том числе три плавбазы подводных
лодок.
Корабли
с паросиловыми энергетическими установками были обеспечены топливом на 80-85 %,
с газотурбинными - на 70-77 %. Запасы воды составляли 90-95 %, продовольствия
имелось на 20-60 суток, автономность подводных лодок, за исключением «С-100»,
«С-38» и «К-131», составляла 30-60 суток.
На судах отряда обеспечения обстановка была несколько иной. Они имели по
0,3-0,5 заправок топлива, по 1,5 заправки воды, достаточно масел и расходных
материалов. На учебном крейсере «Слава» хранилось 4000 сутодач
автономного пайка.
Командование всеми
силами в Средиземном море было возложено на первого заместителя командующего ЧФ
контр-адмирала Сысоева Виктора Сергеевича, который находился на крейсере
«Слава». В этот период Виктор Сергеевич в полной мере испытал
на себе, что значит отвечать за выполнение поставленных задач в боевой
обстановке, когда в твоем подчинении находится крейсер очень старого
проекта (давно имеющий статус учебного), да еще без боезапаса главного калибра,
с неотстрелянной системой управления оружием (главным
калибром крейсер не стрелял 20 лет), а также целая группа кораблей, боевая
устойчивость которых непозволительно низка. Ударных кораблей,
которые своими ракетами могли бы атаковать АУГ противника, в его распоряжении
были считанные единицы - БРК пр.57-бис «Гневный» (по проекту 12-16 ракет
КСЩ), БРК пр.56-М «Прозорливый» (по проекту 8 ракет КСЩ) и ПЛАРК пр.675
«К-131» с 8 крылатыми ракетами. Боевые свойства наших кораблей в то время были
не на должном уровне, системы управления ЗРК не могли тогда отстаиваться от
любого вида помех. А запас зенитных ракет В-600 на БПК проекта 61
был всего 30 штук, и насколько их хватит, если будет по 5-6 налетов в
сутки, а как доставлять новые, как перегружать. Тоже и с топливом. Вероятному
противнику нет необходимости считать, сколько заправок у нас в плавучем тыле.
Необходимо просто вывести из строя один или несколько танкеров, и флот
замирает без движения через пару дней. И вот в этих условиях В.С.Сысоев сумел
так грамотно спланировать боевое построение сил, что как написал спустя
десятилетия в своих воспоминаниях адмирал Игорь Васильевич Касатонов
«поражаешься его смелости и оригинальности».
Основной ударной силой
эскадры имевшей шанс переломить ситуацию были подводные лодки. Но для
полноценного использования их на боевой службе мешало отсутствие средств
тылового обеспечения. Еще в конце 1966 г. Генеральный штаб предложил
значительно увеличить число ПЛ на боевой службе в
Средиземноморье. Однако 3 января 1967 г. С. Г. Горшков был вынужден направить
начальнику Генерального штаба маршалу Советского Союза М. В. Захарову
служебную записку, в которой поддерживая предложение Генштаба, докладывал, что
условия обстановки не позволяют направить в Средиземное море более пяти
подводных лодок всех типов. Так как для большего числа подлодок нет возможности
ни организовать отдых личного состава, ни провести ремонтные работы на якорных
стоянках. Поэтому, признавая что общее число подводных
лодок в составе сил боевой службы в Средиземном море всё-таки необходимо
увеличивать, Горшков настойчиво просил руководство Министерства обороны
СССР ускорить решение вопроса о приобретении баз «…или хотя бы пунктов
хранения материально-технических запасов в этом районе». Это
было необходимо не только для сохранения сил и здоровья экипажей подводных
лодок, но и в связи с ограниченной дальностью подводного хода у подводных лодок
пр. 613, 633, 641, осуществлявших боевую службу в Средиземном море, что в
случае их обнаружения противолодочными силами вероятного противника снижало
шансы отрыва подводных лодок от преследования.
На 5 июня у нас в
Средиземном море было 10 подводных лодок: 2 атомных ПЛАРК «К-131» и АПЛ «К-52»,
8 торпедных дизельных: четыре пр.641 в том числе «Б-4», «Б-109», одна
пр.633 «С-38», три пр.613 - «С-100», «С-154» и «С-160». Американцы оценивали
количество советских субмарин в восточной части Средиземного моря как 8-9
единиц. 5 июня 2 советские субмарины класса "W" (пр.613)
были обнаружены западным флотом в надводном положении у
о. Китира. Атомные подводные лодки
оставаясь необнаруженными были направлены в восточное Средиземноморье. Находящаяся в Адриатическом море ПЛАРК «К-131» с 8 крылатыми
ракетами в полночь с 5 на 6 июля получила приказ достичь
побережья Израиля и быть готовыми нанести
удар по береговым целям. Однако
такое распоряжение командование группировки ВМФ в Средиземном море не могло
выполнить потому, что комплексы П-5 (обозначение НАТО - SS-N-3C), позволяющие
подводным лодкам наносить удары крылатыми ракетами по береговым целям к началу
«шестидневной войны» уже были сняты с вооружения, а на вооружении ПЛАРК были
комплексы П-6 предназначенные для ударов по подвижным целям. Участник
похода «К-131» капитан 1 ранга в отставке Вадим Тимофеевич Кулиниченко
(Кулинченко) вспоминает: «...Мы уже 45 суток в
море. Патрулирование по маршруту изнурительно. Управление
атомоходом передано Черноморскому флоту, а его штаб не знает возможностей АПЛ
и, ориентируясь на дизельные, дает нам генеральную скорость 2,5 узла.
При такой скорости наша лодка водоизмещением в 6 000 тонн не может держать
глубину, и мы вынуждены идти минимальной скоростью 4 узла, при этом,
возвращаясь назад, чтобы держать свою точку местонахождения.
Начало
«шестидневной войны» (5 июня) застало нас в Адриатике. Здесь мы получили
сигнал, поставивший нас в тупик, - нам предписывалось к концу следующих суток
достичь побережья Израиля в готовности нанести ракетный удар по Тель-Авиву.
Расчеты показывали, что наша скорость на переходе должна быть не менее 50 узлов
- и по тем временам, да и сейчас показатель немыслимый. Вдобавок - определенные
технические трудности для переоборудования ракет для стрельбы по берегу. Но
приказ есть приказ, и мы приступили к его выполнению всеми доступными
средствами. К счастью, наверху разобрались, и через восемь часов, в очередной
сеанс связи, мы получили реальный по выполнению новый приказ. Этот случай
доказывает, что в штабах должны сидеть не случайные люди, а грамотные
специалисты, обладающие практическим опытом службы.
А вот еще один
пример «профессионализма». Штаб Черноморского флота до загрузки продовольствия
и всего того, чего нам не хватало, с плавбазы «Дмитрий Галкин» неустанно
беспокоил К-131 радиограммами с требованием донести: «На
сколько у вас осталось питьевой воды и ГСМ?» Там никак не могли взять в
толк, что для атомной подлодки самое важное: настолько сильно засели в головах
стереотипы, выработанные десятилетиями руководства дизельными ПЛ.
Вскоре К-131
получила приказ осуществлять в Восточном Средиземноморье слежение за авианосно-ударными
соединениями США и НАТО, которые устремились туда, чтобы поддержать Израиль.» «В связи с этим
необходимо было от плавбазы принять дополнительные запасы.
Далее КП
уточнил, что к плавбазе нас будет лидировать эсминец проекта 56 и сообщили порядок
и организацию встречи с ним.
Долго в
кромешной темноте маневрировали, искали корабль, пока не услышали в мегафон
"русскую речь". В полной темноте ночи мы последовали за эсминцем,
наблюдая только его кильватерный огонь. Ни он, ни мы никаких огней не включали,
потому что в Средиземном море шла война, а скрытность для нас была главным
фактором.
Вот перед нами
вся в огнях, зажжены даже бортовые люстры, плавбаза, которая должна пополнить
нас провиантом и регенерацией. Швартуемся к ней. Всю загрузку мы должны
провести за четыре часа. С рассветом должны исчезнуть. Добровольцев искать не
надо - добровольцы вся команда, и офицеры в том числе. Кому не хочется подышать
свежим воздухом после 45-суточного заточения в железном корпусе?! Остается
вахта у механизмов, естественно, с последующей заменой, и начинается работа
через носовой и кормовой люки. Да, нет ничего чудеснее добровольного труда! 17
тонн груза, через два небольших люка. Подводники представляют сложность этих
работ, груз из-под люков еще надо и оттаскивать. Однако все исчезает в чреве
лодки за 3,5 часа.
Я прямо с
плавбазы прыгаю на мостик лодки с накладными в руках, ныряю в люк, который за
мной захлопывает командир, швартовы уже отданы, и мы уходим на глубину. С КП
пришло радио: «В воздухе "Орион"». Противолодочные самолеты -
первейший враг подводных лодок, тем более в Средиземном море с его
прозрачностью.
А мы продолжали
выполнение боевой задачи.
Только через 47
суток мы вернулись к родным скалистым берегам, покрытым уже летней зеленью.
Несмотря на все нестыковки
в организации этого похода, так никто и не мог обнаружить присутствие наших
атомных подводных лодок в Средиземном море в период арабо-израильского кризиса,
и Заявление нашего правительства об этом Запад считал не имеющим почвы. Но
Заявление основывалось на реальных фактах, и это одна из заслуг нашего флота
перед Отечеством».
АПЛ пр.627А «К-52» в
ночь с 5 на 6 июня прибыла в район Тель-Авива. По обнаруженному АУГ США несколько раз выходили в учебную
торпедную атаку. Кончились продукты, сьели все
съедобное, сбросили все лишние килограммы веса, только в ночь с 10 на 11 июля
по инициативе КП ГК ВМФ лодка пополнила запасы провизии и регенерации с
плавбазы «Магомет Гаджиев» на рейде Александрии.
Успех действий
израильских ВВС объяснялся вначале не только внезапностью ударов, но и тем, что
в этих ударах предполагалось участие американской авиации, о чем говорили
арабские лидеры. 6 июня в 4.50 (22.50 5 июня по вашингтонскому времени)
израильские спецслужбы перехватывают переговоры между президентом ОАР Насером и
королем Иордании Хусейном в котором они приняли
решение объявить что американские и британские самолеты непосредственно
участвовали в нападении. Первым эту дезинформацию в 6.37 передало Каирское
радио, следом его подхватили и другие арабские радиостанции. В 5.34 (по
вашингтонскому времени) премьер-министр Косыгин по горячей линии вторично
связывается с президентом Джонсоном чтобы прояснить
ситуацию, как обязательное условие установления перемирия называется отвод
войск на старые позиции. В 15.00 арабские сообщения об участии в нападении
авиации американцев и британцев озвучило и московское радио. В 10.03 (по
вашингтонскому времени) президент Джонсон отвечает на послание Косыгина, подчеркивая что войну нужно остановить как можно скорее и
сетует что ложные арабские заявления были повторены советской прессой. В
послании особо отмечалось: «И знаю, что Вы не несете ответственности за
Каир, но Вы должны знать, что мы были поражены тем, что Каир всего несколько
часов назад утверждал, что базирующиеся на американском авианосце самолеты
Соединенных Штатов принимали участие в налетах на Египет. Это полностью ложное
и, очевидно, сфабрикованное обвинение привело к нападениям на наших
представителей в различных арабских странах в нарушение самых элементарных прав
дипломатических миссий». Этот тезис был развит и в послании Джонсона от 7
июня: «Совершенно ложные сообщения и
необоснованные обвинения в том, что самолеты Соединенных Штатов участвовали в
воздушных налетах на Египет, привели к выступлениям толпы против американских
посольств и консульств и к разрыву дипломатических отношений семью арабскими
странами с Соединенными Штатами».
Подобные арабские
обвинения и были весьма опасны и могли иметь трагические последствия.
В разъяснении ситуации
и поиске истины огромную роль сыграли корабли, размещенные в Средиземном
море. Непосредственный участник этих событий В.С.Сысоев так об этом
вспоминал: «В это время я был в Средиземном море, и все корабли,
находившиеся там, были переданы в мое подчинение. Обстановка усложнялась с
каждым часом. Со мной вышел на связь начальник Оперативного управления ВМФ
адмирал Смирнов. Когда я спустился с мостика в рубку, Николай Иванович задал
мне такой вопрос: "Виктор Сергеевич, можете ли вы мне доложить, участвует
ли американская авиация в ударах по Египту?" Я ответил, что на такой
вопрос без проработки ответить невозможно. Тогда адмирал Смирнов передал мне
следующее: "Через 30 минут я должен получить от вас ответ на поставленный
вопрос. При этом ответ должен быть совершенно достоверным". В дальнейшем
стало известно, что президент Никсон (здесь адмирал ошибся - президент
тогда был Джонсон) в своем разговоре с Брежневым (здесь адмирал ошибся -
разговор шел с Косыгиным) сказал буквально следующее: "Спросите
своего адмирала, и он вам скажет, что авиация США в войне на стороне Израиля
участия не принимает". Я понимал, что от моего ответа зависит дальнейшее
развитие событий. Времени было катастрофически мало. Поэтому я принял решение
пригласить к микрофонам всех подчиненных мне командиров соединений и кораблей и
потребовал от них соответствующих донесений, при этом разрешил работать
микрофоном без соблюдения секретности, открытым текстом. Через 30 минут я имел
все необходимые мне сведения и передал Смирнову свой вывод о том, что авиация
США в ударах по объектам Египта не участвует». Своевременный доклад моряков
о неучастии в войне США, остановил возможное столкновение США и СССР, дав
дополнительный козырь сторонникам политического разрешения конфликта в
советском руководстве.
Вопрос об активном военном
вмешательстве в войну между Израилем и арабскими странами, стали причиной
споров в Политбюро. Министр обороны Гречко занимал антиизраильскую позицию.
Среди его сторонников были руководитель КГБ Юрий Андропов и первый секретарь
Московского горкома КПСС Николай Егорычев. Последний посетил Египет незадолго
до войны и, вернувшись, потребовал увеличить ему военную помощь. Недавно он
рассказал, как позвонил Брежневу в тот момент, когда в кабинете генсека
находились члены Политбюро, в том числе глава правительства Косыгин. «Косыгин
категорически возражал против прямого вмешательства в этот конфликт, -
утверждает Егорычев. - Он упорно утверждал, что мы не имеем никакого права
вмешиваться и ни в коем случае не должны этого делать». А так как американские
самолеты в боевых действиях не участвовали, то и советские остались на земле. А
ведь и они готовились вступить в бой.
К нанесению удара
выделялось три эскадрильи бомбардировщиков Ту-16 (около 30 машин), из
состава корпуса дальних бомбардировщиков (2 ОТБАК) базирующихся на Украине,
первые два Ту-16 с аэродрома базирования Прилуки (184 ТБАП) перелетела на
Северный Кавказ, откуда предполагалось действовать. Генерал-полковник ВВС в
отставке Василий Решетников, командовавший летом 1967 г. корпусом дальних
бомбардировщиков на Украине вспоминал: «Получаю боевое
распоряжение: подготовить полк ударных самолетов и нанести бомбовой удар по
израильским военным объектам. Следует их перечень.
В один из
гарнизонов летит сигнал боевой тревоги. Подвешиваются бомбы, заливаются баки.
Летчики и штурманы всматриваются в карты, прокладывают линии пути к целям,
изучают противовоздушную оборону. Даже перед экзаменами, не
особенно вникая в тонкости тактико-технических данных американских
зенитно-ракетных комплексов «Хок», на этот раз, узнав, что именно они
прикрывают своим огнем объекты предстоящего поражения, летный состав вдруг
проявил к тем «Хокам» прямо-таки небывалый интерес,
загнав в тупик даже офицеров разведки, требуя от них самых точных сведений о
боевых характеристиках и координатах расположения батарей на огневых позициях.
А мои закрытые
телефоны «ЗАО и «ВЧ» не умолкают. Указания, противореча предыдущим, следуют
одно за другим. Голоса раздраженные, взвинченные, нетерпеливые. Ничего
удивительного. Они сами - и командующий Дальней авиацией Агальцов, и его штаб,
- сидя под крепким генштабовским прессом, только успевают ретранслировать
многоканальный поток грозных приказов и распоряжений, стекавшихся
в конце концов в тот замордованный гарнизон.
Больше всего
меня «умилило» строгое предупреждение насчет того, чтобы ни в коем случае, ни
при каких обстоятельствах не допустить боевых потерь. Еще бы! Я прекрасно
понимал, что речь идет не о «заботе о живом человеке», не о сохранении жизни
экипажей, а о престиже нашего государства, который могут крепко
скомпрометировать перед мировой общественностью красные звезды, если они вдруг
обнаружатся на сбитом и не успевшем дотла сгореть самолете. Но вскоре
сообразив, что тут гарантий быть не может, в Москве кого-то осенила счастливая
мысль, воплотившаяся в очередное распоряжение: документы у летного состава
изъять, звезды на самолетах смыть, а на их место накрасить египетские
опознавательные знаки. И чтоб немедленно!
Черт возьми! С
документами ладно - в одно мгновение. А где найти смывку, набрать столько
краски? Самолетные знаки только издали кажутся крошечными. Их же малевать нужно
несколько дней! Кстати, как они выглядят эти египетские кружки и квадраты?
Бросились искать. Нашли и обомлели - четыре цвета: красный, белый, черный и
зеленый. Краска нужна особая, а не та, чем заборы красят, хотя и она пошла в
дело. Кое-что обнаружили на заводах и все, что было, срочно перебросили
транспортными самолетами в полк. Мажем наши несчастные кили, фюзеляжи и крылья
кое-как. Спешим. Краске нужно подсохнуть хотя бы б
течение суток. Но куда там! Накатал - и вылетать.
На исходный
аэродром, где предстоит дозаправка, а затем и вылет на боевое задание,
отправляем первую пару. Но именно в это время иностранные радиостанции по всему
миру разнесли «маленький такой секрет» о намерении советской авиации нанести
удар по израильским военным объектам. Интересно, где они его подцепили? Не у
нас же, в провинции?
Оттого ли, а может, просто поостыв,
но Москва потихоньку выпускает пар. Сначала звонок; вылет по особой команде. Но
ее все нет и нет. Потом пришел «отбой».
Все облегченно
вздохнули - командиры, летный состав, насмерть перепуганные семьи. Вернувшихся с аэродрома дома встречали как уцелевших …»
Как вспоминал Василий
Решетников «Никакого ядерного оружия у нас не было.» Первые два Ту-16 были
вооружены 20 ФАБами каждый. ФАБ - это фугасная
авиационная бомба. Бомбы были разные - по 200 и по 500 кг.
От бомбардировочной
авиации не отставали и истребители. Командир эскадрильи истребителей
МиГ-21 в то время Юрий Настенко вспоминает, что 5
июня его и еще одно подразделение ВВС СССР были приведены в состояние
повышенной боеготовности. 6-го числа они вылетели на базу, расположенную на
южной границе СССР. В течение трех последующих дней летчики то и дело получали
приказ сесть в самолеты, пока повышенную готовность окончательно не отменили.
«Предполагалось, что мы высадимся в Сирии, - рассказывает Настенко,
- а для этого нам нужно было пролететь над территорией Турции, соблюдавшей
нейтралитет. Сделать это без разрешения турецких властей значило спровоцировать
войну». Ставшие достоянием гласности документы госдепартамента США
свидетельствуют о том, что в начале войны Турция получила официальную просьбу
от Ирака позволить советским самолетам МиГ-21 пересечь турецкую территорию
якобы с целью попасть в Ирак. Турки заподозрили, что Ирак не будет последним
пунктом на пути следования советских самолетов, и согласия не дали. Хотя если
бы решение было принято, турецкий запрет не остановил бы наши самолеты.
Флот также планировал
привлечь свои силы для удара по Израилю. Но операция должна была носить
скрытный - диверсионный характер. Так по воспоминаниям адмирала Геннадия
Захарова, в 1967 году, во время войны на Ближнем Востоке, он в то время
командир группы МРП (Морской разведывательный пункт) Балтийского флота, сидел
на подлодке вблизи берега Израиля. «Задание было - раздолбать
израильские нефтетерминалы и хранилища. Мы бы это
сделали, но война кончилась раньше, чем пришла окончательная отмашка к действию».
Тем не менее, арабская
дезинформационная атака имела серьезные последствия. В течение нескольких дней
американское правительство отрицало ложные обвинения, постаравшись как можно
больше осветив свою деятельность в это время, для этого на авианосцы были
приглашены корреспонденты. Тем не менее, основываясь на этих ложных
обвинениях 6 июня Египет, Алжир, Сирия, Ирак, Судан и Йемен разорвали
дипломатические отношения с США и Великобританией. Что существенно затруднило переговоры о прекращении огня которые
вели по горячей линии лидеры СССР и США.
Розин Александр.