На Главную.

 

Розин Александр.

Создание советской военно-морской базы в Албании.

 

Часть 1. Часть 2. Часть 3. Часть 4.

 

Часть 3 – Разрыв.

 

Начало разрыва.

 

В 1960 г. для защиты албанского побережья туда планировалось перебазировать 151  отдельный береговой ракетный полк ЧФ с подвижным ракетным комплексом (БРК) С-2 «Сопка» (индекс ГРАУ 4К87, наименование НАТО: SSC-2B «Samlet»). С конца 1959 г. полк формировался в районе города Поти на месте бывшей 33-й стационарной береговой артиллерийской батареи. Командиром полка был назначен подполковник А.Г.Шиков. в 1959-1960 гг. личный состав занимался оборудованием учебно-парковых позиций и автодорог в условиях заболоченной местности. Наземный комплекс в полк прибыл железнодорожным транспортом в марте 1960 г. ракеты и комплектующие элементы поступили несколько позже. Были произведены учебные пуски ракет. Полк состоял из двух отдельных дивизионов и технической батареи. Дивизион штатно состоял из двух пусковых установок "Сопка", разведывательной радиолокационной станции РЛС "Мыс", стрельбовой РЛС "С-1" и другой специальной и вспомогательной техники и вооружения. Боезапас на каждую пусковую установку составлял 6 ракет. Радиолокационная станция (РЛС "Мыс") — обзорная и предназначалась для ведения разведки морских целей. Максимальная дальность обнаружения целей 450—500 миль (820—915 км). Численный состав дивизиона составлял около 250 офицеров и матросов. Полк был готов к передислокации в Албанию. Однако в связи с разрывом отношений передислокация полка туда не состоялась. В 1962 г. полк был переброшен на Кубу.

Одним из последних дел до начала осложнений между нашими странами было осуществление советской стороны, установка гидрофонов ГАС в проливе Сазан-Карабурун. Сразу после инцидента с обнаружением 11 апреля 1959 г. иностранной подводной лодки в бухте Влера были приняты меры по усилению службы по охране подходов к базе, но она была связана со значительными сложностями, как по несению службы, так и по обслуживанию кораблей противолодочной обороны. Недаром в конце 1959 г. два МПК пр.122бис пришлось отправлять в СССР на ремонт. Кани Дуро (Qani Duro), командир корабля в те годы, вспоминает: «Каждый корабль наших базовых групп "Сазан" в течение одной неделе нес непрерывной службы в Месоканале (пролив Сазан-Карабурун), где море никогда не бывает спокойным, но способствует незаконному заходу подводных лодок противника для наблюдения или других целей. В ситуации, с которой мы столкнулись, трудности для этой конкретной службы возросли.» Из СССР для облегчения их службы, прибыли и были установлены на дне гидрофоны для отслеживания подводной обстановки, современная и эффективная технология для службы ОВР. Вполне возможно, что это была стационарная шумопеленгаторная и гидролокационная станция (ГАС) «Волхов» (дальность обнаружения ПЛ идущей со скоростью 10 узлов в режиме шумопеленгования превышала 10 км), хотя подтверждения пока нет. Но перед установкой датчиков необходимо было провести очистку дна: убрать всевозможные металлические предметы в Мезоканале, чтобы избежать бесполезной сигнализации в аппарате, эту задачу выполнили совместно с советскими специалистами. Как вспоминал Кани Дуро: «Несмотря на обострения, атмосферу недоверия, которая пришла и диктовалась сверху, сотрудничество с Советами в реализации этой задачи было хорошим, для чего соответствующий акт был подписан обеими сторонами».

К середине 1960 г. отношение в Албании к Советскому Союзу начало ощутимо меняться. Начался этот процесс с конфликта между партиями и правительствами на переговорах по оказанию Албании помощи в выполнении ее третьего пятилетнего плана. Албанцы заложили в проект этого плана внушительную помощь от Советского Союза. Предложение больше опираться на собственные силы, развивать промышленность, конечно, при нашей помощи, албанцами было встречено с обидой. Говорят, кто-то сказал, что Советский Союз вполне может прокормить албанский народ, ибо "русские могут один раз не позавтракать, и албанцы будут сыты целый год". Итак, советское правительство предложило албанцам откорректировать план их пятилетки, и они выехали из Москвы весьма недовольные. Перед отъездом албанской делегации в их честь дал обед министр обороны маршал Р. Я. Малиновский. Маршал провозгласил тост "за дружбу между нашими странами", но в ответ начальник албанского генштаба в своем выступлении обвинил СССР в нежелании помогать его стране... Ситуация становилась все острее.

В итоге советско-албанские политические отношения продолжили неуклонно ухудшаться. Масла в огонь подливали китайские товарищи. Советская помощь КНР постепенно уменьшалась все по той же причине — из-за проблем в советской экономике и финансах. Однако вместо вопросов о снижении поставок из СССР для собственных нужд они спрашивали, почему большой и богатый Советский Союз обижает маленькую и бедную Албанию. В первой половине 1960 г. вдохновленный моральной и материальной поддержкой Китая, Э. Ходжа начал все чаще и резче выступать против того, что называл советским ревизионизмом.

В июне 1960 г. на совещании коммунистических и рабочих партий в Бухаресте произошло то, что Хрущев назвал «албанским бунтом»: представитель Албании выступил категорически против предложенного первым секретарем ЦК КПСС обсуждения ошибок компартии Китая и с осуждением примирительной политики СССР в отношении Запада. После этого они начали свою кампанию по дискредитации советских специалистов, их обвиняли в прекращении всех видов снабжения базы, предусмотренные достигнутым соглашением, приостановке в одностороннем порядке всех начатых работ и усилении провокаций и шантажа.

В июне 1960 г. командующий ВМС Албании контр-адмирал Теми Сейко был отстранен от должности и 1 июля арестован по обвинению в «измене Родине», он как раз готовился к отправке для дальнейшего обучения в Ленинград в военную академию. С ним вместе арестовали еще около 100 человек.

С июня 1960 г., на несколько месяцев командующим флотом опять стал контр-адмирал Абду Мати, но потом в ноябре (по другим данным в августе) 1960 г. на этот важный пост был назначен генерал Хито Чако (Hito Cako), который не был моряком, и его назначение носило скорее политический характер. На флот он прибыл в качестве доверенного лица и ”сильной руки” Энвера Ходжи, чтобы разобраться с критической ситуацией, в которой находились албано-советские отношения, вылившиеся в различных инцидентах и обострения ситуации на военно-морском флоте и на базе Пашалиман.

По заявлениям албанской стороны, начиная с Бухарестской встречи в июне 1960 г., отношение советских руководителей к албанской народной армии начало меняться. С тех пор она фактически осталась без военных поставок, в виде оружия или других материалов. В августе 1960 г. было запланировано и даже официально объявлено о поставке части вооружений в Албанию, но и к маю 1961 г. они не поступили. В третьем квартале 1960 г. в июле-сентябре, как и каждый год в соответствии с существующими соглашениями, в Албанию должно было прибыть оборудование, запланированное для Албанской народной армии, но и оно не прибыло. В то же время до ноября 1960 г. на все попытки албанской стороны узнать причину невыполнения вышеуказанных обязательств советской стороной соответствующие советские органы давали такие ответы: "по техническим причинам", "они загружаются", "мы примем меры" и т.д., и т.п.

В августе 1960 г. Управление государственной безопасности Албании, или сокращенно Сигурими (Drejtoria e SigurimitteShtetit) обнаружило, как было сообщено, в среде высшего военного и партийного руководства лиц, готовивших государственный переворот. Среди арестованных были контр-адмирал Т. Сейко, получивший военное образование в СССР и занимавший в 1947 - 1960 гг. ответственные посты в албанских вооруженных силах, а также ряд партийных функционеров режима - Т. Деми, А. Ресули и др. Количество арестованных достигло в сентябре 1960 г. более 200 человек из числа военных и гражданских лиц, многие из которых были выходцами с юга Албании.

6 августа 1960 г. ЦК АПТ направил в адрес ЦК КПСС письмо, содержавшее протест по поводу поведения посла СССР в Албании В. И. Иванова, а также секретарей посольства К. Новикова и Ф. Беспалова. Их действия были охарактеризованы как вмешательство во внутренние дела АПТ и антиалбанские. Советский посол Иванов был отозван в Москву в течении августа и не вернулся. Он был заменен в январе 1961 г. генерал-полковником Шикиным Иосифом Васильевичем.

В сентябре 1960 г. была прекращена поставка определенных материалов и оборудования для строительства основных объектов базы, были приостановлены работы по подводному соединению, береговой артиллерии в Карабуруне, вертолетной эскадрильи на аэродроме Влера, по прокладке высоковольтной линии электропередачи и т.д.

В конце лета 1960 г. ряд албанских курсантов обучавшихся в военно-морских училищах в Советском Союзе и находившиеся на каникулах или на летней морской стажировке в Албании, получили предписание министерства обороны Албании прервать учебу в связи с тем, что они зачислялись на различные должности на кораблях албанского военно-морского флота. Албанское руководство прибирало под свой контроль корабли, на которых ранее основные задачи выполняли советские моряки, а теперь их заменяли албанцами, хотя и недоучившимися.

Как вспоминал Бидо Ибрахини, албанский писатель и журналист, являвшийся тогда одним из курсантов гидрографического отделения: «Осенью 1960 года мы, студенты, ждали отправления на учёбу. Наконец нас вызвали в Министерство обороны. Ребята стояли группами по городам, где учились (Ленинград, Баку, Севастополь…). Вызывали по одному. В руки давали конверт и заставляли расписаться. Дошла очередь и до меня.

– Что это? – спросил я, принимая конверт.

– Назначение служить офицером в Паши-Лиман.

– А на учёбу когда?

– Ваша задача защищать Родину!

…Заканчивался 1960 год. На наших плечах блестели офицерские погоны, но это не радовало нас. Беспокоило отсутствие дипломов. Мы не доучились. Во многом чувствовалось, что мы не подготовлены быть офицерами.

В Севастополе я обучался на гидрографа, и вот теперь был направлен служить на гидрографическое судно. Недостаток знаний создавал трудности в использовании карт, приборов, аппаратуры. Единственным утешением было то, что сотрудничали с советской гидрографической службой. Особенно я благодарен Федору Чуркину. Он был очень хорошим учителем и наставником. А однажды, рискуя своей жизнью, спас меня, очутившегося за бортом в неспокойном Ионическом море…

Как бы ни чувствовалось политическое напряжение в стране, здесь, в Паши-Лиман, сотрудничество продолжалось нормально. Тогда никому из нас и в голову не приходило, что так скоро «русские чайки» улетят к своим берегам.»

Несмотря на возникшие разногласия между лидерами СССР и Албании отношения между моряками в 1960 году продолжали оставаться деловыми. Как вспоминал контр-адмирал А.В.Загребин, весь 1960 год наши военные, в частности моряки, работали с албанцами очень дружно, никаких конфликтов не было. Был расширен порт в Дурресе, сооружались военные объекты во Влерском заливе для базирования кораблей и противодесантной обороны побережья.

В июле 1960 г. был подписан акт о передаче первой подводной лодки «С-241» - «STUHIA» албанскому экипажу, а также об уходе советского экипажа, оставив только 7 инструкторов на ней, которые все еще были необходимы.

Передача албанскому экипажу очередной подлодки столкнулась с трудностями.

Третья подводная лодка «С-358» - «RRUFEJA», которой командовал Петрит Муфти, должна была быть передана в сентябре, но это не было сделано, как утверждали албанцы «похоже, по приказу из Москвы, которая негативно отреагировала на передачу первой подводной лодки», но реально у албанского экипажа все же не хватало необходимого опыта. В июле 1960 г. третья подводная лодка вышла в море для выполнения задачи № 2, и показала все возможности. В анализе, проведенном после возвращения с моря, все специалисты штаба советской бригады положительно оценили подготовку корабля и его боеготовность. Только Карелин, который являлся флагманским штурманом, высказал несколько замечаний. По воспоминаниям албанцев советский командир капитан 3 ранга Комаров Игорь Борисович с ним не согласился и сказал: «Во время выполнения задания все действия командира подводной лодки и офицеров были правильными и точными, я оцениваю их как хорошие, в то же время замечания Карелина не имеют ничего общего с направлением подводной лодки во время плавания, они имеют техническую характер и вовсе не настолько важны, чтобы повлиять сдачу задачи.»

Однако присутствовавший на разборе контр-адмирал А.В. Загребин, сказал что, мы также должны внимательно прислушиваться к тому, что говорят специалисты штаба, и не недооценивать их, устраните эти замечания и проверьте задачу еще раз.

На эти справедливые замечания албанский командир возмущенно заявил, как долго это будет продолжаться, на что ему Загребин резонно ответил, столько, сколько это покажется разумным.

Вскоре после этого Петрит был вызван в командование флотом, где начальник Генерального штаба Петрит Думья предельно ясно ему дал понять, что это только начало и что события будут развиваться в том же русле.

Несмотря на это в августе-сентябре 1960 г. состоялась техническая передача первых двух подводных лодок албанским командам, которые согласно плану и совместным договоренностям были полностью подготовлены с помощью и под руководством советских инструкторов.

Передача двух других подлодок «C-242», «C-360» и плавбазы столкнулась с трудностями. На встрече, проведенной начальником Генерального штаба генерал-лейтенантом Петритом Думе (Petrit Dume) и контр-адмиралом Абди Мати с первым заместителем Главнокомандующего ВМФ адмиралом А.Г.Головко и начальником Главного штаба ВМФ – первым заместителем Главнокома ВМФ адмиралом Ф.В.Зозулей в Москве 20 октября 1960 г., последний ответил, что корабли могут быть переданы в соответствии с имеющимся планом.

31 октября 1960 г. командующий албанскими ВМС контр-адмирал Абди Мати, в соответствии с Совместным соглашением и после консультаций с высшим советским военным руководством в Москве, издал приказ о приеме кораблей, начиная с 1 ноября. С этим согласились его советский советник капитан 1 ранга П.П. Кулик и командир бригады подводных лодок контр-адмирал С.Г. Егоров. Для конкретизации этого приказа 1 ноября на плавбазу «Владимир Немчинов» - «Tomori» прибыла комиссия из 9 человек во главе с начальником штаба флота для работы согласно программе утвержденной и согласованной с советской стороной. Но на базе командир 40-й ОБПЛ отсутствовал, а начальник подразделения, хотя и присутствовал, не стал ничего предпринимать так как "приказа на это действие не было”. Получив от подчиненных доклад, о возникшей заминке командующий флотом Абди Мати сам отправился на базу, где сам убедился, у советского командования не было никаких указаний о сдаче кораблей. В этой неприятной ситуации контр-адмирал Мати, не сдерживаясь, обращаясь к начальнику штаба бригады подводных лодок, советникам и другим советским офицерам, назвал такое отношение оскорбительным для персонала и экипажа албанского корабля.

В начале ноября 1960 г. албанская флотилия и береговая артиллерия перешли в повышенную боевую готовность, не уведомив представителя Объединенного командования и советского командующего подводными лодками. На острове Сазан три торпедных катера были вооружены боевыми торпедами, а два противолодочных корабля - глубинными бомбами, и разрешения на это даны без ведома советских советников. В Пашалимане были размещены дополнительные посты на складах, мастерских и плавучих пирсах, а также были даны указания не допускать советских военнослужащих на склад.

Как реакция на несдержанность албанского командующего, 4 ноября представитель Объединенного командования Варшавского договора генерал-полковник А.М. Андреев заявил министру обороны Бекиру Баллуку, что контр-адмирал Абди Мати оскорбил советских моряков заявлениями: ”советские инструкторы не работают“, ”советник флота не поддерживает командующего, но защищает действия советского экипажа“ и, по его словам, ”чаша полна и больше не куда" и т.д. Он также пожаловался, что капитан 1 ранга Камиль Пода (Qamil Poda) сказал бывшему начальнику штаба подводных лодок, что "он не стоит даже лейтенанта.“ Министр обороны Баллуку и генерал Андреев осмотрели базу для проверки проблемы. И реально убедились что ”советское командование не имело полномочий на передачу кораблей" и потому что нуждалось в приказе из Москвы. Но как заявляли албанцы, до того случая советские военные утверждали, что прием кораблей “был вашим делом”, в зависимости от подготовки экипажа, а теперь ссылаются на отсутствие “приказа сверху”, “неспособность подготовить экипаж” и т.д.

5 ноября 1960 г. Бекир Баллуку отвечая на телеграмму Главкома ВМФ СССР адмирала С.Г.Горшкова от 25.10 1960 года, пишет: «Я получил радиограмму адмирала Головко, содержание которой меня удивило, поскольку это противоречит нашему соглашению и противоречит реальной ситуации по вопросу захвата четырех подводных лодок и плавучей базы "Немчинов". Аргументы, выдвинутые в качестве предлога для настаивания на сдаче кораблей албанскими экипажами, безосновательны и отвечают несправедливому мнению и безответственности контр-адмирала Загребина, который видел занятие албанскими экипажами и продолжает видеть это неправильным. Реальность ситуации со сдачей плавбазы "Немчинов" и четырех подводных лодок такова...» Далее на трех страницах албанский министр обороны “утверждал“, что албанские экипажи готовы к приему подводных лодок «C-360», «C-242» и плавучей базы «Немчинов». Что советские инструкторы были удовлетворены их подготовкой. Что совместная албано-советская комиссия работала 10 дней, чтобы корабли могли быть переданы албанцам. Однако односторонние действия советской стороны по прекращению поставок кораблей являются нарушением соглашений. 

10 ноября демонстративно вооруженный албанский взвод отправился, чтобы взять передаваемые подводные лодки под охрану.

15 ноября комиссар базы капитан 2 ранга Пал Карапули (Pal Carapuli) попытался помешать погрузке торпед на подводную лодку.

15 ноября 1960 г. командир бригады контр-адмирал С.Г. Егоров, ведя спор с командиром албанских подводных лодок, говорил: «Подводные лодки не ваши, наличие на них албанского флага и их передача нами правительству НРА, согласно официальным документам на момент прибытия в базу Влера, является лишь формальным политическим актом с нашей стороны».

16 и18 ноября контр-адмирал Абди Мати в разговоре с советским контр-адмиралом А.В.Загребиным заявил, что ни одна подводная лодка не покинет Пашалиман без его разрешения.

Как утверждали албанцы, советские военные распространяли на базе различную информацию о том, что "корабли отправятся в дальний поход”, что их “отправят в Прибалтику, чтобы вооружить ракетами”, и они начали перемещать корабли, нарушая договоренности. Особенно это касалось судов с совместным экипажем, где албанская часть экипажа в основном находилась на суше. Кроме того, планы боевой подготовки не выполнялись, топливо требовалось в больших количествах, но склады были опустошены и требовалась его доставка из Севастополя и т.д.

В конце 1960 г. 40-я ОБПЛ номинально передала албанскому флоту как и было обговорено 4 ПЛ «С-241», «С-242», «С-358», «С-360» и плавбазу «Владимир Немчинов». Но фактически только на двух лодках («С-241» и «С-358») были полностью албанские экипажи с присутствием 5-7 советских инструкторов, а на двух лодках «C-242», «C-360»и плавбазе продолжали оставаться смешанные советско-албанские экипажи. Все погружения и маневрирование лодок проходило под непосредственным контролем советских офицеров.

 

Споры о ликвидации базы.

 

Вопрос о выводе советских подводных лодок с базы во Влёре был поднят Н.С.Хрущевым после совещания компартий в ноябре 1960 г. К этому времени он, поверив во всемогущество баллистических ракет, окончательно перестал верить в необходимость океанского военно-морского флота для СССР, и как следствие необходимости для его базирования вне территории Советского Союза в том числе и на Средиземном море.

10 ноября 1960 г. в Москве началась встреча 81 международной коммунистической и рабочей партий. Там Э. Ходжа выступил в поддержку теоретической части доклада Дэн Сяопина. Он повторил аргументацию китайской стороны, заявив о несогласии с позицией КПСС по вопросу о мирном существовании, о путях перехода к социализму, о критике культа личности Сталина.

10 ноября А.И.Микоян, Ф.Р.Козлов, М.А.Суслов и Н.С.Поспелов встретились с албанской делегацией. На этой встрече, которая стала первой встречей на высоком уровне после Бухареста, обе стороны продемонстрировали свои совершенно противоположные позиции. Микоян выразил обеспокоенность тем, что албанцы по отношению к Советам "не питают того доверия, которое они питали раньше”, подчеркнув, что “министр обороны Бекир Баллуку совершенно иначе повел себя с нашими офицерами на военно-морской базе в Албании”, заявляя “как будто мы не хотим передавать им подводные лодки". Он подчеркнул, что ”мы передадим подводные лодки вам, согласно предложению Хрущева“, но, по иронии судьбы, албанская позиция гласит, что вы "хотите исключить нас из Варшавского договора или хотите выйти из него сами”. Он попросил албанскую делегацию разрешить спор спросив “Скажите нам, что сделать, чтобы исправить наши отношения”, пообещал заменить советского посла в Тиране. Энвер Ходжа опровергая утверждения Микояна о плохом отношении к советским солдатам на базе Влера, заявил, что советские моряки били албанских моряков и что контр-адмирал, прибывший из Севастополя, спросил албанского офицера “за что была приговорена Лири Белишова”, потому что, по его словам, эта информация необходима для лекции. Так же этот адмирал, по словам албанского лидера сказал: "Мы не можем доставить подводные лодки, потому что вы не готовы." А что касается Варшавского договора, Энвер Ходжа заявил Микояну, что два советских маршала, Малиновский и Гречко, “угрожали исключить нас из договора".

Несмотря на взаимные претензии 12 ноября состоялась встреча албанской делегации и Н.С.Хрущевым. В переговорах участвовали: с советской стороны Н.С. Хрущев, Ф.Р. Козлов, А.И. Микоян и Ю.В. Андропов, а с албанской стороны Э. Ходжа, М. Шеху, Х. Капо и Р. Алия. На встрече каждая сторона настаивала на своих собственных взглядах. Упоминание о базе сопровождалось ожесточенными спорами. Хрущев выразил мнение, что “если вы хотите, мы можем убрать базу”, а Микоян подтвердил, что “если это вызовет ссору, лучше убрать ее”, в то время Энвер Ходжа обвинил их в “желании угрожать нам” и что заявления маршалов Малиновского и Гречко подтверждаются. Энвер Ходжа сказал, что заявление Хрущева о возможности ликвидации базы во Влере, является не только большой ошибкой и потребовал, чтобы база осталась. Чтобы показать важность вопроса, он подчеркнул, что создание базы предлагалось им “со времен Сталина”. Со своей стороны, Н.С.Хрущев, напомнив о разжигании конфликта, подчеркнул, что “с вами нельзя разговаривать”, и парировал, заявив что он был “первым, кто предложил организовать базу”, и обвинил албанцев в “плевке ему в лицо”.

Вот как описал этот разговор в своих воспоминаниях Энвер Ходжа: «Если хотите, мы можем снять базу, вскрикнул он в то время, как мы говорили о возникших больших разногласиях.

- Вы этим угрожаете нам? - заметил я.

- Товарищ Энвер, не повышайте голоса,- вмешался Хрущев. - Подводные лодки - наши.

- И ваши и наши, - ответил я, - ведь мы боремся за социализм. Территория базы - наша. Относительно подводных лодок у нас имеются подписанные соглашения, признающие за албанским народом права на них. Я защищаю интересы своей страны. Так что, знайте, база наша и нашей останется.»

Переговоры не только ничего не решили в отношениях между двумя странами, но и еще сильнее их осложнили.

Как результат одним из решений Президиума ЦК КП СССР от 30 декабря 1960 года было задание МИД и МО СССР представить соответствующие документы, связанные с переговорами по проблеме боеготовности базы и подводных лодок в Албании.

Как заявил в своих мемуарах Энвер Ходжа: «Этой яростной антиалбанской и антисоциалистической деятельностью руководили работники советского посольства в Тиране, как и главный представитель главного командования вооруженных сил Варшавского Договора, генерал Андреев. Советские люди на базе, по приказу сверху, совершали бесчисленные скверные хулиганские поступки и все же "страховки ради" пытались обвинить наших людей в хулиганских поступках, которые они сами совершали. Бесстыдство и цинизм дошли до того, что "главный представитель" Андреев направил Председателю Совета Министров Народной Республики Албании ноту, в которой он жаловался, что албанцы "совершают непристойные поступки на базе". Но что это за "поступки"? "Такой-то албанский матрос бросил на борт советского корабля окурок", "мальчишки Дуката говорят советским детям: "убирайтесь домой", "албанский официант одного клуба сказал нашему офицеру: "хозяин здесь я, а не ты" и т.д. Генерал Андреев жаловался Председателю Совета Министров албанского государства даже на то, что какой-то неизвестный мальчишка тайком нагадил у здания советских военных!».

26 ноября 1960 г. Энвер Ходжа, находившийся в то время в Москве и проинформированный Тираной о возникших инцидентах передал сообщение что “следует принять все меры, чтобы избежать любых провокаций”, чтобы на базе Влера не произошло никаких столкновений с советскими военными.

Обострение отношений и нарастание напряженности на базе начались во второй половине ноября 1960 г., в последние дни марта 1961 г. и в начале мая 1961 г. Их характерной чертой было то, что советское правительство организовало и осуществило нападки на албанское правительство и партийное руководство.

Назначение ХитоЧако (HitoCako) во главу албанского флота, совпало с назначением русскими капитана 1 ранга Леонида Филипповича Рыбалко, командующим 40-й отдельной бригадой подводных лодок на базе Пашалиман вместо капитана 1 ранга Сергея Григорьевича Егорова. В один из первых дней после своего назначения контр-адмирал Хито Чако осуществляя посещение одной из подводных лодок базы, находящейся под двойным командованием, находит возможность прочесть «лекцию» советскому комбригу капитан 1 ранга Л.Ф. Рыбалко об уважении к чинам и про иерархию в армии. Видимо, цель «лекции» состояла в том, что бы дать понять советской стороне что, несмотря на все маневры, власть на базе остается за албанской стороной.

Тем не менее, 4 декабря 1960 г. советский командир 296-й подводной лодки, вошедшей в состав албанской группы подводных лодок, сказал командиру группы капитану 3 ранга Дашамиру Охриду (Dashamir Ohrit): “Я не двину подводную лодку даже с приказом министра обороны Республики Албания. Я выполняю только приказы командующего советскими подводными лодками.“

В декабре 1960 г., январе, феврале и в первой половине марта 1961 г. Объединенные силы на военной базе Влера работали в обычном режиме. Планы боевой подготовки, как свидетельствуют документы, были выполнены в полном порядке, а режим работы базы был разработан качественно, хотя с обеих сторон появились общие ошибки и огрехи.

4 января 1961 г. Президиум ЦК КПСС одобрил предложение Министерства обороны СССР о передаче Албанской народной армии специальных материалов для 46-го военно-морского отряда ОСНАЗ (подразделение специального назначения). Постановление Совета Министров СССР по этому вопросу было принято 27 июля 1960 г.

В начале 1961 г. указание Энвера Ходжы от 26 ноября 1960 г. что на базе “следует принять все меры, чтобы избежать любых провокаций”  получило более конкретные очертания. По воспоминаниям капитана 2 ранга Дашамир Охри (Dashamir Ohri) являвшийся в 1961 г. албанским командиром бригады подводных лодок, его в начале 1961 г. вызвали в Центральное командование военно-морского флота, где министр обороны Бекир Баллуку ему сказал: «Я довожу вам приказ непосредственно от товарища Энвера, который однозначно и определенно требует: советская кровь здесь не должна пролиться ни в коем случае. Тем временем вы должны принять все меры для защиты подводных лодок от всего, особенно от саботажа. Вы должны быть осторожны, чтобы Советы не захватили подводные лодки. С сегодняшнего дня, товарищ Дашамир Охрид, товарищ Энвер приказывает вам, чтобы вы и силы, которыми вы руководите, больше не были учениками, а настоящими моряками на технике, которая развернута на нашей базе. Итак, вкратце, я советую вам управлять базой, сделав ее своей собственностью и не допуская никаких инцидентов».

7 января 1961 г. Министерство иностранных дел в Москве дало указание своему послу в Тиране заявить протест против дискриминации советских транспортных судов в албанском порту Дуррес. Недовольство советских властей было вызвано ситуацией, когда “большинство советских судов, перевозивших зерно и другие грузы в Албанию”, стояли на рейде в ожидании разгрузки, в то время как у других иностранных судов подобных проблем не возникало. Советы считали, что “албанские власти создают более благоприятные условия для судов других стран по сравнению с советскими”. Министерство иностранных дел призвало албанские власти принять меры по предотвращению подобной практики.

 В конце 1960 г. начале 1961 г. обнаружив на второй подводной лодке «TUFANI» - «С-242» дефект в одном из подшипников, который не давал двигателю нормально работать, советские офицеры решили, что подводная лодка должна отправиться на Севастопольский судоремонтный завод, поскольку только там ее можно было отремонтировать. Албанцы посчитали, что это только повод что бы увести лодку. Албанский командир подлодки Скендер Дочи (Skënder Doçin) взялся сам все исправить. Он взял двух матросов, и с помощью тонкой регулировки ему удалось починить подшипник. После этого провели испытание. Подводная лодка вышла в море, погрузилась на глубину 30 метров, и в течение трех часов не было никаких проблем. Как вспоминал албанский подводник Жак Мандреа (Jak Mandrea) «Русские были ошеломлены ”успехом" албанских офицеров, у которых была веская причина праздновать.»

В феврале 1961 г. ВМС Албании провели учения "Дрини-61" (Drini-61), в которых под руководством командующего флотом Хито Чако участвовали – бригада подводных лодок с албанскими и советскими экипажами, бригада ОВР (восемь тральщиков, четыре МПК, танкер «Патоси» (Patosi), торпедный катер и шесть моторных катеров), отряд вспомогательных судов, береговая артиллерия Дуррес-Родон-Шенджин, подразделения береговой пехоты региона Дуррес-Шенджин и албанская военная авиация.

В учениях приняли участие командование и штаб ВМФ, представители Генерального штаба и Министерства обороны, а также группа советских советников в качестве наблюдателей под руководством контр-адмирала П.П.Кулика, размещенные на плавучей базе «Владимир Немчинов» - «Tomori».

Учения длились 10 дней в условиях неблагоприятной погоды, но это не повлияло на реализацию плана. Планом предусматривался бой с силами противника, который должен был “высадить десант” на албанское побережье. Действия ”противника" имитировались вспомогательными кораблями. Были фактически проверены все основные элементы боевых действий военно-морских сил, такие как прорыв подводных лодок, торпедные стрельбы и ведение ими разведки. Вспомогательные суда снабжали корабли водой, топливом и продовольствием в море в условиях непогоды, в различных точках их пребывания. В бухте Дринит (Drinit) были испытаны все виды применяемого оружия, МПК выполнили практическую стрельбу глубинными и реактивными бомбами, а торпедные катера провели торпедные стрельбы. Это были первые крупные учения, проведенные военно-морскими силами Албании.

С 13 по 20 февраля 1961 г. в Тиране прошел IV съезд ЦК правящей Албанской партии труда. Несмотря охлаждение в советско-албанских отношениях албанцы пригласили на свой IV съезд и делегацию КПСС. Ю.В.Андропов, который прибыл в Тирану вместе с П.Н.Поспеловым, обстановку съезда назвал «паршивой». Такую оценку передал в своих воспоминаниях Ф.М.Бурлацкий работавший тогда в Отделе ЦК КПСС по связям с коммунистическими и рабочими партиями социалистических стран: «Во время одного из особенно грубых намеков, направленных против XX съезда, наша делегация воздержалась от аплодисментов. И тут… обратили внимание на то, что мы не аплодируем, когда весь зал скандирует: «Энвер Ходжа! Энвер Ходжа!» Что здесь произошло! Все повскакивали с мест, стали все громче выкрикивать здравницу в честь своего вождя, еще неистовее аплодировать, глядя в нашу сторону. Некоторые начали стучать подвижными сидениями стульев». Примечательно, что Ф.Бурлацкий, описывая атмосферу IV съезда АПТ, отметил албанских военных, «которые практически не участвовали в вакханалии».

На съезде было заявлено о раскрытии заговора во главе с командующим албанским флотом капитаном 1 ранга Тиме Сейку. В это время руководители стран участников Варшавского Договора во главе с Н.С.Хрущевым, заявили о своем намерении "Направить в Албанию специальную комиссию Варшавского Договора для проверки достоверности заявлений о заговоре". Реакция албанских властей была естественной, никаких комиссий, никаких контактов.

Решения съезда тогда оставались для советских моряков неизвестными, но суть их стала ощущаться весьма скоро. Во Влеру прибыл министр обороны Бекир Балуку и провел закрытое собрание партийного актива албанского флота. У наших моряков было много настоящих друзей среди офицеров-албанцев, и скоро стало известно, что Балуку выступил на собрании с клеветой на Н. С. Хрущева и советское руководство, обвинив их в "ревизионизме", нежелании помогать Албании и иных грехах. Позже он дал указание прервать всякие отношения с советскими инструкторами, удалить их с переданных албанцам подводных лодок, прекратить всякие контакты с экипажами советских кораблей. Более того, Балуку потребовал не выпускать наши корабли из бухты Паша-Лиман и даже дал разрешение использовать для этого батареи орудий ПВО.

24 февраля 1961 года председатель Совета министров Народной Республики Албания Мехмет Шеху принял представителя Объединенного командования Варшавского договора генерал-полковника А.М.Андреева по просьбе кандидата в члены Президиума ЦК КПСС П.Н.Поспелова. Он поднял ряд вопросов, касающихся отношений между албанскими и советскими войсками на военно-морской базе во Влере, которые предположительно стали препятствием для организации боевой готовности на базе.

В связи с этим 28 февраля 1961 г. представитель Варшавского договора в Тиране генерал-полковник А.М. Андреев письменно сообщил “о ненормальных отношениях к советским морякам" на базе. Информация генерала Андреева содержала перечень ряда инцидентов произошедших на базе, которые он считал серьезными нарушениями с албанской стороны. Содержание «Рабочей справки» приведено полностью. 22 марта председатель Совета министров Мехмет Шеху представил генералу Андрееву ответ на поднятые проблемы в письме от 28 февраля указав «Независимо от способа и манеры поднятых проблем, накапливавшихся в течение длительного времени, они были изучены с должным вниманием и рассматривались в свете конкретных фактов, которые выявились в ходе их рассмотрения, и оказалось, что правдивость событий не соответствовала представлению, сделанному представителем Общего командования.»

Вот что получается

- 23 января 1961 г. контр-адмирал ЧАКО лично поднял по боевой тревоге бригаду охраны водного района на о.Сазан и гарнизон острова, контр-адмирал АБДИ МАТИ объявил тревогу штабу и органам управления флота во Влоре. О подъемах по боевой тревоге не были информированы советники и командир бригады подводных лодок.

Албанская сторона ответила - В связи с тревогой, которая была поднята 23 января 1961 г. в штабе ФЛД (FLD) и на острове Сазан, в тамошнем гарнизоне, остров был в готовности и все советские корабельные инструкторы были на своих постах. Не появился только советник эскадры по обороне водных путей капитан 1 ранга А.А. Завгородний (A.A. Zavgarodnij). Это называется нарушением воинской дисциплины и отсутствием бдительности, а вместе с этим и неуважением к командованию флота РПШ (RPSH).

- 23 января 1961 г. РЛС типа "Лот" на о.Сазан была обнаружена в Отрантском проливе группа неизвестных кораблей /до 20 единиц/. Однако, советники в штабе флотилии и командование бригады подводных лодок об этом в известность поставлены не были.

19 февраля 1961 г. вторично была обнаружена группа неизвестных кораблей в Отрантском проливе, однако, и в этом случае советники и бригада подводных лодок, оповещены не были.

Никаких мер по повышению боеготовности флота и мер по разведке также принято не было.

Албанская сторона ответила - Это правда, что 23 января и 19 февраля 1961 г. в канале Отранто были обнаружены иностранные корабли, но неправда, что советские инструкторы не были проинформированы об этом. В первом случае капитаны 1 ранга П.П.Кулик и В.З. Чуйков (V.Z. Çujkov) принимали участие в анализе морской обстановки утром 23 января вместе с командующим флотом РПШ (RPSH) и начальником штаба флота.

Во втором случае группа иностранных кораблей в проливе Отранто была обнаружена в ночь с 19 на 20 февраля, в то время как советские советники были уведомлены об этом утром 20 февраля, в день, когда армейская разведка передала уведомление о том, что вышеупомянутые корабли принадлежали силам НАТО, проводящих учения в ходе похода по этому региону. Ими были капитаны П.П.Кулик и В.З.Чуйков. Кроме того необходимо указать, что в связи с подобными перемещениями иностранных кораблей, проводимыми маневрами НАТО у границ, командование флота РПШ (RPSH) до октября 1960 года регулярно информировалось из Севастополя через штаб советской бригады подводных лодок на базе Влера, а также с помощью других средств, доступных штабу бригады. Но начиная с указанного времени, советские оповещения были прерваны.

- Дежурный по албанскому дивизиону подводных лодок самостоятельно без разрешения дежурного по бригаде, выпускают вспомогательные суда и катера на рейд.

Систематически проводится самостоятельное плавание катеров и кораблей флота в районе Паша-Лимана через учебные полигоны без согласования с командиром бригады подводных лодок.

Так, отмечалось, что МПК, следуя с о.Сазан в Паша-Лиман, без оповещения, неоднократно проходил через полигоны, в которых находились подводные лодки в подводном положении, что может привести к авариям.

26 ноября 1960 г. водолей при отходе от пирса № 1 без разрешения оперативного дежурного по бригаде, при опасном маневрировании ударил форштевнем ПЛ С-270, стоящую у пирса № в результате чего лодка получила большую вмятину легкого корпуса, а до этого этот же водолей едва не врезался в подводную лодку С-191.

Командиры кораблей игнорируют оперативного дежурного по бригаде, а командир ПЛ С-270 старший лейтенант ОЛЕКО ПАЯНИ даже заявил капитану 2 ранга ЧЕРНЫШЕВУ /командиру лодки - его инструктору/ "Для меня Ваш оперативный дежурный по бригаде вообще не существует."

2 февраля 1961 г. дежурный по дивизиону ПЛ старший лейтенант ПЕТРИТ МИФТИУ пытался самовольно взять разъездной катер плавбазы "Немчинов", чтобы идти на рейд, а когда врид командира плавбазы старший лейтенант ДЕБРАСОВ сказал ему, что в штормовую погоду выход на катере запрещен командиром бригады и что надо получить разрешение у дежурного по бригаде, ПЕТРИТ МИФТИУ начал ругаться нецензурными словами и кричать: "Вы не в своем уме, мы здесь хозяева, что Вы завели такие порядки у себя, у нас свои порядки!"

Албанская сторона ответила - Во взаимной информации между оперативной службой албанской группы подводных лодок и оперативной службой советского командования бригады подводных лодок имелись недостатки, случаи нарушения правил обеими сторонами.

В то же время неприемлемым является утверждение от 28 февраля о том, что албанская служба эксплуатации подводных лодок для передвижения судов в Пашалимане должна получить разрешение от советской службы эксплуатации. Согласно существующей инструкции и соглашению, существующему между сторонами, ответственность за организацию и руководство движением судов в бухте Пашалиман ложится на албанскую сторону, которая реализует это через оперативную службу Албанской группы подводных лодок...

Это правда, что 26 февраля 1961 года во время отхода танкера от причала при плохом маневрировании, в плохих гидрометеорологических условиях, он слегка задел находящуюся поблизости подводную лодку 270 и вызвал небольшую выбоину в ее корпусе.

Что касается того факта, что советское командование подводных лодок передвигает корабли, не уведомив об этом оперативную службу албанских подводных лодок в бухте Пашалиман, что приводит к серьезным сбоям. Мы приводим несколько примеров:

1 - подводные лодки № 276 и 282, вышли из места дислокации пирса № 2 соответственно 19 и 23 января 1961 года.

2 - советский танкер "Сейма" без разрешения отошел от борта плавбазы 519 23 января 1961. Таким образом, в течение января месяца было зафиксировано 12 таких случаев, в то время как корабли советского подразделения, которые двигались по прямому приказу оперативного сотрудника советского командования, не отреагировали на сигнал оперативного сотрудника албанской группы.

С другой стороны, следует отметить, что столкновение кораблей путем непродуманных маневров происходило с советской стороны даже очень выразительно: так был, например, случай с катером № 146, затонувшим от столкновения с плавбазой "Котельников", и случай с подводной лодкой № 374, которая столкнулась со скалами острова Сазан.

- 28 декабря 1960 г. на подводной лодке С-290 /командир - старший лейтенант ПЕТРИТ МИФТИУ/ вышел из строя один элемент аккумуляторной батареи. Командир бригады капитан 1 ранга РЫБАЛКО приказал заменить элемент исправным, однако, заместитель командира дивизиона подводных лодок по политической части капитан 2 ранга ПАЛИ ЦАРАПУЛИ запретил это делать.

Албанская сторона ответила - В начале декабря советский командир бригады подводных лодок капитан первого ранга Р.Ф. Рыбалко в присутствии командующего флотом и советника П.П. Кулика признал вредной практику прямой доставки заказов подводным лодкам, входившим в состав албанской группы, и пообещал, что в будущем их приказы будут отдаваться не через командиров-инструкторов, а через албанское командование подводных лодок. В то же время, 28 декабря 1960 г. он через командира-инструктора подводной лодки 290 капитана первого ранга Комарова отдал приказ перевести эту подводную лодку с мола №2 к левому борту плавбазы "Томори" для замены элементов аккумуляторных батарей. В этих условиях капитан-лейтенант Петрит Мифтиу, албанский командир подводной лодки, осуществил этот шаг, проинформировав албанское командование группы подводных лодок, что не вызвало задержки в выполнении приказа советского командира бригады.

- 3 февраля 1961 года ввиду штормовой пагоды командир бригады приказал выход из дока ПЛ С-296 не производить. Несмотря на это албанская команда плавучего дока начала заполнение дока водой в то время, когда советский экипаж лодки находился на плавбазе.

Когда ст.помощник командира капитан-лейтенант СОКОЛОВ И.В. просил немедленно прекратить заполнение дока, начальник дока и командир БЧ-5 албанского экипажа не реагировали и продолжали его заполнение.

Самовольное заполнение дока водой, при отсутствии экипажа на лодке, могло привести к аварии плавучего дока и подводной лодки.

Албанская сторона ответила - Неправда, что подводная лодка 296 была выведена из дока без ведома советского командира бригады. Для этого имеются документы для получения разрешения от советского командира бригады.

Албанский командир дока также не завершил погружение дока 3.2.1961 г. в отсутствие экипажа подводной лодки совершил маневр, заполнив его необходимым количеством воды, и фактически это не привело к какой-либо поломке. Погружение подводного дока было произведено в присутствии экипажа подводной лодки в соответствии со всеми правилами в присутствии советского инженера капитана первого ранга Б.П. Иванова (B.P. Ivanov).

- Албанские должностные лица отдают приказы командиру бригады подводных лодок по вопроса входящим в компетенцию командира бригады или советника при командующем флотилией.Так и.о. командующего албанской флотилией контр-адмирал АБДИ МАТИ в конце 1960 г. отдал приказ командиру бригады подводных лодок в резкой и грубой форме с требованием поставить к пирсу плавбазу "Немчинов", немедленно и невзирая ни на какую погоду / в то время, когда был сильный ветер, волна и темно/.

Албанская сторона ответила - Утверждение о том, что албанские офицеры, которые руководят флотом НРА, вмешиваются в полномочия советского командира подводных лодок или советника командующего флотом НРА, основано только на одном случае, который на самом деле не представлен в информации от 28 февраля и произошел 15 ноября 1960 года. В тот день командующий флотом контр-адмирал А. Мати отдал приказ о возвращении плавучей базы "Томори" к молу № 1, поскольку она выполняла задачу по обезвреживанию, в то же время согласно приказу советского командира бригады подводных лодок А.В. Загребина, без разрешения албанского командира группы подводных лодок, был оставлен на внешней стороне рейда. На основании первой главы соглашения от 3 августа 1959 года, принятого двумя правительствами, НРА и правительством СССР, плавучая база "Томорри" и другие корабли подчинены албанскому командованию. В силу этого соглашения контр-адмирал Абди Мати не вторгается в полномочия советского командира бригады подводных лодок, но командир бригады С.Г.Егоров и контр-адмирал А.В. Загребин путают свои полномочия, как это случалось в других случаях, нарушая этим самим соглашения. Настойчивое требование контр-адмирала Абди Мати о возвращении в базу, что в случае необоснованного отказа в возвращении все команды подводных лодок, проживающие на базе, останутся без еды и крова на время его отсутствия. Среди прочего, непонятна настойчивость советских контр-адмиралов в том, что база оставалась на внешнем радаре по метеорологическим причинам, когда в тот день, как и прогнозировалось, было подходящее время, а не так, как предписал представитель Главного командования в информации.

- На плавбазе "Немчинов", где албанский экипаж находится в качестве обучаемого, а корабль находится под ответственностью и управлением советского экипажа и командира, албанская дежурная служба нарушает правила корабельной службы. На корабль прибывает и убывает много албанских офицеров и матросов, о чем советский командир в известность не ставится. Так было 23 января 1961 г. в 22 часа 30 минут, когда на плавбазу "Немчинов" прибыло 20 человек офицеров.

Командир албанского экипажа плавбазы "Немчинов" капитан 2 ранга СТАВРИ ЧИКО и его помощник капитан 3 ранга ЯНИ БУШ самостоятельно дают указания о размещении офицеров по каютам, без согласования с советским командиром, а некоторые албанские офицеры даже занимают самовольно каюты.

О цели прибытия офицеров на корабль и продолжительности их нахождения на корабле командир плавбазы "Немчинов" в известность не ставится.

С декабря месяца 1960 года на плавбазе "Немчинов" 20 советских матросов живут в кубриках на палубе. Просьба командования бригады подводных лодок предоставить один кубрик для размещения советских матросов до сего времени не удовлетворена.

Албанская сторона ответила - На плавучей базе "Томори" имеются недостатки, касающиеся взаимной информации между подразделениями двух стран, как с албанской стороны, так и со стороны командиров-инструкторов плавучей базы. Что касается случая, упомянутого 23 января 1961 года в 22:30, проверка показала, что в этот вечер на плавучей базе находилась команда НРА, состоящая из 5 офицеров, а не 20, как указано в информации от 20 февраля 1961 года.

Уместно отметить, что содержание информации Объединенного командования рассматривает албанское командование, расположенное на базе "Томори", как курсантами без какой-либо ответственности и компетентности. Вне всякого сомнения, такое поведение противоречит соответствующим соглашениям, по которым корабли перешли в собственность военной базы Влера, после перехода, в момент их прибытия в Пашалиман, а также духу братских соглашений и взаимного уважения, которые должны существовать между Вооруженными силами социалистических стран. Эти соглашения признают за албанским командованием базы определенную компетенцию, на их основе составляются инструкции для служб в базе Влера.

Появление нерегулярных и оскорбительных отношений против албанского командования и эффективности базы во Влере не было редкостью даже для советских моряков и офицеров базы во Влере.

Жалоба в отношении капитан-лейтенанта Петрита Муфти, не соответствует действительности. На самом деле, 2 февраля 1961 г. буксиру "Козьма Нуши" (Kozma Nushi) угрожала опасность утонуть, и он подал сигнал о помощи. Оперативный сотрудник албанского флота отдал приказ оперативному сотруднику албанской группы подводных лодок оказать помощь буксиру любыми средствами. Капитан-лейтенант Петрит Муфти, который выполнял обязанности дежурного оперативника группы, приказал дежурному офицеру плавбазы "Томори" подготовить катер и вместе с ним отправился на борт охотника (МПК), расположенного возле мола № 2, что бы дать задание командиру охотника отправиться на помощь буксиру. Когда катер отбыл, советский заместитель командира корабля "Томори" приказал катеру возвращаться заявив, что советские инструкторы не являются подчиненными албанского командования и катер нельзя трогать без приказа советского командира подводных лодок. Вмешательство советского заместителя командира не только демонстрирует неуважение к полномочиям оперативного сотрудника группы, от которой зависит база "Томори", но и стало препятствием для быстрой организации помощи по спасению буксира "Козьма Нуши".

- Командир албанского дивизиона подводных лодок капитан 3 ранга ДАШАМИР ОХРИ и командиры подводных лодок стараются все выходы в море проводить совместно /советскими и албанскими экипажами/, чем лишают возможности совершенствовать отработку советских экипажей.

Албанская сторона ответила - Неясно, как можно предотвратить подготовку советских инструкторов (как указано в информации от 28 февраля) и желание командиров подводных лодок использовать выходы в море как албанским, так и советским экипажем.

Согласно соглашению, с 3 мая 1959 года советские экипажи оказывают помощь в качестве инструкторов на албанских кораблях.

- 8 февраля 1961 г. командир ПЛ С-270 старший лейтенант ОЛЕКО ПАЯНИ отказался заниматься по управлению подводной лодкой со своим командиром-инструктором капитаном 3 ранга ЧЕРНЫШЕВЫМ. На этой же лодке не допускают на боевые посты советских инструкторов-подводников.

7 и 14 февраля 1961 г. албанский экипаж ПЛ С-296 не прибыл на занятия по специальности в советскими инструкторами.

11 и 17 февраля 1961 г. командир албанского экипажа ПЛ С-296 капитан 2 класса ШИЗАЙ КАСАЙ не прибыл своевременно на подводную лодку, чем задержал ее выходы в море.

Албанская сторона ответила - Проверка, проведенная на подводной лодке 270, не подтверждает, что 8 февраля 1961 года лейтенант Алеко Пояни отказал советскому инструктору в обучении и не позволил другим советским инструкторам занять свои места на подводной лодке. Проведенная проверка также не подтверждает, что албанский экипаж 296-й подводной лодки не участвовал в занятиях 7 и 14 февраля 1961 года… Задержка командира 296-й подводной лодки 11 и 17 февраля была уместной, о таких случаях задержек также сообщали российские инструкторы...

- 3 января 1961 г. начальник отдела боевой подготовки флотилии капитан 1 класса МУХАРЕМ МОЛА, увидев конспект по электротехнике, написанный советским инструктором капитан-лейтенантом ОЛЕХНОВИЧ заявил: "Что вы мучаете матросов такой ерундой, как составление конспектов по электротехнике, Албания не сплошная деревня" - и при этом бросил конспект.

Все это происходило в присутствии инструктора ОЛЕХНОВИЧ и албанских матросов.

- Албанский личный состав ПЛ С-270 не выполняет указаний инструкторов. Так. 1 и 2 февраля с/г командир отделения торпедистов старшина 2 статьи КОДРА и другие предупреждались советскими инструкторами о недопустимости оставления открытыми задних крышек торпедных аппаратов на ночь. Однако, на ночь задние крышки торпедных аппаратов продолжали оставлять открытыми, чем нарушается живучесть подводной лодки.

Албанская сторона ответила - Из проведенной проверки не было установлено, что порядок на подводной лодке 270 был нарушен, задние крышки торпедного аппарата не были закрыты. Кроме того, советские инструкторы никогда не информировали албанское командование группы подводных лодок о подобных случаях…

- 29 декабря 1960 г. помощник командира МПК-500 капитан 2 класса ДИНО, находясь на корабле в море в 6,5 милях к западу от о.Сазан передал в мегафон на русском языке на итальянский транспорт о том, что транспорт находится в территориальных водах Албании и потребовал, чтобы он немедленно удалился в море. Несмотря на указание советского инструктора капитан-лейтенанта НИКИТИНА о том, что такие требования надо передавать сигналом по международному своду, ДИНО заявил, что он все равно будет передавать также.

Албанская сторона ответила - Это правда, что 29 декабря 1960 г. помощник командира охотника (Gjuajtësit) 500 КамберДиноллари (KamberDinollari) обратился к экипажу итальянского корабля на русском языке, поскольку вышеупомянутый корабль не ответил охотнику международными сигналами. В то же время здесь нет разглашения секрета, потому что (албанский) офицер, чтобы поладить с иностранным экипажем, использовал один из международных языков, которым также является русский. Случай, упомянутый 28 февраля, и имеющей целью сохранение военной тайны, в частности, для сохранения тайны советского присутствия на базе Влера, при этом необходимо учитывать что советские моряки, которые, вопреки соглашению, существующему между нашими двумя странами, носят ленты на головных уборах моряков с надписью на русском языке “Черноморский военно-морской флот” или “Балтийский военно-морской флот”.

На мой взгляд довольно наивно полагать знание итальянцами русского языка, несмотря на его международный статус.

- 3 февраля 1961 г. дежурные трюмные албанские матросы ХАМИД ДЖЕЛИ и САДЫК БЕЯ на плавбазе "Немчинов" засолили забортной водой испаритель и две цистерны котельной воды / 75 тонн/, что могло привести к засолению и выводу из строя главных котлов.

- 30 декабря 1961 г. на ПЛ С-290 /командир - старший лейтенант ПЕТРИТ МЙФТИУ/ после зарядки аккумуляторной батареи, албанский экипаж не провентилировал лодку, несмотря на предупреждение инструкторов, что могло привести к взрыву на подводной лодке и гибели личного состава.

- Многие корабли и суда флота нарушают сроки очередных контрольных измерений магнитного поля, несмотря на неоднократные предупреждения советских инструкторов /БТЩ 842, БТЩ 844, МПК 818, землесос, танкер "Патос"/.

Неоднократно корабли прибывали для замера магнитного поля с неисправным кабелем размагничивающего аппарата. Так, на МПК 818 было обнаружено, что в районе кубрика № 1 было забито три гвоздя и поврежден кабель. В результате изоляция кабеля была нарушена полностью.

- 13 февраля командир ПЛ С-270 ОЛЕКО ПАЯНИ не пустил бригаду советских рабочих на лодку, которую они ремонтировали.

Албанская сторона ответила – Это правда, что 13 февраля 1961 года командир подводной лодки № 270 не разрешил группе советских гражданских ремонтников проникнуть на подводную лодку ночью из-за отсутствия её эффективности. Это полностью соответствует существующим инструкциям, которые останавливают капитальный ремонт, когда его экипаж отсутствует.

- 1 февраля 1961 г. албанский старшина 2 статьи БОИ МАТИ в присутствии дежурной службы демонстративно бросил окурок на палубу плавбазы "Немчинов" На замечание матроса ПРОХОРОВА, чтобы он этого не делал, албанский матрос бросился на ПРОХОРОВА, взял его за грудь и замахнулся для нанесения удара, при этом крикнул: "Если не было дежурного, я бы тебе показал!"

Албанская сторона ответила -- Случай курения в запрещенных местах на плавучей базе ”Томори" произошел с албанской стороны. Аналогичным образом, от советских солдат, в отношении которых командование албанской группы подводных лодок обратило внимание на эффективность плавучей базы и приняло соответствующие меры в отношении них.

Объяснение прошлых проблем

Это показывает, что некоторые случаи нарушения правил и дисциплины имели место как с албанской стороны, так и с советской стороны, в отношении которых были приняты соответствующие меры. Такие недостатки имели место не только в декабре 1960 года, январе и феврале 1961 года, как несправедливо пишет представитель Объединенного командования Варшавского договора, но имели место и раньше, как в 1960 году, так и в предыдущие годы…

Учитывая вышесказанное, мы можем привести в качестве примеров нарушений с обеих сторон следующие случаи:

5 января 1961 года на борту плавучей базы “Томори” албанский переводчик застукал советских моряков за курением в запрещенных местах. Он обратил на них свое внимание, и они отвернулись.

2 февраля 1961 года на плавучей базе ”Томори" советским экипажем был демонтирован главный вентилятор основной машины, в результате чего боевое оборудование было серьезно повреждено…

- 1 февраля 1961 г. албанский старшина 2 статьи Белишов заявил советскому старшине 2 статьи ВАРЛАМОВУ: "Я здесь командир отсека, если Вам не нравится, то уезжайте в Советский Союз".

Албанская сторона ответила - Это правда, что младший сержант Велишова разговаривала с советским сержантом Варламовым, но он не сказал “идите в СССР”, как указано в ваших материалах...

- 18 февраля 1961 г. электрик РУПИ во время работы на замечание старшины 2 статьи РОГАЧЕВА: почему он не работает, оскорбил РОГАЧЕВА нецензурными словами.

Албанская сторона ответила - 18 февраля 1961 не подтверждено, что албанский электрик Рупи использовал оскорбительное слово в адрес своего друга, советского сержанта Рогачева. Даже если он обидел, это не значит, что между советскими и албанскими моряками плохие отношения, потому что есть русские слова, которые плохо звучат на албанском языке.

- 5 февраля 1961 г. в домах, в которых живут советские подводники и советники /город Влера/ неизвестные лица на лестничных клетках против дверей оправляют естественные надобности.

- 7 февраля 1961 г. в поселке Дукат детям советских подводников албанские ребята заявляют: "Мы вас всех убьем, уезжайте домой".

- 5 февраля 1961 г. электрик экипажа плавбазы "Немчинов" старший матрос ВАСИЛЬ ТРУШЕ выпрашивал у советских матросов продать ему брюки, бушлат или шинель.

Старшина 2 статьи АКСЕНОВ предупредил старшего матроса ВАСИЛЬ ТРУШЕ, что торговля на корабле запрещена. На предупреждение ВАСИЛЬ ТРУШЕ ответил: "Что хочу, то покупала и продаю. Могу и тебя купить, а затем отвезти во Влеру, повесить или продать".

- В начале февраля, штаб флотилии проверял боевую подготовку и состояние постов СНИС на побережье, после чего был проведен разбор, как на проверку, а также и на разбор советник по связи капитан 1 ранга БЕЛОВ приглашен не был.

- На протяжении ряда лет сложилась прекрасная традиция боевого содружества албанских и советских моряков, когда в честь государственных праздников и товарищеских встреч вывешивались государственные флаги Албании и Советского Союза и на торжествах исполнялись государственные гимны Албании и Советского Союза. Сейчас этого нет и даже имеются случаи, когда в присутствии советских моряков снимаются советские флаги, вывешенные албанскими матросами.

Советские моряки задают вопросы, чем это объяснить?

О большинстве из вышеуказанных фактов командование военно-морской флотилией, командование дивизиона подводных лодок и командиры албанских экипажей подводных лодок, были своевременно информированы.

Албанская сторона ответила - Советы, когда они говорят, оставляют албанские экипажи на корабле, подразумевая, что они всего лишь курсанты, которым разрешено входить на корабль, просто чтобы учиться, и не говорят о них с уважением, как о хозяине дома, хозяине корабля ... это тоже подтверждается весьма оскорбительным выражением, которое контр-адмирал Егоров позволил себе 15 ноября 1960 г., сказав командиру албанской группы подводных лодок, что “подводные лодки не ваши, наличие на них албанского флага и их передача нами правительству НРА, согласно официальным документам на момент прибытия в базу Влера, является лишь формальным политическим актом с нашей стороны...".

В марте 1961 г. албанское руководство окончательно расправилось с виднейшим деятелем албанской партии Лири Белишовой (Liri Belishova) ее лишили депутатского мандата и арестовали. После XX съезда КПСС Энвер Ходжа разошелся с советским руководством во взглядах на политику Сталина и установил отношения с маоистским Китаем. Лири Белишова была убеждённой противницей этого курса. Её поддерживали муж Мако Чомо, министр сельского хозяйства НРА, и крупный албанский дипломат Кочо Ташко. В июне 1960 г. Лири Белишова посетила Пекин в составе албанской правительственной делегации, возглавляемой председателем президиума Народного кувенда НРА Хаджи Лэши. Встреча с Чжоу Эньлаем, Дэн Сяопином, Лю Шаоци убедила Белишову в антисоветизме и милитаризме руководства КПК, о его готовности к новой мировой (ядерной) войне. Обратный путь на родину лежал через Москву, и Л. Белишова поделилась со встречавшими делегацию советскими партийными деятелями своими впечатлениями о поездке. Её позиция противоречила линии албанского руководства. По итогам рассмотрения отчета товарищи Л. Белешовой по делегации, такие же члены политбюро ЦК АПТ, получили по выговору, как было сказано, "учитывая их политическую малограмотность", а она в сентябре 1960 г. была выведена из состава Политбюро ЦК и исключена из членов ЦК АПТ, в октябре 1960 г. выведена из состава Президиума Народного собрания. Помимо нее был арестован целый ряд албанских политических лидеров, в том числе министр Мако Кома (Mako Coma), старый партийный работник глава Ревизионной комиссии партии Коцо Ташко (Koco Tashko), чиновники МИД Исмет Джако (Ismet Jako) и Суфрет Метани (Sufret Metani). Москва неоднократно поднимала вопрос о причинах ее ареста, но албанская сторона отказывалась об этом говорить.

11 марта 1961 г. албанское гидрографическое судно столкнулось с подводными камнями у Порто-Романо (Porto-Romano), при этом случайно погиб гидрограф Кадри Ильвиу (Kadri Ylviu).

18 марта советский посол в Тиране передал Энверу Ходжа и Мехмет Шеху приглашение Н.С.Хрущева посетить Москву для участия в заседании Политического консультативного совета Варшавского договора в конце марта. Ходжа и Шеху отклонили приглашение “по состоянию здоровья”. Вместо них для участия в качестве их делегатов были назначены министр обороны Балуку и министр иностранных дел Бехар Штылла.

27 марта советское руководство одобрило рекомендации по экономической политике в отношении Албании, которые должны были выполняться всеми советскими органами. Рекомендации были разработаны в течение четырех недель в соответствии с решением Президиума ЦК КПСС в конце февраля. Было решено, не предоставлять никаких новых кредитов на развитие сельского хозяйства и не предоставлять стимулов по предыдущим кредитам. Было рекомендовано, не подписывать долгосрочное торговое соглашение на 1961-1965 годы. Вывести почти всех советских экспертов к концу 1961 г. Советским специалистам, находящимся в Албании, воздержаться от отправки новых советских специалистов и не продлевать срок пребывания уже находящихся там специалистов. Отдельные рекомендации предусматривали прекращение поставок военно-технического назначения, продовольствие и фураж для албанской армии, приостанавливая действие соглашений от 28 сентября 1949 г., 24 марта 1956 г. и 26 февраля 1959 г. Последнее, касающееся поставок ракетной техники, было особо подчеркнуто. Было также решено проигнорировать просьбу Албании о предоставлении займа в размере 125 мил. рублей на нужды Вооруженных сил Албании в 1961-1965 годах в соответствии с Соглашением от 26 июля 1960 г. Анализ этих рекомендаций показывает, что они были направлены на то, чтобы принудить албанское руководство к возобновлению переговоров на высшем уровне. Но все усилия были сорваны активизацией сотрудничества Албании с Китаем, которые 23 апреля подписали торговое соглашение.

27 марта 1961 г. Главнокомандующий Объединенными силами Варшавского договора, маршал Советского Союза А.Греко прислал Министру обороны Республики Албания генералу Бекиру Баллуку находившемуся в Москве ответ на его письмо от 25 февраля 1961 г. В дополнение к инцидентам, озвученных 28 февраля в «Рабочей справке» поданной представителем Варшавского договора в Тиране, в письме перечислялось несколько других дел. В том числе инциденты в ноябре 1960 г., так же было упомянуто несколько других случаев, в том числе про 22 марта, когда пять советских женщин были высажены албанским полицейским, а также указание албанских властей не поднимать советские флаги на военной базе Влера и т.д. В письме также клеймилось заявление Энвера Ходжи о готовящемся нападении на Албанию, расценив это “как попытку создать у народа впечатление, что Албании угрожает прямая военная опасность”. Письмо завершалось предложением найти “другое решение” военного сотрудничества с Албанией в рамках Варшавского договора. ”Другое решение" сотрудничества, по словам Греко, состояло в том, что все корабли и подводные лодки и их обслуживание на базе Влера должны быть укомплектованы только советскими специалистами. В случае отказа, предупреждалось в письме, вопрос о базе будет доведен до сведения политического комитета, а также до сведения советского правительства по вопросу вывода всех советских военных кораблей и специалистов из Албании.

Ознакомившись с содержанием письма, полученным радиограммой из Москвы от Бекира Баллуку, Энвер Ходжа срочно дал ему указание: “выбросьте письмо Греко в корзину и отвечайте только на те вопросы, которые он и другие поднимут на встрече”, а также “не говорите первым". В отношении базы Влера ему было поручено заявить, что "албанское правительство не приемлет ни малейшего изменения нынешнего статус-кво, определенного официальными соглашениями между двумя правительствами”. Кроме того, Ходжа попросил делегацию проголосовать против любого “решения, которое может быть принято против статуса базы и несоблюдения соглашений между СССР и НРА”.

Бекир Баллуку отреагировал немедленно в соответствии с инструкциями, написал ответное послание маршалу А.Гречко 28 марта утром, до начала встречи, отметив «…что ваше письмо не отвечает на те важные принципиальные вопросы, которые содержатся в моем письме от 25 февраля 1961 года, но содержит ряд несуществующих фактов и недопустимых угроз, которые я, защищая честь своего народа, Партии Труда и Народной Республика Албания, а также вечной албано-советской дружбы и высокие интересы Организации Варшавского договора и всего социалистического лагеря никоим образом не могу согласиться…

…В вашем письме, товарищ маршал, вы пишете, что если албанское правительство заинтересовано в том, чтобы в будущем на базу поступали советские подводные лодки и другие корабли, то целесообразно комплектовать военные корабли, их подразделения и службы только советскими экипажами, в противном случае вы докладываете по этому вопросу Политическому консультативному Комитету и поставите перед советским правительством вопрос об уходе из Албании всех советских военных кораблей, военнослужащих и специалистов. В связи с тем, что было сказано выше, я считаю необходимым заявить следующее:

Во-первых, военно-морская база Влера, которая является уникальной базой социалистического лагеря в Средиземном море и имеет большое значение как для защиты Албании, так и для всего социалистического лагеря, была создана по инициативе Центрального комитета партии труда Албании и обязательствам Албанское и советское правительства на этой основе определены в совместных соглашениях, где их точное выполнение советским правительством, как мы уже отмечали, сделало бы его полностью боеспособным в военном отношении.

Во-вторых, ваша просьба о укомплектовании военных кораблей базы только советскими экипажами вкупе с угрозой их вывода, то есть с ликвидацией базы во Влере, не только противоречит существующему соглашению, но также была бы недопустимым актом для суверенитета НРА и была бы прямым ударом по марксистско-ленинским принципам взаимоотношений государств социалистического лагеря и Варшавского договора.

Правительство Республики Албания считает это вмешательство неприемлемым и заявляет, что если советское правительство, согласно вашему предложению, примет одностороннее решение о ликвидации базы во Влере, то оно совершит опасный и очень серьезный поступок…

… По мнению правительства Народной Республики Албания, как наиболее справедливый и логичный способ в решении этой очень важной проблемы, было бы отход советского правительства от несправедливой позиции, занимаемой им, по вопросам, связанным с дальнейшим укреплением военно-морской базы Влера и совместными силами двух стран укреплять сотрудничество и устранять любые недоразумения в духе братской дружбы, который должен характеризовать отношения между нашими двумя странами…»

28-29 марта 1961 г. состоялось заседание Политического консультативного комитета Варшавского договора. 28 марта на первой сессии обсуждались вопросы обороны Варшавского договора. Во второй половине дня состоялась официальная встреча между маршалом А.Гречко и Бекиром Баллуку. На встрече, выразив сожаление по поводу созданных ненормальных отношений, маршал Гречко защищал взгляды, высказанные в письме от 27 марта, ссылаясь на неуважение и дискредитацию Н.С.Хрущева в Албании, на изменение отношения с албанской стороны, отраженное также на базе Влера, заключив, “что это не может продолжаться.” Он также попросил создать комиссию, которая изучила бы ситуацию в стране, на базе Влера и отчиталась перед руководством. Бекир Баллуку, со своей стороны, отстаивал позицию, выраженную в письме от 28 марта, отвергая претензии маршала Гречко и требуя выполнения соглашений, ранее подписанных между двумя правительствами. Он согласился создать комиссию для проверки ситуации на базе Влера, но комиссия должна была также рассмотреть вопрос и о невыполнении соглашений советским правительством относительно базы.

29 марта на второй сессии организаторы вопреки заявленной повестке дня, распространили среди участников письма маршала А.Гречко и генерала Бекира Баллуку, которыми они обменялись за последние два дня.

Бекир Баллуку выступая на заседании говорил о необходимости для ”усиления готовности к обороне Родины и границ социалистического лагеря" положительно рассмотреть заявку на поставку военного оборудования для Албании, и обеспечить его поставку. Между тем, в своем выступлении он не остановился на проблеме базы во Влере и других проблемах, затронутых в письме маршала А.Гречко. В конце выступления Бекира Баллуку министр обороны СССР маршал Р.Я.Малиновский спросил его о недостаточном рассмотрении вопросов, поднятых в письме маршала Гречко, поскольку письмо было распространено среди участников. Вмешавшись в дискурсию Н.С. Хрущев добавил, что необходимо дать ответы “на невыносимую ситуацию, созданную для советских людей на базе Влера”.

Советских представителей поддержали остальные члены военного союза. Н.С.Хрущев в своей речи заявил что “база во Влере была парализована” и “не было смысла ее больше удерживать”, поэтому, по его словам, нормальная ситуация на этой базе была бы обеспечена только тем, что “советское командование подчинялось Объединенному командованию, без вмешательства албанцев и что на военных кораблях должен быть только советский экипаж". При этом он не забыл потребовать освободить Лири Белишову которую теперь в Албании называют “врагом партии только потому, что она была за Советский Союз".”

Сразу после выступления Н.С.Хрущева глава албанской делегации Бекир Баллуку, осудил изменение повестки дня и выразил протест из-за “превращение встречи в провокационный судебный процесс против Албании”. Он отверг все обвинения, и заявил что по базе Влера сохраняется позиция албанского правительства.

Маршал А.Гречко выступая защищал содержание своего письма Бекиру Баллуку, речь Хрущева и других делегатов. Как и Хрущев, Гречко повторил, что база Влера может выполнять свои задачи, будучи подчиненной, главнокомандующему Объединенными силами Варшавского договора, и если все экипажи кораблей и подводных лодок будут укомплектованы советскими моряками. Было предложено создать совместную комиссию для расследования фактов о заговоре против Албании и решения вопроса о базе Влера. В конце заседания большинством голосов было одобрено решение Политического консультативного комитета, делегация Албании голосовала против.

Решение Политического консультативного комитета Варшавского договора: «Политический консультативный комитет, ознакомившись с письмами от 28-29 марта, которыми обменялись Верховный Главнокомандующий Объединенных сил и министр народной обороны Республики Албания, о состоянии дел на Военно-морской базе Влера в Албании, но также, учитывая мнения, которые были заявлены в разделе комитета по этому вопросу о выполнении Албанией своих обязательств, вытекающих из положений Варшавского договора, с сожалением отмечает, что недавно, Албанией были предприняты некоторые шаги, которые не соответствуют принципам и положениям Варшавского договора.

На военной базе Влера между государствами - членами Варшавского договора создалась ненормальная и нетерпимая ситуация. Это серьезно снизило боеготовность этой базы.

Члены комиссии обратили свое внимание на то, что на 4-м съезде НОАК товарищ Энвер Ходжа сделал заявление о том, что якобы готовится план нападения. В дополнение к тому, что это событие имеет большое военное значение для всех стран Варшавского договора, ни одна из этих стран, даже главнокомандующий Объединенными вооруженными силами, до сих пор не была проинформирована Албанией и до сих пор не было предоставлено никакой информации по этому вопросу. Такие действия Народной Республики Албания не соответствуют положениям статей 3 и 5 Варшавского договора.

Политический консультативный комитет ожидает, что Народная Республика Албания немедленно представит Верховному Главнокомандующему Объединенными вооруженными силами Варшавского договора данные и основания, на которых основывалось заявление представителя партии и правительства Албании по вопросу о нападении на Албанию.»

Албанская сторона настаивала на своей правоте и Бекир Баллуку заявил, что нарушение советским правительством обязательств “по существующим соглашениям уже серьезно повлияло на степень боевой готовности военно-морской базы Влера.”

И виноваты в этом по заявлению албанской стороны советские власти. За несколько дней до заседания Политического консультативного комитета государств-членов Варшавского договора на военной базе Пашалиман по албанским данным, советские советники и инструкторы нарушили правила несения военной службы, прекратили боевую подготовку и выход кораблей в море. Кроме того ими началась открытая клеветническая кампания против политической позиции албанского правительства и партии. Во второй половине марта 1961 г. по утверждению албанцев, советское правительство с целью сфабриковать обвинения, чтобы предоставить членам Варшавского договора ложные представления о ситуации на военной базе Пашалиман и получить их одобрение на её ликвидацию, дало указания советским советникам и инструкторам всячески обострять отношения с албанскими силами. 

В конце марта 1961 г. премьер-министр Мехмет Шеху отправился в Пашалиман, его сопровождал советский советник по обороне военно-морского флота, контр-адмирал А.В. Загребин. И хотя на встрече в актовом зале базы где находились албанские и советские моряки, Шеху говорил о югославских ревизионистах, Тито, их злых намерениях и тому подобное и ни слова о Советском Союзе. Но всем было понято, против кого были направлены его призывы к бдительности. Особенно после его слов когда он говоря об укреплении базы в Пашалиман сказал «Кто будет работать над ликвидацией этой базы, тот укрепит южное крыло НАТО».

 

Литература.

 

 

Часть 1. Часть 2. Часть 3. Часть 4.

Розин Александр.

 

На Главную.