На Главную.

 

Розин Александр.

 

                               Маховик репрессий на Тихоокеанском флоте.

 

                                              Славные дела молодого флота.

 

25 февраля 1932г. в связи со осложнением международной обстановки и необходимостью укрепления дальневосточных морских границ правительство СССР приняло решение о создании Морских Сил Дальнего Востока (МСДВ). 15 марта в должность командующего вступил М.В.Викторов. В состав МСДВ вошли: Бригада траления и заграждения - 1 Морская бригада (командир А.В.Васильев); СКР «Красный вымпел»; отряд ТКА (Ф.С.Октябрьский); 9-я артбригада (С.Д.Плотников); 12-й полк ПВО (К.Д.Носов); 19-я тяжелая авиабригада (А.Г.Добролеж); 111-я авиаэскадрилья дальних разведчиков (С.А.Шестаков); Владивостокский военный порт (С.И.Калинин); Управление безопасности кораблевождения Дальнего Востока (Н.А.Воронков). В  апреле  1932г.   для  создания подводного  флота  МСДВ  туда  были  отправлены  лучшие  кадры  Балтийского  и  Черноморского  флотов. С  БФ  в  1932г.  отбыли  Г.Н.Холостяков, А.Т.Заостровцев, Н.П.Египко, В.Азаров, М.Федотов, И.И.Байков, штурманы В.А.Касатонов, А.И.Матвеев, инженер-механик Г.В.Дробышев  и  другие. С  ЧФ отбыли К.О.Осипов,  Н.С.Ивановский, С.С.Кудряшов, Ф.С.Маглич, В.Г.Якушкин  и  другие.

Особенностью дальневосточного театра было то что  доставку кораблей туда можно было осуществить  только по железной дороге, по этому целый ряд подводных лодок, торпедных катеров и часть сторожевых кораблей проектировалась с учетом их транспортировки по железной дороге. В мае 1932г. в воды Японского моря были спущены первые 12 торпедных катеров типа Ш-4, прибывшие по железной дороге из Кронштадта.  1 июня 1932г.  из  Ленинграда  на  Дальний  Восток  отправился  первый  железнодорожный  эшелон  с  секциями  подводных  лодок  «5 серии»  типа «Щ». 13 ноября  1932г. приказом  РВС  МСДВ  № 0026  началось  формирование  первой  бригады  ПЛ, официальное  наименование  2  Морская  бригада, с  базированием  во  Владивостоке  в  бухте  Золотой  Рог (три  дивизиона  ПЛ  типа «Щ»). Командиром  2  Морской  бригады  был  назначен  Осипов К.О., командиром  1 ДПЛ - Г.Н.Холостяков, он  же  командир  головной  ПЛ № 11 («Щ-11» - «Щ-101»).Уже 21 июля 1933г. первая субмарина погрузилась в дальневосточные воды, с этого момента началось бурное развитие подводных сил МСДВ.  Надводных боевых кораблей на театре почти не было, это были немногочисленные переоборудованные из рыболовецких траулеров и буксиров - тральщики, из транспортов - минные заградители и шесть сторожевых кораблей типа «Ураган» которые по частям были привезены и собраны на месте, первые два «Метель» и «Вьюга» вступили в строй 18 ноября 1934г. И только 17 октября 1936г. завершив первый в истории мореплавания переход боевых кораблей Северным морским путем, во Владивосток из Кронштадта пришли два эсминца типа «Новик» - «Войков» (М.Г.Сухоруков) и «Сталин» (В.Н.Обухов). Вот фактически и все чем располагали надводные силы Тихоокеанского флота, так с 11 января 1935г. теперь именовались МСДВ.

И если надводных кораблей было мало то подводники и катерники были настоящей ударной силой нового флота. Но если торпедные катера типа Ш-4 и Г-5 были оружием ближнего действия, то подводные лодки, которых к концу 1937г. было 65 и они входили в  4 бригады: 2 Морская бригада (1 БПЛ), 4 Морская бригада (2 БПЛ), 5 морская бригада (3 БПЛ) и 6 Морская бригада (4 БПЛ), были по настоящему ударным оружием способным действовать вдалеке от своих баз. Именно на это и были направлены усилия прибывших на Дальний Восток подводников.

Не успели первые тихоокеанские подлодки вступить в строй, как их привлекли к несению дозорной службы на подходах к главной базе - военный конфликт с Японией ожидался со дня на день. В этих условиях ярко обнажилось то, что наши подводники оказались непривычны к морю, а многие попросту боялись самостоятельно плавать в отрыве от базы даже те 8-9 суток, которые длился дозор. Все это не осталось незамеченным флотским руководством. «Первая задача, по моему мнению, - говорил на Военном совете 1935г. начальник морских сил РККА В.М. Орлов, - заключается, прежде всего, в повышении уровня морской подготовки всего нашего личного состава. Я считаю этот вопрос настолько важны для нашего флота, что выдвигаю его в порядке очередности на первое место. Под морской подготовкой я понимаю усиление длительных, далеких походов с отрывом от баз, пребывание в море на максимальном пределе, выход в море в шторм, в тяжелых условиях погоды, т.е. все то, что вырабатывает настоящего моряка, владеющего своим кораблем и оружием в любых условиях». Все это очень удачно в пропагандистском плане ложилось на развернувшееся в стране стахановское движение, и потому начавшиеся вскоре продолжительные походы субмарин получили название «стахановских» .

Уже в 1935г. экипаж «Щ-102» пробыл в море 20 суток - полная автономность по техническому формуляру того времени, в то числе 143 ч. 21 мин. под водой, «Щ-111» выполнила поход продолжительностью в 9 суток, но из них 5 в общей сложности в подводном положении, «Щ-116» пробыла непрерывно под водой в течение 73,5 ч, «М-23» совершила 11 - суточный поход из них более 4 суток под водой, «М-25» непрерывно пребывала под водой в течение 50 часов. Ничего подобного раньше не было. Но 1936г. превзошел и эти результаты. В конце года В. М. Орлов уже не без гордости докладывал военному совету: «Из общего количества подводных лодок, находившихся в строю на 1 октября 1936 г., до 35% перевыполним задачу по автономному плаванию с превышением установленных технических норм. Приведу несколько цифр, характеризующих работу подводных лодок по автономному плаванию и по перевыполнению технических норм. Подлодка ТОФ «Щ-117», находясь в автономном плавайте выполнением задач по разведке и дозору, была в море непрерывно 40суток 7часов. Подлодка ТОФ «Щ-122» находилась в походе 50 суток 19 часов с выполнением тех же заданий. Подлодка ТОФ «Щ-123» находилась в плавании 64 суток 20 часов, поставив к настоящему времени рекорд автономного непрерывного плавания подводных лодок типа «Щ» (при норме 20 суток). Параллельно с ростом длительности автономного плавания лодок типа «Щ» росло также выполнение требования Народного комиссара о тренировке лодок в подводном положении. Если подлодка «Щ-117» за время своего автономного плавания пробыла подводой 14 суток 4 часа, то подлодка «Щ-122» правим около 27 суток, а «Щ-123» уже 38 суток 7 часов, т.е. значительно больше 50%  времени. Непрерывность в данном случае не превышала установленной нормы 72 часа, т.е. 3 суток непрерывного пребывания под водой... Не касаясь походов других подводных лодок типа «Щ»  Тихоокеанского, Черноморского и Балтийского флота, необходимо особо отметить, что на Тихоокеанском флоте подводная лодка «Щ-113» пробыла в опытном порядке 9 суток непрерывно под водой». На этом дело не остановилось, и до конца года один за другим последовали еще два рекорда: в августе-октябре «Щ-119» (В.В.Киселев) совершила почти трехмесячное плавание сначала в Охотское море, а затем на позиции у Владивостока. При этом, не пополняя запасов топлива (перед выходом соляр приняли в большинство цистерн главного балласта), она прошла свыше 5 тысяч миль. Почти одновременно с 14 сентября по 25 декабря «Щ-113»  (М.С.Клевенский) совершила 102-суточное патрулирование. Как и в предыдущих случаях, лодка несла обычный дозор, лишь периодически посещаясь флагманскими специалистами и врачами, без пополнения запасов топлива и продовольствия.

За заслуги в освоении новой техники, боевой и политической подготовке в 1935-1936гг. более 300 подводников (в том числе все члены экипажей «Щ-117» (Н.П. Егнпко), «Щ-122» (А.В. Бук) и «Щ-123» (И.М. Зайдулин)) были награждены орденами и медалями. Ордена Ленина удостоились: П.Н. Васюнин, А.Л. Заостровцев, А.И. Зельтинг, К.М. Кузнецов, К.О. Осипов, М.П. Скриганов, Г.Н. Холостяков, Ф.Ф. Павлов, И.И. Байков, Н.И. Виноградов, А.В. Бук, М.И. Гаджиев, Н.П. Египко, И.М. Зайдулин, С.Е. Чурсин, Е.Г. Шулаков, Н.И. Шибаев, и многие другие.

Подводя итог года В.М. Орлов справедливо отмечал: «При проведении автономных плаваний повысились результаты одиночной подготовки лодок, освоения механизмов и оружия лодок, в значительной степени удалось поднять морскую подготовку подводников». Среди недостатков, по его мнению, на первом месте стояло «отставание оперативно-тактической подготовки». Командующий ЧФ И.К. Кожанов считал одной из причин такого отставания то, что «мы на морях свободны в отношении боевой подготовки, как все равно китайские дубани, что хотим, то поделаем, никакого руководства настоящей боевой подготовкой». В то же время он выражал уверенность в том, что достижение удовлетворительного уровня БП подводные сил не за горами. «Совершенно естественно, - говорил он, - что с таким фундаментом, с фундаментом 1936 года, мы можем в 1937 году, если с умом и толком будем проводить подготовку, значительно двинуться вперед. Однако я должен доложить, что, несмотря на то что мы провели и скрытые атаки, и атаки с охранением, и атаки с неправильными зигзагами, и групповые днем и ночью, - нет все же твердого фундамента. Видимо, придется еще год-два поработать для того, чтобы создать настоящие боевые подводные лодки». Увы, этим надеждам не суждено было сбыться... Ни В.М. Орлов, ни И. К. Кожанов не сохранили свои должности к следующему Военному совету. Волна репрессий, прокатившаяся по Вооруженным Силам, смыла не только их, но и многих из тех, кто должен был стать образцовыми подводниками в 1937-1939 гг. Вместо этого указанный период стал очередным периодом деградации БП, сдачей многих, с таким трудом завоеванных позиций.

  

 

                                                              Флот под ударом.

 

11 июня 1937г. во  всех  газетах  было  опубликовано  сообщение  о  суде  над  "врагами  народа" Тухачевском, Якире, Уборевиче и  других. Еще не успели отгреметь митинги осуждающие «предателей», как на ТОФ начались аресты. Как заметил в приказе обращении к армии по поводу “раскрытия Наркоматом внутренних дел предательской, контрреволюционной военной фашистской организации в РККА” 7 июня 1937г. народный комиссар обороны маршал К.Ворошилов: «… список контрреволюционных заговорщиков, шпионов и диверсантов далеко не исчерпывался осужденными ранее преступниками. Многие из них, притаившись под маской честных людей, оставались на свободе и продолжали творить свое черное дело измены и предательства.

К числу этих, оставшихся до последнего времени не разоблаченными, предателей и изменников относятся и участники контрреволюционной банды шпионов и заговорщиков, свившей себе гнездо в Красной Армии.» Еще 20 апреля 1937г. был уволен и арестован первый на Тихоокеанском флоте командир подводной лодки, старший лейтенант Кожанов Валентин Евгеньевич с декабря 1935г. командовал «М-20» (осуждён и 04.08.1938 расстрелян). Это был первый звонок надвигающегося избиения военно-морских кадров Тихоокеанского флота. Вскоре НКВД получил прекрасный повод для дальнейшей работы. С 28 июня по 1 августа 1937г. Тихоокеанский флот выполнял почетную дипломатическую миссию по организации дружеского визита Азиатской эскадры США во Владивосток. Во время визита произошел целый ряд встреч американских и советских офицеров, что, по мнению следователей, выглядело как налаживание связей с иностранной разведкой.  26 июля 1937г. арестовали начальника  штаба  флота капитана 1 ранга Солонникова Ореста Сергеевича, он был из дворян, в 1918г. окончил Морской корпус, служил в РККФ, возглавил штаб Тихоокеанского флота с момента его создания в 1932г. Георгий Никитич Холостяков, тогда командир бригады подводных лодок так высказывался о нем в своих воспоминаниях: «Об этом своеобразном человеке, старом холостяке, на флоте сочинялись и полулегенды, и анекдоты, причем последние были тоже данью его популярности. Уверяли, будто настроение Солонникова можно определить по тому, как он гладит свою знаменитую бороду: если сверху вниз, смело ставь любой вопрос - сразу решит, а вот если взбивает ее снизу, то лучше, мол, ему и же показываться...

Быть может, начальник штаба и имел некоторые причуды, дававшие пищу острословам. Но службе он отдавался всецело и безраздельно. Кто-то хорошо сказал, что лично Солонникову ничего не нужно, кроме стакана крепкого чая. Пристрастие его к этому напитку было известно всему флоту, и как только начштаба появлялся на каком-нибудь корабле, там немедленно заваривали крепчайший, как деготь, чай специально для него.

Солонникова отличала независимость суждений. Если он находил что-то полезным, то твердо это отстаивал. И не в правилах начальника штаба было ограничивать самостоятельность командиров соединений - в частности, в планировании боевой подготовки». Но следователей добились необходимых показаний и 29 июля 1938г. была получена санкция на его расстрел, в расстрельном списке он оказался  в компании бывших руководителей флота Викторовым, Орловым, Киреевым и другими. В августе 1937г. арестовали другого не менее известного на флоте человека, командира 4 Морской  бригады   капитана 1 ранга Зельтинга Арнольда Ивановича, возглавлявшего соединение в которое входили подводные лодки типа «Малютка». Виноградов Николай Игнатьевич командовавший у него в соединении подводной лодкой вспоминал: «Наши подводные лодки свели в пять дивизионов, которые, в свою очередь, образовали бригаду. Возглавил ее опытный подводник Арнольд Иванович Зельтинг. Человек культурный, интеллигентный, спокойный, уравновешенный, он очень многое делал для того, чтобы как следует наладить в новом соединении боевую подготовку, передать молодым командирам все секреты ратного мастерства». Арест, допросы, Зельтинг был приговорен к большому сроку, находился  в  заключении  продолжительное  время, был  освобожден только после войны.

                         Как работники НКВД создавали заговор «врагов народа» на ТОФ видно на примере дела начальника разведки ТОФ капитана 3 ранга Сергея Викторовича Реброва. 7 августа 1937г. его арестовали по подозрению в участии в антисоветском военном заговоре. Характерно, что этот арест не был согласован органами НКВД с высшим военным руководством, и приказ на увольнение Реброва с флота состоялся лишь в конце января 1938г. 10 сентября 1937г. после месяца пребывания в застенках НКВД Ребров написал заявление на имя начальника особого отдела НКВД флота капитана госбезопасности В.И.Осмоловского. Оно начиналось стандартно, как многие заявления тех, кто решил «чистосердечно признаться» после усиленной обработки: «Будучи арестован и привлечён следствием как участник военно-фашистского заговора, желаю дать откровенные показания о деятельности контрразведывательной фашистской организации...». Далее он сообщал: «В организацию лично я вовлечён бывшим начальником разведотдела ОКДВА осенью 1936 года, по указанию которого проводил шпионско-вредительскую работу. Подробно показания, как осуществлялась подрывная шпионская деятельность, дополнительно на допросе». Вскоре на допросе Ребров дал развёрнутые показания: «Завербован в ноябре 1936г. бывшим начальником разведотдела ОКДВА комбригом Валиным Августом Юрьевичем... При моей вербовке он сказал, что нашей задачей является обеспечить связь и передачу материалов о состоянии Красной Армии и Флота и подготовке их к войне в руки японцев. Он указал мне, что моей ближайшей задачей является подготовить это дело по линии флота». Ребров якобы наметил для постоянной работы в Японии сотрудников разведотдела флота И.А.Брянцева, И.Т.Шелковникова и считал возможным вовлечь в работу организации командира 2-й бригады подводных лодок капитана 1 ранга А.И.Зельтинга. Далее Ребров сообщал, что в январе 1937г. А.Ю.Валин и начальник политуправления ОКДВА Л.Н.Аронштам приехали во Владивосток, но разрешения на вербовку указанных лиц не дали. Следующая встреча с Валиным состоялась в марте 1937г. в Хабаровске, где, по словам Реброва, «он сказал, что в ближайшие недели обязательно приедет во Владивосток и даст окончательные указания по вербовке указанных лиц и дополнительные указания по моей поездке в Японию и Китай». В завершение Ребров сообщил следствию, что после того, как «Валин был переведён на другую работу... всякая моя связь с Валиным прервалась». Следователи получив «показания» Реброва на Валина (приговорён к расстрелу 26 октября 1937г.) и Аронштама (приговорён к расстрелу 25 марта 1938г.), «допросы с пристрастием» временно прекратили. Возможно, следователи посчитали дело Реброва, который дал «чистосердечные показания» об участии в заговоре, практически завершённым. Им оставалось провести некоторые формальности - несколько очных ставок с такими же «сознавшимися» «заговорщиками» и «шпионами», а затем можно было передавать материалы для рассмотрения Военной коллегией Верховного суда СССР. Но функционеры НКВД просчитались: Ребров проявил упорство и на очных ставках стал всё отрицать. Из протокола очной ставки 24 марта 1938г. бывшего начальника разведотдела Амурской Краснознаменной военной флотилии Кярта Феликса Юрьевича (приговорён к расстрелу в тот же день - 24 марта 1938г.) и Реброва Сергея Викторовича:

«Вопрос Реброву: С какого времени вы являетесь японским шпионом?

Ответ Реброва: Японским шпионом я никогда не был.

[..-]

Вопрос Реброву: Вы подтверждаете показания Кярта о вашей практической шпионской деятельности против СССР?

Ответ Реброва: Нет, полностью отрицаю.

[…]

Вопрос Реброву: Вы занимались подготовкой диверсий?

Ответ Реброва: Нет, не занимался.»

Подобные же ответы Реброва зафиксированы 26 марта 1938г. во время очной ставки с бывшим помощником начальника 1-го (агентурного) отделения разведотдела штаба ОКДВА Ф.Е. Ильяшенко:

«Вопрос Реброву: Вы подтверждаете своё участие в шпионской деятельности против СССР?

Ответ Реброва: Нет. Шпионажем против СССР я не занимался».

После этого более месяца допросов Реброва не было, с ним «работали» следователи и следы этой деятельности сразу проявились на новом допросе от 3 мая 1938г.:

«Вопрос: На очных ставках с заговорщиками и японскими шпионами Ильяшенко и Кяртом Вы изобличены как активный участник военно-троцкистского заговора и агент иностранной разведки. Следствие требует от Вас прекратить запирательство и дать правдивые показания о своей вражеской деятельности против СССР.

Ответ: Я вижу, что мне не удастся скрыть от следствия свою принадлежность к иностранной разведке, в чём меня наглядно  убедили   проведенные очные ставки с Ильяшенко и Кяртом, поэтому я решил дать правдивые показания по предъявленному мне обвинению. С февраля 1935 года до дня моего  ареста  я действительно являлся   участником   военно-троцкистского заговора в РККА и агентом японской разведки. Обработал меня для вступления в заговор бывший начальник разведотдела Черноморского флота Господарик, а привлечён я был к заговору и шпионской работе в пользу Японии активным заговорщиком в РККА и шпионом Боговым, служившим в то время начальником 5-го отдела Разведывательного Управления РККА... Боговой проводил подрывную работу в контакте с японской, германской и польской разведками, готовя   свержение   советской власти и реставрацию капитализма в СССР через поражение Красной Армии в предстоящей войне с перечисленными выше фашистскими державами». Из новых показаний Реброва следовало, что в контрреволюционную организацию он был вовлечён не А.Ю. Валиным, а Д.С. Господариком, и не осенью 1936 года, а в феврале 1935 года, когда после окончания Военно-морской академии прибыл на Черноморский флот на должность начальника отдела ПВО штаба флота. Следователей НКВД уже не интересовали расстрелянные Валин и майор Ф.Е. Ильяшенко (приговорён к расстрелу 9 апреля 1938 г.), им нужны были показания против командиров более высокого ранга, нужен был большой масштаб военного заговора на Дальнем Востоке. Они использовали факт перевода Реброва на Тихоокеанский флот. Далее в протоколе якобы со слов Реброва зафиксировано: «Затем Боговой дал мне задание по приезде на ДВК связаться с активными заговорщиками в ОКДВА и ТОФ и японскими шпионами Валиным - начальником разведотдела ОКДВА и Солонниковым - начальником штаба ТОФа.

Вопрос: Вы выполнили задание Богового?

Ответ: Да, выполнил. Приехал во Владивосток, принял дела и должность от своего предшественника и приступил к исполнению своих служебных обязанностей в должности начальника разведотдела ТОФа. Я имел беседу с начальником штаба ТОФа Солонниковым,  который рассказал мне о существовании на ТОФе военно-троцкистского заговора, руководителями которого он  назвал  командующего флотом Викторова и его заместителей Окунева и Киреева.  Солонников организационно связал меня с заговорщиками на ТОФе - начальниками: Орловым (1 отдел), Скобликовым (4) и Чернощёком (5), от которых обязал меня принимать шпионские материалы и пересылать их японцам». Таким образом, создавалась достаточно красочная картина - командование и штаб флота представляют собой антиправительственную группировку, которая стремится передать все секретные материалы японской разведке. На момент составления протокола допроса уже были арестованы капитан 2 ранга Н.М. Орлов, капитан 1 ранга О.С. Солонников, армейский комиссар 2 ранга П.С. Окунев, флагман флота 2 ранга Г.П. Киреев, флагман флота 1 ранга М.В. Викторов, капитан 2 ранга П.П. Скобликов. Капитан 3 ранга Е.А. Чернощёк был арестован позже - 22 сентября 1938г. Но без связующей роли разведотдела флота, по мнению следователей,  реализация коварных планов заговорщиков была невозможна. В результате появляются следующие показания Реброва: «Из состава работников РО ТОФа Валин мне назвал как заговорщиков и японских шпионов: Маркова - он же Эсбах Эрнеста Карловича, военного цензора разведотдела ТОФа, ранее проживавшего в Японии, Божко Виталия Тарасовича - бывшего спец. шифровальщика РО ТОФ, воспитывавшегося в Токио у японского генерала, и Бурлакова Леонида Яковлевича - бывшего помощника начальника агентурного отделения РО ТОФ...». Далее Ребров сообщил следствию, что к резидентуре японской разведки, кроме уже названных, принадлежат: Брянцев, Жадеев, Елков, Нам, Санцевич. Позже в ходе допроса Ребровым были названы как «заговорщики и шпионы» инженер радиостанции разведотдела Калинкин и шифровальщик разведотдела Левитин. Но сотрудникам НКВД и этого было мало, они продолжали «с пристрастием» раскрывать «заговор» на Тихоокеанском флоте:

«Вопрос: Вы назвали всех известных Вам японских шпионов и заговорщиков?

Ответ: Кроме названных мною выше, мне известны как японские шпионы и заговорщики ещё следующие лица, с которыми я был в организационной связи: Стороженко - комкор, помощник командующего Тихоокеанским флотом по сухопутным войскам; Засухин - переводчик японского языка РО ТОФ; Мелешкин - полковник, командир 125-й авиабригады; Иванников Виталий Иванович - старший лейтенант, начальник МПРП № 2 РО ТОФ на о. Сахалине; Никифоров - комдив, начальник военно-воздушных сил ТОФ...» В протоколе допроса зафиксировано, что Л.И. Никифоров, Г.П. Киреев и М.В. Викторов по заданию начальника Морских сил РККА В.М. Орлова в марте 1937г. поручили Реброву связаться с японским консулом в Китае Кавагоэ. Это было исполнено Ребровым: «...через заговорщика Урицкого, бывшего начальника РУ РККА, мне была устроена поездка в Шанхай». Допрашиваемый показал, что 12 мая 1937г. начальник разведотдела ТОФ прибыл в Шанхай, где встретился с генеральным консулом Японии в Шанхае Акамото, которому Реброва представил лично полпред СССР в Китае Богомолов. Здесь же, как следует из протокола, 12-14 июня 1937г. произошла встреча Реброва с начальником морской разведки Японии в Китае адмиралом Хондо и начальником русского отдела морской разведки Японии в Китае полковником Имамура. По мнению следователей, Ребров являлся эмиссаром заговорщиков, который должен был гарантировать японцам активную помощь в случае развёртывания Японией активных военных действий против СССР. Им даже назван желательный   период  агрессии,  июль-август 1937г.  (арестованный Л.И. Никифоров на допросе 21 мая 1938г. назвал «осень 1937 г.») Но встреча закончилась безрезультатно. Якобы японский посол в Китае Кавагоэ сообщил, что Япония будет следить за тем, удастся ли заговорщикам привлечь на свою сторону народ. В заключение Ребров сообщал, что 23 мая 1937г. он прибыл во Владивосток к командующему ТОФ. Но тот, по словам Реброва, «выслушав меня, был очень озлоблен и недоволен результатами моей поездки. Вскоре Викторов был отозван в Москву, я был арестован». Судя по документам следствия, в мае 1938г. Ребров был окончательно сломлен морально и физически и уже не отрицал то, что предлагали подписать следователи. Приближался период работы выездной сессии Военной коллегии Верховного суда, и им надо было спешить. Последней точкой должно было стать признание на очной ставке с бывшим начальником 1-го отделения разведотдела ТОФ майором Т.А. Шестаковым (арестован 15 марта 1938г., приговорён 27 февраля 1940 г. к 5 годам). Во время очной ставки он признавал себя японским агентом, завербованным в 1929 году, а Ребров показал следующее:

«Вопрос: Вы подтверждаете Ваши показания от 3 мая 1938 года?

Ответ: Да, подтверждаю. Я действительно являюсь агентом японской разведки и участником военно-фашистской диверсионно-террористической и шпионской организации троцкистов и правых в ОКДВА и на ТОФе». Очная ставка состоялась 26 мая 1938г. В этот же день было составлено обвинительное заключение и протокол подготовительного заседания по делу С.В. Реброва. Закрытым судебным заседанием Военной коллегии Верховного суда 27 мая 1938. Ребров был признан виновным по четырём политическим статьям: 58-16, -8, -9, -11 УК РСФСР и приговорён к расстрелу. Приговор приведён в исполнение в тот же день.

Наряду с руководством флота удару подвергся его передовой отряд - подводный флот. Вот хроника увольнений и арестов подводников тихоокеанцев, до конца 1937г. (возможно она не полна). 15 июня 1937г. арестован командир БЧ-1 ПЛ «Щ-107»   лейтенант Александров Валентин Петрович (в заключении, впоследствии возвращён в ВМФ), тогда же был уволен из флота помощник командира ПЛ «Щ-120» старший лейтенант Беззубиков Иван Иванович (в 08.1940 или 12.12.1940 возвращён в ВМФ). 23 июня уволен и арестован командир БЧ-1 ПЛ «Щ-132» лейтенант Лебедев Владимир Михайлович (в заключении), 26 июня -  помощник командира ПЛ «Щ-106» старший лейтенант Карпухин Михаил Сергеевич (расстрелян в мае 1938г.).

8 июля  - флагманского минёра 4 Морской бригады ПЛ старшего лейтенанта Глуховцева Сергея Алексеевича (в заключении, 11.11.1939 возвращён в ВМФ), 21 июля была уволена и арестована целая группа подводников - командир «Щ-120» старший лейтенант Наринян Гурий Артемьевич (расстрелян в мае 1938), минёр 12 ДПЛ старший лейтенант Брыкля Трофим Тимофеевич (в заключении), командир БЧ-5 «М-13» и инженер-механик 24 ДПЛ военинженер 3-го ранга Попов Алексей Николаевич (в заключении), командир БЧ-5 «Л-14» военинженер 3-го ранга Мадеев Александр Васильевич (в заключении, в 10.1940 возвращён в ВМФ), командир БЧ-1 ПЛ «М-28» лейтенант Соболевский Константин Александрович и ИД БЧ-1 ПЛ «Л-7» лейтенант Приходько Владимир Павлович (в заключении, 09.05.1940 возвращен в ВМФ), 22 июля - командир «М-28» капитан-лейтенант Потемкин Алексей Иванович (в заключении, 25.11.1940 возвращён в ВМФ), 23 июля - командир «М-19» старший лейтенант  Гуткин Михаил Евсеевич (расстрелян в мае 1938г.), 31 июля - начальник штаба 1 БПЛ  капитан 2-го ранга Жмакин Дмитрий Георгиевич (в заключении в 1937 - 1938 гг., 07.07.1939 возвращён в ВМФ.)

15 августа уволен, арестован командир «М-4» старший лейтенант Кочетков Алексей Николаевич (в мае 1938 расстрелян), 20 августа - командир «М-9» старший лейтенант Павлов Владимир Александрович (в мае 1938 расстрелян),  помощник командира ПЛ «Щ-109» старший лейтенант Быховский Израиль Адольфович (в заключении, 25.11.1940 возвращён в ВМФ), 25 августа -  командир БЧ-1 «Л-10» Калмыков Алексей Трофимович (в заключении  08.1937 - 03.1938, в 07.1938 возвращён в ВМФ). Кроме того в августе был арестован командир «Щ-128» Горошков Андрей Фёдорович (в заключении)

9 сентября - командир БЧ-5 «М-26» Севастьянов Александр Георгиевич (в заключении), 11 сентября -  флагманский химик 5-й морской бригады лейтенант Дубов Николай Петрович (в заключении). В сентябре был арестован командир ПЛ «М-12» И.Т.Морской, он находился в заключении до осени 1939г., после чего был восстановлен в кадрах ВМФ

17 октября - флагманский связист 3 БПЛ воентехник 1 -го ранга Бенкин Сергей Антонович (в заключении), ИД командира БЧ-3 «Щ-101» лейтенант Фурутин Моисей Дмитриевич (в заключении), ИД командир БЧ-1 «Щ-104» лейтенант Догаев Георгий Семёнович (в заключении)

В ноябре арестован флагманский артиллерист 5-й Морской бригады ПЛ Клюквин Николай Николаевич (в мае 1938 расстрелян).

4 декабря уволен  командир рулевой группы «Л-8» Самарин  Павел Семёнович (в 1939 возвращён в ВМФ) Кроме того в 1937г. был уволен командир БЧ-5 «М-8» воентехник 1 -го ранга Триппан Пётр Семёнович.

Осенью 1937 г. на Тихоокеанском флоте работала комиссия Главного  политического  управления  РККА под руководством армейского комиссара 1 ранга П.А. Смирнова, которая после печально известного февральско-мартовского 1937г. пленума ЦК ВКП(б) выявляла «вредителей» и «врагов народа», руководила кампанией критики и самокритики на флоте и в его подразделениях. В  акте  инспекции  указано: на  ТОФ "оставила  следы"  работа  арестованных  "врагов  народа"- бывшего  начальника  штаба  флота капитана 1 ранга О.С.Солонникова, бывшего командира 2-й  бригады ПЛ  капитана 1 ранга А.И.Зельтинга, бывшего  начальника  оперативного  отдела Орлова, и других Выводы инспекции Главного  политического  управления  РККА стали дополнительным толчком для «чистки рядов». 4 октября 1937г. арестован заместитель начальника политуправления ТОФ дивизионный комиссар Лавров Михаил Васильевич (приговор 23.05.1938 - расстрел), 5 ноября 1937г.  - военный комиссар Главного военного порта ТОФ бригадный комиссар Сергеев Дмитрий Александрович (приговор 17.08.1938г. - расстрел). В  декабре 1937г. в  Москву  был  вызван  командующий  ТОФ флагман 1 ранга Киреев Григорий Петрович. Должность  некоторое  время  оставалась  вакантной. Командиры не  могли  не  обратить  внимание  на  то, что  никаких  сообщений  о  новом  назначении  Киреева  не  появлялось. 10 января 1938г. он  был  арестован, 29 июля 1938г. приговорен к расстрелу. Вместе  с  ним  канул  в  неизвестность  и  член Военного  совета армейский  комиссар 2 ранга Окунев Григория Сергеевича арестованный 1 декабря 1937г., 28 июля 1938г. приговорен к расстрелу. Оба  руководителя - из  матросов  балтийцев, старые  большевики и многие не верили, что они могут быть врагами народа. Политработник Н.В.Гребенщиков заявил: «Это недоразумение, я согласен, чтобы мне руку отрезали, если Окунев в чем-либо виноват». А Киреев Г.П.  и Окунев Г.С.  были обвинены в руководстве всей диверсионно-вражеской и шпионско-террористической деятельностью на Тихоокеанском флоте и подготовке его поражения в войне с Японией. Как добывались подобные признания теперь широко известно и под физическим воздействием арестованные оговаривали и себя и других. Из допроса бывшего начальника политуправления ТОФ Г.С. Окунева:

«Вопрос: - Гамарник говорил вам о наличии организации на ТОФе?

Ответ: - Да, и называл мне руководящее ядро организации в составе: Викторова - командующего ТОФом, Киреева - заместителя командующего ТОФом, Бандина - начальника управления оборонительного строительства ТОФа, Никифорова - помощника командующего ТОФа по авиации, Солонникова - начальника штаба ТОФа, Земского - заместителя начальника политуправления флота. С этими лицами Гамарник предложил мне установить связь. И предупредил меня о строгой необходимости соблюдения конспирации.

Вопрос: - Нам известно, что вы были связаны с японской разведкой?

Ответ: - В 1935г. у меня был весьма важный разговор с Викторовым по поводу того, что естественным развитием пораженческой установки заговорщиков явилось установление еще в мирное время связей с японской разведкой для передачи ей сведений шпионского характера о флоте… Разведывательный отдел флота был очень засорен троцкистами и другими враждебными элементами. Следует сказать и о частых провалах нашей агентуры, которые были связаны с провокаторской деятельностью начальника разведотдела Реброва, непосредственного участника заговора. Полагаю также нужным заявить о японском шпионаже, проводившимся на Тихоокеанском флоте. В 1936г. штабом ТОФа было разработано положение о режиме плавания для иностранных судов в заливе Петра Великого… Положение было составлено Викторовым и Солонниковым заведомо неверно. В результате оно стало способствовать организации шпионского наблюдения японцев за нашим флотом».

Людей делали виновными за невыполнение грандиозных планов, которые  советское руководство запланировало но выполнить не смогло. Признаться в своих ошибках, некомпетентности руководство страной не могло и как результат поиск «врагов» среди тех кто пытался осуществить эти планы но не смог. В соответствии с планом базового строительства в 1934-1937 гг. предписывалось иметь главную операционную базу во Владивостоке, вторую в заливе Советская Гавань, промежуточную маневренную базу в зал. Владимира, маневренные базы Северного района в зал. Де-Кастри, в Николаевске-на-Амуре и Петропавловске-Камчатском. Так, главная операционная база во Владивостоке с окончанием строительства должна была обеспечить: в бухте Золотой Рог базирование крейсеров (2 ед.), лидеров и эсминцев (12 ед.), вспомогательных крейсеров (2 ед.), авиатранспортов (4 ед.), сторожевых кораблей (6 ед.), подводных лодок (26 ед.), минных заградителей (4 ед.) и вспомогательных судов, с выполнением ремонта всех видов; в бухте Новик - базирование вспомогательных судов (тральщики, корабли ПЛО и др.); в бухте Улисс - базирование подводных лодок (28 ед.) и торпедных катеров (40 ед); в бухте Воевода - базирование дивизиона торпедных катеров (12 ед.); в заливе Стрелок (бухта Разбойник) - базирование дивизиона торпедных катеров (12 ед.); в бухте Находка (залив Америка) - базирование подводных лодок (в мирное время - 30 ед., в военное - 36 ед.), торпедных катеров (18 ед.) и на морском аэродроме - одного отряда ближних разведчиков (10 самолетов).

Во второй операционной базе в заливе Советская Гавань по проекту планировалось построить базу для крейсеров (2 ед.), лидеров и эсминцев (6 ед.), вспомогательных крейсеров (2 ед.), сторожевых кораблей (5 ед.), минных заградителей (2 ед.), подводных лодок (34 ед.), торпедных катеров (12 ед.), канонерских лодок (2 ед.) и вспомогательных судов с обеспечением в ней аварийного и текущего ремонта для базирующихся кораблей.

Промежуточная маневренная база в заливе Владимира по планам военного времени должна обеспечить базирование до 60 кораблей различных классов. С этой целью предполагалось построить базу для вспомогательных крейсеров (2 ед.), сторожевых кораблей (2 ед.), минных заградителей (2 ед.), подводных лодок (18 ед.), торпедных катеров (12 ед.), канонерских лодок (2 ед.) и вспомогательных судов с обеспечением их текущим ремонтом.

Маневренные базы (опорные пункты Северного района) в Де-Кастри, Николаевске-на-Амуре и Петропавловске-Камчатском по планам мирного времени должны были иметь ограниченное число постоянно приписанных кораблей и обеспечить передислокацию сил из операционных баз и прием мобилизационных ресурсов от гражданских ведомств. Для решения этих задач проектом предусматривалось построить в заливе Де-Кастри базу для сторожевых кораблей (3 ед.), канонерских лодок (2 ед.), минных заградителей (2 ед.), торпедных катеров (12 ед.), подводных лодок по военному времени (7 ед.) и вспомогательных судов с обеспечением их текущим ремонтом; в Николаевске-на-Амуре - базу для мониторов (3 ед.), сторожевых кораблей (3 ед.), канонерских лодок (4 ед.), минных заградителей (1 ед.), подводных лодок (6 ед.), торпедных катеров (12 ед.), авиатранспортов (1 ед.) и вспомогательных судов с обеспечением их текущим ремонтом; в Петропавловске-Камчатском - базу для подводных лодок (4 ед.) и вспомогательных судов.

Строительство всех намеченных баз должно было закончиться к вступлению в строй новых кораблей, для чего устанавливались следующие сроки: в бухте Золотой Рог начатое строительство для 18 подводных лодок и вспомогательных судов планировалось завершить в 1934 г., для 8 подводных лодок - в 1935 г., для эсминцев и сторожевых кораблей - в 1936 г. и для крейсеров - в 1937 г.; в бухте Улисс строительство баз для подводных лодок и торпедных катеров планировалось завершить в 1934 г.; в бухте Новик начать строительство в 1934 г. с завершением его в 1935 г.; в бухте Находка строительство баз для 12 ПЛ и 18 ТКА начать и окончить в 1934 г., остальное строительство закончить в 1935 г.; в заливе Советская Гавань к концу 1934 г. должно было завершиться строительство базы для 12 ТКА, одного минного заградителя и двух сторожевых кораблей. Строительство базы для 12 ПЛ закончить в 1935 г., а остальное строительство - в 1937 г.; в заливе Де_Кастри начало и окончание строительства базы для 12 ТКА и одного МЗ устанавливалось к концу 1934 г., а остальное строительство планировалось завершить в 1936 г.; в заливе Владимира строительство базы ТКА также планировалось начать и завершить в 1934 г.; в Николаевске-на-Амуре база для 12 торпедных катеров и одного МЗ должна быть построена уже в 1934 г., база для трех мониторов - в 1935 г., а остальное строительство - в 1936 г.; для обеспечения базирования корабельных сил в Петропавловске-Камчатском устанавливались более поздние сроки: начало строительства в 1936 г., а окончание - в 1937 г. Таким образом, базовое и оборонительное строительство на МСДВ в основном должно было завершиться по планам второй пятилетки в 1937 г., однако уже на начальной стадии стало ясно, что эти планы не будут выполнены.

Отставание от графиков и планов строительства по основным объектам в районе Главной базы достигало полутора и более лет. Что же касается Совгаванского и Северного районов морской обороны, то к 1935 г. там выполнили только изыскательские и рекогносцировочные работы, а трестом Дальводстрой в Советской Гавани - дноуглубительные работы и начата постройка причального фронта.

Наряду с объективными причинами невыполнения планов оборонительного и базового строительства важнейшей являлось отсутствие вертикали управления во всем военно-морском и промышленном строительстве страны. Однако к этому времени И.В. Сталин и аппарат Н.И. Ежова определили причины и нашли «виновников» провала пятилетнего плана развития СССР и морского строительства на ТОФ. В числе первых был обвинен в контрреволюционном заговоре и расстрелян член Военного совета при Наркоме обороны СССР, начальник Военно-инженерного управления РККА комкор Николай Николаевич Петин (04.06.1937 арестован. 07.10.1937 приговорен к смертной казни), вложивший много сил в оборонительное и базовое строительство на ТОФ. По обвинению в участии в контрреволюционной террористической организации арестованы и приговорены к высшей мере наказания начальник Отдела инженерных войск ТОФ Александр Павлович Бандин (приговор 14.06.1938г.), совмещавший должность помощника начальника Инженерного управления РККА. В Москве был арестован и расстрелян первый начальник УНИМС  Карл Андреевич Розе (приговор 19.03.1938г.), работавший на ТОФ с мая 1932г. до назначения в апреле 1937г. на должность начальника московского научно-исследовательского института. Эта же участь постигла старшего преподавателя фортификации Военно-инженерной академии РККА военинженера 1 ранга А.И. Василькова, главного инженера УНР-113 Шкотовского укрепленного района ТОФ военинженера 1 ранга Владимира Антоновича Козловского. Один из первых военных строителей МСДВ Михаил Яковлевич Гмира в августе 1937 г. был уволен из рядов РККА, а в декабре этого же года выездной сессией Военной коллегии Верховного суда СССР в г. Ленинграде приговорен по ст. 58_1б УК РСФСР к высшей мере наказания. "Доказанным вредительством" объявляли любые строительные недочеты, неизбежные при столь спешном возведении важнейших оборонных объектов. Так в деле военинженера 1 ранга К. А. Розе, ему в вину наряду с прочим ставилось -  отсутствие в противодесантных долговременных огневых точках коллективной противохимической защиты, которая, как впоследствии решили в 1940 году, по тактическим условиям была там не нужна вовсе, или, к примеру, отсутствие на каком-нибудь второстепенном объекте бани, по мнению коменданта Владивостокского укрепрайона А. Б. Елисеева и других высших руководителей флота, были неопровержимыми доказательствами вредительских происков. Понесли потери и укрепленные районы ТОФ и ОКДВА: расстреляны комендант Де-Кастринского УР Прокопий Григорьевич Романовский, начальник штаба Владивостокского УР полковник Павел Фомич Янушкевич, комендант Шкотовского УР комбриг Никифор Ульянович Ездаков. Дважды арестовывался и умер в исправительно-трудовом лагере помощник командующего ОКДВА по оборонительному строительству Яков Захарович Покус. Были репрессированы и приговорены к различным срокам заключения комендант и военком Владивостокского УР Алексей Борисович Елисеев (освобожден в октябре 1939 г.), комендант Совгаванского УР Михаил Федорович Куманин (освобожден в августе1939 г.), помощник коменданта Камчатского УР по артиллерии Иван Афанасьевич Кустов, начальник политотдела Де-Кастринского УР бригадный комиссар Семен Васильевич Руднев, комендант Сучанского УР и начальник УНР ТОФ комбриг Григорий Тимофеевич Григорьев (освобожден в сентябре 1939 г.), комендант Владимиро-Ольгинского УР, начальник УНР_111 комбриг Владимир Михайлович Мухин (освобожден в октябре 1939 г.). В центре и на местах были проведены расследования по фактам «вредительства» и мероприятия по «ликвидации» его последствий, однако ни в справке-докладе ОМБС39, ни в резолюции «актива партийных и непартийных большевиков ОИВ ТОФ», проходившего под руководством начальника ОИВ военинженера 1 ранга А. Емельянова, истинной причины неудовлетворительной структуры управления военным строительством отмечено не было.

 

                                                  Погромный 1938г.

 

ТОФ накрыла волна арестов, 13 января 1938г. был арестован командир бригады траления и заграждения флагман 2 ранга Васильев Александр Васильевич (4 мая 1938г. расстрелян), начальник штаба 2 Морской бригады ПЛ капитан 1 ранга Кельнер Иосиф Викентьевич, в  его  документах  значилось "национальность- чех", оказалось  достаточно, хоть  и  был  он  уроженцем Волыни, служил  матросом  еще  в  царском  флоте (17.08.1938 расстрелян), 14 января -  заместитель начальника политуправления ТОФ бригадный комиссар Карасев Николай Михайлович (04.05.1938г. приговорен к расстрелу), 15 января командующего морской авиацией ТОФ комдив Никифоров Леонид Иванович (приговор - 23 мая 1938г. к расстрелу). Маховик репрессий набирал обороты. 20 февраля 1938г. лейтенант минного заградителя «Теодор Нетте» И.Р. Рудзин, отец которого был арестован как враг народа, получил 10 лет и лишился воинского звания по решению Военного трибунала Тихоокеанского флота: «За троцкистскую агитацию и террористические настроения против вождей партии». Тогда же арестовали старшего лейтенанта М.Д. Савина и лейтенанта В.Д. Аркушу. Младшего командира срочной службы минного заградителя «Ворошиловск» А.П. Химинуса приговорили к 7 годам лишения свободы «…за троцкистские разговоры об отрицании авангардной роли партии». Другой сверхсрочник В.Н. Звездкин был осужден на 3 года «…за контрреволюционную агитацию», краснофлотец срочной службы Рассохин на 5 лет «…за агитацию направленную на подрыв мощи РККА», краснофлотец срочной службы Северной Тихоокеанской флотилии И.Я. Мазаев на 6 лет лишения свободы «…за антисоветскую агитацию». Начальник оптической мастерской А.М. Смирнов получил 15, а инженер А.И. Авдеев 25 лет тюремного заключения «…за вредительскую деятельность в мастерских флота».

Вот как об этом вспоминал Н.Г.Кузнецов: «...В феврале 1938 года прокатилась новая волна арестов. Опять я узнавал о них задним числом. Как-то позвонил комендант береговой обороны А.Б.Елисеев, спросил, не знаю ли я, что случилось с командиром артиллерийского дивизиона на острове Русский. Я ничего не знал. «Три дня не выходит на службу», - сообщил Елисеев. «Видно, арестовали», - подумал я.

Предположение подтвердилось. Тогда я отправил телеграмму в Центральный Комитет партии. Я писал, что считаю неправильной практику местных органов, которые арестовывают командиров без ведома командующего, даже не поставив его в известность о происшедшем. Ответа не получил.

Прошло несколько дней, и ко мне приехал начальник краевого управления НКВД Диментман.

- Имейте в виду, - сказал он в тоне сердитого внушения, - не всегда надо кого-то извещать, если арестовывают врага народа.

Я ответил, что обращался не к нему, а в Центральный Комитет партии, а это не только мое право, но и обязанность.

Диментман ушел весьма раздраженный, но аресты с этого дня прекратились. Несколько недель все было тихо».

В  начале  апреля  1938г.  на  ТОФ  приехал  новый Нарком  ВМФ армейский  комиссар 1 ранга П.А.Смирнов,  он  остановился на квартире члена военного совета ТОФ Я.В.Волкова, своего старинного приятеля. Главной  своей  задачей  он  считал  «очистить  флот  от  врагов  народа». В своих  воспоминаниях Н.Г.Кузнецов  рассказывает, как  решались  в  те  дни  судьбы  многих  командиров  флота: «Диментман доставал из папки лист бумаги, прочитывал фамилию, имя и отчество командира, называл его должность. Затем сообщалось, сколько имеется показаний на этого человека. Никто не задавал никаких вопросов. Ни деловой характеристикой, ни мнением командующего о названном человеке не интересовались. Если Диментман говорил, что есть четыре показания, Смирнов, долго не раздумывая, писал на листе: «Санкционирую». И тем самым судьба человека была уже решена. Это означало: человека можно арестовать. В то время я еще не имел оснований сомневаться, достаточно ли серьезны материалы НКВД. Имена, которые назывались, были мне знакомы, но близко узнать этих людей я еще не успел. Удивляла, беспокоила только легкость, с которой давалась санкция.

Вдруг я услышал: «Кузнецов Константин Матвеевич». Это был мой однофамилец и старый знакомый по Черному морю. И тут я впервые подумал об ошибке. Командира бригады подлодок К.М.Кузнецова я отлично знал и в честности его не сомневался. Когда Смирнов занес перо, чтобы наложить роковую визу, я обратился к нему:

- Разрешите доложить, товарищ народный комиссар! Все с удивлением посмотрели на меня, точно я совершаю какой-то странный, недозволенный поступок.

- Я лично знаю капитана первого ранга Кузнецова много лет, и у меня не укладывается в голове, что он «враг народа».

Я хотел подробнее рассказать об этом человеке, о его службе, но Смирнов, сердито посмотрев на меня и отложив перо, сказал, возвращая лист Диментману:

- Раз командующий сомневается, проверьте еще раз. Тот бросил на меня быстрый недобрый взгляд и прочитал следующую фамилию.

Когда совещание окончилось, я задержался в кабинете. Ко мне заглянул Я. В. Волков (член ВС флота). Тоном товарища, умудренного годами, он сказал, как бы предостерегая от новых опрометчивых поступков:

- Заступаться - дело, конечно, благородное, но и ответственное.

Я понял недосказанное. «За это можно и поплатиться», видимо, предупреждал он.

В следующий вечер, когда процедура получения санкций на аресты продолжилась, Смирнов и Диментман разговаривали подчеркнуто лишь друг с другом и все решали сами...

Прошел еще день. Смирнов посещал корабли во Владивостоке, а вечером опять собрались в моем кабинете.

- На Кузнецова есть еще два показания, - объявил Диментман, едва переступив порог.

Он торжествующе посмотрел на меня и подал Смирнову бумажки. Тот сразу же наложил резолюцию, наставительно заметив мне:

- Вы еще молодой командующий и не знаете, как враг хитро маскируется. Распознать его нелегко. А мы не имеем права ротозействовать!

Это звучало как выговор. Скажу честно, он меня смутил. Я подумал, что был не прав. Ведь вина Кузнецова доказана авторитетными органами! Я молчал и обвинял себя в недостаточной политической зрелости. «Почему Константин Матвеевич стал врагом народа?» - вот только о чем думал я, не предполагая еще ничего ошибочного, тем, более умышленного.

После совещания Волков снова заглянул ко мне. Он говорил покровительственно и вместе с тем ободряюще. Дескать, ошибки бывают у каждого, но впредь надо быть осторожнее и умнее, не бросать слов на ветер.

К.М.Кузнецова арестовали и всех остальных тоже. Их было немало. Недаром короткое рассмотрение этих «обвинительных» листов потребовало трех вечеров. Я ходил под тяжелым впечатлением от арестов. Мучили мысли о том, как это люди, служившие рядом, могли стать заклятыми врагами и почему мы не замечали их перерождения? Что органы государственной безопасности могут действовать неправильно - в голову все еще не приходило. Тем более я не допускал мысли о каких-то необычных путях добывания показаний.

В день отъезда П.А.Смирнова мы собрались, чтобы выслушать его замечания. Только уселись за стол, опять доложили, что прибыл Диментман.

- Вот показания Кузнецова, - объявил он, обращаясь к Смирнову. Смирнов пробежал глазами бумажку и передал мне. Там была всего одна фраза, написанная рукой моего однофамильцам «Не считаю нужным сопротивляться, признаюсь, что я являюсь врагом народа».

- Узнаете почерк? - спросил Смирнов.

- Узнаю.

- Вы еще недостаточно политически зрелы, и вам следует быть более бдительным, - зло выговорил мне нарком, бросая на меня сердитые взгляды.

Я молчал. Диментман не скрывал своего удовольствия. Только Волков пытался как-то сгладить остроту ситуации, бросал реплики, что Комфлот, мол, еще молодой, получил теперь хороший урок и запомнит его, будет лучше разбираться в людях....

Признание Кузнецова совсем выбило почву у меня из-под ног. Теперь я уже не сомневался в его виновности. Но внутри что-то грызло меня...

Можно было привести десятки трагических эпизодов, когда уже после отъезда Смирнова, который, очевидно, увез с собой «обстоятельный» материал, были арестованы командующий морской авиацией Л.И.Никифоров и член военного совета флота Я. В. Волков. Арест последнего даже в той обстановке мне казался невероятным. Он был в отличных отношениях со Смирновым и, кажется, мог доказать свою невиновность».

Сразу после возвращения Смирнова с Дальнего Востока, 22 апреля 1938г., арестовали флагмана флота 1 ранга Викторова Михаила Владимировича Викторова который с 1932 по 1937г. возглавлял Тихоокеанский флот, а потом год был начальником Военно-морских сил РККА. Сначала на допросе флагман флота 1 ранга отрицал какую бы то ни было вину в антисоветской деятельности, но потом вдруг в протоколе допроса появляется такая запись: «Я прошу не давать мне очных ставок. Я буду говорить правду... В заговор я был завербован Гамарником в 1933 году», и далее: «Гамарник мне говорил о неправильности политики партии, которая ведет страну к гибели, о зажиме в партии всякой свободной мысли и о гонениях против тех, кто имеет смелость не соглашаться с политикой Сталина». Основная задача «подрывной работы по флоту» преподносилась так: «приведение его в небоеспособное состояние и лишение флота возможности активных действий во время войны». В протоколах указывались многие фамилии, в том числе и тех с кем он служил на Дальнем Востоке.

К слову сказать, и  сам новоиспеченный нарком армейский комиссар 1 ранга Петр Александрович Смирнов  недолго  побыл  на  свободе  уже 30 июня 1938г.  его  арестовали. В кадровой неразберихе тех трагических для армии и флота месяцев его забыли даже освободить от должности, и формально он оставался наркомом ВМФ до 8 сентября. Потрясенный внезапным арестом, обессиленный физически и опустошенный морально, Смирнов сначала пытался стоять на своем, отвергая все обвинения в свой адрес. Так продолжалось до 3 июля, когда следователи отправили его в печально известную Лефортовскую тюрьму. В конце концов Смирнов написал на имя Ежова заявление, в котором подтвердил свое участие в заговоре. А также объяснил, что «на очных ставках с Беловым, Булиным и другими заговорщиками он не признавал себя виновным, но теперь, после мучительных размышлений, решил дать признательные показания».  22 февраля  1939г.  после  приговора  П.А.Смирнова расстреляли. Вместо него наркомом назначили М.П.Фриновского. Никакого отношения к флоту он в прошлом не имел, зато раньше был заместителем Ежова.

Из воспоминаний Н.Г.Кузнецова: «Через несколько месяцев в Москве был арестован П.А.Смирнов. Вместо него наркомом назначили М.П.Фриновского. Никакого отношения к флоту он в прошлом не имел, зато раньше был заместителем Ежова. Весть об аресте Смирнова принес мне Я.В.Волков. Чувствовал он себя при этом явно неловко, был растерян. Ведь еще недавно Волков подчеркивал свое давнее знакомство и дружбу с наркомом. Я не стал ему об этом напоминать.

Вскоре после того во Владивосток, совершая рекордный беспосадочный полет из Москвы на Дальний Восток, прилетел В.К.Коккинаки. Коккинаки был моим гостем. Мы быстро и крепко с ним подружились. Тогда во Владивостоке Владимир Константинович со свойственной ему неугомонной пытливостью интересовался действиями кораблей, был со мной на учениях флота. Во Владивосток приехали Г.М.Штерн и П.В.Рычагов. Мы ждали еще члена военного совета Волкова, а он все не шел. Я позвонил к нему на службу, домой. Сказали, срочно выехал куда-то, обещал скоро быть, да вот до сих пор нет. Пришлось сесть за стол без него.

Ужин был уже в разгаре, когда пришел секретарь Волкова и таинственно попросил меня выйти.

- Волкова арестовали, - тихо сообщил он и виновато опустил голову, словно уже приготовился отвечать за своего начальника.

Такая судьба постигла людей, еще совсем недавно с удивительной легкостью дававших санкции на арест многих командиров.

Уже работая в Москве, я пробовал узнать, что произошло со Смирновым. Мне дали прочитать лишь короткие выдержки из его показаний. Смирнов признавался в том, что «как враг умышленно избивал флотские кадры». Что тут было правдой - сказать не могу. Больше я о нем ничего не слышал. Вольно или невольно, но он действительно выбивал хорошие кадры советских командиров. Будучи там, на месте, он действительно решал судьбы многих, и, если он действительно не занимался умышленным избиением кадров, то почему не хотел прислушаться к «обвиняемым» или даже ко мне, комфлоту, и сделать объективные выводы?

Я. В. Волкова я вновь увидел в 1954 году. Он отбыл десять лет в лагерях, находился в ссылке где-то в Сибири. Приехав в Москву, прямо с вокзала пришел ко мне на службу. Я сделал все необходимое, чтобы помочь ему. Когда мы поговорили, я попросил Якова Васильевича зайти к моему заместителю по кадрам и оформить нужные документы.

- Какой номер его камеры? - спросил, горько улыбнувшись, бывший член военного совета. Тюремный лексикон въелся в него за эти годы.»   Корпусной комиссар Яков Васильевич Волков приказом наркома обороны № 306 от 31 июля 1938 г. был уволен по ст. 44 п. «в» - в связи с арестом органами НКВД, был осуждён и отбывал длительный срок в исправительно-трудовом лагере.

Весной среди надводного флота разгрому подвергся командный и политический состав бригады эсминцев ТОФ, арестовали командира бригады капитана 1 ранга Новикова Тихона Андреевича (в заключении 05.1938-08.1939, в 1939г. возвращен в ВМФ), военного комиссара бригады полкового комиссара Семенова Дмитрия Самуиловича (расстрелян), начальника политотдела бригады полкового комиссара  Симакова Павла Петровича (расстрелян), командиры кораблей других соединений - командир СКР капитан-лейтенант Лорберг Михаил Константинович (арестован 14.05., расстрелян в 1939), начальник разведки ТОФ капитан 1 ранга Католичук Павел Иванович (расстрелян в 1938), военком ВВС ТОФ полковой комиссар Рябов Петр Ефимович (в заключении 04.1938-09.1939, в 1939 возвращен в ВМФ) и так далее.

На подводном флоте первый  удар  обрушился  на 5  Морскую  бригаду ПЛ. 7 мая  1938г. командира  бригады  капитана 2 ранга Холостякова Георгия Никитовича  вызвали из Находки во Владивосток «для доклада» и арестовали. Начальник  политотдела  бригады  ПЛ М.З.Кривицкий  после  ареста  Холостякова  нашел  в  себе  мужество  заявить,  что  он  не  верит  что  комбриг  враг  народа, за  это  его  самого  арестовали. Были  арестованы  начальник  штаба  бригады Бауман Арнольд Эрнестович (14.07.), командир 33 ДПЛ 5 Морской бригады Бук Александр Владимирович (14.07.),  командир 41 ДПЛ 6 Морской бригады Иванов-Ивановский Николай Степанович (31.07.), командир «Л-7» Зайдулин Измаил Матитулович (01.08.). Обвинение всем предъявили в совершении самых «страшных» контрреволюционных деяний - преступлений, предусмотренных статьям 58-1 «б», 58-7, 58-8 и 58-11 УК РСФСР.

Закрытое судебное заседание военного трибунала ТОФ проходило во Владивостоке с 7 по 16 августа 1939 года. Холостяков обвинялся в том, что, «являясь командиром 5 морской бригады ТОФ и будучи враждебно настроенным против партии и Советской власти, в период времени с 1935 года по 1938 год по показаниям осужденных участников контрреволюционного военно-фашистского заговора Окунева, Викторова и Киреева проводил... вредительство, направленное на всемерное ослабление боеспособности бригады... путем вывода из строя основных механизмов подводных лодок, срыва боевой подготовки личного состава и преждевременного износа материальной части корабля». В частности, по версии следствия и суда, Холостяков, организуя и проводя «так называемые «автономные» и длительные плавания подводных лодок... преступно прикрывал и замазывал крупнейшие недочеты, создавая этим самым впечатление полного благополучия и больших достижений», «при представлении отчетов об автономном плавании кораблей... практиковал систему очковтирательства, сознательно скрывал неподготовленность кораблей к походам и др.».

Суд допросил двадцать пять свидетелей, в том числе командира подводной лодки Щербатова В.М., заявившего, что еще в 1937 году следователь особого отдела ТОФ говорил ему о враждебной деятельности Г. Холостякова и других подсудимых. Уже тогда в оперативных материалах стали фигурировать «так называемые автономные плавания». Из материалов дела видно, что председательствующий на этом судебном процессе военный юрист 1 ранга Котылев сомневался в обоснованности предъявленных подсудимым обвинений, делал попытки разобраться в деле. Но в итоге это оказалось ему не под силу. Он решился только на половинчатые меры. Всем подсудимым, кроме Холостякова, Котылев убрал контрреволюционные статьи, переквалифицировав их действия на воинские преступления, - ст. 193-17 п. «а» (должностная халатность) а Буку - ст. 193-25 п. «а» УК РСФСР. За вредительство в ходе боевой подготовки, связанное с умышленной поломкой подлодок при плавании во льдах, Холостяков был приговорен по статье 58-7 УК РСФСР к лишению свободы в ИТЛ сроком на пятнадцать лет, с поражением в политических правах на пять лет. Бук получил десятилетний срок, с поражением в политических правах на три года. Кроме того, Бук и Холостяков были лишены воинских званий, и суд возбудил перед Президиумом Верховного Совета СССР ходатайства о лишении их орденов. За допущенную служебную халатность Бауман и Иванов-Ивановский были приговорены к лишению свободы сроком на пять лет каждый, Зайдулин - на три года и освобожден по амнистии от дальнейшего отбытия наказания.

«П Р И Г О В О Р № 00227.

ИМЕНЕМ СОЮЗА СОВЕТСКИХ СОЦИАЛИСТИЧЕСКИХ РЕСПУБЛИК

1939 года августа 7-16 дня, гор. Владивосток, бухта Находка, Военный Трибунал Тихоокеанского флота в составе:

Председательствующего - военного юриста 1 ранга КОТЫЛЕВА

Членов: майора ЖАШКОВА и

ст. политрука ЩЕКОТУРОВА,

при секретаре МАГАНОВЕ, в закрытом судебном заседании рассмотрев дело по обвинению:

Быв. Командира в/ч № 8298 капитана 2 ранга ХОЛОСТЯКОВА Георгия Никитовича, 1902 г. рождения, уроженца г. Барановича (Польша), исключенного из членов ВКП /б/ в связи с арестом, служащего с высшим образованием, белоруса, не судившегося;

быв. командира д-на той же части БУК Александра Владимировича, 1899 года рождения, уроженца г. Одесса, исключенного из членов ВКП/б/ в связи с арестом, служащего, со средним образованием, русского, не судившегося;

быв. начальника штаба той же в/части капитана 3 ранга БАУМАН Арнольда Эрнстовича, 1904 г. рождения, уроженца г. Рига /Латвия, исключенного из членов ВКП/б/ в связи с арестом, образование высшее, служащего, латыша, не судившегося;

ИВАНОВСКОГО-ИВАНОВА Николая Степановича, 1902 года рождения, уроженца г. Горького, исключенного из членов ВКП/б/ в связи с арестом, служащего, со средним образованием, русского, быв. командира дивизиона п/л;

бывшего командира п/л капитана 3 ранга ЗАЙДУЛИНА Измаила Матигуловича, 1905 г. рождения, уроженца г. Батума, Аджарской АССР, б/п, служащего, со средним образованием, татарина, не судившегося,

всех пятерых в совершении преступлений, предусмотренных ст. ст. 58-1 «б», 58-7, 58-8 и 58-11 УК РСФСР.

У С Т А Н О В И Л:

1) Обвиняемый ХОЛОСТЯКОВ, являясь командиром 5 морской бригады ТОФ и будучи враждебно настроенным против партии и Советской власти, в период времени с 1935 г. по 1938 г. по показаниям осужденных участников к/р военно-фашистского заговора ОКУНЕВА, ВИКТОРОВА и Киреева, проводил в выполняемой им по должности работе вредительство, направленное на всемерное ослабление боеспособности бригады и лишение возможности активных действий во время войны, путем вывода из строя основных механизмов подводных лодок, срыва боевой подготовки личного состава и преждевременного износа материальной части корабля. Так, за период времени, начиная с 1936 г., ХОЛОСТЯКОВ организуя и проводя по указаниям заговорщиков ОКУНЕВА и ВИКТОРОВА так называемые «автономные» и длительные плавания подводных лодок Щ-117, Щ-119, Щ-120, Щ-121, Щ-122, Щ-123 и др. доносил командованию о больших достижениях в этом деле, преступно прикрывал и замазывал крупнейшие недочеты, создавая этим самым впечатление полного благополучия и больших достижений на бригаде что ни в коей степени не соответствовало действительности.

ХОЛОСТЯКОВ при представлении отчетов об автономном плавании кораблей высшему командованию практиковал систему очковтирательства, обмана и желания показать и приукрасить только хорошие стороны этого плавания.

Им сознательно было скрыто: неподготовленность кораблей /технически и материально/ к походам, заходы кораблей в бухты для приема и пополнения топливом, продовольствием и другими видами снабжения, высадка личного состава на берег, систематические пьянства на берегу личного состава, поломки и аварии на кораблях и проч.

По п/л Щ-123 командира ЗАЙДУЛИНА были скрыты: выход из строя и ремонт длинноволнового передатчика «Дозор». Поломка крышки компрессора воздуха высокого давления и доставки запасной крышки с п/л Щ-117. Доставка с базы продуктов, доставка ляписа для анализа дистиллированной воды. Столкновение в море с кавасаки, оставление на верхней палубе краснофлотца при погружении п/лодки и т.д.

По п/л Щ-122 командира БУКА была скрыта авария, происшедшая по вине личного состава: задир поршней и головных подшипников дизелей, доставка с базы на п/л продуктов на 10 суток и т. д.

По п/л Щ-119 командира КИСЕЛЕВА был скрыт подрыв топливной цистерны происшедшей по вине личного состава, доставка продуктов и топлива 13 тонн соляра, неоднократное увольнение личного состава на берег и систематическое пьянства на берегу.

По п/л Щ-121 командира ЩЕРБИТОВА была скрыта дополнительная приемка топлива, продуктов /зелени/, увольнение личного состава на берег и пьянство на берегу. Автономное плавание всех участвовавших в нем кораблей проходило без отработки каких - либо оперативно-тактических задач, тем самым полезная идея автономного плавания ХОЛОСТЯКОВЫМ опошлялась и извращалась, а сами походы были направлены на преждевременный износ и выход из строя материальной части подводных лодок. Возвратившиеся с похода в базу корабли являлись не боеспособными, требовали длительного ремонта, а ХОЛОСТЯКОВЫМ доносилось о боеспособности кораблей, могущих выполнить любую боевую задачу.

С той же целью износа материальной части ХОЛОСТЯКОВ преступно использовал п/л для колки льда толщиной до 50 сантиметров.

В области боевой подготовки, подрывная работа ХОЛОСТЯКОВА была направлена к максимальному снижению боеспособности бригады. Низкая боевая подготовка личного состава прикрывалась широким очковтирательством и шумихой, созданной вокруг этого вопроса. Огневая подготовка /торпедные стрельбы и артстрельбы полностью не отрабатывались. Оценки по огневой подготовке завышались.

Контроль за выполнением планов по б/подготовке отсутствовал. Организация службы в бригаде и на кораблях не налажена, в результате чего на бригаде имели место аварии, происшествия и поломки: в 1935 г. свыше 64, в 1936 г. свыше 70 и в 1937 г. свыше 161. Ухода и сбережения за материальной частью кораблей не было: планово-предупредительный ремонт срывался, отведенное время для него полностью не использовалось: утонуло 7 торпед. Работа с комначсоставом не проводилась, вследствие чего в бригаде отсутствовала сплоченность комначсостава вокруг решений вопросов боевой и политической подготовки.

Обвиняемый ИВАНОВСКИЙ-ИВАНОВ и БАУМАН виновны в том, что они, организуя по указаниям ХОЛОСТЯКОВА так называемое автономное плавание подводных лодок без всякой предварительной подготовки их материальной части и личного состава, при составлении отчетных документов для высшего командования сознательно скрыли все нарушения, имевшие место за время походов п/лодок, что является прямым обманом Советского правительства и партии.

Обв. БАУМАН по преступной халатности к своим обязанностям дважды посылал по две подлодки в один квадрат, что могло повлечь к столкновению подлодок.

Во время нахождения подлодок в длительном плавании, на берегу пьянствовал. Как начальник штаба бригады не контролировал ход боевой подготовки на бригаде.

Обв. БУК, будучи командиром п/л, а затем дивизиона и находясь в браке с гр-кой ЮРГЕНС, родители которой являлись иностранно-подданными, поддерживали с ним и братьями жены родственно-бытовую связь в течение длительного периода времени, вплоть до 1935 г. скрывая это от командования и партии.

Разглашал в присутствии жены и ее родственников, впоследствии высланных из СССР за границу, военную тайну. По указаниям ХОЛОСТЯКОВА, участвуя в автономном плавании на п/л 122, в отчетных документах о нем сознательно скрывал все нарушения, имевшие место за время похода, с целью обмана Советского правительства и партии.

Обв. ЗАЙДУЛИН виновен в том, что он, будучи командиром п/л Щ-123, участвуя с 27 апреля по 1 июля 1936 г. в автономном плавании в своих отчетных документах о нем, по указанию ХОЛОСТЯКОВА с целью обмана партии и правительства сознательно скрыл все нарушения, поломки и аварии на корабле за период плавания. Кроме того ЗАЙДУЛИН являясь командиром п/л Щ-123, а позднее Л/7, преступно-халатно относился к своим обязанностям, устранялся от руководства боевой подготовкой корабля, пьянствовал и не проявлял заботы о сбережении материальной части корабля, в результате чего на корабле имели место аварии и поломки.

Вышеуказанные преступные действия ХОЛОСТЯКОВА квалифицируются по ст.58-7 УК РСФСР, преступные действия подсудимого БУКА квалифицируются по ст.193-25 и 193-17 п. «а» УК РСФСР и БАУМАН, ИВАНОВСКОГО-ИВАНОВА и ЗАЙДУЛИНА по ст. 193-17 п. «а» УК РСФСР.

Имея ввиду, что показания ХОЛОСТЯКОВА на предварительном следствии об участии его в к/р заговоре, от которых он впоследствии отказался, не подтверждены показаниями ОКУНЕВА, на вербовку коего ХОЛОСТЯКОВ ссылается, что показания Киреева и ВИКТОРОВА об участии ХОЛОСТЯКОВА в заговоре даны ими со слов других лиц и не подтвердились на судебном следствии, из показаний КЛЮКВИНА и НАРЫНЯНА /осужденных за к/р деятельность/ установить являлся ли ХОЛОСТЯКОВ участником заговора невозможно и что участие ХОЛОСТЯКОВА в заговоре также не подтверждено на суде показаниями БУКА и других лиц, на связь с коими по заговору подсудимый ХОЛОСТЯКОВ ссылался в первоначальных своих показаниях. Данных об участии ХОЛОСТЯКОВА и БУКА в шпионаже судом не добыто, а поэтому, предъявленное ХОЛОСТЯКОВУ и БУКУ обвинение по ст. ст.58-1 «б», 58-8, 58-9 и 58-11 УК РСФСР судебным следствием не доказано.

Точно также не доказано участие в к/р заговоре подсудимых БАУМАНА, ИВАНОВСКОГО-ИВАНОВА, БУКА и ЗАЙДУЛИНА, не установлено судом и преступных действий и к/р умысла, а поэтому предъявленное им обвинение по ст. ст.58-1 «б», 58-7, 8, 9 и 11 УК РСФСР судебным следствием не доказано.

На основании изложенного Военный Трибунал, руководствуясь ст. ст.319 и 320 УПК,

П Р И Г О В О Р И Л:

ХОЛОСТЯКОВА Григория Никитовича, на основании ст. 58-7 УК к лишению свободы в ИТЛ сроком на ПЯТНАДЦАТЬ лет /15/, с поражением в политических правах на срок в ПЯТЬ лет. Лишить его военного звания капитана 2 ранга и войти с ходатайством в Президиум Верховного Совета СССР о лишении его ордена ЛЕНИНА.

БУК Александра Владимировича за совокупностью преступлений, на основании ст.193-25 п. «а» УК, к лишению свободы в ИТЛ сроком на ДЕСЯТЬ лет /10/ с поражением в политических правах на срок в ТРИ года, Лишить БУК присвоенного ему военного звания капитана 3 ранга и возбудить ходатайство перед Президиумом Верховного Совета СССР о лишении ордена Красной Звезды.

БАУМАНА Арнольда Эрнстовича и ИВАНОВСКОГО-ИВАНОВА Николая Степановича, на основании ст.193-17 п. «а» УК, к лишению свободы в ИТЛ сроком на ПЯТЬ лет каждого, без поражения в политически правах и ЗАЙДУЛИНА Измаила Матигуловича, на основании ст.193-17 п. «а» УК к лишению свободы в общих местах заключения сроком на ТРИ года, без поражения в политических правах.

Ввиду того, что в основном преступление ЗАЙДУЛИНЫМ совершенно до февраля м-ца 1938 г., в силу амнистии Президиума Верховного Совета в ознаменование 20-летия РККА от дальнейшего отбытия наказания по приговору ЗАЙДУЛИНА освободить, освободив его из под стражи. Срок отбытия наказания по приговору исчислять:

ХОЛОСТЯКОВУ с 7 мая 1938 г., БУК - с 12 августа 1938 г. Бауман - с 13 августа 1938 г. и ИВАНОВСКОМУ-ИВАНОВУ с 1 августа 1938 г.

Приговор может быть обжалован в кассационном порядке в Военную Коллегию Верхсуда СССР через ВТ ТОФ, в течение 72-часов с момента вручения копии приговора осужденным.

Подлинный за надлежащими подписями.

Отп. 1 копия. Верно: секретарь 2-го отд ГВП Морфлота подпись.»

Сами осужденные своей вины не признавали и старались это доказать. В одном из своих обращений в Президиум Верховного суда СССР, написанном 29 октября 1939 года в бухте Ольга, Холостяков писал: «Я, бывший командир 5-ой морской бригады Тихоокеанского флота, неверно, несправедливо осужден... следователи Коцупало и Ковригин физическими и моральными «мерами» допросов - стойками, побоями и, наконец, с помощью механических наручников, которые завинчивались до нестерпимой боли... заставили меня написать им нужный на меня и на товарищей ложный материал.

Общая обстановка во внутренней тюрьме Владивостокского облуправления НКВД была такой: через полы и стены были слышны жуткие вопли «допрашиваемых», а в камеры приводили избитых и опухших людей... Все мои доказательства о моей невиновности не выслушивались, и они, следователи, требовали подписать только один ответ - что я изменник родины, шпион, диверсант, террорист и чле военной фашистской организации на ТОФе...» Далее осужденный приводил многочисленные нарушения уголовно-процессуального закона, Допущенные в отношении него следствием и судом, приводил доказательства того, что автономные плавания не являлись фикцией и очковтирательством. Описание этих походов, естественно, отличалось от того, что было написано им значительно позже и отредактировано цензорами. Холостяков писал: «Мною первым в СССР был поднят и осуществлен на собственную ответственность опыт автономного плавания подлодок (подводного, позиционного и крейсерского). Этот опыт правильно был оценен Наркомом обороны и Правительством, и личный состав П. Л. Щ-117, Ш-122 и Щ-123 были справедливо награждены, а подлодки типа Щ получили новую во много раз большую автономность (приказ Наркома обороны).

В этом первом опыте, который проводился самостоятельно, без всяких указаний сверху, по которому нет никаких указаний и наставлений, безусловно, мог и имел допустимые в этой работе недостатки. Были на бригаде недовольные мной командиры, которые плохо работали (Резник, Исаев), и недисциплинированные и пьяницы (Добрынин, Шевченко), которые якобы с хорошими целями, мелочные недостатки в работе штаба и мои, не имеющие ничего общего с вредительством и даже служебной халатностью, возвели в степень вредительства...

В то время как я обвиняюсь во вредительстве... командир подлодки Щ-117 Египко... за это плавание получает звание Героя... командир подлодки 123 Зайдулин, у которого во время автономного плавания было много мелких недочетов... военным трибуналом освобожден, в то время как все это ставится мне как основа обвинения...»

Ему вторили и другие осужденные с ним по этому делу. А.В. Бук направил 6 февраля 1940г. обращение Главному военному прокурору. Оно также содержит детальное описание первых автономных плаваний анализ причин аварийности, в том числе выхода из строя подшипников левого двигателя во время нахождения Щ-122 в автономном плавании, о котором упоминал в своих мемуарах Холостяков; обстоятельства посадки на мель подлодки Щ-128 и многие другие сведения, представляющие большую историческую ценность. В частности, Бук писал: «Был ли поход ПЛ Щ-122 с 8 марта по 28 апреля 1936 года автономным, или же очковтирательским? Поход ПЛ Щ-122 является безусловно целиком и полностью автономным, разрешившим важнейшую проблему подводного плавания СССР, несмотря на то что благодаря отсутствию опыта, специальных указаний и правильного руководства, в проведении плавания было допущено ряд ошибок. Эти ошибки не являются принципиальными, могущими хоть сколько-нибудь скомпрометировать поход. Ведь ни один достаточно грамотный подводник не усомнится сейчас в том, что ПЛ Щ может выполнять в море все присущие ей операции с отрывом от базы в 50-60 суток. Ведь только после походов ПЛ Щ-117, Щ-122 стало возможным применение ПЛ... для операций в Желтом море и Тихом океане, базируясь во Владивостоке. До этих походов о таком использовании ПЛ Щ никто не думал...» Далее А. Бук отмечал, что «для компрометации автономного плавания ПЛ Щ-122 судом и следствием были использованы ряд положений, которые могут показаться убедительными, в лучшем случае, для подводника-обывателя». И аргументировано доказывал, что все эти доводы являются надуманными и не соответствующими действительности.

К счастью нарком ВМФ СССР который лично знал Г. Холостяков вмешался, обратился в Главную прокуратуру Военно-морского флота. В апреле 1940 года дело было изучено и по нему составлено заключение, из которого следовало: «На суде допрошено 25 свидетелей, показаниями которых установлено, что аварии и поломки в 5 МБ были, но считать это вредительством нельзя... Материалами дела доказано, что обвиняемый Холостяков виновен лишь в том, что он без надлежащей подготовки совершал автономные и длительные плавания частей 5 МБ... Полагал бы приговор отменить, дело прекратить». 9 мая 1940 года военная коллегия, пересмотрев дело Холостякова, установила, что обвинение его во вредительстве ничем не обосновано и расценила ряд  допущенных им и другими осужденными «ошибок, недочетов и упущений по службе при проведении и освоении автономных плаваний» как дисциплинарные проступки, а обвинение А. В. Бука в разглашении секретных сведений признала недоказанным, «т. к. имеющиеся по этому поводу в деле материалы крайне общи и неконкретны». Приговор был отменен, дело прекращено, а все репрессированные подводники освобождены из заключения.

В.А.Касатонов в  то  время  командир 12 дивизиона  ПЛ  ТОФ  вспоминал: "После  ареста  Холостякова  меня  вызывали  на  допросы, спрашивали: "Что  можете  рассказать  про  врага  народа?" Как-то  очень  нудный  следователь, беспрерывно  требуя  компрометирующих  фактов  по  Георгию Никитичу, довел  меня  до  белого  каления. Я вспылил (что  было  мне  свойственно, к  сожалению, всю  последующую  службу). Тогда  следователь  посмотрел  на  меня  и  нарочито  спокойно  сказал: "В чем  дело? Не  думай, что  у  тебя  все  чисто. Ты  хоть  и  числишься  сыном  крестьянина, но  мы  знаем, где  служил  твой  отец. Если  потребуется, найдем, что  надо, и  у  тебя. Не  рыпайся, не  советую! А они (он  подразумевал  командование  бригады) все  равно  будут  сидеть…" ". 

Новый удар по  Тихоокеанский флот получил после директивы наркома РККФ М.П. Фриновского от 6 июля 1938г., которой предписывалось, чтобы соответствующие начальники в 7-дневный срок всесторонне подготовились к проведению массовых оперативных мероприятий по изъятию противников советской власти, а заодно церковников, сектантов, подозреваемых в шпионаже, проживавших на территории региона немцев, поляков, корейцев, финнов, эстонцев и т.д. Уже 27 июля М.П. Фриновский направил в Москву победный рапорт о том, что ему к данному моменту удалось распознать и обезвредить целых 66 вражеских агентов из числа руководящего состава Тихоокеанского флота.  События  у  озера  Хасан, повышение  вследствие  этого  боевой  готовности  флота  с  выходом  кораблей  в  море, несколько задержали  активные  действия  НКВД, и хотя  после  возвращения  лодок  с  позиций аресты продолжились но уже не с таким размахом.  Хроника изъятия  подводников:

9 мая был взят командир  2 Морской бригады  капитан 2 ранга Кузнецов Константин Матвеевич ( в ряде публикаций он упоминается как Михайлович) (в  заключении  05.1938г.- 06.1939г., в 1939 возвращён в ВМФ) и командир 4 Морской бригады  капитан 2 ранга  Кулишов Илья Данилович (в заключении  05.1938г.- 09.1939г., 26.09.1939 возвращён в ВМФ), 19 мая был уволен помощник командира «Щ-125» старший лейтенант Чибизов Николай Яковлевич.

8 июня - командир «Щ-129» Гафрон Вильгельм Вальтерович (в заключении в 1938 -1939 гг., впоследствии возвращён в ВМФ), командир «Щ-125» (преподаватель УОПП ТОФ?) капитан-лейтенант Гольдберг Григорий Алексеевич (в заключении в 1938 - 1939 гг., 09.12.1939 возвращён в ВМФ).

14 июля - командир «Щ-102» капитан-лейтенант Корейшо Александр Иванович (в заключении, 22.03.1939 возвращён в ВМФ), командир ПЛ Щ-116 капитан-лейтенант Хияйнен Лев Петрович (в заключении в 1938 - 1939 гг., в 1939 г. возвращён в ВМФ), командир «Щ-110» капитан-лейтенант Шеркнис Пётр Петрович (в заключении в 1938- 1939 гг., 16.04.1939 возвращён в ВМФ), также 14 июля был уволен командир БЧ-1 «М-16» старший лейтенант Оя Фридрих Мартынович (в 1940 г. возвращён в ВМФ), 20 июля - командир БЧ-5 «Щ-112» воентехник 1-го ранга Амосов Александр Иванович, ИД командира БЧ-1 ПЛ ТОФ лейтенант Дзевялтовский (Дэевалтовский) Людвиг Иванович (уволен по ст. 43 «А», 20.06.1939 возвращён в ВМФ), 26 июля - командир «Щ-106» капитан-лейтенант Тузов Иван Николаевич (в заключении в 06.1938 - 02.1939, в 03.1939 возвращён в ВМФ), 31 июля - командир  42 ДПЛ капитан 2 ранга  Курников Лев Андреевич (в заключении  08.1938г.- 02.1939г., 11.02.1939 возвращён в ВМФ), инженер-механик 23 ДПЛ военинженер 3-го ранга Степанов Алексей Сергеевич (в заключении в 1938 - 1939 гг., в 1939 г. возвращён в ВМФ).

2 августа - флагманский химик 2 БПЛ капитан-лейтенант Раубо Адольф Иосифович (в заключении, 15.05.1939 ст. изменена, предположительно освобождён из заключения), 3 августа - инженер-механик 32 ДПЛ военинженер 3-га ранга Сидлер Константин Иванович (в заключении, в 1940 г. возвращён в ВМФ), командир БЧ-1 «М-15»   лейтенант Сталбо Казимир Андреевич (в заключении в 1938 -1939 гг., в 1939 г. возвращён в ВМФ), 7 августа уволен по ст. 43 «А»  командир БЧ-3 «Л-12» лейтенант Гарвалинский Владислав Матвеевич (в 12.1938 возвращён в ВМФ), уволен по ст. 43 «А»  командир БЧ-3 «Щ-102» Биби Анатолий Николаевич (впоследствии возвращён в ВМФ), уволен по ст. 43 «А»  помощник командира «Л-15» старший лейтенант Земель (Земмель) Ян Янович, уволен  по ст. 43 «А» командир БЧ-1 «М-23» лейтенант Яйло Андрей Георгиевич (12.1938 возвращён в ВМФ), 15 августа уволен флагманский инженер-механик 3 БПЛ военинженер 3-го ранга Кордюков (09.03.1939 возвращён в ВМФ).

22 ноября - командир «М-13» старший лейтенант Бородавский Иван Ильич (в заключении, 02.06.1939 возвращён в ВМФ), кроме того, 22 ноября уволен по ст. 43 «А» командир «М-1» старший лейтенант Холмквист Андрей Альбертович (14.05.1939 возвращён в ВМФ)

10 декабря - командир «Щ-109» капитан-лейтенант Векке Виктор Кузьмич (в заключении в 12.1938 - 02.1939, 25.02.1939 возвращён в ВМФ), 23 декабря -  командир  2-й Морской бригады ПЛ капитан 3 ранга  Матвеев Александр Иванович (в заключении в 1938- 1939гг., 16.03.1939 возвращён е ВМФ).

Кроме того в 1938г. были арестованы помощник начальника штаба 2 БПЛ Исаев Александр Васильевич (в заключении), флагманский механик 1 БПЛ Веселовский Евгений Александрович (в заключении в 1938 - 1942 гг., в 1942 г. возвращён в ВМФ), командир «Щ-116» Герасимов Виктор Николаевич (в заключении, впоследствии возвращён в ВМФ), политработник одной из ПЛ Петров Павел Иванович (был освобожден).

Всего на ТОФ репрессиям подверглись не менее 66 офицеров подводников, из них только 8 были расстреляны (Гуткин М.Е., Клюквин Н.Н., Кочетков А.Н., Наринян Г.А., Павлов В.А., Карпухин М.С. расстрелянные в мае 1938г., и Кожанов В.Е., Кельнер И.В. расстрелянные в августе 1938г.), остальные были осуждены и половина из них в последствии была освобождена и восстановлена в ВМФ.

К концу 1938г. на Тихоокеанском флоте было арестовано еще около 50 старших морских офицеров. Среди них капитан 2-го ранга А.К. Пашковский, военный инженер 1-го ранга С.Н. Котылевский, бригадный комиссар Д.А. Сергеев, капитан 3-го ранга Д.И. Тютчев. Иногда обвинения ретивых следователей звучали слишком абсурдно. Если офицер не был связан с иностранной разведкой, то вполне, как интендант 2-го ранга И.Н. Аракин, мог хранить и распространять среди сослуживцев троцкистскую литературу, что каралось 5-ю годами тюремного заключения.

 

                                                            Последствия.

 

Начавшаяся «охота на ведьм» разрушала боевую подготовку по следующей схеме: после арестов лиц высшего эшелона, командования флотов, бригад и дивизионов ПЛ всемерно возрастала «бдительность» со стороны оставшихся на свободе. На место арестованных пришли молодые, не всегда опытные в морском деле, но сделавшие большие выводы в житейском плане командиры. Большинство понимало, что любая плохая оценка по БП, авария дай просто ответственное решение могли дорого обойтись его инициатору. Вот что писал своему брату в ноябре 1939 года из места заключения бывший командир 3-й БПЛ ТОФ Г.Н. Холостяков: «Вменялось вредительство в боевой подготовке. Но в то время в 1936, 193г и 1938 гг. (1 квартал) у меня была боевая подготовка лучше, чем у других, и сам комфлот Кузнецов в апреле 1938 г. отметил это в приказе. Вредительство в плавании во льдах - ложное, так как теперь все бригады так плавают». Высокая требовательность к подчиненным могла легко прекратиться после анонимного доноса в НКВД и ареста требовательного командира. Именно в этот период революционный радикализм, энтузиазм, которыми еще так недавно горел командный состав РККА, сменились на боязнь любой ответственности и безынициативность. Опасения типа «как бы чего не вышло» заставляли искать убежища у стенок судоремонтных заводов, а если все-таки приходилось выходить в море, то всемерно упрощать выполнение задач.

Как  это  все  отражалось  в  глазах  людей  понятно  из  воспоминаний В.А.Касатонова :"Вся  эта  вакханалия  арестов  проходила  на  глазах  командиров, сверхсрочников, краснофлотцев. Забирали, уводили, срывая  нашивки  и  ордена. Кому-то  еще  везло : просто  увольняли  со  службы  вчистую, в  том  числе  и  тех, кто  несколько  месяцев  назад  получил  орден Ленина. Проводили  затем  собрания, на  которых  гневно  говорили  речи  о  только  что  разоблаченных  "врагах  народа". Бывало, идешь  с  моря  и  уже  издали  видишь : стоит  на  причале  "черный  ворон". Кажется, кто-то  сдавил  сердце  в  груди. И  думаешь- кого  будут  брать? Уж  не  тебя  ли ? Взяли, например, механика. Значит, завтра   комиссару  проводить  собрание, а  весь  командный  состав, сверхсрочники, многие  старшины  будут  подвергнуты  "чекистами"  жесткому  допросу. И  может  быть, не  все  вернутся  на  лодку…Значит, семья  арестованного, жена  с  опухшим  от  слез  лицом, испуганные  дети- должна  срочно  выезжать  из  казенной  квартиры  неизвестно  куда. И  жене, чтобы  как-то  жить, кормить  детей, нужно  спешно  искать  любую  работу, никак  не  связанную  с  флотом. Не  забудем  и  о  вечном  клейме- "член  семьи  врага  народа". Это  значило, что  не  поступить  хоть  на  какую-то  приличную  работу, а  детям  не  поступишь  в  институт. А   то  брали  и  жену  вместе  с  мужем…"  К счастью  для  самого  Касатонова  все  закончилось  благополучно, после  нескольких  недель  допросов, его  поседевшего  оставили  в  покое. А  спустя  какое-то  время  выпустили  и  некоторых  арестованных, в  том  числе  и  друга Владимира Афанасьевича  Ивана Тузова. Как  вспоминала  Тамара Кирилловна Касатонова, он  пришел  к  ним  в  дом  в  кителе, надетом  на  голое  тело, в  шинели  без  единой  пуговицы, подпоясанный  куском  веревки, худой, изголодавшийся  до  предела. Рассказал, что  издевались, били, унижали. Пока  он  сидел, распалась  семья, от  него  отказались  родственники.

Естественно все это не могло не сказаться на боевой подготовке, но благодаря настойчивости командующего Н.Г.Кузнецова  флот преодолевал эти трудности. Случилась осенью 1938г. у подводников «черная пятидневка». Неопытные лейтенанты при перешвартовках свернули на трех «щуках» форштевни. «Кривоносые»,- нарекли их тут же флотские острословы. Носы у «щук» действительно стали кривыми, что, кстати, было их конструктивной слабостью. Но подводникам стало вскоре не до шуток. Переполох, звонки, наверняка куда-то полетели телеграммы, можно ждать запросов: какие приняты меры? Какие могут быть приняты меры? Прежде всего, надо разобраться: давно ли командуют, чему учили, в чем были ошибки? Лейтенанты выгораживали себя, как могли, один даже пытался свалить свой грех на подчиненного. Комфлот переговорил с командиром бригады, никто не знал о чем, но разбор в переполненном зале клуба комбриг делал спокойно, доказательно и строго. На разборе присутствовал и комфлот. Он слушал, глядя в зал, понял, что беда не только в необученности, но, главное, в страхе перед возможным жестоким наказанием. Он уже слышал подсказки: «Вредительство!», «Снять!», «Судить!» Не выдержал и спросил одного подсказчика: «А кораблем будете вы командовать?» Нет, не судить, а есть что обсудить. Взяв слово, комфлот сказал, какой нанесен ущерб делу по легкомыслию, невнимательности и неумению самих командиров и плохо ими обученных подчиненных. Но упор сделал на правдивость, на щепетильную честность каждого командира перед собой, перед старшими начальниками и особо перед подчиненными. Такой поворот разбора стал для молодых командиров, будущих героев войны и флагманов океанского флота, на всю жизнь примером, как, ценя и уважая людей, требовать от них порядочности.

В ноябре 1938г. у мыса Кабарга в Японском море произошло крушение  новейшего эсминца «Решительный». Потеря современного корабля сильно ослабила малочисленный Тихоокеанский флот и свидетельствовала о преднамеренном вредительстве. В Российском Государственном архиве Военно-Морского Флота хранится целый комплекс материалов о катастрофе у мыса Кабарга: докладная записка, стенограмма и протоколы допросов, акты, выписки из вахтенного журнала, карты перехода, фотоснимки. Такой объем документации возможен только при серьезном расследовании, с целью найти мотивы вредительства. Во время доклада 20 декабря 1938г. командующего Тихоокеанским флотом Н.Г. Кузнецова на главном военном совете о действиях в период хасанского конфликта нарком РККФ М.П. Фриновский в ультимативной форме потребовал объяснений по поводу катастрофы с эсминцем «Решительным». Объяснение Н.Г. Кузнецова было убедительным, с морской точки зрения грамотным и, видимо, произвело положительное впечатление на И.В. Сталина. Именно речь комфлота склонила комиссию к объективному выводу о природных условиях дальневосточного морского театра как основной причине гибели корабля. В результате командир бригады эсминцев капитан 2 ранга С.Г. Горшков не понес никакого наказания.

Реальное состояние боеготовности флотов после истребления командного состава в 1937-1938 годах стало внушать Иосифу Сталину опасения. На заседании Главного военного совета Наркомата ВМФ 16 декабря 1938г.  был заслушан отчет молодого командующего ТОФ флагмана 2 ранга Н.Г. Кузнецова. Он доложил: «На Тихоокеанском флоте за 1938 год сменилось 85 процентов руководящего состава, включительно до командиров кораблей». В ходе политических репрессий 1937-1938 гг. штаб, отделы и службы ТОФ потеряли не менее 58 представителей командно-начальствующего состава. Почти все они были арестованы, в том числе начальник штаба и 9 начальников отделов. Следовательно, штаб ТОФ, который по состоянию на 1 июля 1937 года насчитывал 119 командиров и начальников, лишился почти половины своего состава. Один из основных отделов штаба - разведывательный потерял 52% своего командно-начальствующего состава. Были приговорены к расстрелу: начальник разведотдела С.В Ребров, его заместитель, затем начальник  разведотдела  П.И. Католичук, военный цензор Э.К. Марков-Эсбах. Приговорены к длительным срокам заключения в ИТЛ: начальники отделений ТА. Шестаков и И.А. Брянцев, шифровальщик М.И. Левитин. Были арестованы: бывший начальник отделения Л.Я. Бурлаков, начальник отделения Н.А. Жадеев, переводчик О.С. Засухин, инженеры радиоузла С.О. Бэнуни и Калинкин. Уволен по политическим мотивам переводчик Г.К. Прокопенко.   Подверглись репрессиям специалисты из береговых радиоотрядов разведывательного отдела флота во главе с их командирами - майором П.Н. Елковым, капитан-лейтенантом В.И. Иванниковым.

Таким же положение было и на других флотах. Недостаточная подготовленность командиров кораблей и соединений отбросила флоты по уровню готовности к ведению боевых действий далеко назад, резко возросла аварийность.  Новые командующие и штабы флотов были вынуждены начинать чуть ли не с нуля. По мнению заместителя наркома Льва Михайловича Галлера, решение этих проблем было для ВМФ в тот момент наиважнейшим. Но новый нарком Фриновский считал по другому. Подводя итоги за 1938г., он указал: «Старые вредные теории о длительном воспитании командиров кораблей полностью опрокинуты... Проведенное и проводимое очищение флота от всех видов враждебных элементов и их последышей освободило флот от ненужного мусора, бременем сидевшего на флоте и тормозившего боевую подготовку и боевую готовность флота. Вскрытое органами НКВД вредительство во флоте показало, что враг проник во все отрасли флота, строительства, береговой обороны, авиации и там творил свое гнусное дело... Огромное количество аварий и происшествий, имевших место на флоте в текущем году, не может быть объяснено только неопытностью командного состава... Ряд аварий, являющихся прямым следствием действий врагов народа, находил такие объяснения, как неверное маневрирование, и т.п.».  Галлеру стоило больших усилий доказывать наркому, что то или иное происшествие отнюдь не вредительство «врагов народа». Так продолжалось до конца марта 1939г.

10 марта начался ХVIII съезд партии. От ВМФ на съезде слово предоставили не наркому, а командующему ТОФ Кузнецову. На следующий день после окончания съезда Сталин вызвал к себе Кузнецова, расспросил о службе на Тихоокеанском флоте, поинтересовался его мнением о Галлере и Исакове. Как вспоминал Кузнецов, в гостиницу он вернулся к трем утра.  А через несколько часов открылось внеочередное заседание Главного военного совета ВМФ. Распоряжение собрать его секретарь ЦК Жданов передал Петру Ивановичу Смирнову-Светловскому. На заседании первым взял слово Жданов и сразу предложил от имени ЦК партии на место Смирнова-Светловского назначить первым заместителем наркома ВМФ Кузнецова. Смирнов-Светловский сидел, опустив голову... В таких случаях свое мнение высказывать было не принято. Флагман флота 2 ранга Смирнов-Светловский был арестован 26 марта 1939г. Следствие по его делу длилось почти целый год. Одним из оснований для расстрельного приговора послужили различные справки о состоянии строительства баз флота, складов, учебных заведений, о строительстве торпедных катеров, вооружении кораблей и т.п. Как показала дополнительная проверка 1956 года, хотя, судя по этим справкам, и усматривается наличие недостатков в решении служебных вопросов, однако собранные данные никак не могли служить основанием для вывода о вредительстве со стороны Смирнова-Светловского. Позднее стало известно, что следователи использовали книги учета аварий кораблей КБФ, выписывали из них соответствующие данные и затем вписывали их в протоколы допроса арестованных военных моряков, выдавая эти данные за доказательства якобы совершенных моряками диверсионных актов.  6 апреля 1939г. арестовали и самого Фриновского, ставшего фактически заложником ситуации, когда в атмосфере повсеместного поиска вредителей и врагов народа  правоохранительная машина фактически вышла из-под контроля верховной власти, изначально задумывавшей лишь очистить государственный и партийный аппарат от сторонников Троцкого и других противников Сталина в Политбюро.

В апреле 1939г. Н.Г.Кузнецов возглавил ВМФ СССО, начался новый этап развития флота. Многие из арестованных в 1937-1938 годах были освобождены из лагерей и вернулись на флот. Об одной такой встрече Н.Г.Кузнецов вспоминал: «Весной 1939 года я приехал во Владивосток из Москвы вместе с А. А. Ждановым. Мы сидели в бывшем моем кабинете. Его хозяином стал уже И.С.Юмашев, принявший командование Тихоокеанским флотом после моего назначения в наркомат. Адъютант доложил:

- К вам просится на прием капитан первого ранга Кузнецов.

- Какой Кузнецов? Подводник? - с изумлением спросил я.

- Он самый.

Я прервал разговор и, даже не спросив разрешения Жданова, сказал:

- Немедленно пустите!

Константин Матвеевич тут же вошел в кабинет. За год он сильно изменился, выглядел бледным, осунувшимся. Но я ведь знал, откуда он.

- Разрешите доложить, освобожденный и реабилитированный капитан первого ранга, командир бригады Кузнецов явился, - отрапортовал он.

Жданов с недоумением посмотрел на него, потом на меня. «К чему такая спешка ?» - прочитал я в его глазах.

- Вы подписывали показания, что являетесь врагом народа? - спросил я Кузнецова.

- Да, там подпишешь. - Кузнецов показал свой рот, в котором почти не осталось зубов.

- Вот что творится, - обратился я к Жданову. В моей памяти разом ожило все, связанное с этим делом.

- Да, действительно, обнаружилось много безобразий. Это дело Ежова, - сухо отозвался Жданов и, добавив, что все будет исправлено, не стал продолжать разговор.»  Но сам молодой нарком мало что мог сделать в этом отношении.

Н.Г.Кузнецов в своих воспоминаниях так охарактеризовал время «большого террора»: «Эта трагическая страница нашей послереволюционной истории с наказанием в массовом порядке невинных людей ничем и никогда не может быть оправдана.

Стараясь сейчас разобраться в очень противоречивых процессах того времени, думаешь, какая несправедливость была допущена с людьми. Только не было известно, думал ли кто тогда о том, кто виноват. И конечно, меньше всего упрекали Сталина. Его авторитет был огромен. С одной стороны, многие не находили для себя ответа, как стал «врагом народа» тот или иной большой руководитель, а с другой - не думали, что это - преступление перед народом. Мне кажется, что не думали не потому, что боялись, а просто искренне считали, что были допущены ошибки, но всему виною - Ежов, на которого уже был наведен удар, но только не Сталин.

«Что же все-таки произошло?» - задаешь себе вопрос. «Враги народа» - была ли это выдумка от начала до конца? Или действительно было какое-то злое начало, с которым следовало бороться и при искоренении которого сильно перегнули палку? Тогда невозможно было утверждать, что в те годы не было врагов, с которыми следовало поступать, как с врагами, и в этом случае суровость вполне оправданна. На войне как на войне. А когда происходит революционный процесс, то еще строже и бдительнее нужно оберегать завоевания народа. Ведь признаем же мы разумной строгость Ленина, проводимую через ЧК и Ф.Дзержинского. Тогда были враги. Они поднимали голову в какие-то моменты. Они не могли исчезнуть сразу или даже постепенно к 1936-1937 годам. Значит, борьба с ними должна была продолжаться?

Я сейчас не могу утверждать, были ли в те годы враги и сколько их было, но, бесспорно, аресты нескольких сот высших должностных лиц уже должны были привлечь внимание руководителей партии и правительства и заставить тщательно проверить их правильность. Были ли в чем-нибудь замешаны Тухачевский и его товарищи по несчастью? Я склонен верить, что это было дело надуманное в борьбе за власть и желание убрать свидетелей своих ошибок или людей, которыми труднее руководить. Правда, еще совсем недавно (начало 1962 года) активный участник суда над ними в 1937 году доказывал мне, что Тухачевский враг. Веских доказательств он не приводил. Но суд тогда проходил так же, как позднее судили и меня самого, а такие люди, как Говоров, Голиков, Абанькин и Кулаков, прекрасно знали, что все надуманно, и все-таки старались угодить начальству, предавая нас анафеме.

Вероятнее, однако, предполагать, что появились не враги народа, а противники руководства Сталина, не согласные с его методами, а совсем не враги народа. И что борьба с самого начала носила личный характер. Это особенно возможно с такими фигурами, как Орджоникидзе, Тухачевский и другие. Считая себя уже непогрешимым, Сталин отождествлял себя с государством и своих личных врагов считал врагами народа.

Мне трудно утверждать, но неоспоримым является тот факт, что основная масса привлеченных были безусловно невиновны».

 

Литература:

·         Арнольдов А.М. «Всегда среди людей» глава из книги «Флагманы». Москва. «Воениздат». 1991г. стр243.

·         Бевз С.А. «Хроника Тихоокеанского флота» Журнал «Тайфун» № 7 (19) 1999г.

·         Близниченко С. «Тридцатые роковые..» «Красная звезда» 11.07.2007г.

·         Близниченко Сергей «Первый нарком: взлет и падение» «Красная звезда» 30.05.2007г.

·         Виноградов Н.И. Подводный фронт. - М.: Воениздат, 1989г.

·         Зайцев Ю.М.  «Проблемы управления военным строительством на Тихоокеанском флоте в 1932-1938гг. » с сайта http://r2russia.far.ru/page/stu2_105.html

·         Звягинцев В.Е. «Трибунал для флагманов» М. ТЕРРА, 2007г.

·         Иващенко В.Н., Смагин А.А. «« БОЛЬШОЙ  ТЕРРОР »  И  СОВЕТСКИЙ   ПОДПЛАВ : ОФИЦЕРЫ - ПОДВОДНИКИ , РЕПРЕССИРОВАННЫЕ В КОНЦЕ  1930-X ГОДОВ» Сборник «Тайны подводной войны» № 21 Львов 2006г.

·         Калинин В. И., Королев Ю. В. «НАЧАЛЬНИК ИНЖЕНЕРОВ ФЛОТА К БИОГРАФИИ ВОЕННОГО ИНЖЕНЕРА 1-ГО РАНГА К. А. РОЗЕ» с сайта http://www.fortress.bosfor.ru/russian/biography/roze.shtml

·         Касатонов И.В. «Флот  выходит  в  океан». Москва. 1995г. стр40-45

·         Кузнецов Н.Г. "Накануне". Москва. "Воениздат" 1969г. стр201

·         Кузнецов Н.Г. «Крутые повороты: из записок адмирала». @ М.: Фонд Н.Г. Кузнецова 1997.

·         Ливенцев Д.В. «Они готовили поражение флота».

·         Мильбах В.С.  «Произвол… ослаблял могущество нашей социалистической Родины» Журнал «Военно-исторический журнал» № 5 2010г.

·         Морозов М.Э., Кулагин К.Л. «Советский подводный флот. 1922-1945гг. о подводных лодках и подводниках» Москва. АСТ-Транзиткнига, 2006г. 

·         Рудных В.А. «Готовность № 1» М. Политиздат. 1985. стр86-87.

·         Смагин А.А. «Подводники - жертвы политических репрессий в 1920-е - 1940-е годы». В сборнике «Тайны  подводной  войны-11.» Львов.2001г. стр8-12.

·         «Флагманы». Москва. «Воениздат». 1991г.

·         Холостяков Г.Н. «Вечный огонь». М. Воениздат, 1976г.

·         Чураков Дмитрий «Репрессированные военнослужащие Красной Армии». с сайта http://www.rkka.ru/ihandbook.htm

 

Розин Александр.

                                                На Главную.