Горячее Красное море. ВМФ СССР в боях у берегов Эфиопии в 80-х – 90-х годах. 5. Боевые действия на Красном море в 1990 г.

Розин Александр.

Горячее Красное море. ВМФ СССР в боях у берегов Эфиопии в 80-х – 90-х годах.

5. Боевые действия на Красном море в 1990 г.

Падение Массауа.

Эфиопия к середине 1990 г. имела крупный и сильный флот - 3500-4000 человек личного состава, командующий ВМС подчинялся министру обороны. Корабельный состав состоял из:

2 1070-тонных СКР пр.159 (Petya II) - «F-1616» (21.07.1983 «СКР-94») и «F-1617» (19.03.1984 «СКР-115»).

2 250-тонных ТКА пр.206МЭ (Turya) - «FTB-112», «FTB-113».

4 245-тонных РКА пр.205ЭР (Osa II) - «FMB-160», «FMB-161», «FMB-162», «FMB-163».

2 200-тонных ТКА пр.205ЭТ (MOL) - «FTB-110», «FTB-111» переданы в 1978 г. из состава ВМС НДРЙ..

3 118-тонных американских патрульных катера типа Swiftships 105 - «P-201», «P-203», «P-204».

4 50-тонных АК пр.1400МЭ (Zhuk) - «Р-205», «Р-206», «Р-207», «Р-208».

1 80-тонный американский патрульный катер типа Cape - «PC-15».

Суда поддержки:

1 2800-тонное учебное судно «Эфиопия», вооружено 1-127 мм орудием.

1 720-тонный МТЩ пр. 266М (Natya) с 01.1991 г. - «№ 634».

1 420-тонный БТЩ пр.1265 (Sonya) с 1989 г. - «№ 441».

2 800-тонных СДК пр.771 (Polnochny B-класс LTC.) - «LCT-1037» и «LCT-1038».

1 670-тонной французский Edic класс LTC - «LCT-1034».

2 995-тонных западногерманских Chamo класс LCLS. - «Chamo» («LCT-1036», встречается также наименование «LTC 9502») и «Ziway» («LCT-1035», встречается также наименование «LTC 9501»).

6 38-тонных ДК пр.1785 (T-4 класс LCVPs.)

4 11,5-тонных американских прибрежных патрульных катера типа GB - «GB-21», «GB-22», «GB-23», «GB-24».

1 малый морской танкер пр.1844 (по классификации НАТО Toplivo-2) - «A-502».

1 грузовое/учебное судно «Ras Dedgen» A 03 (1961 г., 6615 тонн, передано ВМС в 1985 г. от эфиопской судоходной компании).

1 буксир «АО-2» переданный из СССР в 1979 г.

1 портовый вспомогательный катер «А-05» (экс. «TR-74»).

Но, несмотря на всю эту силу, разложение полностью затронуло и личный состав флота, и контролировать прибрежные воды эфиопский флот уже не мог, туда активно входил новый москитный флот EPLF.

Созданный в начале 70-х годов эритрейский военно-морской флот развился из морских транспортных операций Фронта освобождения Эритреи (ELF) в начале вооруженной борьбы. Большую часть первоначального персонала его составляли рыбаки из Семхара (Semhar) и с полуострова Буре. Многие из них присоединились к эритрейским освободительным силам (ELF-PLF) в начале 1970-х годов, а после первого крупного раскола ELF, они управляя морской системой снабжения вышли из коалиции ELF-PLF и стали костяком морских сил EPLF. Эта система использовала быстроходные катера для перевозки боеприпасов и эвакуации раненых через острова Ханиш (Hanish) и Йемен. Но она пришла в упадок после разрыва EPLF с Османом Салехом Саббе (Osman Saleh Sabbe), хотя и продолжались перевозки из Судана к сахельскому побережью.

К середине 1980-х годов военно-морской персонал EPLF постарел, и после второго Конгресса в 1987 г. фронт начал подготовку новых военно-морских сил для наступательных операций. В арабском мире были закуплены высокоскоростные стеклопластиковые лодки, а в отдаленном суданском порту Акик (Aqiq), расположенном к северу от границы с Эритреей, была создана учебная база. Хумед Мохаммед Карикари (Humed Mohamed Karikari) был назначен командующим, и к 1988 г. новые силы начали свои первые операции против целей вокруг Ассаба и Массавы. Эти операции планировались для ознакомления партизанского флота с морской обороной Эфиопии.

Однако после нескольких успешных операций эритрейского флота в 1988 г. ему было нанесено несколько существенных ударов сведших на нет их активность на море.

Однако вскоре все вновь изменилось. Многие ближневосточные страны активно поддерживали EPLF, и организация имела представительства и эмиссаров в Кувейте, Судане, Алжире, ОАЭ и Северном Йемене, где проходила последняя конференция EPLF в 1989 г. По неподтвержденным данным, патрульные катера EPLF, появившиеся в Красном море в мае 1989 г., были поставлены из французских источников и финансировались Кувейтом, в то время как другие журналисты утверждают, что сомалийский корабль с оружием для EPLF несколько лет назад финансировался из США и что, хотя Египет снабжает организацию определенными видами боеприпасов, их фактически оплачиваются в другом месте. В течение последних трех месяцев 1989 г. советское оружие, в том числе тяжелая артиллерия, такая как 122-мм гаубицы из Сирии и Ирака, было отправлено в EPLF, а ливийцы доставляли партии оружия, включая ракеты "земля-воздух" Sam-7 (Стрела-2). При этом многие сообщения, однако, были основаны на сплетнях и слухах, и очень немногие из тех, кто знаком с финансированием EPLF, были готовы в том публично признаться.

В конце 1989 г. по словам западными военных аналитиков эритрейские сепаратисты приобрели для своего флота до 24 мощных быстроходных катеров чтобы патрулировать Красное море. В дальнейшем он значительно вырос. К концу января 1991 г. сепаратисты могли использовать до восьмидесяти лодок. Лидеры повстанцев отказывались говорить, где они получили свои недавно приобретенные быстроходные катера. Но в основном по слухам их поставили из Саудовской Аравии. Саудовцы предоставили более 20 легких 30-35-футовых (9-10 метров) корпусных лодок с подвесными моторами в которых размещалось 8-10 человек, кроме них в конце 1989 г. были поставлены Саудовской Аравией несколько (к 1993 г. их оставалось пять единиц) 12 метровых быстроходных катеров типа Simonneau Naja французской постройки, которые могли нести груз до 10 тонн. По тем же слухам фактически иракцы помогли сепаратистам оснастить свой «москитный флот», для которого они поставляли моторы, средства связи и компактное, но мощное оружие, типа безоткатных орудий Б-10 или установок «Град-П».

Этот флот находил убежище на островах и небольших бухтах, расположенных в 40-80 морских милях к северу от Массауа, а также вокруг порта Ассэб на побережье Афар, из которого как не следует забывать, вышел командующий этим небольшим флотом, Хумед Мохаммед Карикари (Humed Mohamed Karikari, по французски Muhammad Humäd dit Karikari).

Тактика действий сепаратистов, которые располагали быстроходными катерами и множеством лодок, была нехитрой. Бои они завязывали, в основном ночью. Катера открывали огонь по боевым кораблям Эфиопии (а впоследствии и по нашим транспортам) и маневрировали на дистанции три-четыре мили. Одновременно по радио они наводили на них быстроходные лодки с гранатометчиками. Радиолокационные станции эфиопских кораблей не обнаруживали резиновых лодок. Как результат повреждение кораблей. Сепаратистам в изобретательности отказывать не приходилось, места базирования наших кораблей и ПМТО они обстреливали достаточно оригинально. На катере устанавливали часть установки системы залпового огня «Град-П», и по ночам выходили на дистанцию залпа. Единственное, что успокаивало: не было прицельного огня, реактивные снаряды падали сравнительно далеко.

Новый флот мятежников, создал значительную угрозу судоходству в Красном море, главной артерии по которой осуществляются советские поставки. Один из лидеров фронта господин Фэлэхэй (Falahai) сказал: «Мы не можем контролировать побережье… Но мы можем уменьшить снабжение по морю.»

3 января 1990 г. в полдень в районе Мерса Галбуб (Mersa Galbub) три скоростных катера сепаратистов марки «Зодиак» атаковали польский сухогруз «Болеслав Кривоустый» ("Boleslaw Krzywousty" 1970 г., 8146 брт) вышедший из суданского порта Порт Судан 2 января в Массауа с грузом хлопка и керамики. Сухогруз «прижали» к берегу в 350 метрах от пляжной полосы, где оно село на мель. С его борта в эфир полетели сигналы «SOS». В результате попаданий снарядов корабль загорелся. Экипаж 28 мужчин и 2 женщины, был захвачен Народным фронтом освобождения Эритреи и на двух катерах привезен в маленький порт в северной Эритрее. Шестидесятилетний капитан судна Анджей Сикорски (Andrzej Sikorski), для которого этот рейс был последним перед отставкой рассказывал, что партизаны внезапно появились на трех быстроходных катерах вечером 3 января. Один из катеров был вооружен четырехствольным автоматом, второй был оснащен безоткатным орудием, а третий базукой. Нападавшие игнорировали все просьбы, прекратить нападение. При этом моряки повиновались их требованиям, чтобы остановиться и что судно несло польский флаг, так же как и эфиопский флаг, как того требуют законы входя в национальные воды. Он кричал с моста на портативный мегафон, что это польское судно. Но после открытия огня, нападавшие не обращали внимание на призывы капитана прекратить огонь. Они стреляли без остановки. Вся сторона правого борта походила на решето. Огонь охватил судно через 10 минут, после второго или третьего выстрела. Поскольку было уже темно команда включила освещение в каютах, чтобы найти огнетушители и другие средства борьбы с огнем, партизаны открыли огонь по иллюминаторам в которых горел свет. Всего обстрел судна продолжался два с половиной часа. Судно было окутано черным дымом, когда команда была вынуждена оставить его на спасательных шлюпках. Когда партизаны подошли к спасательным шлюпкам, их первый вопрос был: Есть ли русские? Услышав в ответ что это поляки, партизаны поинтересовались: Есть ли коммунисты?. Их в экипаже не было, более того почти каждый моряк на борту был членом Солидарности. После этого партизаны пересадили пленников из шлюпок в два их быстроходных катера, один из которых был с двумя двигателями в 85 л.с., и на полной скорости взяли курс на север куда шли в течение восьми часов в темноте. 21 января 1990 экипаж польского сухогруза «Болеслав Кривоустый» был освобожден, благодаря активным действиям дипломатов, доставлен в Порт Судан (Судан), и оттуда на самолете вывезен в Польшу. Судно было признано не подлежащим ремонту и 4 апреля 1990г. - «Болеслав Кривоустый» исключен из реестра.

5 января горящий брошенный корабль «Болеслав Кривоустый» был найден на мели в точке 16° 23.5" N, 39° 12.2" E в ста километрах к северу от Массауа, в районе Мерса Галбуб (Mersa Galbub) польским судном «Адам Аснык» ("Adam Asnyk") который тоже был обстрелян и вынужден был спасаться. 8 января Фронт освобождения Эритреи взяв на себя ответственность за обстрел двух польских судов. Лидер Эритрейского Народного Освободительного Фронта, Isaias Afwerki, сказал после обстрела польских судов, что Массауа находился в военной зоне и является пунктом получения поставок советского оружия для эфиопской армии и что эритрейская группировка мятежников "не может сидеть без дела", позволяя такое наращивание. "Иногда очень трудно сделать различие между польскими и российскими судами," сказал он. В заключение он опять заявил что они будут обстреливать любое судно которое идет с грузами для эфиопского правительства, а также любые суда идущие из Израиля.

Израильские суда оказались в числе потенциальных целей Народного фронта освобождения Эритреи не случайно. Отношения между Израилем и Эфиопией осуществлялись негласно на протяжении десятилетий. Закрыв глаза на проводимую Тель-Авивом в 1984 г. операцию по вывозу фалашей, эфиопские власти получили в следующем году от израильтян партию советских вооружений захваченных во время войны в Ливане. Этим сотрудничество не ограничилось. По данным EPLF в 1987 г. эфиопское правительство получило от Израиля военную помощь на сумму 83 миллиона долларов, кроме того как утверждали 38 пилотов были направлены в Израиль для обучения. 10 декабря 1989 г. английская газета «Sunday Times» сообщила, что Израиль тайно поставлял кассетные бомбы Эфиопии. Эти обвинения были повторены в «New York Times» 21 января 1990 г., где со ссылкой на американских правительственных чиновников утверждалось, что Израиль был источником кассетных бомб, используемых эфиопскими воздушными силами. Конфиденциальный отчёт конгресса, написанный в феврале 1991 г. просочился в «Washington Jewish Weekly», он подтвердил, что в 1989 г. Израиль поставил в Эфиопию приблизительно 100 кассетных бомб используя подставные аргентинские и чилийские фирмы, и что поставка еще большего количества бомб была отложена после поднявшегося шума. Оказывается возобновив дипломатические отношения с Эфиопией в ноябре 1989 г., и открыв 17 декабря 1989 г. посольство в Адисс-Абебе, Израиль по сообщениям заключил с режимом секретное соглашение. Он проводит операцию «Соломон» по перевозке в Израиль из Аддис-Абебы на самолетах 16500 фалашей (эфиопских евреев). Взамен за разрешение им эмигрировать, Израиль поставляет режиму Эфиопии оружие. Данные о количестве поставленных вооружений отсутствуют. По одним данным было поставлено около 100 тысяч автоматов Калашникова захваченных в виде трофеев в ходе войн с арабами, по другим 150.000 автоматов, кассетные бомбы и 10-20 военных советников. И хотя эфиопское и израильское правительства оба отрицали поставки бомб и вооружений, или существование военного договора между странами, израильский посол в Аддис-Абебе Meir Joffe признал присутствие нескольких советников и поставки небольшого количества армейского снаряжения.

10 января три катера сепаратистов обстреляли и задержали в суданских водах югославское грузовое судно «Герой Коста Стаменкович» (Heroj Kosta Stamenkovic, 13.450 тонн), оно следовало из Италии в порт Массауа с грузом муки и медицинского оборудования. Партизаны поднялись на борт, произвели основательный обыск трюмов. Даже убедившись в мирном характере груза, они не разрешили кораблю проследовать к месту назначения. Судно и команда два дня находились в руках НФОЭ и 12 января они были отпущены, после того как партизаны взяли с капитана обязательство не выгружать муку ни в одном из эфиопских портов.

12 января представители НФОЭ официально объявили, что с этого дня не будут пропускать в Массауа иностранные корабли, какой бы груз они не везли. Тем, кто пренебрежет этим предупреждением, грозит та же участь, какая постигла польское судно. Фактически это означало военную блокаду Массауа. После этого было дано всем судами чрезвычайное предостережение об опасности плавания у суданской и эфиопской береговой линии от порта Порт Судан (Судан) до порта Асэб (Эфиопия).

Со 2 февраля 1990 г. Указом Президента Народной Демократической республики Эфиопии архипелаг Дахлак объявлен фронтом.

К этому времени Советский Союз значительно сократил объемы военных поставок до поставок запасных частей, амуниции и некоторых видов легкого стрелкового оружия и полностью вывел своих военных специалистов из районов боевых действий. Объясняя эту внешнеполитическую акцию, советское правительство заявило в феврале 1990 г., что «… советско-эфиопское сотрудничество в военной области направлено на оказание содействия строительству эфиопских вооруженных сил в целях отражения внешней агрессии, в их функции не входят участие во внутреннем конфликте».

Но и вывод наших советников не обошелся без потерь. 7 февраля 1990 г. в Эфиопии в районе населенного пункта Дери-Дау в тумане врезался в гору и разбился советский вертолет «Ми-8», на нем погибло 17 человек, в том числе 6 советских военных, генерал-майор А.Семенов, старший лейтенант А.Бирюков, курсант В.Волощенко и 3 члена экипажа майор С.Ярушников, старшие лейтенанты И.Тарасов и П.Климов.

Потеря Массауа.

8 февраля 1990 г. бойцы Народного фронта освобождения Эритреи (EPLF) начали операцию «Fenkel» - наступление на порт Массауа - главную базу правительственных ВМС.

Спусковым крючком для всей операции, стало прибытие в январе 1990 г. в порт эфиопского корабля «Wol-wol» с оружием, боеприпасами и припасами для эфиопских войск. Эти поставки, по-видимому, являлись одними из последних пунктов пятилетнего соглашения Москвы о поставках вооружений. Захват военных поставок был большой сенсацией для EPLF.

Подготовка к наступлению была проведена с большим искусством и коварством.

На 12 февраля планировался третий раунд переговоров эритрейцев (EPLF) с эфиопским правительством на фоне почти годичного неофициального прекращения огня между сторонами. В это же время подразделения фронта освобождения Тигре (TPLF) с подачи EPLF атаковали в январе правительственные позиции в провинциях Гондар и Годжам. Правительство на фоне ожидающихся переговоров не ожидало нападения EPLF, и направило свои подкрепления на этот фронт против TPLF. Кроме того в тот февральский день, военно-морской флот готовил очередную церемонию выпуска своих курсантов из военно-морского колледжа, EPLF предприняв неожиданную атаку поймал большую часть эфиопского флота в гавани – 22 единицы, которые готовились к празднику а не к сражению. Правительственные войска в портовом городе и его окрестностях в тот день так же не были готовы к бою. Армейские дивизии, оборонявшие Массаву и Керен, были переброшены в Гондар, Бахр-дар и Десси, чтобы остановить продвижение TPLF к столице. Это дало EPLF дополнительную возможность преуспеть в захвате города.

EPLF начал скоординированное наступление в 01.00 8 февраля 1990 г. 85 дивизия EPLF (командир Umar Hassan “Tewil”, комиссар Abrahale Kifle) должна была действовать в направлении дороги Асмэра-Массауа, 61 дивизия EPLF (командир Ali Ibrahim, комиссар Adhanom Gebremariam) двигалась от Фил Фил (Fil Fil) к Гинда (Gindae), а 70 дивизии EPLF (командир Pilipos Woldeyohanes, комиссар Fesehaye Weldegebriel) поручили наступать на Массауа.

Высокомобильная и хорошо скоординированная пехота EPLF, поддерживаемая бронетанковыми и механизированными частями, для которых Семхарская (Semhar) равнина превосходно подходила, начала наступление из находящегося в 85 км от Массауа городка Шиеба (Sheeb) (где они уничтожили передовой штаб 6-й дивизии) по двум направлениям. Они начали широкое фланговое движение вдоль хребтов с западной и восточной сторон. Один отряд устремился к Вэкиро (Weqiro) слева, в то время как основная колонна устремилась к Чедхеду (Chedghed), где разделилась на три части. Правое крыло повернуло к Ади Лие (Adi lie), чтобы обойти с фланга 6-ю пехотную дивизию 606-го корпуса у Адишума (Adishum), а левое крыло направилось к Сехатиту (Sehatit). Центральное подразделение направилось прямо к командному пункту 6-й дивизии.

Атакующие части EPLF под предводительством Филиппоса (Filipos Woldeyohanes) и Вичу (Wichu), а также Хайле Самуэля (Haile Samuel “China”) и Кабрехивета Земикаэля (Cabrehiwet Zemikael “Wedi Liqe”), прорвали главную линию обороны, протянувшуюся от Мирары (Mirara) на западе до середины между Векиро (Weqiro) и Имбереми (Imberemi) на востоке, где располагались 33-я и 505-я бригады эфиопской армии. У EPLF было огромное преимущество во внезапности, скорости и средствах связи.

В течение первых четырех часов после начала наступления западное крыло сил EPLF захватило семь танков, пять реактивных установок залпового огня BM-21 и другое военное оборудование.

Восточный фланг эфиопской оборонительной линии был прорван днем 9 февраля, и силы EPLF начали приближаться к Массауа с двух сторон. При этом, они продвинулись на 60 км вперед. Но частям 85 дивизии EPLF надо еще было сломить сопротивление эфиопского гарнизона держащего контроль над дорогой Асмэра-Массауа на протяжении 40 км.

Хотя 21-я, 83-я, 112-я и 113-я бригады эфиопской армии, находившиеся слева от них, в ходе боев сильно пострадали, но они оказали ожесточенное сопротивление. EPLF потребовалось более пяти часов, чтобы отбросить их назад. После чего оставшиеся в живых бойцы этих бригад поспешно отступили к Денголо (Dengolo), к юго-западу от Массауа, Догали (Dogali) и Гургусума (Gurgusum). EPLF преследовала их без остановки, используя свои бронетанковые и мобильные соединения, чтобы захватить эти армейские части у Денголо и Догали и перерезать дорогу Асмара-Массава у Кахтелая (Cahtelay). И это им с трудом удалось осуществить.

3-я механизированная дивизия под командованием бригадного генерала Али Хаджи Абдулы (Ali Haji Abdulah) и при поддержке 4-й танковой бригады удерживала позиции, отбивая неоднократные атаки. Потом они отступили.

На равнине окружающей Массаву, произошло крупнейшее танковое сражение войны, в котором с обеих сторон участвовало около 100 танков Т-54 и Т-55. Первое столкновение произошло на песчаной прибрежной равнине, где при поддержке танков Т-55 и яростного артиллерийского огня механизированная пехота EPLF столкнулась с эфиопской бронетехникой. Два эфиопских Т-55 были подбиты в течение 15 минут, вызвав панику среди окопавшихся защитников, которые дрогнули и побежали. Когда был подбит третий танк, эритрейцы бросились через песчаные равнины, опережая свою броню в попытке догнать убегающего врага.

18-я пехотная дивизия, одна из двух наиболее сильных армейских частей, и две механизированные бригады, которые были отправлены из Асмэры, чтобы спасти бригады, были отброшены обратно в Гинду (Ghinda). 27-я механизированная бригада, которая была брошена из Форто (Forto) на окраину города Догали, чтобы помочь 29-й механизированной бригаде, была также отброшена назад, прежде чем она смогла достичь Догали. Нападавшие не давали дезориентированным эфиопским войскам возможности остановиться и окопаться. Через два дня после начала военных действий были потеряны Денголо, Догали и Гургусум.

EPLF продолжал двигаться по главной дороге в пределах двадцати километров от города, встречая лишь минимальное сопротивление. К полудню 10 февраля повстанцы достигли окраин Массауа.

В ходе наступления эритрейских войск оборона 606-го корпуса была разделена на две половины: одна под командованием бригадных генералов Телэхуна Кифле (Telahun Kifle) и бригадного генерала Али Хэджджа Абдаллу (Ali Hajj Abdallah) отступила на военно-морскую базу, расположенную у основания небольшого полуострова Герар (Gherar), в то время как другая - под командованием бригадного генерала Тешоме Тессемы (Teshome Tessema) - окопалась на о. Таулуд (Taulud) ('Tewalot' -"Теуалот" для эритрейцев), соединенном с материком узкой дамбой.

Командир 606-го корпуса бригадный генерал Тилахун Кифле (Tilahun Kifle) установил новый командный пункт примерно в десяти километрах от береговой линии, чтобы переоснастить подразделение и восстановить силы.

Одновременно с этим в атаке на Массауа EPLF активно использовал свой флот состоящий из катеров и небольших судов, часть из которых была вооружена модифицированными реактивными установками В-21 и безоткатными орудиями различного калибра (к примеру, 75-мм, 100-мм). Командовал флотом Теуолда Келэти (Tewolde Kelati).

9 февраля с 20.00 до 22.00 морские силы EPLF внезапно атаковали военно-морскую базу. По свидетельству очевидцев, ночь стала "яростно темной и тихой." Эта атака, была направлена на то, чтобы напугать моряков, а также отвлечь армейские части которых ждало сражение начавшейся на рассвете. В атаке на ВМБ где для участия в ежегодной церемонии выпуска курсантов военно-морского колледжа стояло в парадном строю на якорях 22 корабля флота, участвовали пять моторных катеров, приобретенных в 1989 г. с кувейтским финансированием. Из них как минимум два бензиновых быстроходных катера были с реактивными ракетами. По заявлению сепаратистов ими было потоплено три корабля.

К вечеру 10 февраля повстанцы заняли континентальную часть города, и оказавшись на тех же позициях, что и в конце 1977 года. А эфиопский гарнизон был с суши отрезан от внешнего мира.

Вечером 10 февраля радиостанция фронта обьявила, что они захватили город-порт Массауа. ”Весь город находится под контролем EPLF", - сказал по телефону из Лондона представитель Народно-освободительного фронта Эритреи Йеман Габре Мескель. Кроме того в радиопередаче повстанцы заявили, что взяли под контроль дорогу из Асмэры в Массауа, в ходе “сокрушительного наступления”, “Операция была очень масштабной и быстрой, и победа была очень большой.“ Именно эту дату в современной Эритрее считают днем взятия Массауа, не обращая во внимание, что на тот момент под контролем эфиопкой армии оставался Старый город на островах и ВМБ на полуострове Герар.

Эритрейцы обстреливали военно-морскую базу в течение 11 февраля, выпуская иногда до 200 снарядов в минуту. Затем повстанцы попытались хитростью прорвать оборону защитников базы. Они, выведя из укрытия две трофейные ЗСУ-23-4 «Шилка» и повернув их пулеметные турели на собственные позиции, дали несколько очередей в сторону эритрейских позиций, чтобы заставить защитников поверить, что это их собственные товарищи пытаются прорваться к своим. Приблизившись к эфиопским позициям, обе «Шилки» развернув турели, открыли огонь с близкого расстояния по эфиопским позициям, нанеся тяжелые потери обороняющимся, прежде чем их подбили.

В ночь с 11 на 12 февраля блокированный на полуострове Герар (Gherar) в ВМБ эфиопский гарнизон был усилен ротой спецназовцев, прибывшей на десантном корабле из порта Асэб через архипелаг Дахлак. Однако, в силу неразберихи, оборонявшие базу части приняли высаживавшихся эфиопских спецназовцев за эритрейский десант и открыли по ним огонь, погибли десятки человек, прежде чем стороны поняли свою ошибку. Кроме того, корабль, который доставил спецназовцев в Массауа и обратным рейсом должен был эвакуировать раненых, задержался с отправкой и был потоплен артиллерией EPLA.

Оставив на время закрепившихся за дамбами на о. Таулуд и о. Массауа эфиопские подразделения, руководство EPLF 12 февраля начали полномасштабное наступление на военно-морскую базу на полуострове Герар. Поддерживаемая убийственным огнем из всех имеющихся тяжелых орудий, эритрейская пехота прорвала периметр и сокрушила обороняющихся, захватив в плен бригадных генералов Кифле и Абдаллу. На военно-морской базе повстанцы убили коммодора Белеге Белете (Belege Belete), заместителя командующего ВМС (с 1985 г.), который предал своего командира во время попытки переворота 16 мая 1989 г., чтобы спасти Менгисту. Он был убит вместе с командиром базы и другими офицерами.

Эфиопская армия попыталась отбить город. В понедельник, 12 февраля, эфиопские подразделения с архипелага Дахлак (Dahlak) попыталось высадиться в Массауа, но эта попытка была отражена с большими потерями для эфиопского флота. В следующие дни эфиопская армия старалась исправить положение, но безуспешно.

В боях были задействованы все эфиопские ВМС, находившиеся в этом районе, от старейших кораблей флота как фрегат - учебное судно «Ethiopia» и патрульный катер «Р-201» полученные в свое время еще от американцев и суда, полученные от СССР. Так огнем своих реактивных установок БМ 21, сторожевик «F-1616» поразил значительное количество лодок и катеров эритрейских партизан. Военные корабли Эфиопии попытались обстрелять позиции EPLF, но они не смогли остановить их, так как мятежники роились на базе, смешиваясь с бегущей армией. А вот минометы EPLF были более точны, чем орудия флота в поражении своих целей.

12 февраля недалеко от порта Массауа датское судно «Svea Atlantic» везшее продовольственные и гуманитарные грузы в Эфиопию, 2000 тонн, в том числе продовольствие 100 тонн соли, 100 тонн муки, 300 тонн сахара, (сухое молоко, печенье), 50.000 одеял, 50 тонн мыла, 1000 палаток, медикаменты, 100 тонн цемента, всего грузов на 2 миллиона фунтов. Было атаковано катерами эритрейских сепаратистов. Связь с судном была потеряна с 12 до 19 февраля, и возобновилась после того как оно было отпущено эритрейцами, которые признали, что разгрузили груз. Судно и экипаж невредимы они вернулось в Европу.

В течение 13 февраля сепаратисты обстреливали Таулуд и портовые сооружения на о. Массауа артиллерией и минометами с суши и моря. Чтобы избавить старый город и его жителей от еще большего опустошения, EPLF стремился склонить командующего 6-й пехотной дивизии бригадного генерала Тешоме Тессемы (Teshome Tessema) к капитуляции. 14 февраля EPLF через двух пленных послала письмо генералу, они пересекли дамбу, размахивая белыми флагами. В послании генералу предлагалось «…сдаться мирно к 15 февраля 1990 года. Поскольку ни по суше, ни по морю к вам не может прийти помощь, у вас нет иного выбора, кроме как сдаться. Сдайтесь EPLF, и мы организуем для вас поездку в любую страну, какую вы пожелаете. EPLF возьмет на себя ответственность за ваше благополучие. Мы призываем вас освободить жителей Массавы. Если это не будет сделано в течение двенадцати часов, вы и ваши штабные офицеры будете нести ответственность за последующие потери.» Письмо, по-видимому, под давлением было подписано плененными на ВМБ генералами Телэхуна Кифле (Telahun Kifle) и Али Хэджджа Абдаллу (Ali Hajj Abdallah). На это бригадный генерал Тессема ответил отказом, убежденный, что подкрепление уже в пути. Он сосредоточил свои войска в конце дамбы на о. Таулуд и стал готовиться к обороне.

В течение следующих двух дней EPLF продолжала обстреливать Таулуд из всех своих орудий.

Утром 16 февраля бронетанковые и мобильные подразделения EPLF быстро двинулись вдоль дамбы. При этом эритрейские катера вели артиллерийский огонь с моря по правительственным войскам. Используя этот огонь, эритрейская бронетехника двинулась на дамбы, соединяющие острова с материком. Первые из этих танков были уничтожены эфиопским гарнизоном, однако повстанцы продолжали наступать, новые Т-55 заменили уничтоженные танки и сепаратисты прорвались. В разгар боев по прорыву через дамбу пехота EPLF на быстроходных судах атаковала эфиопские части "сзади". Захваченные врасплох эфиопские войска не сумели вовремя среагировать и эритрейскому десанту удалось создать небольшой плацдарм. Наступая с двух сторон эритрейские подразделения сломили оборону эфиопских войск. Поняв, что все потеряно, бригадный генерал Тешоме Тессемы (Teshome Tessema) покончил с собой, за ним последовали еще около 150 офицеров. Оставшиеся без командования солдаты сдались. Спорадические бои продолжались до 16.00. После чего весь Массауа оказался под контролем EPLF.

16 февраля эфиопские ВВС с опазданием нанесли ответный удар, однако вместо того, чтобы уничтожить артиллерию повстанцев, первые два Миг-23БН, бомбили зажигательными бомбами продовольственные склады и запасы зерна в Массауа. Они сожгли около половины из примерно 50 000 метрических тонн пшеницы. Дополнительные воздушные удары наносились по городу и порту, целями были — цементный завод, бензоколонки, электростанции, мастерские, но они уже никак не могли повлиять на ход штурма города.

Гавань сильно пострадала, когда загорелись запасы топлива и склады.

Потери гражданского населения во время штурма города насчитывали более 200 человек.

В ходе битвы за Массауа эритрейский флот действовал очень активно, атакуя эфиопские корабли, ведя обстрелы позиций противника на суше и высаживая десанты. За это время молодой флот записал себе немало побед.

Радиостанция фронта первоначально заявляла, что ими в атаке 9 февраля потоплено 3 корабля. Позже количество побед в сообщения выросло. 12 февраля представители фронта утверждали, что ими за 4 дня боев уничтожена половина из находящихся там ВМС Эфиопии - девять военных кораблей потоплено. Так же представители фронта утверждали, что два эфиопских корабля были захвачены и вошли в состав флота EPLF. Как они заявляли, не все суда были разрушены в море, некоторые были потоплены береговыми батареями, которые были захвачены эритрейскими отрядами. При этом по сообщению EPLF к 12 февраля 21 моряк был захвачен с затонувших судов.

Начальник штаба Эритрейских Военно-Морских Сил полковник Ахмед Мохамед Али (Ahmed Mohamed Ali) сказал: «Поражение эфиопских военно-морских сил молодыми военно-морскими силами EPLF было историческим, вследствие его беспрецедентного мужества и военной стратегии».

Без сомнения, данные о победах эритрейского флота многократно преувеличены, прибывшие в марте 1990 г. в Массауа представители западной неправительственной организации обнаружили в порту два затонувших корабля (EPLF объявила, что девять кораблей были уничтожены). Одним из них мог быть, десантный корабль «LCT-1035» который по одним данным погиб в феврале 1990 г., когда эвакуировал людей из порта, а по другим только получил серьезные повреждения и в дальнейшем был использован для ремонта однотипного корабля. А другим итальянское 220-футовое моторное судно «Guiseppina» которое было потоплено в 1990 г. в порту Массауа, но нет точных данных, кто за это ответственен. По одним данным к этому причастны правительственные силы Эфиопии когда бомбили порт уже после его захвата , по другим отряды EPLF во время штурма.

Кроме того в порту могли пострадать и другие суда в том числе и рыболовецкие. Журналист Дженнифер Пармели (Jennifer Parmelee) летом 1991 г. посетивший Массауа писал о полузатопленных четырех больших лодках, взорванных снарядами, в торговом порту, в бухте Таулуд.

Битва за Массаву дорого обошлась эфиопской армии. Помимо нарушения их стратегических линий снабжения, разгромлены были одна механизированная и четыре пехотные бригады. Около 8.000 военнослужащих, включая бригадных генералов Телэхуна Кифле (Telahun Kifle) и Али Хэджджа Абдаллу (Ali Hajj Abdallah) были захвачены в плен. Силами EPLF было уничтожены или захвачено: 103 танка (уничтожено 24 танка), 62 другие бронемашины, 157 артиллерийских орудий (в том числе 6 122-мм орудий захвачено), 137 зенитных орудий, 76 минометов, 14 БМ-21 (захвачено 7 единиц) и склад боеприпасов с 37 544 снарядами. Три МиГ-21 и Миг-23 ВВС были сбиты наземным огнем, и все три пилота погибли или попали в плен. Потери сепаратистов, по западным данным составили 3 тысячи человек.

Правительство до последнего надеялось, что удастся исправить ситуацию. И только когда пали последние позиции в Старом городе на островах, руководитель страны Менгисту Хайле Мариам признал потерю порта в своем заявлении от 17 февраля 1990 г. (Dawit Shifaw «The Diary of Terror: Ethiopia 1974 to 1991» 2012, р200)

В феврале-марте 1990 г. эфиопские войска потерпели тяжелое поражение в боях у города Асмэра. ВВС оказывали своим войскам посильную поддержку, однако повстанцы смогли нанести им ощутимые потери, сбив при помощи ПЗРК 3 самолета: 28 февраля МиГ-21, а 2 марта - два МиГ-23. Во всех случаях летчики погибли.

В августе 1990 г. EPLF начал наступление по фронту у Дэкэмхаре (Dekemhare), к югу от Асмэра. В течение этой операции, мятежники убили или ранили больше чем 11000 правительственных солдат, захватили два танка, много транспортных средств, и более 1000 единиц среднего и легкого оружия. Хотя правительственные силы и одержали несколько незначительных побед в конце 1990 г., EPLF контролировал большую часть Эритреи.

Падение Массауа, стратегически важного порта изолировало Вторую Революционную Армию Эфиопии и в конечном счете привело к потере Эритреи. Но сам порт почти не пострадал и мог функционировать. Чтобы не дать НФОЭ воспользоваться портом правительственная авиация с 16 февраля начала осуществлять бомбардировки порта. В течение восьми дней в ходе авиаударов главными целями были склады с приблизительно 50000 тонн пшеницы, которая туда была доставлена еще до штурма города. Использовался напалм или фосфорные бомбы приблизительно половина этого запаса продовольствия была сожжена. Сьюзен Уоткинс (Susan Watkins) представитель Оксфордского комитета помощи голодающим посетила Массауа в это время, видела охваченные огнем два склада и три площадки с зерном, и констатировала «было ясно, что продовольственная помощь была целью бомбардировки».

В марте интенсивность налетов сошла на нет, и в середине марта сепаратисты объявили, что порт готов к повторному открытию. В рабочем состоянии четыре дизельных подъемных крана, четыре склада, три площадки и три буксира. (He said that four diesel-powered cranes, three berths, four warehouses, and three tugs were still functional, so that relief shipments could be unloaded.) В это время германская благотворительная организация Cap Anamur отправила транспорт «Danika 4» с 1000 тоннами продовольствия из Бремена в Массауа. В апреле ВВС Эфиопии подвергли город массированным бомбежкам, видимо после того как правительственное наступление на Массауа провалилась перед авиацией поставили цель вывести порт из строя. 4 апреля при бомбардировках было убито 30 человек и 54 ранены, в последующие четыре дня в ходе трех авианалетах погибли еще 41 человек. 22 апреля при налете авиация использовала кассетные бомбы. Порту и портовым сооружениям были причинены значительные повреждения, кроме того были разрушены более 100 зданий. К концу апреля, судно с продовольствием «Danika 4» приближалось к Массауа. 1 мая эфиопское правительство заявило, что нанесет по судну бомбовой удар, если оно попытается войти в Массауа. Несмотря на дипломатическое давление западных правительств, эфиопы не смягчались, и судно было направлено в Порт Судан. В июне порт вновь подвергся бомбежкам, портовые сооружения были фактически разрушены воздушными набегами.

В начале июня на Вашингтонской встрече на высшем уровне, президенты Буш и Горбачев обсуждали проблему голода в Эфиопии и призвали эфиопское руководство позволить повторно открыть порт Массауа. Эфиопское правительство согласилось прекратить бомбежки порта. В июле была сделана повторная попытка начать работу порта. Обеспокоенная драматической ситуацией, сложившейся в этих районах из-за нехватки продуктов, Продовольственная и сельскохозяйственная организация ООН (ФАО) с согласия эфиопских властей действовала без задержки. Датское судно «Nordland Saga» зафрахтованное - Всемирной продовольственной программой (WFP) с четырьмя портовыми техниками приплыло из Джибути к Массауа 14 июля. Их миссия состояла в том, чтобы оценить возможность восстановления портовых сооружений. В готовности войти в порт с продовольственными грузами были готовы два торговых судна. Несколько дней переговоров между WFP и эритрейскими сепаратистами (EPLF) ни к чему не привели, договориться они не сумели и 21 июля судно возвратилось к Джибути. Из заявления представителя МИД СССР: «…Эти действия руководства НФОЭ, которое первоначально само добивалось использования указанного порта для доставки продовольствия жертвам голода, свидетельствуют, что оно ведет неблаговидную политическую игру, ставящую под угрозу голодной смерти сотни тысяч жителей Эритреи. Подобная позиция не может не вызывать возмущения и осуждения.» Больше не было других попыток восстановить работу порта, хотя переговоры продолжались между ООН и EPLF. Утром 4 сентября, три правительственных самолета осуществили первую после июня бомбардировку порта Массауа, который произошел без жертв или существенных повреждений.

Только в конце ноября 1990 г. При посредничестве ООН противоборствующие стороны пришли к соглашению чтобы использовать порт Массауа для доставки гуманитарных грузов в районы охваченные голодом, находящиеся под контролем партизан так и контролируемые правительством. При этом идущие суда должны досматриваться в Джибутти, а после разгрузки в Массауа под контролем представителей ООН транспортироваться в Асмэру контролируемую правительством и в районы находящиеся под контролем партизан. Планировалось что в первые два месяца 1991 г. по этому соглашению будет доставлено 100.000 тонн продовольственных грузов.

18 января 1991 г. порт Массауа наконец открылся для приема гуманитарных грузов. После этого в течение следующих четырех месяцев судно «Far Suez» нанятое WFP выполнило шесть рейсов туда и обратно из Джибути доставив более чем 60000 тонн зерна.

Война пришла на ПМТО.

После падения Массауа корабли эфиопского флота были передислоцированы в порт Асэб и на остров Нокра, что автоматически повлекло перенос боевых действий на дахлакский архипелаг. Одновременно на о. Нокра прибыли из ВМБ Массауа военные советники СССР. Авиагруппа приданная ПМТО и располагавшаяся в г. Асмэра, 2 февраля 1990 г. была вынуждена экстренно эвакуироваться оставив в месте базирования автотракторную технику и все остальное имущество.

Война вплотную подошла к базе. 12 февраля 1990 г. на остров Нокра упали первые снаряды, затем у островов появились и катера сепаратистов.

В феврале 1990 г. на ПМТО находились БДК «БДК-98» (бортовой номер 079, к-2р. А.Горбачёв), МТЩ «Разведчик», плавмастерская «ПМ-97» и ряд судов обеспечения. Командованием ПМТО были приняты ряд дополнительных мер по предупреждению гибели специалистов базы, усилена внутренняя линия обороны - были установлены пулеметные гнезда. Для усиления обороны на остров по приказу командира ПМТО капитана 1 ранга Пленкова, была высажена десантно-штурмовая рота морской пехоты под командованием старшего лейтенанта Андрея Семыкина. Этим приказом на девяносто морских пехотинцев возлагалось две задачи, во первых обеспечить ПМТО круговую оборону, во-вторых, защитить транспортные суда на переходе морем. Последняя задача решалась так: на каждое судно очередного конвоя садилось отделение морпехов с целью не допустить его захвата сепаратистами.

Наши моряки сразу ощутили, что идет война, и она касается и их. Николай Заброцкий член экипажа «АК-312» вспоминал: «В феврале мы первый раз попали под обстрел, встречая танкер. А буквально через пару дней сепараты взяли Массауа. Мы тогда стояли на рейде, перед входом в базу, и ожидали нападения. На горизонте стоял какой-то эфиопский танкер. Он горел. Столб чёрного дыма был до самых облаков. Радиометрист докладывал о появлении какой-то цели со стороны Массауа. Мы напрягались. Потом эта цель появлялась в видимости. Проходила мимо горящего танкера. Становилось видно, что это эфиопский торпедный или ракетный катер. Мы расслаблялись. Этот катер проползал мимо нас в базу. И так несколько раз. Они поодиночке переходили на Нокру.»

В гуще войны на море оказались экипажи наших кораблей.

Артиллерийский катер пр. 205П «АК-312» (в ряде ранних публикаций он ошибочно называется «АК-213») из состава 165 ДПЛК 141 БР КОВР Керченско-Феодосийской ВМБ. Катер базировался на ПМТО с февраля 1989 г. на нем только менялись экипажи, с февраля по июнь 1989 г. корабль держал первый экипаж под командованием капитана 3 ранга Некрасова, с июня по декабрь 1989 г., второй экипаж капитан-лейтенанта Геннадия Андрусенк, а с декабря 1989 г. по август 1990 г. корабль снова принял обновленный первый экипаж. Из 26 членов экипажа только 11 входили ранее в первый экипаж. Командовал им капитан-лейтенант Николай Белый. За период с ноября 1989 по май 1990 года катер выполнял задачу по защите судоходства в проливе Массау-Южный (Красное море). Выполнил 47 выходов на боевое патрулирование, осуществил проводку 33 конвоев (60 судов), 12 раз подвергался обстрелам с боевых катеров эритрейских сепаратистов из корабельных орудий, гранатометов и стрелкового оружия. 27 мая 1990 г. выдержал два нападения в общей сложности семи катеров сепаратистов. В боях уничтожил три катера.

Морской тральщик «Разведчик» (командир капитан 3 ранга В.И.Носенко) Черноморского флота. Выйдя на БС 20 января 1990 г., он в период с 19 февраля по 22 мая и с 27 мая по 5 августа находился в Красном море в районе архипелага Дахлак (территориальные воды Эфиопии), с 23 по 26 мая 1990 года в порту Аден (НДРИ) и выполнял задачи по охране советского судоходства. Для выполнения задач конвоирования «Разведчику» "нарезали" зону наиболее вероятной активности бойцов НФОЭ - 10-мильная зона в районе острова Шума. С БС вернулся 24 августа 1990 г. За этот период он трижды выполнял боевое траление миноопасных районов Красного моря. Осуществил 29 проводок за тралами и конвоирование гражданских судов в Красном море, всего провел 52 судна. Из них 11 конвоев проводились под обстрелом реактивных снарядов, с занятых эритрейцами островов.

Танкер «Иман» 25 января 1990 г. вышел из Севастополя для несения БС в составе 8-й оперативной эскадры. 1 февраля прошли Суэцкий канал, через 4 дня пришли на ПМТО. За тридцать рейсов что совершил здесь с февраля по июль 1990г. танкер «Иман» всего несколько рейсов прошли без огневого контакта с сепаратистами. 27 июля 1990 г. вернулись в Севастополь. Капитан Абраменко написал представление на награждение членов экипажа правительственными наградами. В список, утвержденный командованием 8-й оперативной эскадры и штабом Черноморского флота вошли боцман А.Киреев, 2-й механик Л.Дьяконов, старший моторист В. Григоренко,1-й радиооператор Л.Лебедев. Сам Абраменко был внесен в представление на награждение командиром 8-й ОПЭСК адмиралом В.А.Сергеевым. В представлениях на награды была формулировка «за героизм, проявленный в ходе боевой службы». Однако никаких наград моряки танкера не получили. Капитаном был Абраменко Владимир Станиславович, старпом Птушкин Сергей Александрович, старшим механиком Сакович Франц Эдуардович, боцман Киреев Алексей Петрович, доктор Васильев Игорь. Среди прошедших эту войну были - помповый машинист Николай Шалашенко, старший моторист Валерий Григоренко, второй механик Лев Дьяконов, четвертый механик Юрий Панкрушин, электромеханик Владимир Старков, старший моторист Иван Генов, моторист Виктор Масенков, котельный машинист Николай Латышев, помповый машинист Алексей Забелин, третий помощник Леонид Левданский, матрос первого класса Анатолий Плеханов, буфетчица Лариса Толстолуцкая и завпрод Василий Басараба.

Фролов Юрий Сергеевич 3-й помощник капитана СМТ «Иман» выполнявший там задачи боевой службы с февраля по июль 1990 г., вспоминал: «Начиналось все как обычная боевая служба: долго собирались, все мозги высушили проверками в Севастополе, единственное отличие, был запланирован заход в порт Абу-Даби , для черноморцев редкость не виданная. Первый выход с Нокры на Аден за водой и продовольствием. В Адене поставили нас на бочки. Приняли мы воду и свежести, вдруг среди ночи, приходит приказ: Срочно сниматься и следовать за терводы в точку встречи с МТ «Разведчик». Надо сказать, что в Адене выход из порта в темное время суток был запрещен, а ребята там решительные, могли и стрельнуть вдогонку. Капитан попытался это объяснить , ответ один - рубите концы и выходите. Сработало требование сообщить фамилию и должность лица, отдающего это приказание, для записи в судовой журнал. Ответственность брать на себя видимо никто не захотел, оставили в покое до утра. По «Вражьему голосу» услышал, что вроде бы эретрийцы заняли Массауа, много жертв.

Утром вышли, встретились с тральщиком. Информации от командования - ноль. Пошли по плану. На подходах к проливу Массауа -Южный сыграли тревогу, раскатали пожарные шланги, АСИ подготовили к немедленному использованию, аварийные партии одели и построили. Пролив длинный - миль 90. Ход - 10 узлов. На дворе тишина и покой. Часа через четыре в войну играть всем надоело, костюмы пожарные сняли. Экипаж, свободный от вахт, дельфинами любуется. На подходах к о. Шума, я стоял на переходном мостике перед кормовой надстройкой, вдруг свист и два хлопка один за другим. Смотрю из - за средней надстройки два султана воды взлетели, народ с крыла мостика побежал в надстройку, и только когда осколки зацекотили по палубе, дошло - стреляют. Забегаю в рубку и вижу по курсу идет морская баталия: корабли палят, ракеты с берега летят, а по УКВ голос командира тральщика нашему капитану: «Володя, те, что справа вроде наши прижимайся правее». Стрельнули по нам раз 10. РС «Град», слава богу не залпом, а по два выстрела. На Нокру пришли, политрабочие объяснили ,что видимо враги нас перепутали с эфиопским танкером (откуда у эфиопов танкер?) - флаг действительно похож, пришлось поверить. На острове полно эфиопов - десантные корабли, артиллерийские катера. Разгрузились, вышли без эксцессов в сопровождении МТ «Разведчик».

Следующий заход, с нами идет «МБ-304». Подняли флаги гражданские - красные. Ползем, вода забортная горячая, механики капризничают, полные обороты не дают - дизеля греются. Как начали лупить с о. Бури, тут уж всем стало понятно, что игрушки закончились. Из машин выжимали все что могли. Проскочили и в этот раз. Насчитали 40 шт. РС «Град», но не кучно и не залпом - опять парами. Снова специально обученные люди пришли и объяснили, что все не так плохо как нам показалось.

После второго обстрела, стало понятно, что наиболее опасный район миль 10-15 от выхода из лагуны. Поменяли тактику: без ходовых огней, при полной светомаскировке, стали выскакивать из бухты Мус-Нефит на закате (выход очень сложный) и становиться на якорь. На судне появилось оружие: 5 автоматов и 2 пулемета Калашникова. Всю ночь вооруженные патрули на палубе и мостике. Перед рассветом снимаемся с расчетом выйти из опасной зоны затемно. Тактика оправдалась. На выходе нас не ловили ни разу. Впоследствии оружие забрали. Стали садить группу морпехов: офицер и 3-4 бойца. Самое тяжелое впечатление произвел вывоз с острова женщин и детей. Хочется верить, что другого выхода, кроме как посадить на полупустую канистру толпу неподготовленных людей, у командования не было. Экипаж освободил свои каюты, сами устроились на баке, под тентом. Хорошо, что все обошлось. Потом завозили молодых с «Енисея» на остров, подвозили воду и продовольствие из Адена и Джибути, но тактика оставалась прежней, ночью при полной светомаскировке и радиомолчании. Сначала тральщик обходит нас, проверяет, нет ли где света, потом мы его и вперед. К острову подходили с рассветом и с ходу в бухту. Всего было 11(?) заходов под обстрелом. Джонки нас не обстреливали.

Из кораблей ВМФ - МТ «Разведчик», командир Виктор Носенко , пожалуй единственный полностью боеспособный корабль с решительным и не боящимся принимать решения командиром ,который я видел в этом рейсе, и не его вина, что был вынужден выполнять задачи ему не свойственные. Дальность действия оружия тральщика оказалась недостаточной для борьбы с РС «Град». В ближнем бою, при проводке ТН «Интернационал», командир и корабль себя показали. От остальных вроде бы и боевых кораблей, при проводке танкера, толку было не много. Нормальное военно-морское раздолбайство с громкими и слегка приукрашенными рапортами.»

6-7 февраля на ПМТО прибыл танкер «Иман» ЧФ. Он сменял танкер «Олекма» (капитан Лебедев) БФ с которым встретились на переходе в Средиземном море в 40 милях от Порт-Саида. На ПМТО осуществили перекачку топлива и воды в береговые цистерны и разгрузку продовольствия. Как разгрузились направились в Аден (НДРЙ) для пополнения запасов горючего, воды и закупки свежих овощей.

Из Адена первый конвой в составе морского буксира «МБ-304» и черноморского танкера «Иман» под охраной «АК-312» и МТЩ «Разведчик» отправились через пролив Массауа к о.Нокра, 16 февраля в 15.49 начался обстрел. Один из реактивных снарядов, разорвавшийся в пяти метрах от танкера, осыпал его верхнюю палубу и надстройку осколками, ставшими потом самыми ценными амулетами моряков. «Разведчик» прикрыл «Иман» своим бортом и выставил дымзавесу. На танкере осколком перебило магистраль с фреоном для рефрижераторного трюма. Ошвартовались в 17.50 кормой к причалу № 2, рядом с «ПМ-97».

18 февраля 1990 г. МТЩ «Разведчик» и «АК-312» пришлось сопровождать в Аден танкер «Иман» ЧФ (капитан Абраменко В.С.), на котором эвакуировались члены семей (21 женщина и 17 детей) военнослужащих с пункта материально-технического обеспечения (ПМТО) ВМФ СССР, расположенного на острове Нокра (арх.Дахлак). Решение доставить их в порт Аден на танкере «Иман» поначалу вызвало бурный протесту жен сотрудников пункта и молчаливое неодобрение служивой части "островитян". В адрес командования 8-й ОПЭСК направлялись полные обиды и горечи телеграммы. Но используемый ранее путь - вертолетом до Массауа, оттуда - самолетом до Аддис-Абебы, а дальше, тоже самолетом в Москву был закрыт после захвата сепаратистами Массауа. Обстановка вокруг Дахлака обострялась с каждым днем и выбор "из двух зол" остановился все-таки на взрывоопасном «Имане». Замполиту ПМТО капитану 2 ранга Демченко и его заму капитану 2 ранга Геннадию Алексеевичу Агеенко с трудом удалось уговорить женщин сесть на судно. Все осознавали, что попадание в танкер хотя бы одного реактивного снаряда имело бы для его пассажиров трагические последствия. Последним аргументом стало то, что Г.Агеенко сам решил пойти вместе с ними до границы зоны боевых действий. В тишине предрассветных сумерек конвой вышел из базы, соблюдая все возможные меры скрытности. Конвой прошел спокойно, потому что с помощью Северного флота Эфиопии был организован по всем правилам войны на море: с ближним и дальним охранением, авиационной разведкой и прикрытием. По договоренностью с эфиопским командованием ночью в море вышли несколько патрульных катеров, в 6 часов утра эфиопский СКР «F-1616», выйдя из базы дал два залпа из кормовой установки «Град» по полуострову Бури и мысу Рас-Корали, где по данным разведки находилась артиллерия сепаратистов – «шеститрубные» установки «Град». Сепаратисты сунуться не посмели. Этот поход оказался самым тяжелым по психологическому напряжению всех его участников и относительно спокойным по обстановке на маршруте следования. Из Адена женщин и детей отправили в СССР самолетом.

19-20 февраля у входа в пролив Массауа произошел ожесточенный бой между эфиопскими сторожевыми кораблями и боевыми катерами эритрейских сепаратистов. С обеих сторон имелись потери. Остров Дахлак был обстрелян пулеметным огнем с подошедших катеров, погибло несколько эфиопских солдат.

24 февраля из Адена танкер «Иман» загрузив продовольствие и заправившись горючим со стоящего на рейде танкера «Интернационал» в сопровождении МТЩ «Разведчик» и «АК-312» снялся с якоря и направился на Дахлак. В 14.30 были обстреляны «Градами» с острова Шумы, под прикрытием дымовой завесы проскочили простреливаемый участок.

3 марта в 06.45 танкер «Иман» вышел из ПМТО в порт Джибути для закупки пресной воды и овощей, в сопровождении МТЩ «Разведчик» и «АК-312». Конвой шел обычным порядком, только сейчас, еще до подхода к Шуме, вперед выскочил «АК-312» и на полном ходу начал сбрасывать за борт дымовые шашки по курсу кораблей. Это уже была задумка командира конвоя, обговоренная ранее. Вскоре плотная белая мгла окутала корабли выше клотиков мачт. Чтобы избежать столкновения шли ранее договоренными курсами и по отметкам бортовых локаторов. Эритрейцы, видимо, такого не ожидали и не стали вслепую палить ракетами.

В начале марта 1990 г. в районе порта Массауа и островов архипелага Дахлак разгорелись ожесточенные морские бои между правительственным флотом, который будучи сокрушенным в борьбе у Массауа в феврале, отошел к 14 февраля для базирования на архипелаге Дахлак и морскими силами эритрейских сепаратистов.

2 марта мятежники сообщили что их военно-морские силы сожгли один вражеский корабль и десантное судно. Судно было сожжено у островов Дахлак. В ответ правительственные корабли подвергли удару захваченный порт Массауа. Представители EPLF утверждали, что они потопили два правительственных судна у порта при отражении атаки.

10 марта военно-морские силы EPLF напали на три правительственных военных корабля около островов Дахлак.

К марту 1990 г. долг правительства Эфиопии Советскому Союзу за поставки военной техники составил 2 миллиарда 860,5 миллионов рублей.

10 марта возвращаясь из порта Джибути танкер «Иман» в сопровождении МТЩ «Разведчик» и «АК-312» подвергся обстрелу начавшемуся в 14.39. В 17.10 ошвартовались кормой к причалу № 2 на ПМТО.

11 апреля танкер «Иман» после двух недель нахождения в ремонте в 03.30 снялся с якоря и вышел из ПМТО в п.Аден. В 03.54. при выходе на внешний рейд начался обстрел. Эфиопский СКР «F-1617» произвел четыре залпа кормовой установкой «Град» по п-ову Бури. В 04.20. обстрел прекратился. Танкер шел в охранении «АК-312» и МТЩ «Разведчик».

20 апреля 1990 г. направляющаяся на БС в Индийский океан плавмастерская «ПМ-64» СФ была встречена в точке Красного моря, МТЩ «Запал» ТОФ и «АК-312» ЧФ. Построившись в колонну: впереди артиллерийский катер, плавмастерская – вторые, замыкающий – морской тральщик, двинулись к проходу в бухту Мус Нефит острова Нокра, где располагался наш ПМТО. «ПМ-64» 15 (или 18) марта 1990 г. ушла из Гаджиево на БС, на борту ее во главе группы офицеров находился назначенный на должность заместителя командира 8-й оперативной эскадры Военно-Морского Флота (ОПЭСК ВМФ) по тылу – капитан 1 ранга Ю.Г.Михайлов. 16 апреля прибыли в Порт-Саид, 17 апреля прошли Суэцким каналом. На ПМТО в ходе проверки вещевого имущества выявилось что на хранении находится несколько тысяч комплектов разового белья для экипажей АПЛ которые с 1986 г. прекратили заходить на ПМТО. По решению с Москвой эти комплекты белья передали морякам несущим службу на эскадре. «ПМ-64» через три дня покинула ПМТО.

Юрий Георгиевич Михайлов вспоминал: «Плавмастерская встала на якорь в бухте Мофетт-Филд на расстоянии 3 кабельтова от берега, поскольку причальная стенка (плавпричал) были заняты эфиопскими кораблями, и рядом на якорях стояла большая баржа с артиллерийским боезапасом. Поэтому стоянка рядом с ними была не безопасна… Группе под моим командованием была поставлена задача провести зачетное учение по курсовой задаче № 1. С прибытием в ПМТО, ознакомившись с обстановкой; а она была довольно сложной и опасной, так как в этом время в Эфиопии (архипелаг Дахлак принадлежал ей) шла гражданская война между правительством и восставшей и бившейся за независимость провинцией Эритрея, мы начали проверку. Ежесуточно архипелаг подвергался артиллерийскому и реактивному обстрелу, в том числе и ПМТО, т.к. на его территории и акватории располагались части Эфиопской Армии и её Военно-морские силы, и в этих не простых условиях шла комплексная проверка. В составе ПМТО находился плавучий склад хранения (ПСКЛ) на котором, в основном, хранилось вещевое имуществом, в том числе и для экипажей атомных подводных лодок. В ходе проверки я обнаружил на складе несколько тысяч комплектов разового белья для экипажей атомных подводных лодок, которые до конца 8-десятых годов были частыми гостями в Индийском океане. С началом 90-тых годов походы наших подводных лодок в эту часть мирового океана прекратились. Разовое белье (в комплект входило: рубашка с короткими рукавами, трусы с карманом, 2 простыни, наволочка, 2 полотенца и 2 салфетки – все из 100% хлопка) уже хранилось более двух лет в сложных климатических условиях (на ПСКЛ не было установки кондиционирования), перепады температур от +60 днем до +20 ночью, вызывали повышенную влажность и не способствовали сохранности белья.

Встал вопрос что с ним делать, так как его уже нужно было списывать из-за развивавшегося процесса гниения.

По ТЛФ ЗАС я доложил обстановку тогдашнему заместителю Главнокомандующего ВМФ по тылу – начальнику тыла ВМФ адмиралу И.Г.Махонину и попросил его разрешения на выдачу этого разового белья личному составу кораблей 8 ОПЭСК со сроком носки 0,5 года. Игорь Георгиевич Махонин быстро вник в суть вопроса, проконсультировался с Центральным вещевым управлением МО СССР, ещё в те времена, и дал мне телеграммой разрешение на выдачу каждому военнослужащему эскадры по 2 комплекта разового белья. Все, кто морячил в южных широтах, знают, что такое плавание на наших боевых кораблях, совершенно для этого климата не приспособленных, в тропических водах. К тому же наша, так называемая, тропическая форма одежды не отвечала не только своему названию, но и предназначению. Это были синего цвета куртка, шорты и брюки из плотной хлопчатобумажной ткани, которые совершенно не испаряли воду (пот). Итак, в этих условиях, погрузив около 10 тысяч комплектов разового белья на «ПМ-146» (в воспоминаниях ошибка это была «ПМ-64») и находившийся в это время на ПМТО танкер «Шексна» (в воспоминаниях ошибка, «Шексны» тогда там не было) мы двинулись в точку №1 Оманского залива, где на якорях стояла наша 8 ОПЭСК.

Прибыли в эскадру 29 апреля и уже 30 апреля, со всех кораблей к плавмастерской и танкеру, согласно графика, двинулись катера для получения разового белья. Радости у членов экипажей кораблей не было предела, т.к. командир эскадры дал разрешение в свободное от вахт время находиться в кубриках в разовом белье, т.е. в рубашке с коротким рукавом и трусах. Со временем разрешено было в такой форме находиться всему личному составу БЧ-5, стоявшему на вахте у котлов и турбин. Всем остальным на боевых постах разрешено было находиться в разовой рубахе и тропических синих шортах. Эту же форму одежды + синяя защитная кепка установили и на все повседневные построения и разводы вахт. Так как разовое белье стиралось элементарно просто и сохло под тропическим солнцем практически мгновенно, проблемы стоять в строю в чистой разовой рубахе не было. И вот тогда-то на всех кораблях появилась эта команда: «На построение форма одежды – разовая». Это значило, что вместо плотной синей куртки все моряки были в разовой голубой, а после нескольких стирок – почти белой, рубахе. Все кто служил в 1990-1992 годах на 8 ОПЭСК, в Индийском океане, а потом, после расформирования 17 ОПЭСК, в Камрани (Вьетнам), с благодарностью вспоминают, как разовое белье помогало им переносить тяготы службы в тропической зоне Мирового океана.»

29 апреля 1990 г. эритрейские морские единицы напали на гарнизон порта Tio расположенного между Массауа и Ассеб и потопили эфиопское судно «Kaleb». При этом катера сепаратистов обстреляли военную базу в Tio из артиллерией – безоткатных орудий и установок залпового огня размещенных на катерах. Это нападение на Tio военно-морской силой НФОЭ (EPLF) было первой дальней операцией, которая была выполнена начиная с захвата Массауа и борьбы вокруг островов архипелага Дахлак.

С конца апреля и до середины мая танкер «Иман» успел сделать еще два рейса в Аден из ПМТО. С 12 по 19 мая танкер производил заправку кораблей и береговых цистерн на базе.

10 мая МТЩ «Разведчик» в ходе конвоирования судов ММФ СССР с 14.27 до 20.00 производил постановки тралов МТ-4 в миноопасных районах.

14 мая в Красном море танкер Приморского пароходства «Интернационал» шедший в охранении МТЩ «Разведчик» был атакован 4 катерами партизан. Этот бой подробно описал в своих воспоминаниях участник боя, заместитель командира тральщика по политической части капитан-лейтенант В.М.Иванов: «Вечером 13 мая тральщик вышел на внешний рейд острова, чтобы глубокой ночью начать движение вместе с очередным объектом защиты - на этот раз дальневосточным танкером «Интернационал». Его пожилой капитан скептически выслушал все наставления командира тральщика, разрешив, на всякий случай, офицеру не бросать в беде тихоходный танкер.

В три часа начали конвоирование, на подходе к зоне обстрела, как обычно, объявили «Боевую тревогу». Прикрыли высокие борта «Интернационала», когда с островов раздались залпы «Градов». После четырех наконец-то прошли опасный район, установили вторую боевую готовность, сменили вахту на постах. Их вернул на место очередной сигнал тревоги: экраны станций обнаружения высветили четыре точки, выскочившие вдогонку за конвоем из-за острова Шума. Через восемь минут, на расстоянии 9 кабельтовых, они перестроились в «волчью стаю».

Ночную мглу прочертили трассеры. Это эритрейские катера шведской постройки открыли огонь по конвою из крупнокалиберных пулеметов. «Волчья стая», производя залпы из 106-миллиметровых безоткатных орудий, приблизилась к тральщику с кормовых углов на дистанцию до полутора кабельтовых.

Командир «Разведчик» передал на эскадру сигнал «Подвергся нападению, вступил в 6ой». «Интернационалу» было рекомендовано отрываться от преследования. Морской тральщик дал самый полный вперед и открыл огонь из всего (кроме РБУ), имеющегося на его борту вооружения. Корабль, ложась с борта на борт, изо всех сил бежал по ночным водам Красного моря, мучительно содрогался от попаданий в корпус и от залпов собственных орудий. Стреляли его кормовая артустановка, малая зенитная артиллерия и два крупнокалиберных пулемета ДШК «Утес» (образца 1943 года), установленных на тыльной стороне мостика. Из них вели огонь второй штурман лейтенант Дмитрий Самохвалов и гидроакустик старшина 2-статьи Игорь Швец. Кроме того, в бой вступили автоматчики из группы огневого противодействия, возглавляемой старшиной минной команды мичманом Николаем Ледовских. К следующему конвою группу пришлось усилить установленными на корме двумя капризными крупнокалиберными пулеметами Владимирова, а гнезда автоматчиков укрепить мешками с песком. Склонившись над картой, штурман старший лейтенант Сергей Желнин, словно игнорируя происходящее, продолжал прокладывать курс, давал рекомендации ходовому мостику. Дистанция до танкера стремительно увеличивалась. Вопреки заверениям его капитана 22-летний «Интернационал» смог развить скорость свыше 15 узлов, вместо обещанных девяти!

- ПЭЖ! Обороты! Михалыч! Сережа! Обороты! - приказывает и просит динамик в ПЭЖе тральщика голосом его командира. Напротив поста в дымном коридоре сидят испуганные моряки из аварийной партии боцмана мичмана Леонида Михайленко. В блестящих огнеупорных комбинезонах они похожи на терпящих бедствие астронавтов.

- Хорошо! - невозмутимо отвечает мостику механик капитан-лейтенант Сергей Херсонец, прихлебывая из огромного чайника. Главные двигатели и так выдают намного больше, чем могут. Их бережет бездушная автоматика, устанавливая допустимые обороты. Пришлось снять ограничители. Обороты на валолиниях стали запредельными - 330. Ход для пахаря моря неслыханный - 16 узлов! Пошли на отрыв, но такой «форсаж» можно было позволить лишь на несколько минут.

В вибрирующую штурманскую рубку внесли раненного в ногу Игоря Швеца., Фельдшер старший мичман Михаил Перевертайло оказал ему первую медицинскую помощь. Находящимся рядом офицерам эта кровавая картина мужества не прибавила.

Были ли они тогда безоглядно храбры? Пожалуй, нет. Наверное, не бывает массового героизма в «рафинированном» виде, особенно когда никто не может гарантировать личной безопасности. Рядом со спокойным мужеством и удивительной отвагой оказывалась заурядная трусость. Каждый оставался со своими страхами один на один. Каждый делал свой выбор.

На ходовой мостик заглянул оглохший от перестрелки Дмитрий Самохвалов и сообщил, что его «Утес» заклинило. Командир приказал осмотреть пулемет командиру БЧ-2-3 лейтенанту Александру Емельянову. Но молодой офицер неожиданно лег на палубу, прикрывшись руками. Тогда командир дал аналогичное приказание своему помощнику - старшему лейтенанту Олегу Боровскому. Тот пнул бессмысленно улыбающегося Емельянова, присел рядом с ним на корточки и стал злой скороговоркой объяснять, что не собирается лезть под пули вместо «бычка», да к тому же без бронежилета и каски. Потом эти офицеры настойчиво хлопотали о наградах, а Боровский даже небезуспешно. Свидетелей той постыдной сцены было мало. Им никто так и не припомнил тот случай, не наказал за невыполнение приказа командира в бою. Однако через некоторое время оба ушли с корабля, а затем и совсем уволились в запас, перейдя служить в милицию.

В разведку на верхнюю палубу отправился замполит. Каски и бронежилеты - тут помощник оказался прав - были предусмотрены только для членов группы огневого противодействия. Снаружи творилось невообразимое: фальштруба вулканировала мощными снопами искр, кормовая установка изрыгала огонь, сети трассирующего огня раскинулись между тральщиком и катерами. При свете чужой опрокинутой луны можно было рассмотреть лишь спины перебегающих с борта на борт автоматчиков. Самохвалов продолжал выпускать короткие очереди из «Утеса» своего раненого товарища.

В стальном гнезде визирной колонки крутился, хрипло матерясь, старшина 1-й статьи Александр Невзрачный. О месте нахождения целей можно было только догадываться по исходящим от них трассерам. Наконец, Саше, видимо, удалось поймать в перекрестье прицела головной катер, вовремя нажать на гашетку. За кормой раздался мощный взрыв. Минуту спустя радиометрист доложил, что на его экране остались только три цели.

«...Остальные катера позорно скрылись за островами, - передали по циркуляру кораблям эскадры слова комэска контр-адмирала Валерия Сергеева. - Восхищены мужеством и доблестью черноморцев!»

Это сообщение «Разведчик» получит только на пути в базу, а тогда приходилось принимать телеграммы иного содержания. На четвертой минуте боя с 8-й ОПЭСК поступила команда «В бой не вступать. Осмотреться!». После донесений тральщика о ходе первых минут операции из штаба пришел запрос о количестве израсходованного боезапаса и указания по ведению огня. Были также затребованы биографические данные на командира и его заместителя по политчасти, а также на раненого гидроакустика. «Несоюзного» старшину рекомендовали немедленно принять в члены ВЛКСМ. Об исполнении чего было немедленно доложено. Так, еще не придя в себя от боли, Игорь стал комсомольцем.

С рассветом наконец все стихло. Современный морской бой, как и учили, ,оказался действительно скоротечен. По записям в журнале боевых действий получалось, что он длился всего восемь минут: - с 4.48 до 4.56. Командир распорядился осмотреться на боевых постах, доложить о раненых и обнаруженных неисправностях. Экипаж, за исключением гидроакустика И.Швеца, остался цел и невредим. Однако корабль получил многочисленные мелкие повреждения и пробоины, на нем были перебиты некоторые кабель-трассы, заметно посечена мачта. Во время боя разрывная пуля раскаленным шмелем влетела в центральный пост РЛС, изумила до немоты артиллерийских радиометристов, но никого не задела. Замполит оказался, скорее морально, чем физически - травмирован свалившимся на него огромным чайником с чуть теплым чаем. Убедившись, что ранен не смертельно, он пришел в себя и продолжил выполнение своих обязанностей.

Ликование экипажа не имело предела. Всю ночь, находясь в возбуждении от боя, многие моряки никак не могли уснуть, делились впечатлениями друг с другом, бродили по своему маленькому кораблю.

Как водится на флоте, поспешили списать под чрезвычайную ситуацию свои старые долги. Думаю, за давностью лет этот скромный грешок должен быть им прощен. Механик добился от командира включения в ЖБД фразы о безвозвратно вытекшей некоторой массе фреона. Опытные мичмана советовали заму «под шумок» избавиться наконец от опостылевшего старенького телевизора.

В тот самый день (а это был понедельник) по плану предстояли занятия с моряками на тему подвига команды 20-пушечного брига «Меркурия» 14 мая 1829 года, принявшего бой с двумя турецкими линейными кораблями. Как ни странно, но тогда на это совпадение никто не обратил впечатления.

Началась, наверное, не менее горячая, чем бой, пора авральной подготовки отчетов, отправки телеграмм. Командира на связь вызвал Посол СССР в Эфиопии, то и дело посылала уточняющие запросы эскадра. Прикомандированный на корабль боевой службы оперуполномоченный особого отдела КГБ капитан 3 ранга Александр Мальков разбирался с тремя бойцами из группы огневого противодействия, чьи магазины автоматов оказались неизрасходованными. Подозрение «особиста» вызвал тот «нехороший» факт, что все трое были призваны из республик Прибалтики, в которых к тому времени усилились сепаратистские настроения. Как выяснилось, все ребята оказались из «прижимистых» литовских хуторов, противника не наблюдали, поэтому впустую тратить патроны, паля вслепую, по-крестьянски поскупились.

Уже вернувшись на Дахлак, моряки узнали, что в программе «Время» прошло сообщение об инциденте, случившемся в Красном море с советским танкером «Интернационал». О заслонившем его «Разведчике», разумеется, не было ни слова. Как говорилось в анекдотах тех лет, « с нашей стороны потерь нет»

… Многие опытные офицеры, отдавая должное боевым качествам черноморцев, с сочувствием предупреждали о возможных неприятных последствиях этого боя. На борт «Разведчика» немедленно прибыл его первый командир советник командующего ВМС Эфиопии капитан 1 ранга Юрий Кутьев. В приватной беседе он признался, что его любимый тральщик стал для многих руководителей большой политической проблемой. Все понимали, что результаты ее решения могли по воле случая оказаться диаметрально противоположными: или отзыв «проштрафившегося» тральщика в Севастополь, с последующими кадровыми оргвыводами, или поощрение командира и отличившихся за решительные действия. Как говорится, «или грудь в крестах, или голова в кустах». Как бы то ни было, командир действовал в экстремальной ситуации на свой страх и риск. Он отвечал прежде всего за танкер и свой корабль, и у него не было времени на согласование своих действий с вышестоящими штабами. Печальной памяти перелет Руста в восемьдесят седьмом году показал, как трудно найти в этих структурах желающих принять на себя всю полноту ответственности. Кроме того, Виктор Носенко полностью выполнил боевое распоряжение на конвой, в котором предусматривалось применение оружия на самооборону или оборону охраняемых объектов в случае нападения.

… Вскоре командиру морского тральщика пришло указание представить отличившихся в бою к государственным наградам. В.Носенко составил небольшой список награжденных, рассчитывая потом расширить его по итогам боевой службы. И тогда опытный «особист» подсказал написать представление к награждению на максимальное количество достойных моряков. Таковыми на «Разведчике» признали в первую очередь 20 человек, а потом пожалели, что поскромничали и не полностью использовали столь редкий шанс - отметить всех заслуживших награды людей. Тем более таких хороших распоряжений в дальнейшем не поступало. Командир был представлен к награждению орденом Красной Звезды, механик - к ордену «3а службу Родине в Вооруженных Силах СССР» 3-й степени. Дмитрий Самохвалов, Игорь Швец и Александр Невзрачный - к медалям «3а отвагу». Мальков оказался прав - национальную традицию «награждения не участвовавших» еще никто не отменял. Позднее наградной список за счет таковых солидно пополнился».

Об этом нападении было сообщено 17 мая 1990 г. на очередном брифинге для советских и иностранных журналистов. Начальник управления информации МИД СССР Г.Герасимов сообщил, что в Красном море - территориальных водах Эфиопии - подвергся обстрелу с берега, а затем был атакован катерами советский танкер. К счастью, ни судно, ни экипаж не пострадали. В заключение Г.Герасимов подчеркнул: «Как известно, это не первый случай с начала года, когда у побережья Эфиопии катера Народного фронта освобождения Эритреи (НФОЭ) нападали на иностранные суда. Советский Союз, как и мировое сообщество, уже выступал с резким осуждением подобных пиратских акций. При этом нами подчеркивалось, что в случае возникновения угрозы советским судам, постоянно плавающим в этом районе Мирового океана, с нашей стороны будут приниматься необходимые меры. Советский Союз располагает возможностями и средствами для самого решительного пресечения покушений на безопасность людей и судов.» Пожалуй это было единственное упоминание о нападений судов сепаратистов на советские корабли на тот момент.

Находившиеся на берегу морские пехотинцы тоже активно участвовали в боях с судами сепаратистов. На большой дальности по бурунному следу их засекали радиометристы «БДК-98» (бортовой номер 079) под командованием капитана 2 ранга А. Горбачева. Офицеры морской пехоты данные моряков переводили в «сухопутные параметры» и передавали их на позиции зарытого в землю танкового взвода. Танкисты открывали заградительный огонь, мешая нападающим занять выгодную позицию для залпа по острову. Но бывало, что они прорывались. Старший лейтенант И.Ломакин вспоминал, как еще в самом начале боевых действий остался он ночевать на одной из огневых точек, основу которой составлял укрытый в камнях БТР. Рядом располагались и солдаты правительственных эфиопских войск. Они разожгли костер. На его свет подкрались вплотную к берегу две джонки и в упор дали залп, по БТР. Хорошо, что морские пехотинцы не пожалели труда, укрывая технику, а сепаратисты не очень точно стреляли. Камни разбросало, наши все остались живы, а раненых эфиопов Семыкин сразу же отправил в медпункт ПМТО.

За здоровьем советских людей на базе следили, хирурги подполковник медицинской службы Я.Демеев, майор медицинской службы А.Жидков, терапевт А.Сушко и стоматолог А.Чернов. Практически за год активных боевых действий эти четыре врача провели более ста сложных операций на месте и почти столько же раз выезжали для оказания помощи на другие острова архипелага. Бывший командир ПМТО капитан 1 ранга Борис Пленков так характеризовал подполковника (ныне полковника) медицинской службы Ясона Артемовича Демеева прибывшего в 1987 г. на базу и отслужившего там 1216 суток: «Хирург Демеев делал под бомбежками и обстрелами сложнейшие хирургические операции. Во время жестоких налетов мы прятались в бомбоубежище, а он со своими врачами не покидал операционной. Мужественный человек неистощимой работоспособности. Порядочный, честный и искренний. Верный долгу, профессии и фронтовой дружбе..»

20 мая танкер «Иман» выполнил рейс в Аден, туда удалось проскочить без обстрела.

23-26 мая МТЩ «Разведчик» находился в порту Аден (НДРЙ).

27 мая артиллерийскому катеру «АК-312», которым командовал капитан-лейтенант Н.Белый, была поставлена задача: доставить из ПМТО группу уволенных в запас матросов (70 чел.) на госпитальное судно «Енисей», следовавшее через Красное море в Севастополь. Маршрут перехода до точки встречи составлял около 100 миль (180 км). Надежда командования была на скорость и темноту. На траверзе Шумы «АК-312» был неожиданно атакован четырьмя катерами эритрейских сепаратистов, которые потребовали от командира сдаться. Учитывая, что катер, был заполнен пассажирами, командир, чтобы не допустить жертв среди них, в бой с превосходящим противником решил не ввязываться. Искусно маневрируя перемещенными галсами на высоких скоростях хода, используя ночную обстановку и сильное волнение моря (трудно эффективно использовать артиллерию), капитан-лейтенант Н.Белый, уклоняясь от беспорядочного артиллерийского и пулеметного огня противника, прорвал окружение. Сепаратисты бросились в погоню за ускользающей, как им казалось, легкой добычей. Препятствуя преследователям, наши моряки пошли на хитрость. Желая отпугнуть противника, применили глубинные бомбы, которые сбрасывали с кормовых бомбосбрасывателей впереди по курсу преследователей с установкой различного времени замедления (глубины) подрыва бомбы. Нашим морякам сопутствовала удача - головной катер преследователей попал под взрыв бомбы и был разнесен в клочья. Экипажи трех оставшихся катеров сепаратистов, потрясенные гибелью флагмана, от погони отказались. Но и у нас от гидродинамического удара вышел из строя один из дизелей, катер был вынужден сбавить ход и срочно ремонтировать двигатель.

После высадки уволенных матросов на транспорт, «АК-312» при возвращении на остров Дахлак был снова перехвачен тремя уцелевшими катерами опомнившихся сепаратистов. Теперь уже командир и экипаж катера смело вступили в бой. В итоге артиллеристы в ожесточенном бою с превосходящим по силе противником уничтожили два катера "пиратов". Последний, уцелевший, бежал, не подобрав оказавшихся в море матросов с уничтоженных катеров. Но уже на подходе к острову неожиданно загорелся главный распределительный щит, катер потерял ход, вышли из строя все электроприборы. И тут подоспел МТЩ «Разведчик» приведший танкер «Иман». За этот бой командир и отличившийся личный состав катера награждены орденами и медалями, а командиру Главнокомандующий ВМФ, кроме того, досрочно присвоил очередное воинское звание "капитан 3 ранга".

30 мая танкер «Иман» идя из Адена в сопровождении МТЩ «Разведчик» были обстреляны с Шумы. Снаряды легли в 3 кабельтовых по левому борту. Танкер дал полный ход и, оторвавшись от тральщика, направившегося к «АК-312», давшего радиограмму о помощи, влетел в узкий проход бухты, подсвечивая себе прожекторами. Через час на рейд подошел «Разведчик», ведя на буксире «АК-312» с отказавшими двигателями.

На островах Дахлак находились эфиопские армейские подразделения для предупреждения высадки десантов и подавления огневых точек сепаратистов из которых обстреливались корабли конвоя, проводилась бомбардировка побережья полуострова Бури, Массауа. Тем не менее, флот партизан активно действовал, особенно в проливе Массауа-Южный, 130-мм орудия установленные на полуострове Бури, регулярно обстреливали места нахождения ВМС НДРЭ, с целью блокировать его корабли и осложнить им проход в прибрежных водах для снабжения ПМТО и ВМС Эфиопии на островах. Практически все идущие конвои обстреливались. Из числа специалистов ПМТО раненых и убитых не было. Однако был ранен один старшина с тральщика, а среди эфиопских военнослужащих были убитые и раненые.

Капитан 3 ранга Валерий Владимирович Баслык находившийся там с июля по ноябрь 1990 г. в составе экипажа плавмастерской «ПМ-129» в качестве офицера военной контрразведки вспоминал: «…сепаратисты для войны в архипелаге придумали тактику москитного флота, простую, но весьма эффективную. Это обыкновенные катамараны, пластмассовые катера. Экипаж 5 человек. На катамаране стоит 106-миллиметровая безоткатная пушка или разобранная по стволам установка «Град». Струбциной ствол прикручивали к банке, концы питания от аккумулятора и - 5 «градин» готовы к пуску.

Два мощных мотора «Ямаха» давали легкой посудине скорость в 40 узлов (больше 70 километров в час). А локатор его начинал брать только за 2 мили. Вот и эффект внезапности.

Работали они так. В звене -5 катеров… Подлетает такой отряд ночью к островам, окружающим базу, встает с 3-4 направлений, чтобы глаза обороняющихся «разбежались», и делает залп…

После обстрела острова катера вылетали на внешний рейд и завязывали бой с кораблями охраны эфиопских ВМС. Как правило, на охрану рейда в ночное время выходило два корабля. Катера облепливали их, как мухи, и расстреливали в упор из гранатометов и автоматов Калашникова. Такие налеты проходили с периодичностью в трое суток, а то и каждую ночь.

Помню, на рейде подбили малый ракетный катер. Разнесли правую ракетную шахту, горела правая машина. Он вваливается в бухту, каким-то чудом отдает якорь, а левую машину заглушить некому, побило всю команду. Из 24 человек было 17 трупов, остальные раненые Раненых экстренно сняли, а катер так и крутился вокруг якорной цепи, как побитая собака, пока не рванул оставшийся боезапас и корабль совсем не сгорел.

С июля по октябрь таким методом сепаратисты вывели из строя 35 кораблей и катеров ВМФ Эфиопии. После этого рейд охранять было уже некому...»

Эфиопский флот у архипелага Дахлак понес значительные потери, несколько судов было потоплено, в том числе видимо один из торпедных катеров проекта 206МЭ. Справочник «The Naval Institute Guide to Combat Fleets of the World» от 1998 г. писал «Известно, что во время Гражданской войны были потеряны патрульные корабли береговой охраны класса Cape «PC 11» и «PC 12»; 43-футовые патрульные катера «GB-22» и «GB-23»; патрульный корабль класса Zhuk «P-206»; десантный корабль класса Polnocny-B «LTC 1037»; десантный корабль класса Chamo «Ziway» (LTC 9501) и 2 экс-американских десантных катера LCM (6).» Не со всем там можно согласиться, по моим данным «Р-206» ушел мае в 1991 г. из Асэба в Йемен. При этом следует понимать, что имеющаяся информация довольно противоречива особенно по судьбе кораблей пр.1400МЭ (классификация НАТО Zhuk). Еще больше кораблей получили повреждения, починить их не удалось, и они были брошены там же. На фотографиях размещенных на сайте о нашей ПМТО на о.Нокра и датированных 2004 г. сняты затопленные по крайней мере 3 боевых корабля - два ТКА пр.206МЭ (Turya) - «FTB-112» (его номер видно), «FTB-113» и десантный плашкоут пр.1785.

В течение лета-осени 1990 г. части EPLF продолжали громить эфиопские гарнизоны в Эритрее, медленно изолируя прибрежные морские базы от центральной части страны. Ремонтировать корабли становилось все сложнее, в 1990 г. запасные части для ремонта начали снимать с неисправных однотипных судов чтобы хотя бы один ввести в строй. Так для восстановления одного десантного корабля класса EDIC приобретенного в 1977 г. в ФРГ, взяли часть машины вышедшего из строя однотипного судна.

Летом 1990 г. на Дахлаке побывал заместитель начальника тыла ВМФ вице-адмирал Игорь Махонин. Именно тогда в руководстве флота окончательно поверили, что доклады о ведении полноценных боевых действий на Красном море не преувеличены.

5 июня танкер «Иман» в 07.30 вышел из ПМТО в порт Аден, в 08.43 начался обстрел конвоя продолжавшийся до 09.10. На обратном пути из Адена на Дахлак обстрелов не было.

11 июня МТЩ «Разведчик» опасаясь использования сепаратистами морских мин, в ходе конвоирования судов ММФ СССР с 17.06 до 17.55 производил постановки тралов МТ-4 в миноопасных районах на подходах к ПМТО.

В июне 1990 года на ПМТО из состава 8 ОПЭСК, с целью доставки воды, был отправлен танкер «Печенга», старшим на переходе был капитан 1 ранга Ю.Г.Михайлов, как он сам потом вспоминал, это был его второй и последний визит на ПМТО. За водой зашли в Аден, где взяли на борт 900 тонн пресной воды и пошли в Красное море. После прохода Баб-Эль Мандебского пролива были встречены кораблями сопровождения МТЩ «Разведчик» и «АК-312», конвой прошел без обстрелов.

С возвращением танкера «Печенга» обратно в Аден с ПМТО, если верить воспоминаниям Юрия Георгиевича Михайлова «Морские рассказы начальника тыла 8-й Оперативной эскадры кораблей Военно-Морского Флота СССР» связана история применения глубинной бомбы тральщиком «Разведчик» с фантастическим результатом.

Юрий Георгиевич пишет: «…главная опасность была в другом. У них было более 2-х десятков быстроходных малых катеров, как правило шведского производства, на которых были установлены безоткатные 100 мм. орудия или 2-е направляющих от установок «Град». Катера двигались под двумя двигателями т. «Ямаха», и ночью догоняя нас по кильватерной струе последнего корабля сопровождения, обстреливали наш караван. К тому времени от этих обстрелов у нас уже были потери, как убитыми, так и ранеными. Нужно было что-то предпринимать в этой обстановке, и наш штаб эскадры придумал как это сделать. В нашем случае, на МТ «Разведчик» села группа минеров эскадры под руководством флагманского специалиста капитана 1 ранга В.Каюрова, и тральщик в караване шел концевым. На нем кипела работа, минеры снаряжали к сбросу в воду большую мину, поверь читатель, это была очень большая и хорошая мина. Она была приготовлена к взрыву с таким временным интервалом после сброса, чтобы эта волчья стая из катеров наскочила как бы на нее. После выхода из бухты, с окончанием коротких сумерек, наступила южная темнота, и радиометристы доложили, что наблюдают 15 малых целей, которые с кормовых углов начинают с нами сближаться. И вот, дождавшись момента, когда они сгруппировались, мина была сброшена с тральщика. По истечении расчетного времени раздался оглушительный взрыв, кормовой сектор вспыхнул ярким светом и настала тишина. Через несколько минут с тральщика поступил доклад о том, что радиометристы на экране РЛС, наблюдают несколько надводных малоразмерных целей, которые находятся без движения и несколько целей уходящих на большой скорости в сторону берега. Операция прошли успешно, обстрел прекратился. Мы благополучно подошли к точке, где пересадили на танкер нашу группу минеров и расстались с тральщиком и артиллерийским катером, они пошли на ПМТО, а мы в п.Аден за водой и свежим продовольствием для эскадры.

Утром мы получили информацию от командования ПМТО, так как только они непосредственно контактировали с эфиопским начальством, о том, что случилось с катерами сепаратистов. Из 15, девять были выведены из строя, при этом, 5 катеров утонули, а 4 катера были подобраны эфиопским сторожевым кораблем и отбуксированы на ПМТО. Нашему командованию, после этой операции, сепаратисты, через эфиопскую сторону, передали предложение, чтобы наши караваны ходили только днем и они не будут их обстреливать, мы это приняли, но лучше от этого не стало, так как они усилили обстрел непосредственно ПМТО.»

Сперва по потерям катеров сепаратистов, такие потери 9 единиц, обязательно нашли бы упоминание, где то еще, помимо воспоминаний адмирала. Кроме того имеющиеся в открытом доступе материалы по МТЩ «Разведчик» гласят «15 мая 1990 года морской тральщик «Разведчик» по приказанию с КП эскадры выполнял боевой бомбометание глубинными бомбами.» Однако и тут есть сомнения, 14 мая тральщик провел свой известный бой с катерами сепаратистов при конвоировании танкера «Интернационал» и применение глубинных бомб на следующий день должен был остаться в памяти моряков, но о этом упоминаний нет. Можно конечно предположить, что все происходило не 15 мая, а 15 июня. Но подтверждений этому пока найти не удалось.

В июне 1990 г. на ПМТО произошла смена ряда кораблей находившихся там. «ПМ-129» сменила находившуюся там с конца 1989 г. «ПМ-97», а «БДК-14» сменил «БДК-98».

«ПМ-129» пришла на ПМТО идя из эфиопского порта Асэб, где приняли на борт офицеров высшего командования вооруженных сил Эфиопии и группу их военных советников офицеров ВС СССР во главе с советником Командующего ВМС Эфиопии В.Федоровым для последующей доставки на остров Нокра, архипелага Дахлак. В пункте базирования стояли у пирса № 2. При этом пирс № 2 делился на две половины: с одной стороны советские суда - «ПМ-129», водолазное судно «ВМ-413» и в зависимости от состава оперативной бригады - морской тральщик или катер, с другой - корабли и катера Северного флота Эфиопии, порядка 10 единиц, что в дальнейшем создало серьезные проблемы.

В июне 1990 г. охранявшая базу десантная группа с «БДК-98» (бортовой номер 079) (с 09.02.-13.06.1990) под командованием капитана 2 ранга А. Горбачева, была сменена «БДК-14» (бортовой номер 050, к-3р. С.В.Мельников) с десантной группой под командованием майора Жевако Валерия Николаевича. 6 апреля 1990 г. боевая десантная группа - усиленная рота морской пехоты - 107 человек, девять БМП-1, три танка Т-55, три автомобиля, командир боевой десантной группы майор Жевако Валерий Николаевич - заместитель начальника штаба полка морской пехоты ТОФ, на борту «БДК-14» вышли из Владивостока, но в Японском море разразился сильный шторм и у БДК оторвало выходные створки, пришлось вернуться во Владивосток. Затем поставили створки от другого корабля и ровно через месяц вышли в море.

В июне 1990 г. на Нокру на морском судне доставили военное имущество, систему залпового огня «БМ-21» и специальные броне-колпаки, которые выставили в том числе и на подходе к пирсу №2. «БМ-21» использовалась для контрбатарейной стрельбы и профилактического огневого накрытия ближайших островов, с которых эритрейцы могли или вели обстрел базы. Географические координаты позиций для стрельбы «БМ-21» уточнялись по грифованной карте острова («секретно») находящейся на борту «ПМ-129». После того, как боевой взвод «ПМ-129» оборудовал себе огневые позиции на берегу и провёл пару учебных стрельб, а морская пехота демонстративно и профессионально определилась с рубежами обороны ПМТО в новых условиях эфиопские военнослужащие на пирсе и берегу стали подчёркнуто, демонстративно выполнять ритуал воинского приветствия («отдавать воинскую честь») советским военнослужащим.

Жевако Валерий Николаевич вспоминал: «Остров Нокра размером примерно три на пять километров. Если обороняться по-нормальному, нужен минимум батальон. А у меня - 107 человек. Но есть танки. А главная опасность исходила от так называемых «москитов»… Это небольшие катера, на которых эфиопские мятежники устанавливали стволы от наших «Градов» и с дальнего расстояния обстреливали базу. Поэтому я решил заранее пристрелять из танков все возможные места швартовок их катеров….

На островах было приличное количество правительственных эфиопских войск: мотострелков человек 300 да еще человек 200 морской пехоты. И мы все время гадали, куда они повернут оружие. Друзья друзьями, но...

На островках, мимо которых мы однажды шли на катере, располагались небольшие, в несколько человек, эфиопские сторожевые заставы. Я спрашиваю у старшего офицера, предупредил ли он «друзей» о нашем проходе. Да, говорит, все нормально. И тут же с берега нас начали «мочить» из автоматов! Мы за оружие, а капитан этот кричит: «Погодите, сейчас «разрулю ситуацию». И прыгает в воду. До берега метров 100 было. Он и поплыл под огнем. Как уж он там с эфиопами разбирался, не знаю, но мимо остальных островков мы прошли спокойно.

Еще помню - был страшный обстрел. Эфиопские «друзья» со страха стали пулять во все стороны. Думаю, надо это заканчивать, иначе мы на острове друг друга перестреляем. Встречаемся с их главкомом (у них все командиры себя главкомами называли). Говорю, мол, давай вы будете охранять днем, а я - ночью. И без команды - не высовываться. Так план обороны и утвердили.

Но больше всего мы опасались боевых пловцов мятежников. Ведь все побережье не перекроешь. Вылезут ночью - ищи их потом. А они могли взорвать и баки с горючим, и корабли.

Правда, время от времени «наши» эфиопы кого-то расстреливали в дальних концах острова, но, скорее всего, не пловцов, а кого-то, кто стал неугоден в результате внутренних разборок.

Поначалу мы обрабатывали острова из танковых пушек, только когда начинался обстрел базы. А потом командир мне сказал: стреляй каждую ночь. Для профилактики.

И сразу встал вопрос с боеприпасами. Я говорю: будут снаряды - буду стрелять. Мне потом передали разговор с командиром эфиопских морпехов. Тот предлагал Жевако «грохнуть» и самим стрелять. Я ответил: за мной 100 автоматчиков и куча техники. Кто кого грохнет, еще вопрос. И продолжаю гнуть свое: давайте боеприпасы.

Через некоторое время мне на КП привозят целый «КамАЗ» снарядов. Начинаем разгружать, а они новенькие, конца 80-го года. А у меня в танках - 60-го!

Так и жили: днем проводили учения, рыли окопы, оборудовали позиции, а ночью стреляли (пока «КамАЗ» не опорожнили). И тут от оперативной эскадры приходит телеграмма: война, дескать, внутреннее дело

Эфиопии. Ваше дело - охрана базы. Пришлось еще 3 месяца убить на переоборудование позиций. Плюнули на охрану всего острова, лишь бы на базу никто не пролез.

Никто из моей группы не погиб и не был ранен. Я привез на остров 107 человек и столько же увез. Собственно, для меня это и было главной задачей.»

В середине июня танкер «Иман» вышел из ПМТО идя в Абу-Даби, куда пришел 22 июня. Фролов Юрий Сергеевич 3-й помощник капитана СМТ «Иман» выполнявший там задачи боевой службы с февраля по июль 1990г., вспоминал: «В конце рейса пришло приказание: В связи со сложной обстановкой в Эфиопии заход танкера в порт Абу-Даби считать нецелесообразным. На хрустальную мечту моряков наступили грязным прогаром и экипаж взроптал. Начали писать заявления с требованием отправить домой. Высокое начальство вынуждено было отработать назад, но зло затаило. В Абу-Даби мы попали. Командование эскадры представило к наградам членов экипажа. По приходу в базу начался разбор полетов и появилось мнение что капитана, замполита надо на всякий случай снять с должностей. Потом подумали и приняли решение: все оставить на своих местах не снимать и не награждать. Так наша эпопея и закончилась. Участниками боевых действий за эту работу экипаж не признали.»

В ночь на 5 июля 1990 г. катера эритрейских сепаратистов совершили нападение на корабли ВМС Эфиопии находящихся в дозоре на подходах к архипелагу Дахлак, одновременно начался обстрел базы с ближайших островов реактивными снарядами «Град». Эфиопские сторожевой корабль пр.159 и ракетный катер пр.205 получили повреждения, но смогли самостоятельно вернуться с внешнего рейда и стать к пирсу №2. Разрушений, повреждений на ПМТО и попаданий в корабли Оперативной бригады не было.

7 июля МТЩ «Разведчик» опасаясь, что сепаратисты могли разбросать морские мины, после их нападения на эфиопские корабли, в ходе конвоирования судов ММФ СССР с 7.35 до 17.35 производил постановки тралов МТ-4 в миноопасных районах.

В начале июля танкер «Иман» вернулся на ПМТО придя из Абу-Даби, обстрела и атак катеров удалось избежать. Командир базы объяснил, что накануне эфиопские сторожевики нанесли удар из установок «Град» и корабельных орудий по острову Шума. Стреляли «по площадям», но эффект налицо - уже десять дней как тихо. Только несколько эритрейских катеров ночью в отместку обстреляли остров, впервые снаряды упали на территорию внутри базы и на внутренний рейд.

14 июля 1990 г в 07.35 танкер «Иман» снялся с якоря и взял курс на Аден, опасную зону прошли спокойно. На границе территориальных вод Эфиопии тральщик и «АК-312» сбавили ход и, подняв флажный сигнал «Счастливого плавания» легли в дрейф, ожидая танкер «Шексна», шедший из Адена на остров.

Горячая осень.

5 августа 1990 г. МТЩ «Разведчик» ЧФ отправился в Севастополь, но даже этот последний рейс не прошел спокойно. «Разведчик» вышел в составе конвоя МБ «Рубин», танкер «Шексна», конвой сопровождал артиллерийский катер «АК-312» ЧФ. Когда подходили к о.Шума с материка начался обстрел конвоя. «АК-312» поставил дым-завесу, сбросив 18 шашек. Конвой зашёл за Шуму выйдя из зоны обстрела, «АК-312» повернул обратно в базу, куда проскочили за собственной дым-завесой. Это был один из последних боевых выходов и для «АК-312».

8 августа сепаратисты обстреляли ПМТО, на внешнем рейде шел морской бой между катерами НФОЭ и эфиопскими кораблями. Видимо после этого боя в Судан дезертировал СКР «F-1616».

11 августа 1990 г. в Порт-Судан (Судан) прибыл эфиопский СКР пр.159 (классификация НАТО Petya II) «F-1616» (командир Firde). Он пришел от островов Дахлак где до этого «героически сражался против эритрейских пиратов». Как произошла измена, данных нет. В бою он получил незначительные повреждения и воспользовавшись ситуацией пока все патрульные катера и корабли эфиопского флота были на дежурстве, отправился в суданский порт. Примерно 90 членов экипажа попросили политического убежища в Судане. В дальнейшем по некоторым данным в декабре 1990 г. «F-1616» суданцы передали эритрейским сепаратистам, после занятия ими островов Дахлак как я понимаю, он выполнил туда рейс, а обратно уже не ушел и был брошен неисправным у пирса.

В августе 1990 г. артиллерийский катер «АК-312» ЧФ был сменен МПК «Комсомолец Молдавии». В июне 1990 г. «АК-312» не сменили, как предполагалось ранее. Пришло радио, что экипаж будет отправлен в Союз на своём катере, который будет заменен на МПК с ЧФ. МПК «Комсомолец Молдавии» (с 1992 г. «МПК-118») проекта 1124М, был приведен буксиром в июле. А примерно 19 августа 1990 г. буксир, притащивший МПК, начал буксировку «АК-312» в Севастополь и уже вечером 22 августа катер был на рейде Порт-Суэца, перед входом в Суэцкий канал. В Севастополь вошли 5 сентября 1990 г., а на следующее утро прибыли в свою базу в Феодосии. МПК «Комсомолец Молдавии» ЧФ (командир капитан 3 ранга С.В.Старый с октября месяца капитан-лейтенант Д.Б.Брастовский), нес БС с 1 августа 1990 г. по 7 декабря 1990 г.

Зона небезопасная для мореплавания в районе Африканского Рога стремительно расширялась. В это время наши моряки на себе поняли, что и район Аденского залива стал ареной боевых действий между сомалийскими правительственными силами и оппозиционным движением - Сомалийским Национальным Движением (СНД, Somali National Movement - SNM). Боевые действия на севере страны между СНД и режимом Сиада Барре развернулись летом 1988 г. Возглавляет эту группировку Абдерахман Ахмед Али, но не все оппозиционные отряды ему подчиняются. С военной точки зрения, СНД - достаточно мощная группировка. Она контролирует значительные территории на севере страны, в том числе некоторые прибрежные районы. В западных газетах утверждалось что СНД ориентируется на Эфиопию. Но официально Эфиопия отвергает обвинения сомалийских властей в том, что СНД пользуется материальной в моральной поддержкой правительства Менгисту. Партизаны СНД не ограничиваясь военными операциями против правительственных сил на суше в конце 1989 г. перенесли их на море, нанося существенный ущерб судоходству не причастных к конфликту государств и угрожая безопасности мореплавания. В конце 1989 г. СНД потребовало от всех судоходных агентств не сотрудничать с режимом Сиада Барре, потому что они не в состоянии гарантировать безопасность судов и их команд против любых опасностей подстерегающих их в стране. После этого береговая охрана СНД провела несколько акций в Аденском заливе. 5 декабря 1989 г. они уже захватили третье судно, им стал корабль под панамским флагом шедший в Берберу (Сомали). 12 декабря 1989 г. одной из группировок СНД было захвачено принадлежавшей итальянской фирме "Астольди консорциум" грузовое судно «Кванда» с 12 членами экипажа на борту (2 гражданина Италии - капитан и помощник и 10 сомалийцев). Боевики, вооруженные пулеметами, атаковали судно на быстроходных катерах вскоре после того, как оно вышло из Джибути, и, не встречая сопротивления, вынудили его бросить якорь неподалеку от сомалийского побережья, где выгрузили и похитили находившееся на судне топливо. Похитители мотивировали свои действия тем, что итальянская строительная компания "Астольди консорциум" якобы сдала это судно в аренду сомалийскому правительству для транспортировки топлива и других товаров, необходимых правительственным вооруженным силам. Итальянское правительство и представители фирмы "Астольди консорциум" отвергли эти обвинения, не имеющие никаких оснований. Тем не менее только после выплаты выкупа - штрафа, в январе 1990 г. партизаны команду и сам корабль. Потом было еще несколько инцидентов, отрядами СНД здесь были захвачены голландский, тайваньский корабли. Район был очень опасен, но стремление заработать было сильнее. К этому времени советские предприятия получили выход на внешнеэкономическую арену, самостоятельно заключая контракты и проводя торговые операции за рубежом. При этом некоторые из них пренебрегают правилами безопасности, считают излившим консультироваться с посольствами. Даже в тех странах, где идет гражданская война. Советский СРТМ (средний рыболовецкий траулер морской) «Кафф», приписанный к Калининградскому порту, работал в составе совместной советско-французской компании «Франсов» с экипажем из 27 человек, осуществляя лов омаров и лангустов в Аденском заливе в сомалийских территориальных водах по лицензии, полученной от сомалийского правительства. На борту находились и 3 сомалийца-инспектора, отвечающие за соблюдение правил лова. 18 июля неожиданно к траулеру приблизилось небольшое судно с вооруженными людьми. Под угрозой открытия огня они поднялись на борт. Когда капитан Шипуля Георгий Фомич предъявил им разрешение на промысел в этом районе, незнакомцы заявили, что они члены оппозиционной организации СНД - Сомалийского национального движения, и, поскольку борются с режимом президента Сиада Барре, никаких правительственных документов не признают. Судно поставлено на якорную стоянку у острова Майд, в 25 км от сомалийского побережья и объявили арестованным. Боевики для переговоров потребовали высокопоставленного советского представителя. 16 членов команды переправили в горы с пятидневным запасом продуктов, а 11 во главе с капитаном оставили на борту. Из интервью газете «Известия» начальника управления Африки Министерства иностранных дел СССР Ю. А. Юкалова: «В первые дни после того, как это случилось, мы оставались в неведении: кто захватил советских рыбаков, почему, какие ставят условия для их освобождения? Прежде чем разработать план действии, необходимо было как минимум, установить, в чьих руках они находятся, и попытаться войти в контакт с похитителями.

Первым делом мы обратились в Главный штаб Военно-Морского Флота, чтобы выяснить, есть ли поблизости какие-либо советские военные корабли.

Оказалось, что неподалеку действительно находился наш минный тральщик. По приказу командования он вышел в нужный район, попытался выйти на связь с «Каффом», но безуспешно. Через полчаса тральщик ушел. К нашему удивлению, в Главном штабе ВМФ нам заявили, что вести переговоры с похитителями и освобождать попавших в плен советских людей не входит в их функции.» А сам капитан траулера Г.Шипуля и вовсе сомневался, искал ли их тральщик вообще. Вот что он рассказывал: «По договоренности с капитаном траулера «Геранта», который вел лов тралом в открытом море неподалеку от нас, мы постоянно имели на одной из частот открытую связь. Таким образом, если бы минный тральщик действительно вызывал нас, обязательно отозвалась бы «Геранта». У меня есть неопровержимые доказательства. На второй день плавания нам удалось отвлечь внимание пиратов, опечатавших радиорубку, и по запасной рации, которую они не заметили, выйти на короткое мгновение в эфир. Мы сообщили, где находимся и кто наши захватчики. «Геранта» сразу же откликнулась. Хотя потом мятежники разбили рацию, было поздно: известие о нас ушло на Родину. Так что у меня лично большие сомнения насчет каких то попыток минного тральщика найти нас.»

Тральщик о котором идет речь был МТЩ «Параван» ТОФ (бортовой 721, капитан-лейтенант Лепетюха Валерий Иванович) который вышел на БС 25 мая 1990 г. и с июля находился в Индийском океане. И командир которого скорей всего не имел даже примерных инструкций и распоряжений как действовать в подобном случае, ведь данный инцидент в этом районе для наших моряков был в новинку. Потом до разрешения проблемы, тральщик выполнял задачи по патрулированию района сомалийской морской границы в Аденском заливе, находясь неподалеку от места стоянки СРТМ «Кафф». Как только стало известно кто ответственный за захват советского судна, наши дипломаты в Адене нашли подход к представителями СНД. Заручившись от них гарантиями безопасности. К острову, где находились советские рыбаки, был направлен другой траулер - «Геранта». На его борту находились два советских дипломата из Адена - А. М. Мехтиев и А. Б. Кагамлицкий. Естественно, судно не было вооружено, и надо отдать должное мужеству дипломатов, капитана «Геранты» Зарубина и экипажа. Дипломатам с «Геранты» удалось установить контакт с оппозиционерами. Начались переговоры. Министерства иностранных дел и рыбного хозяйства через советское посольство в Адене поддерживали с «Герантой» почти непрерывную связь. Вначале похитители выдвинули неприемлемые для нас политические и иные требования. Но затем удалось прийти к компромиссу. Дело свелось к выкупу (или в штрафу - на такой формулировке настаивали представители СНД) в 250 тысяч американских долларов, которые были перечислены на специальный счет в Английском банке. 2 августа экипаж «Каффа» был отпущен на свободу.

В августе 1990 г. ушедший МТЩ «Разведчик» был сменен МТЩ «Параван» ТОФ (капитан-лейтенант Лепетюха Валерий Иванович) который находился на БС с 25.05.1990 по 20.03.1991 гг. Вначале корабль выполнял задачи по патрулированию района Сомалийской морской границы в Аденском заливе в связи с захватом морскими пиратами 18 июля 1990 г. советского СРТМ «Кафф». В дальнейшем прибыл на остров Нокра архипелага Дахлак (Эфиопия) и выполнял задачи по сопровождению кораблей и судов ВМФ СССР. В общей сложности было проведено 17 конвоев (более 40 кораблей и судов). Проводка конвоев (дальность маршрута перехода порядка 180 миль) была характерна тем, что на подходах к архипелагу Дахлак конвои подвергались артиллерийскому обстрелу с береговых позиций с дистанции на много превышающей дальность артиллерийских комплексов тральщиков и атакам быстроходных катеров (в основном шведской постройки). Корабль прикрывал конвои дымовой завесой (сбрасывалось более 50 дымовых шашек), не допуская катера эритрейских вооружённых формирований в зону применения ими их артиллерийского вооружения, а выходивший в море для встречи корабля и сопровождаемых им судов МПК «Комсомолец Молдавии» подавлял береговую батарею своей артустановкой АК-176. Командир корабля капитан-лейтенант Лепетюха Валерий Иванович, замполит ст. лейтенант Воронин Юрий Леонидович, помощник командира капитан-лейтенант Полевой Алексей Станиславович, командир БЧ-1-4-Р ст. лейтенант Сульпиев Нурлан Тукешевич, командир БЧ-5 ст. лейтенант Никифоров Герман Витальевич, старшина команды гидроакустиков мичман Корепанов В.Е., матрос Ковальчук В., матрос Лавриненко В., матрос Мерзантов М., матрос Боров Н. и другие.

Первому обстрелу МТЩ «Параван» подверглась некоторое время спустя после прибытия на ПМТО. Вот как описал это старший лейтенант Ю. Воронов в своем очерке: «…«Параван» пришел с моря. Пока встали на якорь, пока сделали малую приборку и натянули киноэкран на юте, стемнело. Лента была про любовь, люди, затаив дыхание, следили за развитием сюжета. Вдруг небо прочертили красные полосы от реактивных снарядов. Снаряды, легли на большом удалении от нас, но все же настроение переменилось. Что ни говори, а неуютно чувствовать себя в роли мишени.

«Вот это служба», - опасливо протянул кто-то.

Ему ответили молчанием.

«А ведь в программе «Время» и в газетах о Красном море молчат», - продолжал тот же человек. «Помолчи!» - не вытерпел мичман Корепанов.

В эту неделю корабли ВМС Эфиопии провели три боя с сепаратистами, а в субботу и воскресенье снова прогремели выстрелы с находящихся в отдалении островов. На тральщике по два раза за ночь гремели колокола громкого боя, люда спешили на свои боевые посты...»

Все эти боевые действия в «неизвестной войне» шли на фоне разворачивающихся действий войск ООН против Ирака, который оккупировал Кувейт. Причем эти действия затрагивали и нас. 18 августа 1990 г. корабли коалиции начали досмотр транспортов в Красном море. Так танкеру «Шексна» БФ обслуживавшему базу и наши корабли, пришлось неоднократно проходить через кордоны морской блокады антииракской коалиции. Запросы шли с боевых кораблей и самолетов и экипаж постоянно был на взводе. Особенно тогда, когда в портах Аравийского полуострова, куда нередко заходила «Шексна» возросло количество террористических актов совершаемых проиракскими группировками и любого европейца могли убить. 17 сентября 1990 г. в северной части Красного моря американский крейсер «Биддл» (BIDDLE) CG-34 произвел досмотр советского контейнеровоза «Петр Машеров» следовавший в иорданский порт Акаба. Это была первая инспекция груза на борту советского судна и решение о досмотре было принято на месте капитаном американского корабля. Он прошел «без всяких инцидентов». На борту не было обнаружено никаких «незаконных грузов» или «грузов, предназначенных для Ирака или Кувейта». 4 января 1991 г. крейсер ВМС США «Миссисипи» (MISSISSIPPI) CGN- 40 и испанский фрегат «Инфанта Кристина» (Infanta Cristina) F 34 остановили в северной части Красного моря советский сухогруз «Дмитрий Фурманов» (DIMITRIY FURMANOV, 1966г.) под предлогом поиска контрабанды оружия в Ирак. Судно следовало из Одессы в иорданский порт Акаба. На весь груз, находившийся на его борту, имелись надлежащим образом оформленные грузовые документы в адрес Иорданского Хашимитского Королевства. На судне всего находилось 106 тонн запасных частей и комплектующих изделий военного назначения для вооруженных сил Иордании, поставляемых Советским Союзом этой стране в соответствии с ранее заключенными межправительственными соглашениями. Администрация судна, выполняя резолюцию СБ ООН, беспрепятственно допустила на борт представителей ВМС США и Испании, которые без участия руководства судна провели досмотр и вскрытие груза во всех помещениях. Несмотря на то, что недекларированных грузов обнаружено не было, советскому капитану было вручено письменное запрещение следовать в порт Акаба. Судно находилось под наблюдением военных кораблей США и Испании. 8 января 1991 г. МИД СССР по данному случаю заявил что он «… рассматривает данный инцидент как действия, направленные против коммерческой деятельности советского торгового флота». Только 15 января судну позволили следовать в обратный путь в СССР через Суэцкий канал. 17 января 1991 г. войска коалиции перешли в наступление на Ирак. Только ВМС США сосредоточил в районе конфликта 108 судов: 34 в Персидском заливе, 35 в Оманском заливе (Аравийское море), 26 в Красном море и 13 в Средиземном море. А у СССР в Оманском заливе за пределами зоны боевых действий, наблюдая за ходом войны, находились БПК «Маршал Шапошников», спасательное судно «Даурия», госпитальное судно «Енисей» и вспомогательные суда - танкер, рефрижератор и морской буксир.

В начале августа (по другим данным 20 сентября) на острове Нокра на пирсе № 2 побывал Президент и Председатель Государственного совета Эфиопии Мингисту Хайле Мариам. Прошёлся по верхней палубе 2-х ракетных катеров ВМС Эфиопии стоящих первыми корпусами у пирса и удалился на берег. Как вспоминал командир «ПМ-129» Балданов Р.И.: «По всему было видно, что Президент был в гневе, т.к. один из матросов Эфиопии выполняя работы на верхней палубе катера по уходу за гранатометом на шкафуте не заметил приближения высокого начальства, растерялся и не освободил проход. Есть информация о том, что это смотр состояния войск в целом на архипелаге Дахлак Председателем Госсовета стоил жизни нескольким высшим офицерам ВС Эфиопии.»

Выполняя указания вышестоящего командования с ПМТО планомерно отправлялось в СССР имущество без которого могла продолжаться деятельность базы. В сентябре 1990 г. в Советский Союз были отправлены два вертолета, так как они выработали свой моторесурс, а вслед за ними и весь личный состав авиагруппы. Командованием ПМТО был отработан план отправления имеемого имущества, сообщено в вышестоящие штабы о необходимом количестве судов для того, чтобы вывезти как можно больше техники, оружия и боеприпасов. Но ни одно советское гражданское судно на рейд о. Нокра не прибыло, мотивируя свой отказ систематическими обстрелами конвоев.

Осенью 1990 г. эфиопский сухогруз «Karamara» доставил на архипелаг Дахлак тактической комплекс с крылатыми ракетами для обстрела порта Массауа и побережья, захваченного сепаратистами. «ПМ-129» специально выходила на внутренний рейд, освобождая пирс для выгрузки комплекса. Пуск ракеты был выполнен 17 ноября. Ответ противоположной стороны не заставил себя ждать - начались обстрелы крупнокалиберной артиллерией.

1 сентября 1990 г. в Красном море неизвестные пираты (по видимому из НФОЭ) напали на судно из Саудовской Аравии «PIVOT» к востоку от островов Фарасан. Пираты, вооруженные оружием и маленьким орудием взяли деньги и товары.

11-12 сентября в рамках оказания помощи эфиопскому флоту в док «ПД-66» для устранения понесенных повреждений были поставлены эфиопские корабли – десантный корабль пр.771 (классификация НАТО Polnochny B) «LTC-1038» и ракетный катер пр.205ЭР (классификация НАТО Osa II) «FMB-163». Всего менее чем за год в доке отремонтировали около 10 единиц ВМС Эфиопии.

15 сентября сепаратисты обстреляли о.Нокра, в результате произошел пожар на пирсе.

Проводка кораблей на ПМТО становилась все рискованнее. Старший лейтенант Ю. Воронов в своем очерке о походе тральщика «Параван» писал: «...Мы встретили танкер «Шексну», заняли свое место со стороны вероятного нападения сепаратистов. Впереди по курсу усердно кланялся волнам МПК, шло в строю еще одно судно.

Старшина 1 статьи Е. Ишков, который стоял на пеленгаторе, по левому борту усилил бдительность - караван приближался к узкости. Именно в таких местах сепаратисты старались устроить засаду. Впоследствии Ишков рассказывал, что следов пыли от пуска реактивных снарядов он не заметил, а увидел уже всплески разрывов. И все же координаты удалось засечь. По конвою было выпущено шесть снарядов. Было трудно определить, реактивными или артиллерийскими снарядами вели экстремисты обстрел, но целили они явно по «Шексне». МПК. имеющий более сильное вооружение, чем наш «Параван», стал главным «действующим лицом», поставил дымовую завесу. Мы продолжали прикрывать «Шексну». Командир «Паравана» капитан-лейтенант В. Лепетюха приказал усилить дымзавесу. На юте действовал старшина 2 статьи Т. Саттаров. С кранцев на рострах он совместно с матросом О. Мажидовым поставил еще несколько дымшашек. Караван уверенно уходил из зоны поражения...»

В конце сентября на танкере «Шексна» (Балтийский флот) благополучно прибыл в расположение ПМТО (о.Нокра) новый командир 85-й оперативной бригады надводных кораблей (85 ОПБНК) капитан 2 ранга В.Н. Бурцев, вместе со штабом, сформированным из офицеров Камчатской флотилии разнородных сил. На наш штаб возлагались задачи обеспечения нормального функционирования ПМТО, и он сменил штаб капитана 1 ранга Халевина Владимира Геогриевича.

Контр-адмирал Владимир Николаевич Бурцев вспоминает: «Одной из задач, которые мне поставил командир 8 ОЭСК – наладить взаимодействие с военно-морскими силами Эфиопии. Военно-морские силы Эфиопии должны были обеспечивать дозор на внешнем рейде. Сепаратисты в «вылазках» против них были очень удачливы. Можно, наверное, сказать, что эфиопское командование и моряки были подавлены, прежде всего, морально. Об этом свидетельствовал и такой факт. В одну из сентябрьских [тут небольшая неточность – указанный инцидент был в августе с «F-1616»] атак сепаратисты нанесли незначительные повреждения правительственному сторожевику. На корабле вспыхнул мятеж, на базу он не вернулся, а ушел в один из портов Судана. Спустя некоторое время – в декабре – этот сторожевик был передан сепаратистам. Наши силы на острове Нокра были небольшие…

… Приняв дела, вместе с командиром ПМТО капитаном 1 ранга А.Г.Пленковым осмотрели остров. К выводам пришли не очень радостным: если сепаратисты предпримут штурм острова Нокры, то правительственные войска на своих рубежах продержатся недолго; единственное, что им останется, это прятаться за нашу линию обороны, ограниченную территорией ПМТО. Телеграммы, которые были отправлены и в Москву, и в Аддис-Абебу главному советнику, остались без ответа. На всякий случай нам еще раз напомнили, что мы боевых действий не ведем.»

В октябре корабли 85 ОПБНК обеспечили шесть проводок наших кораблей по проливу Массауа-Южный, дважды их обстреливали реактивными снарядами, которые падали далеко. Шесть раз обстреляли место базирования наших кораблей. И тоже безуспешно. Убыл на родину штаб капитана 1 ранга Халевина.

14 и 19 октября сепаратисты обстреливали острова Дахлак.

19 октября 1990 г. МПК «Комсомолец Молдавии» и МТЩ «Параван» конвоировал конвой в составе 2-х больших десантных кораблей (это могли быть эфиопские корабли класса «Chamo») и танкера «Шексна». В 14.30 конвой был обстрелян береговыми батареями с о. Асарка - Северная и мыса Кароли. По головному «Комсомолец Молдавии» было выпущено 6 снарядов и 3 неуправляемые ракеты (типа «Град»). Прошли мгновения для принятия решения. Командиру ракетно-артиллерийской боевой части старшему лейтенанту Сергею Потанину поступает команда: «Огонь!» Скорострельное автоматическое 76,2 мм артиллерийское орудие - мощное оружие. Меньше чем за минуту выбрасываются сотни килограммов раскаленного металла. Участок побережья, где была позиция батарей противника, словно растворился в огненно-дымных клубах. Еще немного, и огромный взрыв береговой батареи и снаряда с боепитанием поставил точку в этом стремительном бою. С тех пор сепаратисты ни разу не рискнули более, связываться со злым «Комсомольцем Молдавии». За период боевой службы «Молдаван» провел более 30 конвоев, обеспечивая охрану советских судов. По итогам выполнения задач Родина высоко оценила действия овровцев в боевых условиях. По результатам этой боевой службы 11 моряков получили награды, в том числе командир корабля капитан 3 ранга С.В. Старый, ставший начальником штаба дивизиона - орден Красной Звезды, а старшина 1 статьи А.И. Хакимов - медаль Нахимова.

В начале декабря 1990 г. представители эритрейских сепаратистов сообщили о крупном военно-морском сражении проведенном ими в Красном море. По их словам в последнюю неделю октября советские военные корабли, базировавшиеся на островах Дахлак у порта Массауа, попытались провести маневр в направлении порта Асэб. Они были блокированы яростной атакой, продолжавшейся около двенадцати часов, во главе с большим количеством ракетных катеров, которые удалось оборудовать частям EPLF. Опасаясь возможной гибели людей, советский командующий договорился с EPLF о временном прекращении огня и в последующие дни больше не предпринимал попыток прорвать блокаду. Военно-морские операции до сих пор с помощью советов проводятся. Советские береговые радары на островах Дахлак передают информацию эфиопскому военно-морскому флоту. Эти морские бои могут быть признаком возобновления развертывания военных сил EPLF на юге, с возможной будущей атакой порта Асэб в качестве конечной цели. Попытка переброски советских кораблей с островов Дахлак в сторону Асэба могла бы еще больше подтвердить это. Насколько правдива эта информация подтверждения пока нет, в наших источниках ничего подобного я не обнаружил.

Розин Александр.

Назад. Оглавление. Вперед.

На Главную.