Розин Александр.
Ганский
поход – первый опыт использования ВМФ как инструмента давления.
Часть 8. Был поход
"дипломатией канонерок" или нет?
После завершения визита в
Конакри отряд какое-то время находился в Гвинейском заливе. В интерпретации
зарубежных историков его нахождение там представлены как советская демонстрация
силы с целью защиты государственных интересов.
Исследовавший эти события профессор Университета Вирджинии
Стивен Киш заключал: «Первый раз [после Второй мировой войны] советский
военный флот был активно использован для открытого принуждения... Это был
классический пример прежнего стиля "дипломатии канонерок"...» Близкую, по сути, оценку «Ганского инцидента» дал и
Главнокомандующий ВМФ США адмирал Элмо Зумвальт, полагая, что «освобождение русских
траулеров стало результатом запугивания властей Ганы советским флотом» Стивен Каплан также рассматривал действия советских кораблей
как «защиту интересов своей страны в Западной Африке... и попытку оказать
влияние на власти Ганы».
Нельзя отрицать, что отряд
боевых кораблей, это весомый аргумент, не в последнюю очередь, потому что
небольшая советская флотилия была сильнее, чем все военно-морские силы Ганы.
ВМС Ганы - имели в составе своих
экипажей - 800 человек (90 офицеров), его корабельный состав состоял в основном
из судов построенных в Англии:
2 СКР F-17
«Кромантсе» (Kromantse) и F-18 «Кета» (Keta) (переданы в 1967
г.) 440/500 т., 20 уз., 2000 миль (16 уз), 7100 л.с., диз., 54х8,7х3 м, 1-102-мм орудие, 1-40-мм авт., 1 бомбомет
«Сквид», 54 чел.
1 БТЩ M-16
«Иджура» (б. англ. Aldington M1171 - 15.09.1955 г., куплен в 1964 г.) 360/425 т., 15 уз.,
2500 л.с., диз., 2 вин., 45 т. топлива, 46,6х8,7х2,5
м, 1-40-мм авт., 2-20-мм авт., 27 чел.
2 РТЩ M-11
«Ёгага» (Yogada, б. англ. Malham - 29.08.1958 г., передан в октябре 1959 г.,
списан в 1977 г.), M-12 «Афадзато» (Afadzato, б. англ. Ottringham - 22.01.1958
г., передан в октябре 1959 г., списан в 1977 г.) 120/159 т., 14 уз., 2000 миль
(9 уз), 550 л.с., диз., 2 вин., 15 т. топлива, 32,4х6,4х1,8 м, 1-40-мм авт., 15-22 чел.
6 СКА:
два P-13 «Эльмина»
(Elmina), P-14 «Коменда»
(Komenda) (переданы в 1962 г.) 120/160 т., 18 уз.,
1100 л.с., диз., 2 вин., 35,7х6,1х1,5 м, 1-40-мм авт, 1 бомбомет «Сквид», 19 чел.
четыре типа «Р-20» (советские проекта П368) -
«Р-20», «Р-21», «Р-22», «Р-23» (1963 г., поставлены два в июне 1964 г.,
два в 1965 г.) 86/91 т., 18 уз., 460 миль (17 уз), 1200
л.с., диз., 2 вин., 9,25 т. топлива, 29,9х4,6х1,4 м, 1х2 пул., 16 чел.
1 Плавмастерская «Асюантси» (Asuantsi, передан в
июле 1965 г.) 657 т., 9 уз, 1840 л.с.,
70,4х11,9х1,5 м.
1 Учебный корабль A-15 «Ачимота» (1927 г.) 600 т., 13 уз., диз., 2 вин., 60 т. топлива, 53х8,5х4,3 м, 35 чел.
Для сравнения силы советского
отряда:
БРК пр.57-бис «Бойкий» (1961 г.)
водоизмещение - полное 4192 т., стандартное 3500 т.; 138,9х14,84х4,47 м.
Мощность ПТУ 2x42 500 л.с.; скорость хода:
максимальная 34,5, экономическая 18 уз.; дальность плавания экономическим ходом
3000 миль. Вооружение: 2х1 ПУ ПКРК СМ-59 (12-16 ракет КСЩ) 4х4 57-мм орудия
ЗИФ-75, 2х2 533-мм ТА, 2 РБУ-2500 (128 РГБ-25), 1 вертолет Ка-15. Экипаж 290
человек, в том числе 20 офицеров.
БРК пр.56-М «Неуловимый» (1960
г.) водоизмещение - полное 3315 т., стандартное 2767 т.; 126,1х12,7х 4,3 м. Мощность ПТУ 2x36 000 л.с.; скорость хода: максимальная 39, экономическая 14 уз.;
дальность плавания экономическим ходом 3900 миль. Вооружение: 1х1 ПУ ПКРК СМ-59
(8 ракет КСЩ) 4х4 57-мм ЗИФ-75 орудия, 2х2 533-мм ТА, 2 РБУ-2500 (128 РГБ-25).
Экипаж 270 человек, в том числе 19 офицеров.
Дизельная ПЛ
пр.641 «Б-26»- «Ярославский комсомолец» (1966 г.) водоизмещение: 1950/2550 т.,
91,3х7,5х5,1 м, 3 дизеля типа 2 Д-42, 6000 л.с., 3 электродвигателя, 540 л.с.
Дальность плавания - 30000 миль (8 уз). Автономность - 90 суток. Рабочая
глубина - 280/250 м. Вооружение 10-533-мм ТТ (6 нос.,
4 кормов.), 22 торпеды или 32 мины. Экипаж 70 человек.
Танкер «Олекма»
(1964 г., построен в Финляндии) водоизмещение: 6440 т., 105,4х14,8х6,2 м.,
скорость максимальная 14 уз., одни дизель Burmeister
& Wain, 1 винт, 2900 л.с. Грузоподъемность:
топливный бункер на 1500 тонн, 500 тонн дизтоплива, 150 тонн смазочного масла,
500 тонн воды, 50 тонн продовольствия.
Экипаж 52 человека.
Пока однозначной информации на
вопрос имела ли место силовая демонстрация, не имею. По воспоминаниям Завалиенко Юрия Владимировича, в то время лейтенанта,
командира штатной батареи БЧ-2 БРК «Неуловимый», по прибытию на место, было
сделано заявление с предупреждением
относительно “возможных последствий”, если советские требования об освобождении траулеров и их
команд не будет выполнено. Находясь недалеко от ганского порта, на «Неуловимом»
провели демонстративное приготовление ПКР КСЩ (корабельный снаряд «Щука») к
боевой стрельбе - так называемая «горячая гонка». При сравнительно небольшой
стартовой массе (около 3 тонн), КСЩ была довольно громоздкой и имела длительную
подготовку к старту. Для уменьшения площади места, потребного для хранения
ракеты, крылья ее складывались, а в ходе проведения в специальном отсеке
корабля предстартовой подготовки раскрывались вручную. После подачи на пусковую
установку, перед стартом надо было запустить и вывести на максимальный режим ее
турбореактивный двигатель. Так что
приготовления со стороны выглядели внушительно. К тому же эта ПКР предназначались как для поражения
морских, так и наземных целей. С рассказом Ю.В.Завалиенко
не согласен командир похода вице-адмирал Виталий Васильевич Платонов: «…рев
турбины ракеты с моря никто бы и не услышал. А если бы кто ни будь, мог
услышать, мы бы воздержались от тренировок, чтобы не подумали, что это
демонстрация.» Вероятней всего это была просто боевая учеба.
Тем более,
что есть и другая точка зрения. Так трактовка этих событий как классического
примера «дипломатии канонерок» была оспорена другими западными исследователями.
Признанный специалист по советской военно-морской дипломатии Брэдфорд Дисмакс считал
действительное влияние советской морской силы весьма скромным: «Эффект
присутствия советской корабельной группы в данном случае в высшей степени не
определен... Предполагается, что к моменту прибытия советского отряда власти
Ганы уже приняли решение освободить экипажи и искали возможности нормализации
отношений с СССР из-за внутриполитической ситуации...» Эту точку зрения разделяла и Энн Келли
в своем исследовании «Coercive naval diplomacy, 1967-1974. Soviet naval diplomacy»: «Остается неясным, действительно ли присутствие
советских кораблей повлияло на решение правительств Ганы освободить экипажи
траулеров. Вероятно, это не было важным фактором. Имеются свидетельства того,
что внутриполитическое давление заставило власти Ганы принять решение об
освобождении экипажей и начать нормализацию отношений с СССР до появления
советских кораблей... Представляется, что правительство Ганы могло очень просто
противодействовать советскому давлению - достаточно было опубликовать
информацию о действиях советских боевых кораблей и обратиться за помощью к ОАЕ
и ООН...»
Но наиболее развернутую критику
«силовой» трактовки «Ганского инцидента» предложил профессор Университета
Брауна (Провиденс, США) Дэвид Холл
в своей работе «Naval diplomacy in West African waters. Diplomacy of power. Soviet armed forces as a political
instrument». Он предложил рассматривать
данный инцидент в широком контексте советской внешней политики на Африканском
континенте и экономической деятельности СССР данного периода. На первом месте,
по его мнению, находилась отнюдь не политическая, но экономическая составляющая
этих событий: «Советская реакция на захват траулеров определялась
экономической важностью рыболовства... Советская рыболовная промышленность
стала играть важную роль в советской экономике к концу 1960-х, так как помогала
восполнить хроническую слабость сельского хозяйства... К началу 1970-х годов
третья часть всего животного протеина на советском рынке обеспечивалась
морепродуктами...» Вторым, не менее важным
аспектом стал «политический интерес СССР в Западной Африке в этот
период». Именно поэтому отряд советских кораблей не
ограничился лишь «демонстрацией силы» в водах Ганы, но и посетил порты Гвинеи и
Нигерии «с целью укрепления отношений с этими странами». Профессор Дэвид Холл, исследовав «Ганский инцидент» в
широком экономико-политическом контексте, пришел к однозначному заключению, что
«если бы советские корабли не появились у берегов Ганы, исход инцидента
был бы тем же самым. Отсутствие доказательств диверсионной деятельности
советских судов и желание сохранить экономические связи с Советами стали
главным мотивом освобождения советских траулеров».
Со второй точкой зрения на цели
похода больше согласуются и воспоминания командира отряда
вице-адмирала Виталия Васильевича Платонова. О задержании траулеров, а тем более что поход является «силовой демонстрацией» ему
было ничего не известно: «… ни я, ни командование Эскадры, а, тем более на
кораблях отряда, об этом никто не знал.
Более того, мы не имели информации о каких то проблемах у рыбаков.
Мы же встречались с ними в океане, общались с
капитанами, с нашим постоянным полномочным представителем рыбаков в Конакри на
пикнике водку пили - и ни слова? Естественно, что ни о каких демонстрациях с
целью оказать давление и речи не шло.»