На Главную.

 

Розин Александр.

                                                                  22 июня 1941г.

                                                              ВМФ вступает в бой.

 

                                    Подборка материалов посвященных первому дню войны.

 

                                                         Краснознаменный Балтийский флот.

 

                  Командующий КБФ - вице-адмирал В. Ф. Трибуц; члены Военного совета — дивизионный комиссар М. Г. Яковенко, бригадный комиссар Н. К. Смирнов, А. Д. Вербицкий; начальник штаба — контр-адмирал Ю. А. Пантелеев.

К началу войны в состав Краснознаменного Балтийского флота  входили: 

- эскадра   кораблей     (командующий — контр-адмирал Д. Д. Вдовиченко), включавшая линкоры «Марат» и «Октябрьская революция», 3, 4 и 5-й дивизионы эсминцев, дивизион сторожевых кораблей; 

- отряд легких сил (командир — контр-адмирал В. П. Дрозд) в составе крейсеров «Киров» и «Максим Горький», 1-го и 2-го дивизионов эсминцев;  

- 1-я  бригада  подводных    лодок (капитан 1 ранга Н. П. Египко) в составе 1, 2, 3 и 4-го дивизионов;

- 2-я бригада подводных лодок  (капитан 2ранга А.Е.Орел)  в составе 6, 7 и 8-го дивизионов;   

- учебная бригада подводных лодок   (контр-адмирал А. Т.  Заостровцев);   

- 1-я бригада торпедных катеров   (капитан 2 ранга В. С. Чероков)    в составе  1-го и 2-го дивизионов;

- 2-я  бригада  торпедных  катеров     (капитан    2 ранга В. А. Саламатин) в составе 3-го и 4-го дивизионов; шхерный отряд кораблей;

- отдельный учебный дивизион подводных лодок;

- отряд вновь строящихся кораблей, в составе которого числился недостроенный  крейсер  «Петропавловск»; 

- военно-воздушные    силы флота;

- части специального и тылового обеспечения.

                 Система базирования    флота  включала    главную  военно-морскую базу  (Таллин), военно-морские базы Ханко  (генерал-майор береговой службы С.И.Кабанов), Кронштадскую (контр-адмирал В.И.Иванов), Прибалтийскую (сформирована 21 июня, контр-адмирал П.А.Трайнин), а в составе последней – Либавскую (капитан 1 ранга М.С.Клевенский).

КБФ имел в составе 62 надводных корабля: 2 линкора «Марат» в Ленинграде и «Октябрьская революция» в Таллине, 2 крейсера «Максим Горький» (пр.26 бис) и «Киров» (пр.26), 2 лидера «Минск» (пр.38) и «Ленинград» (пр.1), 19 эсминцев (5 пр.7, 7 пр.7У и 7 типа «Новик»), 7 СКР (4 пр.39, 3 пр.2), 4 минных заградителя, 24 тральщика (13 пр.53у, 4 пр.3, 3 типа «Ударник», 2 типа «Виестурис», 2 типа «Вирсайтис»), 2 канонерные лодки «Красное знамя» и «Пионер».

                  Директивой  наркома Военно-Морского Флота от 26 февраля 1941г. Краснознаменный Балтийский флот должен был не допустить высадку морских десантов немцев на побережье Латвийской и Эстонской ССР, на острова Моонзундского архипелага; совместно с ВВС Красной Армии нанести поражение германскому флоту при его попытках пройти в Финский залив; не допустить корабли противника в Рижский залив; содействовать сухопутным войскам на побережье Финского залива и на полуострове Ханко, обеспечивая их фланги, а также в случае выступления против СССР Финляндии уничтожать береговую оборону финнов; уничтожать боевые флоты Финляндии и Швеции при их выступлении против СССР; обеспечить в первые же дни войны переброску одной стрелковой дивизии с северного побережья Эстонии на полуостров Ханко, а также быть готовым к высадке десанта на Аландские острова; прервать морские коммуникации неприятеля в Балтийском море и Ботническом заливе. 

 

                 Немцы для действий в Балтийском море привлекли следующие силы:

28 торпедных катеров (частично учебных);

5 подводных лодок (учебных);

10 минных заградителей;

3 флотилии современных тральщиков;

5 флотилий паровых рыболовных траулеров (тральщиков-искателей и сторожевиков);

2 флотилии тральщиков (100-т мотоботы);

3 прорывателя магнитных минных заграждений;

2 тральщика с мотоботами на борту.

                 В базах Южной Балтики Германия к началу войны имела в боеспособном состоянии крейсера «Нюрнберг» и «Кельн», несколько эсминцев, устаревшие учебные линкоры «Шлезвиг-Гольштейн» и «Шлезиен». Остальные крупные корабли находились в ремонте, на отработке задач боевой подготовки или в западных базах. Кроме того, имелось 8 флотилий тральщиков, много сторожевых катеров, самоходных десантных барж и паромов.

                 Такое незначительное привлечение сил обусловливалось тем что в плане «Барбаросса» военно-морскому флоту ставилась такая задача: «В войне против Советской России ему предстоит задача, обеспечить оборону своего побережья, воспрепятствовать прорыву военно-морского флота противника из Балтийского моря. Учитывая, что после выхода к Ленинграду русский Балтийский флот потеряет свой последний опорный пункт и окажется в безнадежном положении, следует избегать до этого момента крупных операций на море.» В протоколе совещания у начальника штаба руководства войной на море 30 января 1941г. говорилось: «Решение поставленной задачи, несмотря на превосходство русских, возможно, но придется пойти на временное приостановление движения своих судов (транспортировки руды) по Балтийскому морю.

а) Оборона побережья Германии обеспечивается уже имеющейся или ныне восстанавливаемой береговой обороной. Активные действия подводных лодок противника будут отражены нашими противолодочными и минно-тральными силами.

б) Противодействие попыткам прорыва вражеских кораблей из Балтийского моря обеспечивается: огневой мощью наших береговых батарей; объявлением новых запретных зон, перекрытием соответствующими средствами заграждения; сильной угрозой воздушного нападения.

Дополнительные меры обороны:

  организация дежурства полностью снаряженных минных заградителей для срочной постановки тактических заграждений и использование линейных кораблей «Шлезиен» и «Шлезвиг-Гольштейн» в качестве плавучих батарей;

   воспрепятствовать уходу легких русских сил из Балтийского моря через Беломорско-Балтийский  канал наш военно-морской флот не в состоянии; отсюда требование: своевременно поставить задачу бомбардировочной авиации на уничтожение шлюзов этого канала.

в) С началом войны необходимо в целях усиления имеющихся средств обороны и создания психологической угрозы операциям русских надводных сил в западной части Балтийского моря объявить миноопасным и поставить заграждения в следующих районах:

1. Запретная зона «Эланд» между пунктами Мемель и южной оконечностью о.Эланд;

2. Запретная зона «Борнхольм» между пунктами Кольберг – о.Борнхольм и пунктами о.Борнхольм – Истад;

3. Запретная зона у южного входа пролива Зунд (обновленная и расширенная);

4. Запретная зона в проливе Кадет-Ринне;

5. Запретная зона у западного выхода из Финского залива (заграждения наступательного характера).

Потребовать от шведского военно-морского флота закрытия шведских территориальных вод, включая пролив Южный Кваркен (у о.Эланд)

Г) Целесообразно будет беспокоить русский флот внезапными ударами, как-то:

1. Стремительный налет бомбардировочной авиации немедленно после начала войны на военно-морские базы и корабли в Балтийском и Черном морях, а также в Северном Ледовитом океане.

2. Операция минно-торпедных сил (например торпедных катеров) против балтийских баз; действия подводных лодок в районах пересечения морских коммуникаций; действия замаскированных минно-торпедных сил из засад в шхерах; при случае – постановка мин замедленного действия.»

 

                 Финские ВМС.

2 броненосца береговой обороны «Ilmarinen» и «Vainamoinen».

5 подводных лодок «Vetehinen», «Vesihiisi», «Iku-Turso», «Vesikko», «Saukko».

7 торпедных катеров «Sisu», «Hurja», «Isku», «Syoksy», «Nuoli», «Vinha», «Raju».

4 канонерские лодки «Hameenmaa», «Uusimaa», «Turunmaa» и «Karjala».

3 минных заградителя «Louhi», «Ruotsinsalmi», «Rulahti».

5 катеров минных заградителей «Pommi», «Muna», «Loitu», «Lieska», «Paukku».

14 сторожевых катеров.

2 тральщика.

7 ледоколов.

                 Несмотря на малочисленный и в основном устаревший корабельный состав немцы планировали активно использовать финский флот. В протоколе совещания у начальника штаба руководства войной на море 30 января 1941г. говорилось: «…3.) Использование боевой силы финского флота весьма желательно. Он может в значительной мере способствовать осуществлению немецких планов, установив внезапно для русских заграждения во внутренней части Финского залива. При необходимости следует оказать финнам материальную поддержку.» 

 

                                                                        Началось.

                 21 июня в 17 часов командующий КБФ адмирал В.Ф. Трибуц телеграфировал командирам соединений: «3а последние дни значительно усилились случаи нарушения нашей морской, сухопутной, воздушной государственных границ немецкими самолетами. Наблюдается сосредоточение войск на территории Финляндии и государственной границе Восточной Пруссии. Немцы вызывающе держат себя, вызывая на провокацию и на море.

Приказываю: темпы боевой подготовки не снижать, выполнять поставленные задачи, использовать каждый день, ночь, час хорошей погоды и видимости. Держать дежурные части и части, находящиеся в боевом ядре, готовыми в любой момент использовать оружие.

При выполнении задач боевой подготовки усилить наблюдение в водах, воздухе, немедленно донося о всех происшествиях и нарушениях.

Меньше говорить о военной опасности, а больше делать для того, чтобы свои боевые части и корабли привести в полное боевое состояние».                 

                 С наступлени­ем сумерек вечером 21 июня немцы начали массированную заградитель­ную операцию. Три заградителя группы «Норд» с охранением из 6 катерных тральщиков и 4 торпедных катеров 2-й флотилий выставили за­граждение «Апольда» - 500 мин и 700 защитников перед устьем Финского залива северо-восточнее о. Даго. Три заградителя «Кобра», «Кайзер», «Кёниген Луизе» группы «Кобра» в охранении 6 торпедных катеров 1-й флотилии и 5 тральщиков поставили заграждение «Корбетта» - 400 мин и 700 защитников между Поркалла-Удд и Палдиски. Помимо этого мины ставили торпедные катера. Четыре катера 2-й флотилии выставили по 12 магнитных мин в восточной части Соэлозунда и северной — Моонзунда. Катера 5-й флоти­лии поставили 12 мин ТМВ перед Ирбенским проливом, а 3-й — по 6 мин перед портами Либава и Виндава.

                 Постановка мин не осталась незамеченной, хотя внимание на многочисленный признаки обратили уже после обнаружения мин. Посты СНиС на северном берегу острова Даго в течение ночи 21-22 июня слышали немецкие радиопереговоры на ультракоротких волнах, но суть переговоров не уловили. В 2.21 (по данным– в 3.30) группу «Норд» обнаружили проводившие разведку 2 самолета «МБР-2» из 44-й АЭ старший лейтенант Трупов и лейтенант Пучков. Снизившись до 600 метров, самолеты взяли на них курс, но были встречены зенитным огнем. Однако летчики определили эту группу не как заграждающую, а как легкие силы противника в составе легкого крейсера, двух эсминцев, двух тральщиков и нескольких катеров. Поздно вечером 21 июня  «БТЩ-216» (ст.л. Д.Г.Степанов) маневрируя  на  линии  дозора, обнаружил  вблизи  наших  территориальных  вод  семь  неизвестных  катеров. Корабль  пошел  на  сближение  с  ними, но  они  полным  ходом  стали  отходить  в  северном  направлении. «БТЩ-216» повернул  на  обратный  курс. Вечером 22 июня из Ханко в Таллин пришел турбоэлектроход, на нем находилось пять тысяч женщин и детей, эвакуированных с полуострова. Конвоировал его эсминец «Смелый». Уже почти у наших берегов, к северу-западу от маяка Пакри, миноносец подсек параваном мину, она взорвалась у борта, к счастью не причинив серьезных повреждений. Это было второе обнаружение мин у наших баз. Необходимо было тралить фарватеры, и район намеченных нами минных постановок. Но на весь флот в строю было 11 БТЩ. В Таллине их было 5, и один из них был в дозоре. Протралить за сутки все фарватеры этим количеством было невозможно.

                 21 июня около 23 часов на командном пункте флота в Таллине зазвонил телефон прямой связи с Москвой. Народный комиссар ВМФ адмирал Н. Г. Кузнецов сообщил командующему: «Сегодня ночью возможно нападение фашистской Германии на нашу страну». Он приказал не дожидаясь получения телеграммы, которая уже послана, привести флот в полную боевую готовность, всякое нарушение государственной границы, всякое действие против нашей страны отражать всей мощью оружия.

— Разрешается ли открывать огонь в случае явного нападения на корабли и базы? — переспросил я.

— Да, приказываю нападение отражать всеми силами, но на провокации поддаваться не следует.

Вызвав к себе начальника штаба флота Ю. А. Пантелеева и члена Военного  совета  дивизионного  комиссара  М.   Г.  Яковенко,  я  информировал их о  полученных приказаниях.  После этого  по  прямым   телефонам   связался   с   командирами   военно-морских   баз М. С. Клеввнским, П. А. Трайниным, С. И. Кабановым, А. Б. Елисеевым,  контр-адмиралом  В.  И.  Ивановым,  заместителем  командующего ВВС флота генерал-майором М. И. Самохиным и другими командирами соединений, сообщил обстановку и приказал привести вверенные им соединения и части в полную боевую готовность.

Для выполнения приказа потребовались минуты. В 23.37 21   июня весь состав флота был переведен на оперативную готовность № 1».

                  

                                                                       22 июня.

                 В дозоре находились: у входа в Ирбенский пролив ПЛ «С-7» (к-л. С.П.Лисин) с 19 июня и БТЩ «Т-204» «Фугас», в устье Финского залива – ПЛ «М-99» (ст.л. Б.М.Попов)  с 21 июня и БТЩ «Т-216» (ст.л. Д.Г.Степанов, 2 дивизион БТЩ  КБФ) с 19 июня.

                 Пять немецких ПЛ серии IID из состава 22-й учебной флотилии – «U-140», «U-142», «U-144», «U-145» и «U-149» заблаговременно с 18 по 21 июня покинули Готенхафен и направились на назначенные им позиции. Они должны были наряду с минными заграждениями предотвратить возможныек действия советских легких надводных сил и подводных лодок у немецких берегов. Отвечавший за действия на Балтике штаб "командующего крейсерами" адмирала Губерта Шмундта помимо прочего разместил в Мемеле усиленные флотилии торпедных катеров и выделил группы бомбардировщиков «Ю-88» (36 машин) в состав специально созданного авиационного командования «Остзее». Помимо этого с 18 по 21 июня германское командование, опасаясь выхода советского флота  в южную часть Балтийского моря, провело операцию по постановке заградительного минного поля «Вартбург» от Мемеля (Клайпеда) до южной оконечности острова Эланд, выставлено 1150 контактных мин и 1800 минных защитников, которыми практически перегородили Балтику. Одновременно оборонительные заграждения  около 350 мин были выставлены на подходах к германским портам Кольберг (Колобжег), Мемель (Клайпеда), Пиллау (Балтийск), о чем объявили только 22 июня по радио.

                 Фактически немцы еще за неделю до начала боевых действий 15 июня отдали своим ВМС приказ атаковать советские подводные корабли. 13 июня 1941г. штаб руководства войной на море выступил с предложением по уничтожению советских подводных лодок до начала агрессии против Советского Союза:

«I. 12 июня в 20.00 одна из наших заблаговременно высланных в район по обе стороны Борнхольма подводных лодок обнаружила вблизи банки Адлер-Грунд (20 миль юго-западнее Борнхольма) неизвестную подводную лодку, шедшую в надводном положении западным курсом. На требование радировать свой опознавательный сигнал упомянутая лодка после продолжительного молчания передала набор букв, не имеющий определенного значения.

II. По мнению штаба руководства войной на море этот случай доказывает, что противник начинает сосредоточение сил в Балтийском море и выдвигает свои подводные лодки также в его центральную часть.

III.   По  мнению  штаба  руководства  войной   на   море,  следовало бы продумать вопрос о применении оружия против таких подводных лодок уже теперь или в самое ближайшее время, чтобы по возможности снизить на будущее наши потери в грузовых судах и подводных кораблях. Возможно, что как обнаруженная, так и другие русские подводные лодки теперь устанавливают минные заграждения  или  после начала военных действий будут   использованы   для   торпедирования   наших   судов   и   кораблей - в обоих случаях было бы целесообразно такие лодки уничтожать.

  Представляется весьма желательным и вполне возможным разрешить применение оружия с целью уничтожения советских подводных лодок и их экипажей, так чтобы от этих действий не оставалось никаких следов. Подводные лодки  противника,  несомненно,  обязаны воздержаться от передач по радио, так что, если даже, уничтожить лодку не удастся, противнику будет трудно или невозможно в сжатые сроки установить, с чьей стороны последовало нападение. При необходимости можно будет отделаться отговоркой, что нападение явилось следствием предположения о проникновении в Балтийское море британских подводных лодок.

IV. Учитывая важность вопроса, просьба решить его в срочном порядке.»

                 Реагируя на предложение уже 15 июня распоряжением ОКВ (Верховное главнокомандование вооруженными силами) военно-морским силам Германии было разрешено применять оружие против подводных лодок: «Разрешается применять оружие против подводных лодок  южнее линии: Мемель – южная оконечность острова Эланд, если эти лодки при приближении немецких сил не обозначат себя совершенно ясно  как шведские.

                 В качестве обоснования использовать вплоть до дня «Б» утверждение,  что наши силы приняли указанные лодки, проникшие в Балтийское море, за британские». Хотя последние на Балтику никак попасть не могли. И как это не удивительно, но немецкие субмарины опять встретились с неизвестными подлодками. 19 июня выходившая на позицию № 2 «U-145» обнаружила неизвестную субмарину западнее острова Готланд, которую определила как советскую. Встречи повторились в течение следующих двух дней, а также утром 22 июня в Норчепингской бухте. 20 июня западнее Готланда неизвестную лодку наблюдала и «U-149». Единственным разумным объяснением этих контактов может служить версия о встречах со шведскими ПЛ, поскольку в эти дни в море две наших субмарины – «М-96» в устье Финского залива с 14 июня (21 июня ее сменила «М-99») и «С-7» на западных подходах к Ирбенскому проливу с 19 июня.

                 После объявления готовности № 1. На подходах к главной базе флота дополнительно установили ближний корабельный дозор. Первым вышел на линию базовый тральщик «Крамбол». А на море и в воздухе казалось все спокойно: тревожных донесений было меньше, чем в прошлые дни. «3атишье перед бурей»,— невесело  шутили  дежурные  офицеры  штабных  постов. В ту ночь никто не ложился, никто не спал. Военный  совет  и  штаб флота перебрался в береговой флагманский командный пункт (БФКП).

                 В 0.30 Береговая оборона Балтийского района переведена на оперативную готовность № 1.

                 В 0.55 командир «С-7» (к-л. С.П.Лисин) находящейся в дозоре получил сигнал о переводе всего флота в оперативную готовность № 1. Хроника первого дня войны ПЛ «С-7». Выписка из вахтенного журнала ПЛ «С-7» за 22 июня:

«    Балтийское море. Воскресенье, 22 июня

00 00   В дозоре районе Ирбенского пролива.

00 42   Остановлены оба компрессора.

00 50   Начали сближение с транспортом для опознания.

03 07   На правом траверзе обнаружены 2 пограничных катера. С головного сделан запрос неправильный.

03 08   Дали катерам запрос, на что они ответили тем же и отвернули в море с увеличением хода.

04 12   В районе маяка Овизи-Виндава наблюдалось 2 взрыва с большими столбами дыма и пламени.

04 20   Наблюдался повторный взрыв в р-не м-к Овизи.

05 11   КУ=20º л/б в Д=70 кбт открылся корабль.

06 02   Срочное погружение.

06 50   Коснулись грунта, под килем 4-5 метров, глубиномер 7 метров.

07 15   КУ=30º п/б, Д=75 кбт дым.

08 00   Ш=57º 44′7  Д=21º 16′2, карта № 2176, вахтенный командир (подпись). ¹

11 45   На КУ=50º п/б дым.

15 24   Всплыли под среднюю группу. Отдраен руб. люк.

16 08   Задраен рубочный люк. Погрузились под перископ. Вахтенный командир. ²

18 44   Пеленг 180º, д 10 каб., высота 100 метров 2-х моторный самолет, курсом Nord.

19 10   Приступили к окончательному приготовлению 3-х торпед в связи с переходом в дозор военного времени.

19 43   Всплыли. Продут главный балласт.

20 03   Начата зарядка аккумуляторной батареи.

21 14   На КУ=80º п/б миноносец курс N.

21 31   Обменялись опознавательными и позывными с ММ "Гордый" ³  и вели переговор.

21 50   Из Ирбенского прохода вышел отряд легких сил 1 КР и 3 ММ.

24 00   Вахтенный командир старший лейтенант (подпись) ¹»

Примечания: ¹ Подпись неразборчива; ² Подпись отсутствует; ³ Так в тексте, правильно «Грозящий».

                 Несколько по иному отражен этот день в отчете о боевой деятельности бригады подводных лодок КБФ с 22 июня по 31 декабря 1941 года:

«Ночью дважды обнаруживали наши самолеты и в 01.17 обнаружил Ш=57º 35′ ; Д=21º 10′ ТР "Пятилетка" курсом зюйд-вест.

Около 4-х часов в районе Виндава наблюдал два сильных взрыва.

В 5 час. обнаружил ТР курсом норд.

В 15.45 командир получил радио от командира 1-го ДПЛ  "Перейти на несение дозора по военному времени. Разгранлиния с дозорами кораблей ОЛСа Овизи-Сырве".

Только в 19.59 командир 1-го ДПЛ дал радио о начале войны с Германией.

В 20.00 Ш=57º 47′ ; Д=21º 07′ по пеленгу 225º командир ПЛ "С-7" обнаружил  рубку неизвестной ПЛ. через минуту рубка подлодки скрылась.

В 21.50 получил радио от командира 1-й БПЛ – "С 4-х часов началась война с Германией. Перейти на несение дозора по военному времени. К осту от Вас ЭМ "Грозящий" в дозоре по линии Овизи-Сырве". Через две минуты обнаружил ЭМ "Грозящий", с которого был принят семафор "Знаете ли Вы о начале войны с Германией", командир ответил утвердительно и сообщил об обнаруженной ПЛ.

В 22.00 из Ирбенского прохода вышел КР "Максим Горький" и три ЭМ курсом норд-вест.» Возможно что обнаруженная рубка принадлежала германской ПЛ  «U-144» которая действовала на позиции между Виндавой и Ирбенским проливом.

                 В 01.12  после устного приказа Наркома, поступила и телеграмма от Наркома ВМФ но составленная в более расплывчатых формулировках: «В течение 22.6-23.6 возможно внезапное нападение немцев. Нападение немцев может начаться с провокационных действий. Наша задача не поддаваться ни на какие провокационные действия, могущие вызвать крупные осложнения. Одновременно флотам и флотилиям быть в полной боевой готовности встретить возможный удар немцев или их союзников.
Приказываю, перейдя на оперативную готовность № 1, тщательно маскировать повышение боевой готовности. Ведение разведки в чужих территориальных водах категорически запрещаю. Никаких других мероприятий без особого распоряжения не проводить.». Так что телеграмма наряду с  требованием усиления  бдительности запрещала любые активные действия без разрешения Москвы, в том числе и постановку оборонительных минных заграждений.

                 В 1.40 22 июня НШ флота Пантелеев донес начальнику Главного Морского штаба:

«— Флот и  базы  переведены  на  оперативную  готовность номер один.

По ходу событий уже чувствовалось, что в ближайшие дни флот будет сконцентрирован в Риге и Таллине. Туда необходимо было срочно завести дополнительное количество топлива. Начальник тыла флота генерал-майор Митрофан Иванович Москаленко доложил командующему свои расчеты. Тут же в полночь запросили у Наркома разрешение танкеру «Железнодорожник» с полным запасом мазута, принятым в Либаве, немедленно следовать в Усть-Двинск (Даугавгрива), а танкеру № 11—из Кронштадта в Таллин. Уже к двум часам пришло из Москвы согласие; одновременно нам позволено было расходовать мобилизационные запасы.

Командиру Либавской базы я передал приказание командующего: все оставшиеся подводные лодки типа «М», кроме дозорных, перевести немедленно в  Усть-Двинск, а остальные — в Виндаву. Командиру же военно-морской базы Ханко приказано было все подводные лодки и торпедные катера перевести в Палдиски. Это предусматривалось нашими планами.

В Таллине стояло несколько новых кораблей, почти закончивших свои государственные испытания. Их решено было принять в состав флота и утром поднять на них Военно-морской флаг. Менее готовые корабли срочно направлялись в Ленинград на заводы. Судостроители конечно, возмутились. Они привыкли к тому, что командование флота принимает все зависящие от него меры для обеспечения заводских, а тем более государственных испытаний новых кораблей. А сегодня вдруг, да еще ночью, лаконичное приказание: «Все испытания прекращаются — немедленно следуйте в Ленинград», Пришлось мне отправиться на корабли и разъяснить главному сдатчику инженеру А. В. Сидоренко обстановку. Все корабли благополучно дошли до своих заводов и уже в ходе войны были приняты флотом».

                 В 2 часа дозорный «Т-204» был отозван в Лиепаю, в дозоре его сменил ЭМ «Грозящий».

                 В 2.40 была введена оперативная готовность № 1 в Кронштадтской военно-морской базе.

                 В начале четвертого 14 вылетевшие из Восточной Пруссии немецких бомбардировщиков «Юнкере-88» из Kampfgruppe 806, сбросили 11 мин у банки Олег на фарватер между Кронштадтом и Ленинградом. В первом самолете в качестве "лоцмана" находился финский офицер связи. Дозаправку на обратном пути проводили на финском аэродроме Утти. Системы противовоздушной обороны Финляндии были предупреждены о "своих самолетах". Другой немецкий бомбардировочный полк примерно в это же время через Салпаусселькя и Ладогу также совершил налет на Кронштадт, приземлившись на обратном пути в Утти. В 3.30 на Красногорском рейде немецкий самолет обстрелял пулеметным огнем пароход «Луга» (капитан В.Миронов) шедший из Ханко в Ленинград. Корабль получил 20 пробоин, оказался перебитым кабель освещения, был  ранен вахтенный помощник. В 3.45 командир Кронштадской ВМБ контр-адмирал В.И.Иванов доложил командующему флоту по телефону, что видел сам, как несколько вражеских самолетов сбросили мины на Кронштадский фарватер и открытую часть Ленинградского морского канала, а один из самолетов обстрелял находившийся на Красногорском рейде транспорт «Луга».  

                 Налет немецких самолетов стал возможным после личного запрета руководства стрелять в немецкие самолеты. 3 марта 1941г. после многочисленных нарушений границы немецкими самолетами, нарком ВМФ Н.Г.Кузнецов приказал Главному морскому штабу (ГМШ) передать директиву флотам открывать огонь по нарушителям без всякого предупреждения. 5 марта под портом Лиепая был обстрелян немецкий самолет углубившийся  в нашу территорию, по нему сделано 17 выстрелов. Огонь вели зенитные батареи и ЭМ «Яков Свердлов», возможно они достигли попадания, так как самолет резко повернул и, снижаясь, удалился в сторону моря. В тот же день у ворот аванпорта Лиепаи был замечен катер под германским флагом. На нем оказались семь германских граждан, по словам которых катер шел на помощь терпящему бедствие самолету, но вследствии отказа мотора его «сдрейфовало» в наши воды. 18 марта над Либавой был обстрелян немецкий самолет «Юнкерс», по нему произведено 24 выстрела. После 18 марта Н.Г.Кузнецов был вызван к Сталину и в присутствии Л.Берии получил выговор за свой приказ стрелять по нарушителям и приказание отменить распоряжение от 3 марта. 29 марта нарком ВМФ приказал  военным советам флотов и командующим флотилиями при о6наружении неизвестных самолетов огня по ним не открывать, а поднимать истре6итсли с задачей принудить самолет-нарушитель к посадке на советской территории. О каждом случае нарушения воздушного пространства СССР предписывалось докладывать в Главный морской шта6 (ГМШ), а последнему — тщательно проверять правильность донесения.

1 апреля начальник ГМШ отдал директиву следующего содержания: «Народный комиссар ВМФ СССР адмирал Кузнецов приказал: не открывать огня по неизвестным самолетам. При появлении подо6ных самолетов и наличии в данном районе своей ИА высылать их с заданием заставить о6наруженный самолет сесть». Уже 5 апреля немецкий самолет снова летал над районом Либавы. В воздух были подняты пять наших истребителей, которые маневром предложили нарушителю сесть на наш аэродром. После того как немецкий самолет не подчинился, наши истребители сделали предупредительные выстрелы. По этому случаю германское посольство направило в Народный комиссариат иностранных дел памятную записку, в которой утверждало, что германский самолет летал якобы для «метеорологических наблюдений» и подвергся над Балтийским морем «вне территориальных вод» пулеметному обстрелу. Однако 29 апреля это распоряжение было отменено, и командованию флотов и флотилий направлена шифрограмма, в которой приказывалось:

«...Во всех случаях появления над нашей территорией неизвестных и иностранных самолетов использовать в полной мере зенитную артиллерию м истре6ительную авиацию с задачей принудить самолет к посадке или уничтожить».  Противоречивые приказы приводили к тому что безнаказанные полеты немецкой авиации продолжались. 19 июня около 23 часов на полуострове Ханко вдоль государственной границы в районе высоты 20,9 был замечен скрытый подход фашистских солдат небольшими группами. В этом же районе в проволочном заграждении сделан специальный проход для пехоты. Трибуц тут же позвонил из Таллина в Москву адмиралу Н. Г. Кузнецову. Адмирал придал докладу должное значение. Командир базы генерал Кабанов получил приказание усилить наблюдение, повысить готовность войск. Нарком также приказал при появлении немецких самолетов открывать по ним огонь береговой и корабельной зенитной артиллерии, а истребительной авиации подниматься в воздух. Правда, вскоре последовало новое распоряжение высшего командования открывать огонь по немецким самолетам только в пределах старой государственной границы и района военно-морской базы Ханко. Из-за неоднозначных приказов открыть огонь по ним решался не каждый. Тем не менее в 3.55 22 июня 821-я батарея 82-го дивизиона, прикрывавшая объекты Ижорского укрепленного района обнаружила 3 «Хе-111» на высоте 600м. командир батареи лейтенант А.Т.Моисейкин принял решение открыть огонь боевыми снарядами. Четвертым залпом один фашистский самолет был сбит, а остальные беспорядочно сбросили мины и скрылись.

                 Возвращаясь после постановки мин четыре катера 2-й флотилии в районе о.Хиума перехватили шедший из Швеции советский пароход «Эстония» (1181 брт, ЭГМП, капитан А.И.Адамсон, экипаж 30 человек) и с призовой командой от­правили его в Утё.

                 В 3.45 (по другим  данным в 3.20) возвращаясь после постановки мин 4 катера 3-й флотилии у юго-восточного берега о-ва Готланд пе­рехватили советский парохо­д  «Гайсма» (3077 брт, ЛГМП, капитан — Н. Г. Дувэ). Он следовал из Риги в Любек с грузом леса. Без всякого предупреждения обстрелян, а затем дважды был атакован немецкими торпедными катерами «S-59» и «S-60», потоплен двумя торпедами в точке 57°00' с.ш., 18°48' в.д. Радист Степан Савицкий в 4.15 в последний момент успел передать в эфир радиограмму: «Торпедирован. «Гайсма» тонет. Прощайте». Его радиограмма спасла несколько наших судов. Взрывной волной большая часть экипажа была выброшена за борт. Моряков, оказавшихся в воде, фашисты расстреливали из пулеметов. Погибло 6 чел. Было захвачено в плен 2 чел. Оставшиеся 24 члена экипажа через 14 ч добрались на шлюпке до латвийского берега в районе маяка Ужава, где похоронили скончавшегося от ран капитана. Вскоре катера этой же флотилии у побережья о-ва Хийумаа (Даго) перехватили пароход «Лииза» (782 брт, ЭГМП. Капитан — Ф. Вооленс). Следовал из Лиепаи на Ханко. Был задержан и потоплен подрывными патронами немецкого торпедного катера «S-31». Экипаж взят в плен. Только после радиограммы с гибнущего транспорта «Гайсма» пароходство под нажимом КБФ и Наркомат морского флота СССР приказал в 5 часов утра  всем судам немедленно следовать в ближайшие советские порты, а судам, находившимся в портах, не выходить в море. К счастью, два парохода – «Луначарский» и «Вторая пятилетка», следовавшие в Германию, успели вернуться обратно. Кстати немецкое торговое судоходство в Балтике  к востоку от мыса Гессер (на южной оконечности о-ва Лолонд) было приостановлено еще вечером 21 июня  и возобновилось 4 июля только в шведских территориальных водах.

                 Крупнейшей потерей для Балтийского флота стало задержание 30 советских пароходов грузоподъемностью свыше 123 тыс. тонн с экипажами около 900 человек, оказавшихся под грузовыми операциями в портах Германии и оккупированных ею стран. Кроме этого еще 1 пароход захвачен в Португалии и  3 парохода были интернированы в Швеции. Наши моряки оказались жертвами политического руководства страны стремившегося не дать повода немцам обвинить СССР в невыполнении своих обязательств. Немцы действовали по другому. 13 марта 1941г. начальник германского генерального штаба генерал-полковник Гальдер записал в дневнике: «Мы прекращаем поставку угля и задерживаем постройку крейсера». В конце апреля на совещании в ставке Гитлера главнокомандующий ВМС адмирал Редер докладывал, что проведена очень тщательная подготовка к тому, чтобы «задерживать передачу России важных материалов». 22 мая главнокомандующий ВМФ адмирал Редер доложил фюреру, что уже приняты все подготовительные меры к задержанию отправки предназначенных для России военных грузов. При этом руководству русского флота было передано что некоторая незначительная задержка поставок произошла из-за увеличившихся нужд германского флота. В дополнение было заявлено, что  эта задержка не отразится на деле в целом.  В конце мая из Ленинграда все 70 немецких инженеров и техников во главе с адмиралом Фойгом, помогавшим в достройке тяжелого крейсера «Петропавловск» (бывший «Лютцов», закупленный в Германии). Прекратились поставки техники для этого крейсера. Штурман ПЛ «С-9»  В.В.Правдюк вспоминал: «Из Либавского морского порта тем временем непрерывным потоком немецкие транспорты вывозили зерно и другие продовольственные грузы. Но числа 16-17 июня порт опустел, ушло последнее нагруженное по марку немецкое судно, и в ту же ночь возник сильный пожар на хлебном элеваторе. Это была явная диверсия, рассчитанная на уничтожение еще не вывезенного зерна.» С  14 июня ни одно германское судно не вышло в Советский Союз, а в наших портах к  20 июня  оставалось только одно неисправное германское судно. Но чтобы не давать повода для обвинений вплоть до 18 июня в Москву поступали радиограммы от немецких судовладельцев о выходе их судов в наши порты. 14 июня командующий ВМФ Н.Г.Кузнецов доложил И.В.Сталину факты, о которых ранее докладывал в Генштаб и наркомат обороны, о выводе всех немецких кораблей из советских портов и просил разрешения вывести все советские корабли из немецких портов, чем вызвал крайнее неудовольствие вождя. Секретарь Сталина А.Н.Поскребышев зафиксировал в телефонограмме: «Сегодня Сталина И.В. в Кремле посетил адмирал Н.Г.Кузнецов. в докладе он упомянул, предоставив даже статистические данные, о выводе всех немецких кораблей из советских портов и просил разрешения вывести все советские корабли из немецких. "Хозяин" выпроводил его вон. Неужели адмирал не читал сегодняшнее сообщение ТАСС, опровергающее провокационные слухи о нападении Германии на Советский Союз? Всюду провокации … Все наши враги и ложные друзья пытаются стравить нас с Гитлером в своих интересах…»  Фашисты  не церимонились. Фактически еще  за несколько  дней  до  нападения на нашу страну советские суда, стоявшие в портах Германии и оккупированных  ею государств,   были   арестованы.  

Вот   как  это происходило на теплоходе «Хасан»,  который  находился  в  порту Штеттин.

     17 июня представитель портовой полиции под предлогом того, что фарватер  закрыт  для  плавания  иностранных  судов,  изъял мерительное свидетельство и сертификат на годность к  плаванию. Капитан  Балицкий  сообщил  о  создавшемся  тревожном положении

заместителю полпреда в Берлине Зайцеву, а  также  представителю торгпредства  в  Штеттине  Иванову.  Представитель  из  Берлина обвинил Балицкого в паникерстве.

    А 22 июня и экипажи интернированных судов были арестованы. Около девяти часов утра на пароходе «Эльтон», стоявшем рядом  с «Хасаном»,  моряки  услышали  по  радио и передали на «Хасан» о бомбежке советских городов немецкой  авиацией.  Сразу  же  были сожжены  все секретно-мобилизационные и не подлежащие оглашению документы, а через четверть часа после этого на  борт  «Хасана» ворвались немецкие солдаты и расставили часовых.      При  таких  же  примерно  обстоятельствах  были  захвачены экипажи остальных советских судов, стоявших в немецких портах.

                 Список судов Минморфлота, захваченных и интернированных в иностранных портах и в море в первые дни Великой Отечественной войны.

         Штеттин – 9 судов: «Волголес» (БГМП, груз. т/х, 3946 брт, 35 чел. Л.Ф.Новодворский), «Днестр» (БГМП,  груз. п/х (рефр.), 3580 брт, 35 чел. М.И.Богданов), «Хасан» (БГМП,  груз. т/х, 3979 брт, 36 чел. X.А.Балицкий), «Эльтон» (БГМП, груз. п/х, 1799 брт, 32 чел. И.И.Филиппов), «Аусма» (ЛГМП, (рижск.), п/х, 1905 брт, 23 чел. А.Ницманис), «Гауя» (ЛГМП, п/х, 1408 брт, 19 чел. К.Ветра), «Консул П. Даннеберг» (ЛГМП, п/х, 2747 брт, 25 чел. О.Калниньш), «Эвертонс» (ЛГМП, п/х, 4107 брт, 35 чел. К.Керпе), «Сигрид» (ЭГМП, п/х, 1809 брт, 28 чел, А.А.Кааре).

          Любек – 8 судов: «Каганович» (БГМП, груз. п/х, 3663 брт, 43 чел. С.Н.Ермолаев), «Андрейс Калниньш» (ЛГМП, п/х, 3002 брт, 30 чел. Я. Моргенштернс), «Ария» (ЛГМП, п/х, 3678 брт, 28 чел. Я.Гринбергс), «Гундега» (ЛГМП, п/х, 3583 брт, 30 чел. Г.Либертс), «Доле» (ЛГМП, п/х, 381,1 брт, 28 чел, А.Крастс), «Каупо» (ЛГМП, п/х, 2905 брт, 27 чел. Т.Калниньш), «Эвероника» (ЛГМП, п/х, 3743 брт, 30 чел. П.Янсонс), «Койдула» (ЭГМП, п/х, 3741 брт, 34 чел, Ф.Берзин).

          Данциг – 2 судна: «Магнитогорск» (БГМП, груз. п/х, 3566 брт, 39 чел. С.Г.Дальк), «Спортс» (ЛГМП, п/х, 3283 брт, 24 чел. А.Пулиньш).

          Гамбург – 3 судна: «Кангарс» (ЛГМП, п/х, 2722 брт, 28 чел. К.Залитис), «Кривс» (ЛГМП, п/х, 1340 брт, 20 чел, К.Штейнс), «Хильдур» (ЭГМП, п/х, 1856 брт, 28 чел. Е.Р.Вальтер).

          Кенигсберг – 1 судно: «Юлиа» (ЭГМП, п/х, 1893 брт, 28 чел. Б.И.Сильм).

          Готенхафен – 2 судна: «Кадри» (ЭГМП, п/х, 2775 брт, 31 чел. А.Ф.Лайк), «Таллин» (ЭГМП, п/х, 7800 брт, 40 чел. Л.А.Рулль).

          В оккупированной  Голландии в Роттердаме – 2 судна: «Валдона» (ЛГМП, п/х, 3042 брт, 9 чел. А.Бренцсонс), «Таутмила» (ЛГМП, п/х, 3724 брт, 6 чел. А.Лайвиньш).

          В оккупированной  Дании 3 судна:  «Эгон» (ЭГМП, п/х, 607 брт) и еще 2 в Копенгагене - «Гун» (ЭГМП, парус. шхуна, 1600 брт), «Ирене» (ЭГМП, 620 брт).

          В Португалии в порту Лиссабон захвачено 1 судно - «Клинтс» (ЛГМП, п/х, 1250 т. А.Тетерис).

Интернированы в Швеции 3 судна: «Тоомас» (ЭГМП, п/х, 1372 брт),  в Стокгольме - «Май» (ЭГМП, п/х, 1549 брт, У.Саар),  в Истаде  - «Пеет» (ЭГМП, п/х, 2111 брт, 31 чел. А.Ю.Нымм).

                 Моряки были заключены в различные концлагеря, но через две недели,  когда  немцы  объявили,  что  будет  произведен  обмен моряков  на  немцев,  интернированных  в СССР, все команды были сведены в один  концлагерь,  который  находился  неподалеку  от Берлина,  у деревни Бланкенфельд. В нем собралось около двухсот пятидесяти моряков,  но  лишь  пятьдесят  восемь  из  них  были отвезены  в  Турцию  для  отправки на Родину. Оставшиеся жили в лагере до 1 октября 1942 года, когда их отправили в Баварию,  в город  Вайсенбург. 21 апреля 1945 года всех  моряков  вывели  из  крепости  и погнали  по  направлению  к  Дунаю.  В сорока километрах от Вюльцбурга, в деревне Мекенлое,  колонну  моряков настигли  войска  третьей  американской союзной армии, и моряки были освобождены. А  9  июля  1945г.  сто  восемьдесят моряков, оставшихся в живых, прибыли в Ленинград.

                                                    Либава.

                 Первыми кто столкнулся лицом к лицу с агрессорами была военно-морская база Лиепая (Либава). Командир — капитан 1 ранга М. С. Клевенский, начальник отдела - политической пропаганды — полковой комиссар П. И. Поручиков, начальник штаба - капитан 3 ранга М. Т. Радкевич, она  была маневренной базой флота и организационно входила в состав формируемой Прибалтийской военно-морской базы. Перед базой были поставлены задачи: оборона с моря и воздуха, поддержание оперативного режима и защита морских коммуникаций в своей оперативной зоне, обеспечение базирования кораблей, авиации и частей флота. Близость границы являлась опасным фактором, по этому еще во второй половине мая все крейсера и эсминцы отряда легких сил, а также большая часть подводных лодок и их плавбаза были переведены из Либавы в Усть-Двинск, где противовоздушная оборона была несколько сильнее. Из Либавы в Таллин перешел минный заградитель «Ока».

                 К началу войны корабельный состав базы включал пять торпедных катеров (№17, 27, 37, 47, 67), охрану рейдов, 15 подводных лодок (в том числе шесть в неисправном состоянии и ремонте – «С-1», «С-3», «М-71», «М-80», «Ронис», «Спидола»). Кроме того, в Лиепае стоял в ремонте учебный эсминец «Ленин». Охрану морской границы осуществлял 4-й дивизион погранкатеров (9 ед.) 2-го Балтийского отряда морпогранохраны НКВД  Прибалтийского пограничного округа, базирующегося в Лиепае (23 июня он вошел в состав базы). В порту находилось 19 транспортов. В 2 ч 22.06 в базу пришел базовый тральщик «Т-204» («Фугас»). На Лиепаю базировалась 43-я отдельная авиаэскадрилья (МБР-2). Береговую оборону осуществляли 23-я и 27-я 130-мм четырехорудийные береговые и 18-я отдельная железнодорожная (четырехорудийная) 180-мм батареи (последняя 23.06 была отправлена в Ленинград). Противовоздушную оборону осуществляли 43-й и 84-й зенитные дивизионы (24 76-мм орудия). Оборудование военно-морской базы к началу войны закончено не было, не хватало боеприпасов, автоматического оружия и средств заграждения (проволоки, мин и т. д.) Общая численность личного состава базы составляла около 4000 человек.

                 Оборону побережья от государственной границы с Германией до Рижского залива, включая Лиепаю и Вентспилс, осуществляли части 67-й стрелковой дивизии (командир — генерал-майор Н. А. Дедаев, начальник отдела политпропаганды — полковой комиссар И. И. Котомин, начальник штаба — полковник В. М. Бобович), входившей в состав 8-й армии Прибалтийского Особого военного округа (56, 114 и 281-й стрелковые полки, 242-й гаубичный и 94-й легкий артиллерийские полки, 99-й противотанковый и 389-й зенитный артиллерийские дивизионы, 83-й саперный батальон и другие части), общей численностью 5300 человек (по другим данным — около 7000 человек). Однако 114-й стрелковый полк базировался в районе Вентспилса, 389-й зенитный артиллерийский дивизион — в районе Риги, 83-й саперный батальон находился в Паланге на строительстве оборонительных сооружений, остальные части дивизии — в районе Лиепаи.

                 В 4 часа в Лиепае зенитчики 84-го дивизиона услышали шум моторов самолетов в морском секторе. Зенитные батареи приготовились к открытию огня, но из-за тумана не могли вести прицельный огонь. Тем временем 12 самолетов «Ю-88» появились над аэродромом 148-го истребительного полка (подчинялся армейскому командованию) и сбросили серию бомб, в результате чего было уничтожено 8 самолетов (к исходу дня полк был перебазирован на восток). Бомбардировке также подверглись военный городок, объекты базы, были повреждены радио-, телефонная и телеграфная станции. К 6 часам туман рассеялся, видимость улучшилась. Авиация противника возобновила налеты и производила их в течение дня группами от 6 до 12 самолетов. Было совершено 15 налетов, в которых участвовало до 135 самолетов. Зенитные батареи вели огонь и в ряде случаев не допустили вражеские самолеты к объектам. Огнем 841-й батареи (командир – старший лейтенант Ф.К.Тимашков) был сбит один «Ю-88».

                 Одновременно с ударами по Лиепае с воздуха немцы около 4 часов перешли в наступление на сухопутном фронте. В 4.50 М.С.Клевенский доложил командующему о налете германских самолетов на Лиепаю «Бомбы упали  на военный городок и в районе аэродрома. Особых повреждений нет...» и о переходе немецко-фашистскими войсками государственной границы в направлении Палангена. С немецкой стороны была задействована 291 пехотная дивизия, она преодолев сопротивление наших частей в 8 часов заняли Палангу. Ведя оборонительные бои, наши части вынуждены были отойти в район Руцавы (в 40 км южнее Лиепаи). В течение дня части 67-й стрелковой дивизии и погранвойск вели тяжелые оборонительные бои на приморском фланге фронта на рубеже Бернати, Симаки, р. Барта. Авиация флота оказывала поддержку нашим войскам и наносила бомбовые удары по живой силе и технике противника. Из-за быстрого развития событий командования базы и дивизии приступили к организации сухопутной обороны базы. Были определены рубежи обороны и разработан план использования зенитной и береговой артиллерии базы. Линия обороны разделялась на три участка. Северный и восточный участки заняли части базы, усиленные несколькими подразделениями дивизии, южный — стрелковый батальон, рота и батарея из состава дивизии. Был создан резерв командования из частей базы и дивизии общей численностью до 1000 человек.

                 Штурман ПЛ «С-9»  В.В.Правдюк так вспоминал первый день войны: «В ночь с 21 на 22 июня я ночевал дома. В этот день оставшиеся лодки должны были перейти в Усть-Двинск. Вечером 21 июня я договорился с женой, что она в течение 10—15 дней поживет с сыном в Либаве, а я к тому времени подыщу в Риге или Усть-Двинске квартирку и вызову ее или, может быть, смогу сам за ними приехать. Такое же решение приняли другие командиры и сверхсрочники.

Ночью мы проснулись от звуков артиллерийской стрельбы. Я успокоил жену, сказав, что это обычные учения противовоздушной обороны — готовимся к войне... В 6 часов утра, как обычно, встал, попрощался с женой и сыном и ушел, не ведая, что расстаемся не на две недели.

Выйдя на улицу, необычно пустынную, обратил внимание на дворников. С противогазами загоняют всех прохожих в подворотни (подумал, что продолжаются учения по ГО), меня, поскольку был в форме, пропустили беспрепятственно. Однако на автобусной станции, кроме меня и незнакомого мне капитана 2-го ранга, других пассажиров на военный городок не оказалось, хотя обычно в это время толпа командиров и сверхсрочников штурмовала автобусы.

Лодка стояла у стенки Военной гавани с работающим на подзарядку аккумуляторных батарей дизелем. Только тут я узнал о начале войны. Каким-то образом меня не оповестили при объявлении общей тревоги, несмотря на наличие телефона на квартире (хотя при всех, довольно частых учебных тревогах меня всегда вызывали).

Позвонив жене (к тому времени она уже знала, что идет война), посоветовал ей не поддаваться панике, обождать недельку, а то и дольше, и спокойно уехать с сыном в Ленинград. Возвращаясь из штаба на лодку, встретил особиста нашей бригады. Он спросил, отправил ли я семью, и на мой ответ, что торопиться некуда, воскликнул: "Ты что? Завтра Либаву сдаем!" При объявленной часовой готовности к выходу в море принять непосредственное участие в эвакуации семьи не было никакой возможности. Оставалось лишь попрощаться по телефону. Только спустя два месяца удалось узнать, что жена с большим трудом упросила какого-то майора интендантской службы, вывозившего свою семью со всем домашним скарбом и мебелью, взять ее с ребенком и небольшим узлом в грузовую машину.

Добравшись до железнодорожной станции, она втиснулась в товарный вагон одного из последних эшелонов, отправлявшихся на восток. К счастью, эшелон в Ленинград не пустили, а эвакуированных к концу второй недели высадили в Сызрани.»

 

                 В 4.59 Военный совет КБФ обьявил по флоту о нападении Германии на наши базы и порты и потребовал отражать нападение противника.

                 22 июня дивизион ПЛ «Щ-309», «Щ-310» и «Щ-311» около пяти утра подошли к Таллину возвращаясь со стрельб в Рижском заливе. Не успел командир «Щ-310» запросить «добро» на вход, как с сигнального поста поступил от оперативного дежурного штаба флота семафор: «Стать на якорь. Ожидать дальнейших распоряжений». ПЛ отвернули в сторону и стали на якорь к востоку от Екатерининтальского (ныне Таллинский) створа, обозначавшего главный фарватер северного направления.

                 Утром 22 июня 1941г. перешли с  Ханко  в  Палдиски  ПЛ «М-95», «М-98» и «М-103», прибыли в 11.05. «В 6 часов  утра 22 июня  с  Ханко  ушли  три  последние  подводные  лодки. Зачем  они  понадобились  в  Палдиски, мы  не  знали. Ведь  на  подходах  к  шхерному  фарватеру, ведущему  к  Турку, мы  всё  время  обнаруживали  корабли  под  германским  флагом.

         Началась  война. Казалось  бы,  место  лодок  как  раз  на  Ханко, чтобы  действовать  в  районе Або-Аландских  шхер. Надо  было, как  нам  казалось, их  усилить, но  штаб  флота  принял  иное  решение».

                 Около 6 часов утра сигнальщики дозорного БТЩ «Т-216» (ст.л. Д.Г.Степанов) к северу от острова Хийума обнаружили несколько мин (в дозор БТЩ шел без тралов). Штурман ТЩ лейтенант Н.М.Нефедов определил их место, командир донес об обнаружении мин в штаб флота и получил приказ уничтожить всплывшие мины, а затем определить границы минного заграждения. Эта задача была непосильна для одного тральщика. Он успел сделать лишь несколько галсов, на которых также обнаружились мины. В 6.15 командир получил приказание возвратиться в Таллин. «Т-216» покинул район минного заграждения, не завершив определения его границ. В трудной и неясной обстановке первых часов войны донесение командира тральщика об обнаружении мин к северу от м. Тахкуна, по-видимому, не было придано должного внимания. А ведь именно в этот район направлялся отряд кораблей для прикрытия наших минных заградителей.

                 В 6.30 КБФ получил указание из Москвы: «Флоту немедленно начать постановку оборонительных минных заграждений по плану прикрытия». После обеда пришла телеграмма Начальника Морского штаба, в ней приказывалось «ставить мины круглосуточно, использовать все, что можно: эсминцы и лидеры…». Начальник штаба Ю.А.Пантелеев вспоминал: «Некоторое время спустя я разговаривал по ВЧ с заместителем Наркома ВМФ адмиралом Л.М.Галлером. … - Товарищ Пантелеев! Надо принять все меры к быстрой постановке мин заграждения… Пожалуйста, доложите об этом комфлоту.

    - Есть! Доложу! – сказал я и не сдержался: - Лев Михайлович, сколько раз мы просили разрешения начать минные постановки! Но нам отказывали. А теперь торопят со всех сторон, будто мы сами ничего не понимаем …

Галлер меня перебил:

    - Послушайте, голубчик, не будем сейчас вдаваться в подробности. Это потом, а сейчас я вас убедительно прошу доложить комфлоту и быстрее действовать…

На этом наш разговор закончился. Конечно было досадно, что мы начинаем минные постановки сутки спустя после начала войны, а не за сутки до ее начала, как предполагалось по планам штаба флота. Упреждение противника и внезапность удара всегда рассматривались военным искусством как важнейший фактор успеха в войне, особенно в ее начале. А сейчас враг упредил нас». Еще 16 июня по настоянию начальника минно-торпедного отдела тыла капитана 2 ранга Попика в Таллин прибуксировали из Кронштадта блошкив – старый корабль, переоборудованный под плавучий склад, - с запасом мин заграждения. Постоянно проверяли боевую готовность двух минных заградителей флота.  А 19 июня Военный совет Балтийского флота решил привести флот в повышенную оперативную готовность. Для утверждения решения командующий позвонил в Москву Наркому ВМФ Н.Г.Кузнецову. « - Товарищ Нарком, - говорит Трибуц, - у меня сложилось мнение, что нападение Германии возможно в любой час. Надо начинать ставить заграждения, иначе будет поздно! Считаю необходимым повысить оперативную готовность флота… - Положив трубку, адмирал облегченно вздохнул. – С повышением оперативной готовности флота согласился, но… приказал быть осторожными, не лезть на провокации. А с постановкой мин велел подождать. Давайте действовать!». В 16.15 19 июня на БФ введена готовность № 2.  Начальник штаба Ю.А.Пантелеев вспоминал: «Наши планы всегда предусматривали, что оборонительные минные заграждения надо ставить немедленно при возникновении угрозы войны, чтобы упредить противника и преградить его подводным лодкам и минным заградителям доступ в Финский залив. Это касалось и подходов к Моонзундским островам, базам и входу в Рижский залив. Однако нам категорически запрещали постановку мин без особого разрешения. Не раз пришлось и мне по этому поводу вести телефонные разговоры с заместителем Наркома ВМФ адмиралом Л.М.Галлером.

 - Товарищ Пантелеев, будьте во всем осторожны, - неизменно напоминал он. – Какие вы там задумали мины ставить? Не поддавайтесь провокациям и, пожалуйста, не шумите раньше времени». И вот теперь приходилось спешить.

                 В 9.05 22 июня начальник штаба КБФ контр-адмирал Ю.А.Пантелеев отдал приказание командиру Либавской ВМБ капитану 1 ранга М.С.Клевенскому о постановке минного заграждения на подходах к порту. В 14 часов тральщик «Т-204» (ст.лейтенант В.Л.Гиллерман) в обеспечении двух торпедных катеров № 27 и № 67 начал постановку минного заграждения. Всего за шесть выходов до 24 июня БТЩ поставил206 мин. На них 2 июля подорвался и погиб тральщик «М-3134», а 10 июля – охотник за подводными лодками «UJ-113».

                 В 09.28  Нарком ВМФ направил военному совету КБФ директиву: «Выслать ПЛ ПЛ в соответствии оперразработки. Действовать неограниченно по ТР ТР и боевым кораблям Германии.».

                 В 9.30 из Либавы для несения дозора вышла «М-83» (ст.лейтенант П.М.Шалаев). По одним данным на позиции была атакована самолетом противника и, получив повреждения оптической части перископа 25 июня возвратилась в Либаву, хотя имела приказание командира бригады идти в Усть-Двинск. По другим данным – 24 июня была отозвана с позиции в Либаву и уже на подходе к ней получила повреждения перископа в результате ошибочной атаки своего самолета МБР-2 43-й омраэ. Как бы ни было ПЛ оказалась в базе когда там шли уличные бои, расстреляв свой и подвезенный ей  артиллерийский боезапас 27.06.1941 г. ввиду невозможности эвакуации из Лиепаи из-за полученных повреждений от попаданий снарядов полевой артиллерии противника по приказу коман­дования взорвана и уничтожена экипажем. Члены экипажа влились в ряды защитников города и практически все погибли, лишь штурман лейтенант Антипов и электрик матрос Тарабанов прорвались через линию фронта, добрались до Ленинграда и продолжили службу на ПЛ.

                 В 10.30 из Либава для несения дозора вышла «М-81» (к-л. Ф.А.Зубков).  Из дневника старшины 2-й статьи Волкова Павла Игнатьевича с ПЛ «М-81»: «День  22 июня  был  самым  страшным  в  этом  году. Начался он для меня… По  сигналу  "тревога" вскочили  с  коек, похватали  противогазы  и  побежали  на  подводную  лодку. Не  успели  принять  боевые  торпеды, как  над  гаванью  появились  три  самолета,  очень  похожие  на  наши  "СБ". Как  одна  из  батарей  открыла  огонь  по  самолетам, мы  недоумевали, почему. Потом  решили, это  учения  и  зенитчики  бьют  с  большим  углом  упреждения…Самолеты  летали  очень  низко  и  спокойно.

Через  час  появилось  около 20 самолетов  над  гаванью. Боевая  тревога.

Мы  были  предупреждены, что  самолеты  немецкие.

Открыли  огонь. Один  самолет… с  большим  черным  дымом  отстал  от  остальных. Еще  через  час  мы  вышли  в  море.

23 июня 1941года. Сегодня  бомбят  Либаву  и  порт…моряки  с  моря. Видны  были  только  разрывы  зенитных  снарядов. Нас  обнаружил  немецкий…срочное  погружение. Днем  в  перископ  наблюдали  пожары  на  нашем  берегу…                                                                                                                    

В  течение  целого  дня…от  бомбежек…женщин  и  детей  в  военном  городке  Либавы. Все  остро  переживают. Но  не  показывают  вида.                                            

Остаемся  в  полной  неизвестности  относительно  международного  положения. Только  ли  с  Германией  воюем  или  со  всей  Европой ?». Только в 1965г. удалось прочитать эти записи после того как была поднята «М-81» подорвавшаяся 1 июля 1941г. на мине.

                 В 11.30 грузопассажирский пароход «Рухно» (498 брт, ЭГМП, капитан — Эдвард Вахи) следуя из Ленинграда по Ленинградскому морскому каналу на подходе к Петергофу подорвался на магнитной мине и затонул. Погибло 3 человека. Капитан, спустив шлюпку,  высадил буфетчицу и часть команды, а пароход дотянул до бровки канала где он и затонул. Эдвард Вахи так сказал: «Надо же знать, где можно, где нельзя тонуть, не может морской человек закупорить фарватер, как бутылку». В связи с гибелью парохода НКВД предположил что имела место диверсия осуществленная эстонским экипажем. 30 июня 1941 г. был поднят АСС КБФ и приведен в Барочный бассейн Ленинградского торгового порта, где был обследован на предмет предполагаемой диверсии, как и на деле было причиной гибели был подрыв на мине. Затем вновь затонул и в 1942 г. вторично поднят для ремонта, но восстановлен не был. В 1951 г. разрезан на металл.

                 Днем с  Ханко  в  Палдиски  перешла ПЛ «М-96».

                 В 14.10 зенитные орудия крейсера «Киров» находящегося на Рижском рейде впервые открыли огонь по «юнкерсам». По воспоминаниям участвовавшие в налете немецкие самолеты  для введения  наших сил ПВО в заблуждение имели советские опознавательные знаки. Командир 1 БПЛ КБФ Герой Советского Союза капитан 1 ранга Н.П.Египко вспоминал: «Днем над Усть-Двинском, где располагалась бригада подводных лодок в сторону Риги пролетело 15-20 самолетов с красными звездами на крыльях. Я в бинокль очень хорошо рассмотрел эти опознавательные знаки. Несколько позже мы услышали взрывы в районе аэродрома под Ригой. Я как старший морской начальник в Усть-Двинске приказал в случае возвращения вражеских самолетов открыть зенитный огонь. Но при возвращении самолеты ушли дальше в море, и зенитная стрельба оказалась безуспешной».

                 В 16.47 из Либавы в Виндаву вышла ПЛ «Лембит», она была первой из базировавшихся на Лиепаю подлодок которые после начала войны были перебазированы в Виндаву и Усть-Двинск. При этом переход подводных лодок никакими силами флота и авиации не обеспечивался. А командир Либавской военно-морской базы  М.С.Клевенский задерживал выход подлодок.  Из рапорта командира 1 БПЛ капитана 1 ранга Н.П.Египко начальнику 3-го отделения Особого отдела 2 БПЛ: «В 4 час[а] 22-го [июня] получил указание от Начальника Штаба КБФ [контр-адмирала Юрия Александровича Пантелеева] о рассредоточении

подлодок по реке [Западная Двина (Даугава)], принять подлодкам все виды снабжения[,] немедленно перевести подлодки 4-ДПЛ в Усть-Двинск, а 3-ДПЛ [Здесь и далее - соответственно 4-й и 3-й дивизионы 1-й бригады подводных лодок КБФ] в Виндаву (№-0100 22.06). На этом основании я дал указание Командиру 3-ДПЛ в Либаве о принятии всех запасов и переходе (№-0430 22.06 [Здесь и далее автор отчета ссылается на документы связи, номера которых указывают на точное время и дату их отправки: например, № 0100 22.06 - отправлено в 1.00 22 июня 1941 года]).

В 14 час[ов] от Командира 3-ДПЛ получил донесение о готовности к выходу (№-1200 22.06).

В 15 час[ов] 15 мин[ут] дал приказание Командиру 3-ДПЛ и в копии Командиру ЛВМБ [Здесь и далее под командиром Либавской военно-

морской базы понимается начальник ее штаба капитан 1 ранга Михаил Сергеевич Клевенский, фактически исполнявший в период обороны Либавы обе этих должности, хотя официально командиром ЛВМБ продолжал считаться контр-адмирал Павел Алексеевич Трайнин] подлодкам выходить по готовности, на переходе учитыват[ь] обстановку военного времени[,] Переход до Ирбенского пролива [-] при боевом обеспечении ЛВМБ ([№]1515 22.06). В 15 час[ов] 20 мин[ут] обратился к Начальнику Штаба КБФ с просьбой о приказании Командиру ЛВМБ, ВВС и ОЛС"у [соответственно Военно-Воздушным Силам флота и Отряду легких сил КБФ] прикрыть переход подлодок.

С 16 час[ов] 30 мин[ут] сообщил Командир 3-ДПЛ, что Командир ЛВМБ не выпускает подлодки[,] протестует моему приказанию [так в оригинале документа; следует читать "протестует против моего приказания"]. Я после обратилс[я] к Начальнику Штаба КБФ за приказанием Командиру ЛВМБ. После 19 час[ов] 20 мин[ут]  получил от Командира 3-ДПЛ сообщение, что по приказанию Командира ЛВМБ подлодок [так в оригинале документа; следует читать "подлодки"] Л-3, М-79, М-81 и М-83 высланы на позицию[,] Подлодки С-9, М-77, М-78 высланы [в] Усть-Двинск, ["]Калев["] - [в] Виндаву.

В 21  час 30 мин[ут] получил сообщение от Командира 3-ДПЛ, что подлодки С-1, С-3, М-71, ["]Спидола["] и ["] Ронис["] не могут выйти

 (№-1925 22.06[).]

В 22 часа Комдиву[-] 3 [я] дал приказание всеми мерами ускорить перевод подлодок из дока и переход остальных подлодок (№-2205 22.06).

В 23 часа дал повторное приказание Командиру 3-ДПЛ подлодкам немедленно выходить ([№]2315 22.06).». Задержка с выходом и отсутствие кораблей обеспечения привело к серьезным потерям. Помимо 6 лодок «С-1», «М-71», «М-80», «М-83», «Ронис», «Спидола» взорванных в порту еще две погибли на переходе,  23 июня немецкой ПЛ была потоплена ПЛ «М-78», а 24 июня  немецкими торпедными катерами была потоплена ПЛ «С-3».

                 22 июня  потоплен немецкой авиацией в р-не Швентойи у побережья Литвы принадлежащий Литовской ССР ледокольный  буксир «Перкунас» (Клайпедского порта, -150л.с.).

                 В 17.57 из Усть-Двинска под командованием начальника штаба отряда легких сил капитана 2 ранга И. Г. Святова вышел отряд кораблей в составе крейсера «Максим Горький» (к-1р. А.Н.Петров) и трех эсминцев: «Гордый» (к-3р. Е.Б.Ефет), «Гневный» (к-3р. М.Т.Устинов), «Стерегущий» (к-л. Е.П.Збрицкий). Задача отряда — прикрыть минные постановки в устье Финского залива. Корабли шли без сопровождения тральщиков, полагаясь лишь на свои параваны-охранители. Чтобы прибыть в назначенный квадрат в установ­ленное время, отряд должен был преодо­леть 180 миль 22-узловым ходом. Парава­ны же эффективно работали при скорости хода от 14 до 18 узлов. В Риге не было ни одного быстроходного тральщика. Два старых латвийских тральщика могли с тралами «выжать» не более шести узлов. Отряд кораблей, идя за ними с такой скоростью, не успел бы прибыть вовремя в заданный район. К тому же на столь малом ходу крейсер и эсминцы могли бы стать прекрасной мишенью для вражеских подводных лодок. Рассуждать о том, почему флот начал войну, не имея нужного количества быстроходных тральщиков, было поздно. Оставалось рисковать, но выполнить боевое задание. В дальнейшем при подходе к району маневрирования корабли прикрытия попали в минное заграждение, выставленное противником и в 3.30 23 июня в 16-18 милях к северо-западу от маяка Тахкуна подорвался на мине ЭМ «Гневный». У него была оторвана носовая часть по второе орудие. Из-за невозможности буксировки корабль был затоплен. В 4.30 подорвался на мине крейсер «Максим Горький». Крейсер своим ходом отошел к острову Ворсми. При переходе 24 июня подорвался на мине и погиб со всем экипажем тральщик «Т-208». Несколько позже в этом же районе в параванах ЭМ «Гордый» и «Стерегущий» взорвалось несколько мин. Корабли получили незначительные повреждения и своим ходом прибыли в Таллин. В дальнейшем отряд кораблей прикрытия участия в обеспечении минных постановок не принимал.

                 Днем  командир ВМБ Ханко  генерал-майор береговой службы С.И.Кабанов принял решение об эвакуации гражданского населения. Еще 19 июня командиру военно-морской базы Ханко генерал-майору Сергею Ивановичу Кабанову стало известно, что полпред Орлов и военный атташе СССР в Финляндии капитан 2 ранга Тарадин забрали находившиеся на одной из дач на территории Ханко свои семьи. У тех, кто разговаривал с полпредом и атташе, сложилось мнение, что столь неожиданное и спешное решение покинуть дачи на полуострове объясняется вероятностью в ближайшие дни нападения Германии на Советский Союз, что в войну на стороне гитлеровской Германии будет втянута Финляндия, в портах которой уже разгружаются немецкие войска. Сергея Ивановича эти сообщения буквально ошарашили, ведь 14 июня было сообщение ТАСС, что, «по данным СССР, Германий так же неуклонно соблюдает условия советско-германского пакта, как и Советский Союз...» И вдруг такое поведение наших дипломатических работников! Они тоже знакомы с сообщением ТАСС. Может быть, за эти пять дней что-то изменилось?

Подумав и посоветовавшись с заместителем по политчасти бригадным комиссаром А. Л. Раскиным и начальником штаба капитаном 2-го ранга П. Г. Максимовым. Кабанов решил, что не принимать в расчет тревожные известия он не имеет права, что он обязан немедленно оградить вверенную ему военно-морскую базу от возможных неожиданностей.

Первое, что он сделал, это без объявления тревоги приказал до рассвета частью артиллерийского полка занять оборонительные рубежи на сухопутной границе и в течение двадцатого числа, под видом тщательной проверки боевой готовности, развернул все силы базы. О дошедших до него сведениях о возможном нападении Германии и принятых мерах доложил командующему флотом вице-адмиралу В. Ф. Трибуцу.

Насколько решительно действовал генерал Кабанов, можно судить и по следующему факту. На полуострове находилось более 6 тысяч женщин и детей. Оставлять их здесь, если сведения о войне не беспочвенны, было нельзя. Между Ханко и Ленинградом через Таллин ходил турбоэлектроход. По расписанию он должен был прибыть на Ханко 20 числа и, приняв грузы и пассажиров, в тот же день выйти в Таллин. Кабанов решил на свой страх и риск задержать судно, погрузить на него семьи и отправить в Ленинград. Такое решение грозило командиру базы крупными неприятностями, так как он не имел права нарушать расписание движения, а тут получалось не малозначительное нарушение, а задержка судна более чем на сутки, пока он примет на борт 6 тысяч человек с их наскоро собранными вещичками. Но другого выхода не было. Если война начнется, то следующий рейс турбоэлектрохода может и не состояться. И вот в  18.27  22 июня турбоэлектроход «Иосиф Сталин» вышел их порта Ханко в Таллин с первой партией населения (2,5 тысяч человек).  Его сопровождали самолеты-истребители и эскадренный миноносец «Смелый».

                 Вечером 22 июня «М-99» (ст.л. Б.М.Попов)  отозвана с позиции командованием и вернулась в Таллин.

                 В 19.22 из Лиепаи для несения дозора в районе м.Акменрагс (район около Лиепаи) вышла «Л-3» (к-3р. П.Д.Грищенко). На позицию прибыла в 1.00 23 июня.  Она была первой из балтийских подлодок, которая пошла к берегам противника. Большинство подводных лодок в Усть-Двинске и Таллине также спешно готовилось к выходу в море, но первые из них вышли только 23 июня. Из распоряжения отданного  22 июня командиру 2 БПЛ капитану 2 ранга А.Е.Орлу:

«22 июня 1941г.

г.Таллин

1. Противник использует Балтийское море для своих военных перевозок; боевые корабли противника появились в юго-западных водах Финляндии. Сведения о минных постановках имеются только в районе банки Глотова.

2. Ваша задача:

Развернув лодки в средней и северной частях, топить все корабли противника по праву неограниченной подводной войны, доносить обнаружения линкоров и крейсеров противника.

…..

3. …Выход немедленный, по готовности, с разрешения (в каждом отдельном случае), на полную автономность.

Командующий КБФ вице-адмирал Трибуц. Член Военсовета КБФ дивизионный комиссар Яковенко. Начальник штаба КБФ контр-адмирал Пантелеев.»  

                 Около 21 часа из Лиепаи в Усть-Двинск вышла ПЛ «С-9». Штурман ПЛ «С-9»  В.В.Правдюк так вспоминал этот переход: «В этот же день получили приказ вечером следовать в Усть-Двинск, принять там боевые торпеды и артбоезапас (выгруженные перед постановкой в сухой док). Флагманский штурман базы собрал штурманов лодок, находившихся в Либаве, проинструктировав о путях следования по выходе из базы. Озадаченные наличием запретных для плавания районов на подходах к Либаве и, соответственно, сложностью фарватера, выяснили, что они были заблаговременно разработаны, но предполагавшиеся минные заграждения выставлены не были, поэтому от места Либавского входного буя (уже снятого) разрешено следовать по назначению самостоятельно. Каждой лодке было определено время выхода….

"С-9" вышла из Либавы около 21 часа и проследовала в надводном положении к Ирбенскому проливу. Около 5 часов утра обнаружен немецкий самолет, неожиданно показавшийся из-за облака на курсовом 30° левого борта. Обнаружив лодку, по-видимому приняв ее за свою, самолет выпустил 5 белых ракет. Командир приказал открыть огонь из 45-мм пушки. Самолет отвернул и, по-видимому, ложился на боевой курс. Командир крикнул: "Все вниз, срочное погружение!" Этот маневр у нас был уже отработан. Больше в светлое время суток всплывать не стали. В подводном положении прошли Ирбенский цролив и часть Рижского залива. Всплыв ночью, видели вспышки взрывов и зарево пожаров по всему побережью западной части залива, подвергавшемуся непрерывной бомбардировке с воздуха.

Утром 24 июня прибыли в Усть-Двинск.»

                 В 22.30 бомбардировочная авиация немцев произвела налет на ВМБ Ханко.

                 В 23.50  выполняя приказание начальника штаба КБФ, из Лиепаи в Виндаву вышла  ПЛ  «Калев».

                 В полночь контр-адмирал Д.Д.Вдовиченко вышел со своим отрядом кораблей на постановку центрального минного заграждения в устье Финского залива. Создание минной позиции планировалось осуществить за несколько суток. Днем корабли должны были принимать мины в Таллине, ночью выходить на их постановку, хотя наши белые ночи мало чем отличались от сумрачного дня. Отряд заграждения состоял из 2 МЗ «Ока» и «Урал», лидеров «Ленинград» и «Минск», ЭМ «Карл Маркс», «Артем» и «Володарский». Охранение состояло из 3 БТЩ, нескольких СКА и ЭМ «Смелый».

 

                 Официально Финляндия оставалась нейтральной, но все ее приготовления четко указывали что она не останется в стороне. 30 января на переговорах в Германии начальник финского генерального штаба генерал А.Хейнрикс и начальник германского генштаба Ф.Гальдер обсуждали проблемы скрытой мобилизации и уточнения оперативного замысла боевых действий финской армии. Было предусмотрено, в часности, что финские войска нанесут удар на ленинградском направлении со стороны Карельского перешейка силами пяти дивизий и тремя дивизиями – к северу от Ладожского озера. Еще 21 декабря 1940г. в оперативном отделе финского генерального штаба были составлены первые наброски плана участия Финляндии в агрессии против СССР.

Военный аттташе в Берлине полковник В.Хорн назвал 30 января «знаменательным днем в истории Финляндии». В этой фразе была заключена, оценка важности переговоров с точки зрения того, что Финляндия прочно заняла свое место в плане «Барбаросса». Адъютант Гитлера майор Г.Энгель отметил в своих мемуарах, что когда начальник генштаба Финляндии генерал Хейнрикс находился в ОКХ и его посвящали в существование плана «Барбаросса», то «фюрер дал ОКВ свободу действий в переговорах с Финляндией».

                 В конце февраля начальник штаба армии «Норвегия» полковник Э.Бушенхаген и начальник разведотдела армии майор Х.Мюллер совершили поездку по северным районам Финляндии, расматривалась возможность сосредоточения немецких и финских войск на мурманском, кестеньгском и кандалакшском направлениях. Почти одновременно с Бушенхагеном по указанию Геренга в Финляндии находился главный квартермейстер германских ВВС генерал-лейтенант Х.Г.Зейдель, он выяснил возможности использования немецкой авиацией финских аэродромов. В мае начальник штаба армии «Норвегия» полковник Э.Бушенхаген вновь прибыл в Финляндию для переговоров относительно координации действий германской и финской армии. Было установлено, что все войска Финляндии к северу от реки Оулуйоки переходят в подчинение командующего армией «Норвегия» генерал-полковника Н.Фалькенхорста. В начале июня советская разведка сообщила, что в самое последнее время немцы перебросили из Мемеля в Финляндию на 15 больших судах крупные военные силы. На 22 июня в Финляндии находилось 6 немецких дивизий. 4-5 июня Финляндия в ходе переговоров согласилась передать в  подчинение немецкого командования в Лапландии две финские дивизии, а также предоставить в распоряжение немецкой авиации аэродромы в районах Хельсинки, Кеми и Южной Финляндии. 6 июня в Киле (Германия) финская делегация ВМС во главе с капитаном 1-го ранга С.Сундманом договорилась с представителями германского военно-морского командования о совместном минировании Финского залива и базировании немецких боевых кораблей в ряде портов Финляндии.  

                 17 июня финны начали мобилизацию. К 18 июня командование ВМС Германии сосредоточило в финских шхерах 7 минных заградителей (14 июня 1941 года три германских минных заградителя с грузом мин «Кобра», «Кёнигин Луиза» и «Кайзер» прибыли в Хельсинки. На следующий день минные заградители «Танненберг», «Ганзаштадт», «Данциг» и «Бруммер» прибыли в Турку), 3 флотилии торпедных катеров: 1-я (капитан-лейтенант Бирнбахер) в соста­ве S-26, S-27, S-39, S-40, S-101-S-103 и плавбазы «Карл Петере» должна была оперировать в Финском заливе с замаскированной стоянки у острова Суоменлинна в шхерах близ Хельсин­ки. 2-я (корветтен-капитан Петерсен; S-42 - S-44, S-104 —S-106, плавбаза «Циндао») и 5-я (корветтен-капитан Клуг; S-28, S-29, S-41, S-46, S-47) фло­тилии базировались у острова Пенсар в районе Турку. Их операционная зона простиралась от Ханко и Палдиски до Ирбенского пролива.

                 21 июня в 16.15 финская армия и флот начали операцию «Регата» – вторжение на Аландские острова. Эти острова, были объявлены демилитаризованной зоной согласно Женевской конвенции 1921 года и договору с СССР от 12 марта 1940 года. За одну ночь с материка на архипелаг на 23-х кораблях были переброшены 5 тысяч солдат с боевой техникой, в том числе 69 орудий. Операцию прикрывали оба финских броненосца. Персонал советского консульства (31 человек) на Аландских островах (в Мараанхамине) был арестован и 24 июня вывезен в Турку.

                 В ночь с 22 на 23 июня озера Оулуярви стартовали два гидросамолета «Хенкель-115». Через три часа они приводнились на Коньозере в нескольких километрах к востоку от Беломорско-Балтийского канала. С самолетов высадилось 16 финских диверсантов, одетых в немецкую форму. Диверсанты попытались взорвать 28 июня один из шлюзов канала, но были отброшены, удовлетворились организацией взрыва на Мурманской железной дороге. Группа вернулась 10 июля. Полеты через восточную границу также начались до начала войны. Финские разведчики дальнего действия совершили 24-25 мая два полета и 11 июня еще дважды летали над Карельским перешейком. Имевшие место разведывательные полеты из Норвегии 17 и 19 июня достигли Мурманска. С аэродрома в Рованиеми велась фоторазведка района Саллы и дефиле Кайрала. Вечером 20 июня с Тиккакоски совершили полет к каналу Сталина; спецсамолет доставил фотоснимки в Германию, где они использовались при планировании бомбардировок ББК.

                 22 июня три финские ПЛ поставили 60 мин в советских водах, «Весихииси» (Vesihiisi) в районе Калболда, «Ику Турсо» (Iku-Turso) в районе Мохни и «Ветехинен» (Vetehinen) в районе Кунда.  Еще вечером 21 июня командиры финских подводных лодок получили приказ поставить у эстонского побережья минные заграждения, причем их командиры получили приказ атаковать советские корабли, «если попадутся достойные цели». При этом стоит помнить, что официально Финляндия в войну вступила 25 июня. Информация о том, что 17 июня 1941г. финская ПЛ «Ветехинен» выставила несколько минных банок в Нарвском заливе, является ошибочной – легендой.

                                                   Черноморский флот.

 

 

                 Подготовку для действий на Черном море немцы начали еще в начале 1941г. Под предлогом ведения боевых действий в Югославии немецкие части готовились прибыть в Болгарию. Немцев беспокоила реакцию СССР на эти действия, об этом свидетельствует запись в дневнике штаба руководства войной на море: «8-9.I.41

Фюрер заявляет: Позиция России в случае предстоящего немецкого вступления в Болгарию еще не ясна. России нужна болгарская территория для развертывания наступления на Босфор…»  14 января опубликовано Заявление ТАСС с сылкой на сообщения в иностранной печати о переброске некой части немецких войск в Болгарию. 15 января Болгария опровергла заявление о нахождении иностранных войск на ее территории.  Тем не менее в протоколе совещания у начальника штаба руководства войной на море 30 января 1941г. подчеркивалось: «…е) На Черном море ввиду превосходства русских следует ограничиться береговой обороной и прикрытием Дуная, включая устье.

Для обеспечения своевременной и желательной нам ориентации Румынии и Болгарии целесообразно командировать туда офицеров связи. Предполагается оказать флотам этих стран поддержку путем обеспечения их минами и орудиями береговой обороны, а также путем переброски дивизионов речных тральщиков из Нидерландов в нижнее течение Дуная.

Проверяется возможности использования в этом районе одного минного заграждения в наступательных целях, а также условий для постановки мин с воздуха.» И  уже в феврале в Бургас (Болгария) прибыли немецкие морские офицеры – артиллеристы для установки дальнобойных орудий, а в Варну – военные инструкторы для строящихся зенитных батарей.  1 марта представитель МИД Болгарии Алтынов заявил полпреду СССР Лаврищеву А.А. о согласии болгарского правительства о вводе германских войск в Болгарию. Представители СССР заявили что не разделяют решения болгарского правительства, и что это ведет Болгарию к втягиванию в войну. 2 марта Болгария присоединилась к пакту Оси (Германия,  Италия, Япония). 5 марта Англия разорвала отношения с Болгарией.

                 Но главным партнером фашистской Германии на Черном море являлась Румыния. 12 февраля Румыния разорвала отношения с Англией, дипломаты покинули страну. В марте в Румынию и Болгарию доставлены из Германии орудия береговой обороны, а в Румынию кроме того две тысячи морских мин. Кроме того в марте в Румынию прибыла военно-морская миссия во главе с контр-адмиралом Флейшером и морская учебная команда во главе с капитаном 1 ранга Гадовым. Развертывание немецких частей происходило на фоне многочисленных сообщений иностранных информационных агентств о давлении которое оказывал советский Черноморский флот на Румынию. Советские представители активно опровергали эти слухи. 11 января опубликовано опровержение ТАСС о информации американского агенства «Юнайтед Пресс» о том что 9 советских боевых кораблей приблизились к румынским территориальным водам в районе Сулины.  А 8 марта опубликовано опровержение ТАСС измышлений о том что по данным  иностранной печати СССР потребовал от Румынии уступки ее ВМБ на Черном море.

                 И чем ближе был срок начала войны тем активнее действовали немцы и их союзники. В мае Румыния эвакуирует учреждения из Сулины, Тульчи, Галаца. Тогда же заместитель начальника ГМШ доложил в Генеральный штаб РККА, что за последнее время в районе Севастополя имели место случаи появления неизвестных подводных лодок. Народным комиссаром ВМФ 6ыл сделан вывод, что за районом главной 6азы ЧФ установлено наблюдение подводных лодок румынского флота.

                 26 мая командующий Черноморским флотом отдал директиву, в которой говорилось: «В связи с появлением  у наших 6аз и нашего побережья подводных лодок наших соседей, появлением неизвестных самолетов, нарушающих наши границы, учитывая все  возрастающую напряженность международной  о6становки, не исключена возможность всяких провокаций.

Приказываю:

1. При нахождении в море всем кораблям осо6о 6дительно и надежно нести служ6у на6людения, всегда иметь в немедленной готовности к отражению огня положенное оружие.

2. О всякой обнаруженной подводной лодке, надводном корабле и самолете, если в этом районе по оповещению или по ходу учения наших кораблей и самолетов не должно 6ыть, немедленно доносить мне по радио с грифом "фактически"».

                 После 14 июня торговым немецким судам было запрещено заходить в черноморские советские порты, а находящимся там судам предписывалось срочно возвращаться в порты приписки. Так из Одессы, не закончив разгрузочно-погрузочные работы, ушли немецкие, румынские и турецкие суда.  

                 Между 15 и 20 июня в Килию (Румыния) прибыл батальон морской пехоты, а из Галаца не закончив ремонта был выведен эсминец «Реджина Мария».                             

 

                 Состав и организация  ВМС Румынии на 22 июня 1941г.

I. БМБ Констанца:

1. Дивизион эсминцев «Marasti», «Marasesti», «Regele Ferdinand I», «Regina Maria».

2. Отряд ПЛ и ТК: ПБ «Constanta», ПЛ «Delfinul», TKA №1 «Viforul», №2 «Vigelia», №3 «Viscolul».

3. Отряд канлодок: «Stihi», «Dumitrescu», «Chiculescu» (последняя в ремонте).

4. Отряд миноносцев: «Naluca», «Sborul», «Zmeul».

5. Отряд минных заградителей: «Amiral Murgescy», «Regele Carol I», «Dacia», пароход «Durostor» (в резерве).

OBР. ГВМБ.

1. Отряд тральщиков  — буксиры: «А», «B», «D», «F».

2. Отряд охотников за ПЛ: вооруженные буксиры «lstria», «lng. Cazimir», «lng. Pasla», яхта «Dor Dc Mare».

3. Отряд буксиров BMC «LT. Stolcescu», «LT. Vartosu».

4. Вспомогательные суда: портовые буксиры «Tomis», «Amarilis», лоцманский катер «Duca».

II. ВМБ Сулина:

вспомогательный минзаг «Aurora»

Дунайская речная дивизия:

ВМБ Галау:

Штабной корабль «Maican», мониторы «Ardeal», «Bucovina», «A. Lahovari», «I. Bratianu», «Basarabia» (на капремонте), СКА V2 и V4, транспорт «Danubius».

ВМБ Тульча:

Штабной корабль «Avram Iancu», мониторы «L. Catargiu», «M. Kodalniceanu», CKA V1 и V3, бронекатера  V5 и V6.

Довольно значительный перед началом войны торговый флот Румынии (Serviciul Maritim Roman — SMR) к 22.06.1941 претерпел значительные изменения, часть судов погибла, часть была продана. К началу войны румыны располагали следующими транспортами:

«Ardeal» 1922/5695 брт. — в Бургасе

«Albalulia» 1922/5695 брт. — на Средbземном море

«Peles» 1922/5695 брт. — в Бургасе

«Suceava» 1923/5695 брт. — там же

«Sulina» 1940/3493 брт. — там же

«Cavarna» 1940/3493 брт. — в Варне

«Carpati» 1913/4336 брт. — там же

«Oituz» 1905/2523 брт. — в Бургасе

«Durostor» 1911/1309 брт. — в Констанце

«Danubius» 1891/1489 брт. — в Галаде

Речной флот Румынии, был сосредоточен в дельте Дуная. В него входили следующие подразделения и компании:

1. «Serviciul Navigatien Fluviale Romane» (NFR) 19 пассажирских судов, 2 буксира, 5 самоходных барж (2 нефтеналивные), 146 несамоходных барж и лихтеров (16 нефтеналивных), 23 понтона.

2. «Socitatea Romana Dunareana» (SRD) 3 пассажирских судна, 18 буксиров, 74 сухогрузных и 20 наливных барж, 4 плавэлеватора.

3. «Administratia Porturilor si cailorde comunicatie pe Apa» — служба портов и морских коммуникаций: 6 морских и 4 речных буксира, лоцманское судно, 7 речных и морских землечерпалок, 46 барж, лихтеров, грузовых шаланд и других вспомогательных судов.

4. Частные владельцы располагали на Дунае 2 пассажирскими судами, 31 буксиром, 154 лихтерами и баржами (в т.ч. 4 самоходными и 23 наливными), 4 землечерпалки, 8 плавэлеваторами и 62 судами других типов.

 

I. Организация береговой охраны в районе Констанцы на 22.06.1941

а) румынская артиллерия:

ББ «Midia» 4-152 мм

ББ «Tataia» 3-152 мм

ББ «Constanta Oras» 4-76 мм

ББ «Constanta Port» 4-66 мм

ББ «Agigea» 4-120 мм

ББ «Constanta-7» 4-75 мм

б) немецкая артиллерия:

ББ «Tirpitz» 3-280 мм южнее Констанцы

ББ «Lange Bruno» 3-280 мм севернее Констанцы

ББ «Breslav» 3-170 мм южнее Констанцы

в) отдельный сектор «Мангалия» (румынский):

ББ «Comorova» 3-152 мм

ББ «Petru Rares» 2-75 мм

II. Организация береговой обороны в зоне дельты Дуная на 22.06.1941

а) сектор «Сулина»: 16-ый батальон морской пехоты

ББ «Stefan» 4-120 мм

ББ «Tepes» 4-102 мм.

Кроме этого: 4-150 мм, 4-76 мм, 2-47мм, 2-40мм, 2-13,2мм.

б) сектор «Переправа»: 17-ый батальон морской пехоты, 4-75 мм

в) сектор «Килия»: 15-ый батальон морской пехоты, 4-75 мм, 6-54 мм, 2-25 мм.

 

                 Немцы на Черноморском театре на 22.06.1941 располагали ТВД одним пароходом, кроме этого в Браиле находился отдельный отряд Дунайской военной флотилии ВМС Германии, который состоял из ПБ «Bechlaren» и дивизиона речных КТЩ типа «РР» и «MR» и 2 баржами.

Кроме того, к началу боевых действий из Антверпена в Констанцу было переброшено около 50 десантных паромов типа «3ибель» разных модификаций, большая часть из которых собиралась:

Transportfahren (№ 13, 17, 18, 19, 20, 24)

Minenraumfahren (№ 1, 3, 4, 5, 7, 8, 16)

Kampfahren (№ 2, 6, 21,34)

 

                 Болгарский флот.

ВМФ -  "Морски войски" (Морские войска) - штаб в Софии

Черноморский флот - Варна

Подвижная оборона – Варна

Торпедная флотилия – Варна

 1-й полудивизион миноносцев - миноносцы “Дръзки”, “Смели”, “Храбри” и “Строги”.

 2-й полудивизион торпедных катеров - ТКА типа Lurssen - № 1 и № 2.

Минная флотилия – Варна

 Дивизион минных заградителей – минные заградители  № 614 “Свищов” и  № 615 “Дунав”

 1-й тральный дивизион – КТЩ  “Лилия”,  “Вяра”,  “Балик”, “Добротич”,  “Момчил”, “Емона”, “Калацерка” и  “Несебър”

 2-й тральный дивизион – КТЩ № 1 тип “МЧК”, вспомогательные тральщики “Цар Борис” и  “Устрем”

Патрульный полудивизион – противолодочный катер (охотник за ПЛ) “Беломорец”, “Черноморец”.

Бомбено отделение (Минный склад. Занимался хранением и подготовки мин к использованию) – Варна

Неподвижна оборона – Варна

Минная дружина – Варна

Береговая пограничная дружина – Варна

Специальная рота – Варна

 телефонный взвод

 радиотелеграфный взвод

 прожекторный взвод

Береговая артиллерия

 Артиллерийский полк – Варна

 Артиллерийский полк - Бургас

Дунайская флотилия – Русе.

Полудивизион патрульных кораблей - СКА “Капитан-лейтенант Минков”, “Взрив”.

Полудивизион тральщиков – вспомогательный тральщик “Васил Левски”, “Кирил Попов”, “Искър”.

Артилерийски полк – Русе

Ремонтная часть – Русе

Беломорская флотилия – Кавала.

Создана в мае 1941 г., корабельным составом обзавелась позже.

Морское училище – Варна,

Шхуна “Асен II“ (имела на  вооружении 2 зенитных автомата),

Катер “Калиакра”,

Парусная яхта “Камчия”, “Стрела” (исключена из списков флота 27 июня 1941).

Морская авиация – Варна.

2 Не-42 “Патица”,

2 Не-60 “Тюлен”,

Интендантство – Варна.

Флот имел низкую степень боеготовности. Основным ударным ядром флота являлись два ТКА типа Lurssen - № 1 и № 2. В дальнейшем флот увеличивался за счёт кораблей, передаваемых немцами, купленных, переоборудованных из гражданских судов и построенных.

Торговый флот.

БТПД "Постоянство"- Българско търговско параходно дружество (Болгарское торговое пароходное содружество) - пароходы "Шипка", "Варна", Родина", "Балкан", "Бургас", "Княгиня Евдокия", "Цар Фердинанд", "България" - все они занимались перевозкой боеприпасов и других материалов для немецких войск от Варны и Бургаса до Пирея. В Пиреи взорвался 30.05.1941г.  пароход "Княгиня Мария Луиза", одновременно с ним там находился и "Бургас". Все корабли были мобилизованы и изъяты немецким командованием в начале 1941 года. "България" переоборудовали в вспомогательный минзаг, а потом в вспомогательный крейсер и в мае 1941г. он с болгаро-немецким экипажем уплыл в Средиземном море. "Родина" на 21.06.1941г. плыла к Одессе, но на следующий день узнав о начале войны вернулась через Сулину в Варну. Собственностью БТПД были и маленькие пассажирские суда "Галата", "Евксиноград", "Соззопол", "Несебър", "Поморие", "Емона", "Калиакра" – они занимались каботажным плаванием и перевозкой пассажиров между Варной и Бургасом.

"Болгарское речное плавание" находилось на Дунае – Руссе и имело пассажирские пароходы "Княз Кирил", "Княгиня Евдокия", "Княгиня Мария Луиза", товарно-пассажирские "Цар Борис ІІІ", "Царица Йоанна", "Княз Симеон" и грузовые "Русе", "Видин", "Лом", "Свищов", паром "София", буксиры "Росица", "Цибър", "Княз Кирил", "Левски", "Капитан І ранг Матей Стойков", несколько барж - около 20, три парусных корабля и землесос "Вида". Было еще несколько маленьких компаний имели по 1-5  небольших кораблей. Все они пользовались для перевозки товаров, главным образом до Австрии, Германии и в меньшей степени в Румынию и СССР.

 

                 Состав ЧФ на 22 июня 1941г.

                 Командующий Черноморским флотом - вице-адмирал Ф. С. Октябрьский; членами Военного совета флота — дивизионный комиссар Н. М. Кулаков; начальник штаба — контр-адмирал И. Д. Елисеев.

В состав Черноморского флота входили:

- эскадра кораблей - командующий — контр-адмирал Л. А. Владимирский:

линкор «Парижская Коммуна»

Отряд легких сил - командир — контр-адмирал Т. А. Новиков (КР «Ворошилов», «Молотов», 3 дивизион ЭМ: лидеры «Москва», «Харьков», ЭМ «Смышленый», «Сообразительный», «Способный», «Свободный» последний вошел в состав ОЛС осенью 1941г.)

Бригада крейсеров - командир — капитан 1 ранга С. Г. Горшков (КР «Красный Крым» (в ремонте), «Красный Кавказ» и «Червона Украина», 1 дивизион ЭМ: «Дзержинский», «Железняков», «Незаможник», «Фрунзе», «Шаумян», 2 дивизион ЭМ: лидер «Ташкент» (на заводе), ЭМ «Быстрый», «Бодрый», «Бойкий», «Безупречный», «Бдительный», «Беспощадный»);

- 1-я бригада подводных лодок (командир — капитан 1 ранга П. И. Болтунов) в составе 1, 2, 3 и 4-го дивизионов лодок и приданных сторожевого корабля «Шторм» и одного базового тральщика;

- 2-я бригада подводных лодок (капитан 1 ранга М. Г. Соловьев) в составе 6, 7 и 8-го дивизионов лодок и приданных сторожевого корабля «Шквал» и одного базового тральщика;

- учебный дивизион подводных лодок;

- 1-я бригада торпедных катеров (капитан 2 ранга А. М. Филиппов) в составе трех дивизионов.

- 2-я бригада торпедных катеров (капитан 2 ранга А. А. Мельников) в составе двух дивизионов;

- отдельный дивизион и отдельный отряд торпедных катеров;

- четыре канонерские лодки, сведенные в дивизион;

- Дунайская военная флотилия;

- Береговая оборона;

- Противовоздушная оборона;

- ВВС флота;

- части специального и тылового обеспечения.

                 Система базирования корабельных сил включала главную военно-морскую базу Севастополь, Одесскую, Николаевскую, Новороссийскую и Батумскую военно-морские базы.

                 Эскадра, обе бригады подводных лодок и 1-я бригада торпедных катеров базировались на Севастополь, 2-я бригада торпедных катеров — на Очаков и оперативно подчинялась командиру Одесской военно-морской базы, которому были приданы и канонерские лодки, базировавшиеся на Одессу. На Поти (Батумская военно-морская база) базировались отдельный дивизион торпедных катеров и подводные лодки типа А. На Новороссийск — учебный дивизион подводных лодок и отдельный отряд торпедных катеров.

                 Дунайская военная флотилия (командующий — контр-адмирал Н. О. Абрамов; начальник штаба — капитан 2 ранга В. В. Григорьев) в своем составе имела дивизион мониторов, дивизион бронекатеров, дивизион катеров-тральщиков, отряд полуглиссеров, группу вспомогательных судов. Флотилии была придана 96-я авиаэскадрилья ВВС флота. Корабли базировались на Измаил (главная база), Рени, Килия, Вилково на левом берегу р. Дунай. Береговая оборона флотилии состояла из одной стационарной батареи, трех батарей на мехтяге, одной пулеметной роты и одной стрелковой.

                 Директивой  наркома Военно-Морского Флота от 26 февраля 1941 г.  Черноморский флот получил задачу обеспечить господство на море; активными минными постановками и действиями подводных лодок не допустить прохода флотов враждебной коалиции в Черное море; не допустить подвоза по морю войск и боевого снаряжения противником в порты Румынии, Болгарии и Турции; не допустить высадки десантов противника; не допускать действий кораблей противника по советскому побережью; в случае вступления Румынии в войну уничтожить или захватить ее флот и прервать коммуникации, блокировать побережье Румынии, включая устье Дуная; быть готовым к высадке тактических десантов; содействовать левому флангу Красной Армии при форсировании реки Дунай и при дальнейшем продвижении вдоль побережья Черного моря; обеспечить ПВО Главной базы и Керченского сектора береговой обороны. Дунайская военная флотилия Черноморского флота должна была не допускать форсирования противником Дуная от устья р. Прут до устья Килийского гирла; не допустить прохода военных и  других судов на участке Рени — устье Килийского гирла; оказать содействие сухопутным войскам в отражении возможного удара противника с направления Галац на Джурджулешть.  К 15 апреля 1941 г. флоты разработали оперативные планы и планы прикрытия, которые были утверждены наркомом ВМФ.

                 Черноморский флот тоже готовился к предстоящей войне. В начале июня дополнительно к дозорам, которые несли корабли у военно-морских баз, был установлен противолодочный дозор на подходах к Керченскому проливу. В поддержке дозора находились два торпедных катера и три гидросамолета. 9 июня в проливе были поставлены противолодочные сети. Для усиления обороны района Батуми туда перебазхировались ЭМ «Фрунзе» и «Дзержинский».

                 14 июня 1941 г. начались большие общефлотские учения в северо-западном районе Черного моря совместно с войсками Одесского военного округа. Время их проведения было не совсем обычным. Такие большие учения проводились, как правило, осенью. Они завершали собой летний период боевой подготовки кораблей Черноморского флота. Это говорило о том, что командование ВМФ, отчетливо сознавая приближение войны, стремилось предотвратить внезапное нападение гитлеровской Германии и еще раз проверить готовность Черноморского флота к немедленному ведению боевых действий. «Но через два дня мы услышали по радио и прочитали в газете «Красный Черноморец» сообщение ТАСС, опровергавшее слухи о близости войны между СССР и Германией,— вспоминает А. М. Гущин.— Это сообщение буквально ошарашило всех нас». Подводные лодки были развернуты в море заблаговременно с 11 июня, в маневрах флота принимали участие ПЛ «Л-5», «С-33», «Щ-205», «Щ-206», «Щ-209», «Щ-210».  Для  проведения  учения ЧФ 10 июня было мобилизовано в состав флота 6 гражданских судов. В ходе учений под видом противодесантных операций войска ОдВО, как ранее войска Северо-Кавказского и Закавказского военных округов, отрабатывали вопросы высадки десанта. Разработанное накануне войны штабом Черноморского флота "Временное наставление по огневому взаимодействию кораблей ЧФ с сухопутными войсками Одесского военного округа", которое было взято за основу и другими округами, не предусматривало совместных действий при отражений высадки десанта. Лишь в ходе войны были разработаны Указания по противодесантным действиям. Для участия в учениях на Черноморский флот из Москвы прибыл адмирал И. С. Исаков, который разделял мнение Н. Г. Кузнецова, что война может начаться с минуты на минуту. И. С. Исаков проинформировал Военный совет Черноморского флота о международной обстановке и об осложнении обстановки на границах с фашистской Германией. В связи с этим на время учений был установлен специальный сигнал, при получении которого надлежало прервать учения и сразу же перейти на повышенную оперативную готовность. К началу войны на флотах и флотилиях была отработана система так называемых оперативных готовностей, которая позволяла по мере обострения обстановки и нарастания угрозы военного нападения повышать оперативную готовность от готовности мирного времени №-3 до полной готовности к ведению боевых действий №-1. На время учений на Черноморском флоте была объявлена готовность №-2. Наряду с проведением артиллерийских и торпедных стрельб, постановкой минных заграждений план учения предусматривал высадку десанта на западное побережье Крыма и поддержку его артиллерийским огнем. Флот «синих» (им командовал Л. А. Владимирский) перед высадкой должен был форсировать оборонительное минное заграждение у побережья «красных». В артиллерийской поддержке участвовали крейсера «Красный Кавказ» и «Червона Украина», которые, кроме того, перевозили десантные части. На второй день учения в одесском порту началась погрузка на транспорты и боевые корабли 150-й стрелковой дивизии. Десант был успешно высажен, учения продолжались по плану и закончились 18 июня за три дня до начала войны. Корабли возвратились в Севастополь. Начальник Главного морского штаба адмирал И. С. Исаков объявил руководству учением, что задерживаться дольше не может и сразу же убыл в Москву, возложив разбор учения на Ф. С. Октябрьского.

                 19 июня  "Ввиду напряженной  о6становки на границе с  Германией" в 16.15 народный комиссар  ВМФ Н.Г. Кузнецов приказал установить на Черноморском флоте (одновременно — на Балтийском и Северном) оперативную готовность № 2. В штаб Черноморского флота из Москвы поступила телеграмма Военного совета ВМФ: «Вне всякой очереди. По флоту. Оперативная готовность номер два. Подана в 17 ч 15 мин». Обычная пометка «Учебная» отсутствовала. Оперативная готовность № 2 6ыла введена приказом командующего флотом вице-адмирала Октябрьского в 18 часов 00 мин. По этой готовности боевые корабли и вспомогательные суда принимали все необходимые  запасы, ограничивался сход на 6ерег личного состава, устанавливалось дежурство у оружия. Треть артиллерийских средств береговой и противовоздушной  о6ороны главной базы, а также одно звено истребителей на аэродроме Бельбек круглосуточно находились на боевом (оперативном) дежурстве в оперативной готовности № 1 (дежурные 6атареи  находились в трехминутной готовностью к открытию огня, а личный состав недежурных батарей мог находиться в увольнении).

С введением оперативной  готовности №  2 во всех шта6ах устанавливалось оперативное  дежурство, а в шта6е флота, кроме того, — суточное дежурство поочередно начальника штаба, его заместителя и начальника оперативного отряда.

                 20 июня  выходов кораблей в море на боевую подготовку не намечалось, но объявленная по флоту 14 июня оперативная готовность №-2, подтвержденная телеграммой наркома от 19 июня, продолжала действовать. После учений командование флота решило предоставить личному составу отдых, в рамках установленной оперативной готовности. К вечеру 21 июня улицы Севастополя заполнились уволенными на берег краснофлотцами, командирами в белых форменках и кителях, празднично одетыми жителями Севастополя. Все в этом городе, так или иначе, были связаны с кораблями и морем, и окончание учений, возвращение домой родных и близких становилось настоящим праздником.

                 К исходу 21 июня 1941г. в главной базе  ЧФ Севастополе находились:

-эскадра в составе линейного кора6ля "Парижская Коммуна", 6ригады крейсеров  (крейсера "Красный Кавказ", "Червона Украина" и "Красный Крым") и отряда легких сил (крейсера "Ворошилов" и " Молотов", лидеры "Москва" и "Харьков", эскадренные  миноносцы "Бойкий", "Быстрый", "Безупречный", "Беспощадный" , "Бодрый" , "Смышленый" , "Соо6разительный", " Незаможник" и "Шаумян");

- 1-я и 2-я 6ригады подводных лодок;

- 1-я бригада торпедных катеров, 6ригада траления, сторожевые корабли и катера охраны водного района главной 6азы (за исключением 2-го дивизиона быстроходных тральщиков, которые по окончанию флотских учений зашли в порт Одесса);

- в текущем ремонте на морском заводе № 201 находились крейсер "Красный Крым", эсминец "Железняков», а на достройке – эсминцы "Способный" и "Совершенный".

                 Вечером 21 июня 1941 г. на дежурство в шта6е Черноморского флота заступили: оперативный дежурный – флагманский химик ЧФ капитан 2 ранга Н.Т. Ры6алко и начальник штаба ЧФ контр-адмирал И.Д. Елисеев.

О6еспечивавший противовоздушную оборону Севастополя 61-й зенитно-артиллерийский полк 21 июня перешел на пониженную 6оевую готовность — 30% 6оевых средств находились в одноминутной готовности, а личный состав остальных отдыхал.

                 "В 18 часов 21 июня 1941 г. я заступил оперативным дежурным по 61-му зенитному артиллерийскому полку, - вспоминал бывший командир 214-й зенитной 6атареи гвардии старший лейтенант Телегин. — Руководствуясь указаниями начальника штаба полка майора И.К.Семенова, я вызвал по телефону всех дежурных по дивизионам и батальонам полка и проинструктировал их о несениями ими оперативной службы дежурными батареями, пулеметными и прожекторными точками, учитывая то обстоятельство, что незадолго до этого закончилось общефлотское учение и была вероятность прибытия вышестоящего начальства для проверки несения оперативной службы. Закончив данный инструктаж, отдав дополнительные указания дежурным телефонистам и разведчикам КП полка, я приступил к выполнению повседневных обязанностей оперативного дежурного".

                 Вечером 21 июня кора6ли Черноморского флота рассредоточено стояли на внутреннем рейде главной 6азы — в Севастопольской 6ухте. Ввиду повышенной оперативной готовности они 6ыли затемнены, но в самом городе светомаскировка 6ыла отменена, и он 6ыл ярко освещен. До трети командного и рядового состава кораблей 6ыло уволено на 6ерег, где в Доме Красной Армии и Флота 6ыл дан торжественный 6анкет в честь окончания маневров.

                 Между 22 и 23 часами из Севастопольской 6ухты  в море вышел 6уксир с мусорной баржей. Для обеспечения его выхода и возвращения были включены огни Инкерманских створных и Херсонесского маяков. Из-за сильного  волнения ворота 6онового заграждения Севастопольской 6ухты 6ыли оставлены открытыми.

 

 

                                                                 22 июня 1941г.

                 В море, на дозорной позиции с 13 июня, юго-западнее мыса Сарыч (позиция № 2) находилась «Щ-208» (к-л. Н.М.Беланов). Вернулась вечером 23 июня.

                 В 00.55 по распоряжению народного комиссара о6ороны С.К. Тимошенко, народный комиссар ВМФ Н.Г. Кузнецов передал командующим всеми флотами и флотилиями шифрограмму № 3Н/ 87, содержащую приказ о немедленном переходе на оперативную  готовность № 1. Одновременно он связался по телефону со штабами и предупредил оперативных дежурных флотов и флотилий о посланной шифрограмме.

"После полуночи к нам позвонил нарком ВМФ Н.Г. Кузнецов, - вспоминал И.Д. Елисеев. — К аппарату подошел я, и между нами состоялся разговор примерно в таком духе. Нарком спросил, получена ли нами телеграмма о переводе флота на оперативную готовность № 1 и до6авил, что она должна 6ы уже дойти. Я ответил, что телеграммы мы еще не имеем и флот находится в оперативной готовности № 2.

Тогда он сказал, что надо действовать 6ез промедления. Я доложил, что перевод флота на оперативную готовность № 1 сомнений не вызывает".

                 В 01 час 03 мин. узел связи штаба ЧФ принял шифрограмму:

"Военным Советам СФ, КБФ, ЧФ, ПВФ, ДВФ. Оперативная готовность номер один немедленно. Кузнецов".

С получением этой шифрограммы по приказу начальника штаба флота 6ыл вскрыт пакет, содержащий совершенно секретные документы,  определяющие действия оперативной служ6ы при переходе на высшую степень готовности.

                 Оперативная готовность № 1 6ыла объявлена по Черноморскому флоту в 01 час 15 мин. Однако по данным журнала 6оевых действий штаба  Крымского участка ПВО,   последний принял сигнал о ней в 01 час 30 мин., оповестив через 5 минут по телефону все подчиненные части.

                 Вскоре после о6ъявления оперативной готовности № 1 в шта6 флота прибыли командующий ЧФ вице-адмирал Ф.С. Октя6рьский и член военного совета  ЧФ дивизионный комиссар Н.М. Кулаков. О получении телеграммы НК ВМФ стало известно от дежурного шифровальщика, который сразу же позвонил комфлоту на квартиру и сообщил, что «из Москвы пришла важная шифротелеграмма».

                 С объявлением высшей степени оперативной готовности немедленно была введена в действие  заранее отработанная система оповещения. Первоначально оповещение производилось скрытно (через оповестителей), но так как переход на повышенную готовность задерживался, в 01 час 50 мин. в главной 6азе 6ыл о6ъявлен сигнал "Большой с6ор" и одновременно сыграна базовая тревога. По городской радиотрансляционной сети 6ыло о6ъявлено: "Всем военнослужащим возвратиться на кора6ли и в части!". Началось затемнение 6ереговых объектов флота и города, но ввиду того, что на Северной стороне оно производилось недостаточно 6ыстро, по приказу оперативного дежурного штаба ЧФ последняя 6ыла централизованно отключена от электростанции.

                 В 01 час 35 мин. начальник штаба ПВО ЧФ майор Н. Перов получил от оперативного дежурного по флоту кодовый сигнал "Юкон", означавший приказание о немедленном переводе всех сил и средств ПВО на оперативную готовность № 1 (предвоенное время), и доложил о6 этом начальнику ПВО флота полковнику И. Жилину, находившемуся  у се6я на квартире (в 100 м от здания шта6а ПВО). После этого он отдал приказание немедленно перевести все части ПВО, и в первую очередь дежурные зенитные батареи, в оперативную готовность № 1.

                 "Примерно в 01 час 40 мин. раздался звонок с КП ПВО, - вспоминал старший лейтенант  Телегин. – Майор Матвеев вызвал меня, как дежурного, к телефону и о6ьяви оперативную готовность № 1, приказав срочно вызвать на места весь командный состав полка. Услышав мой громкий разговор с майором Матвеевым, майор Семенов (начальник шта6а полка) не поверил отданному мне приказанию и приказал мне еще раз уточнить правдивость отданного приказа, так как выполнение оперативной готовности № 1  означало перевод на боевую готовность всех средств полка, что 6ыло связано с раздачей личному составу 6оевых секретных противогазов, вскрытием большого количества боезапаса, которого при выполнении учебных задач хватало бы полку 6олее чем на два года, развертыванием по утвержденной дислокации прожекторного и пулеметного 6атальонов и т.д. Получив вторичное подтверждение от майора Матвеева о переводе всех средств полка на оперативную готовность № 1 и доложив о6 этом майору Семенову, я передал ему телефонную трубку, и он стал говорить с при6ывшим к тому времени на КП ПВО майором Перовым.

                 Окончательно у6едившись в достоверности отданного приказания, я стал выполнять все указания майора Семенова, в свою очередь отдавая приказания оперативным дежурным дивизионов и 6атальолов. Я отдал им приказание вызвать всех командиров подразделений, а дежурному по штабу полка старшему сержанту Яремчуку приказал немедленно вызвать на КП полка весь командный состав штаба. Командирам прожекторного и пулеметного батальонов майором Семеновым было отдало приказание о развертывании их подразделений согласно плану дислокации. Вскоре на КП полка при6ыл командир полка подполковник Горский... Я контролировал выполнение оперативной готовности командирам дивизионов и батальонов, о чем докладывал майору Семенову".

                 Около 01 часа 50 мин. народный комиссар ВМФ отправил военным советам флотов и командующим флотилиями шифрограмму следующего содержания:

«В течение 22.6-23.6 возможно внезапное нападение немцев. Нападение немцев может начаться с провокационных действий. Наша задача не поддаваться ни на какие провокационные действия, могущие вызвать крупные осложнения. Одновременно флотам и флотилиям быть в полной боевой готовности встретить возможный удар немцев или их союзников.
Приказываю, перейдя на оперативную готовность № 1, тщательно маскировать повышение боевой готовности. Ведение разведки в чужих территориальных водах категорически запрещаю. Никаких других мероприятий без особого распоряжения не проводить.».

Через 15 минут после отдачи вышеупомянутого приказа народный комиссар ВМФ дал экстренную шифрограмму, в которой говорилось, что обстановка дана ''только для сведения военных советов".

                 Для многих сигнал тревоги являлся продолжением только что закончившихся учений. В то время помощник командира ПЛ «С-31» Николай Павлович Белоруков вспоминал: «Поиграв немного с дочуркой и уложив ее спать, мы с женой стали слушать радио. Из Дома флота транслировали выступление Покрасса. Его произведения были тогда популярны, все очень их любили и, затаив дыхание, слушали каждое выступление. Но усталость быстро взяла свое, и вскоре мы крепко уснули.

Среди ночи из репродуктора раздался сигнал «большого сбора»: «Всем военнослужащим возвратиться на корабли и в части!» [44]

Я быстро оделся и выскочил на улицу. Город еще был погружен в темноту и сон. С Константиновского равелина раздавались одиночные артиллерийские выстрелы.

«Видимо, учение продолжается», — предположил я про себя и быстро побежал на береговую базу подводных лодок.

Подводная лодка «С-31» стояла на восточной стороне Южной бухты. Чтобы сократить путь, я торопливо шел через Исторический бульвар, мимо Севастопольской панорамы. Мои скорые шаги гулко отдавались в потревоженной ночной тишине парка. Кое-где на скамейках сидели запоздалые пары. Когда я спускался к железнодорожному вокзалу, позади вдруг услышал запыхавшийся голос:

— Коля, это ты? Я обернулся.

— Да, я... — Повнимательней приглядевшись, я узнал помощника командира «С-32», старшего лейтенанта Сашу Былинского. — Саша, здравствуй!

— Здравствуй, Коля! Вот так встреча, — тяжело дыша, проговорил Саша. Кое-как переведя дух и смахнув с лица пот, он на ходу продолжил: — Опять, видимо, флотское учение. Как-то все неожиданно... Я только вчера оповестителей сменил, беспокоюсь, сработают ли ребята?..

— А зачем им «срабатывать»? По сигналу «большого сбора» все прибудут в свои части и без оповестителей, ты зря волнуешься, — успокоил я его.

Вскоре мы оказались в расположении бригады подводных лодок и направились к своим кораблям.

Остававшийся за меня лейтенант Шепатковский доложил:

— Около двух часов ночи в казарме сыграли боевую тревогу, а потом объявили сигнал «большого сбора». Все, кто был в казарме, немедленно прибыли на подводную лодку и подготовили ее к «бою и походу». Корпус на герметичность и готовность корабля к погружению проверили. В штабе я уже был, командиру бригады о готовности подводной лодки к выходу в море, о запасах масла, соляра, пресной воды и наличии личного состава доложил. 

Комбриг принял мой доклад и приказал вам явиться в штаб за дальнейшими распоряжениями.

Личный состав всех подводных лодок стоял по боевой тревоге. Томительная безвестность угнетала, но мы продолжали оставаться на своих командных пунктах и боевых постах. Нас окружала полная темнота, нигде, ни в зданиях, ни на улицах, не было света. Над пирсами воцарилась зловещая тишина.».

                 В ту тревожную предвоенную ночь командир «Красного Кавказа» капитан 2 ранга А. М. Гущин не сходил на берег. Жена с сыном уехали в Москву к родственникам, квартира в доме на улице Ленина пустовала. А. М. Гущин вышел из каюты на верхнюю палубу. В полной темноте слабо различались очертания крейсера, в бухте едва заметно светились синие огни дежурных кораблей. Дождавшись доклада дежурного по кораблю о прибытии увольнявшихся на берег краснофлотцев и старшин, он вернулся в каюту и прилег на диван. Но долго спать не пришлось — около двух часов ночи в каюту вошел дежурный по кораблю и доложил: «Товарищ командир, в главной базе объявлен „Большой сбор" ». А. М. Гущин приказал играть боевую тревогу. Зазвенели колокола громкого  боя, по корабельной трансляции объявили: «Боевая тревога! Корабль к бою и походу изготовить!» Минуты через две-три старший помощник командира капитан-лейтенант К. И. Агарков уже встречал А. М. Гущина у боевой рубки с докладом: «Корабль к бою готов».

                 Крейсер «Червона Украина» стоял на бочках в Северной бухте между Алексеевским равелином и Инженерной пристанью носом к выходу в море. Командир крейсера Н. Е. Басистый и военком В. А. Мартынов в этот день тоже не сходили на берег и были на корабле. Быстро одевшись по сигналу боевой тревоги и выскочив на верхнюю палубу, В. А. Мартынов догнал спешившего на мостик Н. Е. Басистого. На вопрос, чем вызвана боевая тревога, он отделался одной фразой: «Получено приказание от оперативного дежурного флота — всем кораблям боевая готовность № 1». Было видно, что другой информацией он не располагает. У правого борта крейсера уже тарахтели моторы катеров и баркасов, стоявших под выстрелами. Краснофлотцы - оповестители спускались вниз по штормтрапам и шкентелям на плавсредства, чтобы вызвать на корабль командиров и сверхсрочнослужащих, сошедших вечером на берег.

                 Было около двух часов ночи, когда на квартиру командира бригады крейсеров С. Г. Горшкова прибыл краснофлотец - оповеститель с приказанием немедленно явиться на свой флагманский корабль. На Графской пристани С. Г. Горшкова ожидал командирский катер с «Червоной Украины». Прибыв на крейсер, комбриг принял доклад начштаба бригады В. А. Андреева о том, что по приказанию наркома ВМФ флот переведен на оперативную готовность № 1.

                 К 03 часам 00 мин. в Главной базе на оперативную готовность № 1 перешли 61-й зенитный артиллерийский полк, 1, 2 и 3-й артиллерийские дивизионы 6ереговой обороны, 12 самолетов 62-й истребительной авиа6ригады ПВО на аэродроме Бель6ек и 116-й артиллерийский дивизион. Корабли и ряд других частей перешли на готовность № 1 несколько позже: например, первые 12 подводных лодок — в 04 часа 20 мин., а линейный корабль "Парижская Коммуна" — в 04 часа 49 мин.

                 Бывший начальник ПВО Черноморского флота И. Жилин впоследствии вспоминал:

"Прибыв на командный пункт, примерно в 01 час 55 мин. я отдал приказание о6ъявигь 6оевую тревогу всем частям ПВО. К моему прибытию на КП весь личный состав 6оевых расчетов КП был на своих постах согласно 6о-евому расписанию. В 02 часа 05 мин. все командиры частей доложили о готовности к бою. В 02 часа 06 мин. радиотехнические посты ВНОС приняли 6оевую готовность №1.

Примерно в период 02 часа 07 мин. — 02 часа 08 мин. мне позвонил начальник штаба флота контр-адмирал Елисеев и сообщил, что ожидается что-то серьезное, но что именно — определенно сказать невозможно. На мой вопрос как мне действовать, получил ответ: смотрите сами.

Это меня еще больше насторожило и я тотчас позвонил начальнику штаба ВВС флота полковнику Калмыкову с целью уточнения плана ночных полетов нашей авиации в районе главной базы. На мой вопрос был получен ответ, что никаких полетов авиации не будет, за исключением вылета одного самолета У-2 в 04 часа утра с аэродрома Куликово поле. В таком случае, доложил я полковнику Калмыкову, я решаю, что все самолеты, которые могут появиться в районе Главной 6азы, считать самолетами противника и открывать по ним огонь зенитной артиллерии.

— Дело ваше, — ответил мне полковник Калмыков. — У меня на этот счет никаких указаний нет.

Вслед за этим я доложил свое решение начальнику штаба флота и по-прежнему получил неопределенный ответ: смотрите сами.

После разговора с полковником Калмыковым я вызвал к телефону командиров частей, ознакомил их с воздушной обстановкой и приказал: "Все самолеты, которые появятся в районе Севастополя, считать вражескими, освещать прожекторами и открывать по ним огонь".

"Никто из командного состава полка не знал причины объявления оперативной готовности и фактической обстановки, — вспоминал бывший начальник штаба 61-го зенитного артиллерийского полка И.К. Семенов. — При запросе высшие штабы нам также ничего не отвечали. После изготовления полка к 6ою на КП наступило некоторое спокойствие. 30% всех средств полка и личного состава оставили в немедленной готовности, а остальные средства перевели на 2-минутную готовность. 30% командного состава, согласно боевому расписанию, разрешалось отдыхать, а остальные находились на своих боевых постах".

                 В 02 часа 15 мин. штаб ПВО ЧФ отдал приказание о введении режима  светомаскировки  в  пунктах ПВО Евпатория, Сара6уз и Феодосия. В 02 часа 22 мин. в Севастополе началось развертывание командных пунктов и служб МПВО. Еще через минуту поступил доклад о переходе истребительной авиации ЧФ на 6оевую готовность № 1. В 02 часа 30 мин. в Симферополь местным властям была передана телеграмма с приказанием о затемнении Крыма.

                 К тому времени корабли, военные объекты и городские кварталы Севастополя были затемнены. Однако своевременно погасить огни Инкерманских створных и Херсонесского маяков не удалось. При попытке передать приказание о выключении огней маяков оказалось, что проводная связь с ними внезапно прервалась: уже утром 6ыло обнаружено, что на телефонных линиях, идущих к этим объектам, вырезано по 25 —50м провода. Оперативный дежурный шта6а флота связался по телефону с начальником гарнизона генерал-майором Моргуновым, а тот в свою очередь дал приказ командиру береговой 6атареи № 35 и начальнику артбоесклада № 7 в Сухарной балке срочно выслать к маякам посыльных на мотоциклах с приказом о гашении огней. До Верхнего (Восточного) Инкерманского маяка посыльный по какой-то причине до6раться не успел, и светивший в узком секторе белый огонь маяка, дальность видимости которого составляла 24 мили, продолжал гореть, демаскируя город и порт.

                 В 02 часа 35 мин. операторы приемной станции "радиоулавливателя самолетов" (радиолокационной станции) РУС-1 поста воздушного наблюдения, оповещения и связи (ВНОС) в деревне Тарпанчи на мысе Тарханкут обнаружили в створе мыс Херсонес — мыс Тарханкут неизвестную воздушную цель, идущую с запада. В 02 часа 56 мин. донесение об этом легло на стол командующего флотом. Однако флотское командование, похоже, не особенно доверявшее тогдашней технической новинке — радиолокации, не придало серьезного значения этому предупреждению. Во всяком случае, согласно записям в журнале 6оевых действий Крымского участка ПВО, в 02 часа 50 мин. начальник ПВО ЧФ полковник Жилин приказал передислоцировать на основные позиции зенитные батареи Главной базы № 56 и 76, а батарею № 80 оставить на прежнем месте.

                 Около 03 часов 00 мин. посты служ6ы наблюдения и связи (СНиС) флота в Евпатории и на мысе Сарыч доложили, что слышат шум моторов самолетов. Через 5 минут доклады о том, что в западном направлении на удалении до 20 км слышен шум авиационных двигателей, поступили с на6людательного поста зенитной батареи № 73 (юго-западнее мыса Херсонес) и поста СНиС у Херсонесского маяка. В 03 часа 07 мин. о приближении с пеленга 270 градусов неизвестного самолета доложил Константиновский пост СНиС.

По приказу коменданта береговой о6ороны главной базы генерал-майора Моргунова комендант Севастополя о6ъявил в городе воздушную тревогу. Командующий флотом вице-адмирал Октябрьский связался по ВЧ-телефону с Генеральным штабом РККА в Москве и доложил его начальнику Г.К. Жукову:

"Система ВНОС флота докладывает о подходе со стороны моря большого количества неизвестных самолетов; флот находится в полной боевой готовности. Прошу указаний".

" — Я спросил адмирала, — вспоминал впоследствии маршал Жуков. — Ваше решение?

— Решение одно: встретить самолеты огнем противовоздушной обороны флота.

Переговорив с С.К. Тимошенко, я ответил Ф.С. Октябрьскому:

— Действуйте и доложите своему наркому".

                 В 03 часа 13 мин. прожекторами-искателями ПВО главной базы был обнаружен двухмоторный самолет без опознавательных знаков, идущий на высоте около 500 м вдоль линии Инкерманских створных маяков.

"Последовало приказание открыть заградительный огонь, — вспоминал старший лейтенант Телегин, — но вслед за этим приказанием поступило приказание не открывать огня, так как в это время в этом районе должен был пролететь У-2. В результате всей этой суматохи и неразберихи первый вражеский самолет не был обстрелян".

                 По словам начальника штаба 61-го ЗАП И.К. Семенова, в этот момент из штаба ПВО ЧФ последовало распоряжение выключить прожекторные станции и прекратить наблюдение, ограничившись лишь прокладкой на планшете курса самолета, а начальник ПВО ЧФ И.С. Жилин утверждал, что не открытие огня объясняется тем, что зенитная батарея № 76, в зоне действия которой находился самолет, "не имела четкого приказа с КП полка".

                 Вторично прожекторы были включены в 03 часа 15 мин. В их свете было видно, как самолет сбросил на фарватер два предмета на парашютах (первоначально их приняли за парашютистов и даже послали за ними катера), развернулся над 6оновыми воротами Севастопольской бухты и скрылся в северо-западном направлении. Зенитная артиллерия главной 6азы молчала...

По поводу этого самолета в журнале 6оевых действий штаба Крымского участка ПВО в 03 часа 25 мин. была сделана следующая запись:

"Один неизвестный самолет появился с моря, с Херсонесского маяка, на высоте 500 — 1000 м, был освещен зенитным прожектором и в момент освещения сбросил бом6у или мину на траверзе Северной 6ухты. Вышел на сушу и в районе Северной косы скрылся на север. ЗА огня не открывала. Командир 61-го ЗАП принял этот самолет за свой и опознал как У-2".

                 В 03 часа 20 мин. от постов СНиС и ВНОС поступили новые доклады о приближении к Севастополю неизвестных самолетов.

"Тотчас за этими докладами мне позвонил начальник ПВО флота полковник И.С. Жилин... и спросил, как 6ыть с открытием огня по неизвестным самолетам, — вспоминал Н.Т. Рыбалко. — Доложил И.Д. Елисееву. Тот потребовал доложить командующему. Позвонил по прямому телефону командующему флотом Ф.С. Октябрьскому, находившемуся через комнату от меня".

При этом между Рыбалко и Октябрьским произошел следующий разговор:

"ОКТЯБРЬСКИЙ: Есть ли наши самолеты в воздухе?

РЫБАЛКО: Наших самолетов в воздухе нет.

ОКТЯБРЬСКИЙ: Имейте в виду, что если в воздухе есть хоть один наш самолет, вы завтра будете расстреляны.

РЫБАЛКО: Как быть с открытием огня?

ОКТЯБРЬСКИЙ: Действуйте по инструкции".

Таким образом, командующий флотом так и не взял на се6я ответственность отдать приказ об открытии огня. В результате в 03 часа 22 мин. начальник ПВО ЧФ смог лишь о6ъявить 6оевую готовность № 1 всем зенитным средствам кораблей, находившихся в главной базе.

Тем временем зенитными прожекторами 6ыл обнаружен второй самолет, идущий на Севастополь. Нужно 6ыло что-то предпринимать. И тогда начальник штаба флота И. Д. Елисеев, приняв всю ответственность на себя, приказал оперативному дежурному передать начальнику ПВО приказ о немедленном открытии огня.

"Немедленно звоню полковнику Жилину, передаю приказание: "Открыть огонь", — вспоминал Н.Т. Ры6алко. — Полковник Жилин ответил: "Имейте в виду, что вы несете полную ответственность за это приказание. Я его записываю в журнал 6оевых действий". Повторяю приказ тов. Жилину и говорю: "Записывайте куда хотите, свою ответственность я понимаю, но открывайте огонь по самолетам". На этом разговор с ним окончился".

                 Зенитная артиллерия главной базы открыла огонь в 03 часа 30 мин., когда второй неизвестный самолет находился над районом огневой позиции зенитной 6атареи № 73. Это были первые выстрелы советской артиллерии в начавшейся войне...

Попав под о6стрел 1 и 2-го дивизионов 61-го ЗАП, неизвестный самолет не изменил курса, сбросил два предмета на парашютах, после чего применил противозенитный маневр, развернулся и ушел в сторону моря. Одна из с6рошенных им мин упала на сушу в районе хутора Кирьяки и взорвалась.

О том, что происходило в это время в штабе флота, Н.Т. Ры6алко вспоминал:

"Продолжалась стрельба зенитной артиллерии, светили прожекторы, а наблюдательные посты докладывали о сбрасывании самолетами "парашютистов". Взрывов 6ом6 пока не было слышно. Начальник разведки Д.Б. Намгаладзе, поспешно оценив обстановку, сделал вывод и доложил его находившемуся тут же И.Д. Елисееву и О.С. Жуковскому (начальнику оперативного отдела штаба ЧФ — Д.С.): "Это немцы-парашютисты хотят захватить шта6 флота". И.Д. Елисеев срочно вызвал начальника общего отдела штаба полковника Ю.Г. Раева и приказал ему немедленно организовать о6орону штаба флота. Раев ответил, что он не имеет 6ойцов. Тогда начальник штаба распорядился использовать для этого временно ра6отников штаба РТ флагманских специалистов флота. Мне же было приказано вызвать роту  краснофлотцев из Уче6ного отряда для обороны штаба флота. Не помню теперь почему, но рота эта к штабу так и не прибыла.

Кажется, с выяснением о6стагювки вызов ее был отменен.

Выполняя приказание И. Д. Елисеева, полковник Раев организовал из флагманских специалистов флота отделение для охраны здания штаба. Функции командира отделения выполнял флагманский инженер-механик флота инженер-капитан 2 ранга Б.Я. Красиков; остальные флагманские специалисты флота выполняли функции бойцов отделения. Таким образом, отсутствие заранее подготовленной охраны штаба флота вынудило отвлечь от своих обязанностей опытных специалистов флота".

                 В 03 часа 42 мин. командиру 62-й истребительной авиабригады ПВО ЧФ было приказано поднять в воздух звено истребителей для патрулирования над аэродромом Бельбек на высоте 2000 м. Через пять минут звено истребителей поднялось в воздух.

Чем же была вызвана такая задержка в применении истребительной авиации? Бывший начальник ПВО ЧФ И.С. Жилин позже вспоминал, что после участия в общефлотских маневрах летчикам-истребителям 62-й ИАБР был предоставлен выходной день, а в дежурство экипажи, спосо6ные решать задачи в ночных условиях, назначены не были. В результате этого истре6ительная авиация в отражении налетов первых двух неприятельских самолетов участия не принимала, и первое звено истребителей для несения дежурства патрулированием в воздухе смогло вылететь только с наступлением рассвета. Кроме того, шта6 6ригады находился достаточно далеко от Севастополя — в Евпатории и связь с ним 6ыла ненадежной.

                 В 03 часа 45 мин. со стороны мыса Фиолент  появился третий самолет, шедший в направлении Братского клад6ища на Северной стороне Севастополя. Попав под огонь зенитных 6атарей 3-го дивизиона 61-го ЗАП и зенитной артиллерии стоявших в бухтах кораблей, он сбросил две мины, развернулся и со снижением стал уходить на юго-запад. Первая из сброшенных самолетом мин упала в 03 часа 48 мин. во двор жилого дома на улице Подгорная и взорвалась, у6ив 18 и ранив 136 человек из числа гражданского населения. Вторая мина взорвалась в   03 часа 52 мин. на мелководье у набережной Приморского бульвара в районе Памятника затопленным кора6лям.

Около 04 часов 10 мин. над главной 6азой появился последний четвертый самолет. Он 6ыл о6стрелян 55, 357 и 359-й зенитными батареями и, по данным исторического журнала штаба ЧФ, 6ыл с6ит в 04 часа 12 мин. над огневой позицией 359-й батареи (лейтенант И.Е.Котов) и упал в море в районе Северной косы. С6рошенные самолетом две мины упали: первая — на пустыре за Мехстройзаводом № 54, вторая — на мелководье в районе 6ерстовой 6атареи № 13, с которой доложили, что сброшен парашютист и он плывет к 6ерегу (эта мина через некоторое время взорвалась). Зенитная артиллерия главной базы прекратила огонь (всего в эту ночь она произвела 2150 выстрелов).

                 В 04 часа 13 мин. над Севастополем 6ыл установлен воздушный 6арраж истре6ительной авиации.

                 Командующий Черноморским флотом доложил о налете в Москву народному комиссару ВМФ, который, в свою очередь, соо6щил об этом в Народный комиссариат о6ороны и канцелярию И.В. Сталина. Из НКО и НКВД в Севастополь позвонили, что6ы уточнить о6становку. О том, как происходило это "уточнение", Ф.С. Октябрьский впоследствии вспоминал:

"В тру6ке раздался властный голос потревоженного не вовремя человека.

— Говорит Берия. Что там у вас происходит?

Не дослушав моего доклада, Берия гру6о прерывает меня:

— Какой там на вас налет! Вы с ума сошли!

— Я со всей ответственностью докладываю, что в Севастополе идет самый настоящий 6ой с авиацией противника, идет война.

Берия вновь раздраженно кричит:

— Какая война? Какой противник?

— Доложить точно какой противник я не могу, но что это враг, никакого сомнения 6ыть не может.

Он вновь кричит:

— Какой может 6ыть враг! Вы провокатор! Вас свои 6омбят! Вы не знаете, что у вас под носом делается! Это ваша авиация! Какое вы имеете право говорить о войне!

Тогда я докладываю:

— Мы имеем уже полсотни раненых, десятки убитых, мы уже с6или несколько неизвестных самолетов.

Берия бросает трубку... Я до конца дней своих не смогу забыть содержание этого разговора".

                 В отражении налета участвовали и экипажи надводных и подводных кораблей. Командир «Красного Кавказа» А. М. Гущин вместе с командиром артиллерийской боевой части В. А. Коровкиным находились в боевой рубке крейсера. Они вышли на открытый мостик. Лучи прожекторов, попадая в узкие прорези амбразур, проделанных в толстой броне, слепили глаза. Басовитый гул самолетов то пропадал, то слышался снова. Прожекторные лучи, перекрещиваясь над головой, неожиданно выхватывали из тьмы яркие точки— самолеты врага, и сразу к ним устремлялись светящиеся трассы очередей зенитных пулеметов и автоматов. На мостик «Красного Кавказа» поднялся исполнявший тогда обязанности командира зенитного дивизиона корабля лейтенант П. И. Машенин. «Алексей Михайлович,— обратился он к командиру,— это война?» «По-видимому, да,— ответил Гущин,— готовьте дивизион к отражению атак самолетов противника».

                 Когда крейсер «Червона Украина» открыл стрельбу по самолетам, военком корабля В. А. Мартынов спросил у командира корабля Н. Е. Басистого: «В чем дело, почему стреляем?» Н. Е. Басистый ответил: «Приказано вести огонь из малокалиберных зениток по самолетам, появляющимся в непосредственной близости от корабля, из 100-мм установок пока огня приказано не открывать». От надводников не отставали и подводники. Николай Павлович Белоруков вспоминал : «Внезапно, в четверть четвертого, могучие лучи прожекторов разрезали безоблачное звездное небо и закачались маятниками, ощупывая небосвод, по которому, нарастая с каждой секундой, разливался монотонный гул. Наконец со стороны моря появилась устрашающая армада низко летящих самолетов. Их бескрайние вороньи ряды поочередно проносились вдоль Северной бухты. Батареи береговой зенитной артиллерии и корабли эскадры открыли по ним ураганный огонь и смешали боевой порядок. У Приморского бульвара раздался оглушительный взрыв. Еще один взрыв прогремел где-то в городе. Мрачные силуэты неизвестных еще бомбардировщиков то вспыхивали в лучах прожекторов, то пропадали в пустоте неба, потом их снова схватывали прожектора и вели до конца Северной бухты.

Когда нам приказали открыть артиллерийский огонь, расчет 100-миллиметрового орудия (командир орудия Иван Шепель, первый наводчик Федор Мамцев, второй наводчик Андрей Беспалый, заряжающий Семен Гунин, подносчик патронов Григорий Федорченко), несмотря на то что во время боевой подготовки зенитные стрельбы мы не отрабатывали, действовал слаженно и уверенно — пропусков не было.

Наш минер, лейтенант Василий Георгиевич Короходкин, управлял артиллерийским огнем с крыши мостика подводной лодки. Когда грохот пушек соседних подводных лодок заглушал его команды, он повторял их быстрыми жестами. Небо продолжали бороздить лучи прожекторов, всюду скользили нити трассирующих пуль, вспыхивали разрывы зенитных снарядов.

В конце концов было сбито несколько самолетов. Мы отчетливо видели, как один из самолетов упал в море в  районе Константиновского равелина. Рядрм с лучами прожекторов просматривались темные купола парашютов, казалось, высаживается воздушный десант. Когда в небе над бухтой не осталось ни одного самолета, затих и грохот орудийных выстрелов. Поступила команда отбоя.

Вся палуба подводной лодки была усыпана стреляными гильзами. Когда я спустился с мостика, чтобы подойти к матросам артиллерийского расчета, они мелодично зазвенели у меня под ногами. Мои артиллеристы не сразу заметили меня: с напряжением и тревогой они продолжали вглядываться в небо, ждали следующего налета. На этот раз его не последовало...

Первый налет вражеской авиации на Севастополь продолжался около 30 минут.

Вся команда была взбудоражена и ошеломлена произошедшим. Никто не мог поверить, что это был первый настоящий бой с врагом.».

                 Для проведения этой операции из состава 27-й 6ом6ардировочной эскадры "Бельке" 4-го воздушного флота Люфтваффе, 6азировавшейся на румынских аэродромах Бузеу, Мамайя и Фокшаны, 6ыло выделено шесть из имевшихся 15 ночных 6ом6ардировщиков ХЕ-111 и Ю-88. Два из них  должны были маневрировать в районах Евпатории и мыса Сарыч, отвлекая внимание советской истребительной авиации от четырех 6ом6ардировщиков, каждый из которых нес по две парашютные донные электромагнитные мины типа "Cm". Такая мина при массе 985 кг содержала 700 кг взрывчатого вещества. Автоматический электромагнитный взрыватель имел время прихода в боевое положение с момента постановки от 30 минут до 6 суток. Мина с6расывалась самолетом с высоты 1000 — 1500 м на глу6ину от 5 до 50 м.

- При падении мины на берег или глубину менее трех метров происходила ее автоматическая самоликвидация (взрыв).

Анализируя время появления германских 6ом6ардировщиков над Севастополем и их курс,

можно прийти к следующим выводам:

— воздушный налет был совершен четырьмя самолетами с временным интервалом 15 — 25 минут (вероятно, с целью избежать столкновений в воздухе, так как самолеты шли с выключенными аэронавигационными огнями);

— первый самолет производил минную постановку вдоль фарватера Севастопольской 6ухты по направлению с запада на восток и при подлете ориентировался на светившийся в узком секторе (около 1 градуса) огонь Верхнего (Восточного) Инкерманского маяка. Этот самолет свою задачу выполнил полностью (обе мины упали на фарватер);

— самолеты № 2, 3 и 4 производили постановку мин поперек фарватера (с юга на север) и при подлете ориентировались на хорошо видимое в  предрассветных сумерках белое пирамидальное здание церкви Св. Николая на Северной стороне. Однако все три самолета с6росили мины слишком рано и в результате поставленную задачу выполнили лишь частично (из шести с6рошенных мин одна упала на фарватер, две — на мелководье и три — на сушу).

                 В 3.50 налет фашистской авиации закончился. Военные объекты главной базы не пострадали, попытка противника полностью заминировать выход из бухты, как выяснилось позже, закончилась безрезультатно. Но все же несколько мин упало в воду, и места их приводнения были неизвестны. Это свидетельствовало о том, что командование флота, переводя корабли на повышенную боевую готовность, совершило непростительную ошибку — не предусмотрело рассредоточения кораблей на случай нападения противника с воздуха. Нетрудно было догадаться и о замыслах  гитлеровцев минировать выход из бухты, а затем бомбовыми ударами пикировщиков уничтожить запертые там корабли. Ситуация осложнялась тем, что выставленные противником магнитные мины имели приборы кратности, что сильно затрудняло борьбу с ними. Мины срабатывали под воздействием магнитного поля корабля, а ни один корабль Черноморского флота не был оборудован размагничивающим устройством. Отсутствовали и тралы для траления магнитных мин. 

                 Дунайская военная флотилия в 2 часа перешла на оперативную готовность № 1. В 4.15 румынские батареи и мониторы открыли огонь по советской стороне – Рени, Карталу, Измаилу, Килии, Вилкову и по кораблям флотилии. Авиация противника нанесла удар по Измаилу. Корабли Дунайской флотилии, дислоцировавшиеся в Рени, были вынуждены отойти с ренийского рейда вниз по течению до устья р. Викета, так как рейд просматривался с румынской стороны и противник имел возможность вести по нашим кораблям прицельный огонь. Ответный огонь советской корабельной, береговой и армейской артиллерии заставил противника прекратить стрельбу. В течение дня перестрелка несколько раз возобновлялась. Попытки противника переправиться через Дунай были сорваны совместными действиями флотилии, 14-го стрелкового корпуса и 79-го пограничного отряда.

                 В 4.35 командующий Черноморским флотом приказал командиру ОВР главной 6азы произвести траление в Севастопольской и Южной 6ухтах, а также на внешнем рейде по оси Инкерманского створа.

Утром того же дня шесть сторожевых катеров протралили контактными тралами внутренний и внешний рейды главной 6азы, но мин не обнаружили. Но вечером оказалось что это не так, на мине погиб буксир «СП-12».

                 В 06.00  Нарком ВМФ направил военному совету ЧФ директиву : «Приказываю произвести оборонительные минные постановки.» В первую очередь это касалось оборонительных минных заграждений у своих баз. Руководство Наркомата ВМФ и командование Черноморского флота опасалось возможности прорыва в Черное море крупных сил итальянского флота (исходя из опыта Первой Мировой войны), высадки крупного десанта противника на наше побережье (прекращение немцами морских перевозок с началом войны на Черном море и уход судов в порты был воспринят как сосредоточение транспортных средств для десантной операции) и особенно активных действий немецких подводных лодок, которых, по данным разведки, на Черном море уже перед войной якобы было 10-12 единиц. Фактически ни крупных десантных операций, ни прорыва на театр итальянского флота противник не планировал, а из иностранных подлодок на Черном море была только одна румынская «Дельфинул».  Но на тот момент наше командование этого не знало и действовало исходя из предполагаемой ситуации.

                 В 07 часов 55 мин. и 11 часов 55 мин. над Севастополем появлялись одиночные германские самолеты-разведчики. Они шли над о6лаками и только периодически 6ыли видны в их разрывах. Зенитные батареи № 78 и 79, а также зенитная артиллерия линейного корабля "Парижская Коммуна" безуспешно вели по ним огонь.

                 В 09.29  Нарком ВМФ направил военному совету ЧФ директиву: «Выслать ПЛ ПЛ: 1) в район между Констанца и Сулина, 2) между Констанца и Бургас включительно, не нарушая тервод Болгарии, Турции. Задача: прервать сообщения, действовать исключительно по ТР ТР и по румынским и немецким боевым кораблям. Непосредственные подходы к Констанца и Сулина лодок не ставить в виду предстоящей операции обстрела надводными кораблями.».

                 В районе Севастополя был выставлен корабельный дозор – тральщик «Т-401».

                 В 12 ч на кораблях эскадры началась трансляция выступления наркома иностранных дел В. М. Молотова: «Граждане и гражданки Советского Союза!.. Сегодня, в 4 часа утра, без предъявления каких-либо претензий к Советскому Союзу, без объявления войны, германские войска напали на нашу страну, атаковали наши границы...», затем состоялись митинги.  Николай Павлович Белоруков вспоминал : «После выступления В.М. Молотова в бригаде подводных лодок стихийно состоялся многолюдный митинг. Большая площадка на восточной стороне Южной бухты перед зданием штаба бригады была заполнена до отказа. Лица матросов, старшин, политработников, командиров и вольнонаемных рабочих и служащих были строгими и сосредоточенными.

Митинг открыл начальник отдела политической пропаганды капитан 2-го ранга Медведев. После его вступительного слова с короткой, но яркой речью выступил [48] командир бригады подводных лодок капитан 1-го ранга Павел Иванович Болтунов.

В своих выступлениях подводники поклялись защищать свою Родину до последней капли крови, сражаться с врагом так же мужественно, как в Гражданскую войну сражались их отцы. Эти выступления воодушевили всех нас: мы вдруг явственно ощутили, что с нами вся страна, весь народ, а это великая сила.

От имени личного состава подводной лодки «С-31» поручили выступить мне. Мне никогда прежде не доводилось выступать перед таким скоплением людей. Стоит ли говорить, как взволновало меня это поручение. Я вышел вперед — в горле застрял тугой ком, в голове сумятица, все подготовленные фразы вдруг исчезли. С чего начать и что сказать, не знаю. Я смотрел на хмурые и напряженные лица товарищей, вдруг меня охватили жгучая ненависть к врагу и желание отомстить за вероломное нападение на нашу Родину. Под влиянием эмоций я что есть духу крикнул:

— Дорогие мои товарищи! Подводники!

Голос мой далеко разнесся над просторами Южной бухты. Я почувствовал, что все замерли в ожидании, приободрился и стал говорить. Свое выступление я закончил такими словами:

— Великий русский полководец Александр Васильевич Суворов, обращаясь перед боем к своим верным солдатам, говорил: «Костьми лечь, но не посрамить земли русской...» А мы, советские подводники первой подводной лодки типа «Сталинец» на Черноморском флоте, заверяем нашу родную партию и советское правительство, что тоже готовы лечь костьми, но земли советской не посрамим никогда и по примеру первой подводной лодки типа «С» на седой Балтике станем краснознаменным кораблем!..

Нелегко было произнести это ответственное обещание, но еще труднее было его выполнить. Забегая вперед, скажу, что это обещание мы выполнили с честью.

На контрольно-пропускной пост (КПП) бригады подводных лодок потянулись жены старшин и командиров. Женщины плакали, причитали. Меня вызвали на КПП [49] после обеда. У входа стояла Вера с дочуркой. Как она изменилась... Большие, полные слез глаза смотрели необычайно строго и тревожно. С волнением жена спросила меня:

— Когда в море пойдешь?

Этот простой вопрос сразу успокоил меня, внушил уверенность.».

                 В 13.20 в воздушном бою над Измаилом истребители 96-й отдельной авиаэскадрильи сбили три самолета, один самолет противника сбит зенитной артиллерией.

                 Сразу после окончания митинга на «Червоной Украине» С. Г. Горшков получил приказание из штаба флота принять мины и приготовиться к постановке минных заграждений в районе Севастополя. Остаток дня потратили на изучение документов — карты минной постановки, доставленной из штаба флота, наставления минной службы. Одновременно уточнили обязанности командиров по приемке и постановке мин, определили конкретный состав запальных партий и команд сбрасывания. Первым  в  ночь  с  22 на 23 июня  приступил  к  приемке  мин  крейсер «Червона Украина». (С 23 июня по 21 июля 1941 г. на Черноморском флоте производилась постановка оборонительных минных заграждений. Мины ставились в районах Севастополя, Одессы, Нерчинского пролива, Новороссийска, Туапсе и Батуми.)

                 Начавшиеся с первых минут войны активные действия германской авиации вынудили принимать срочные меры по защите командных пунктов и узлов связи.

Так, уже к 15 часам 00 мин. флагманский командный пункт командующего Черноморским флотом 6ыл перенесен в помещения подземного комплекса автоматической телефонной станции № 175 у Каменной пристани Южной бухты. Там же разместились военный совет флота, начальник политуправления и основные органы штаба флота.

Командный пункт местной противовоздушной о6ороны (МПВО) Севастополя был перенесен в подземные помещения в районе Пушкинской площади, командный пункт Северного районного комитета ВКП/6/ и Северный районный штаб МВПО — в газоубежище в подвале дома №  40 на улице Советской.

В 15 часов 20 мин. штаб ПВО ЧФ получил донесение о том, что на Крым движется более 500 (!) самолетов противника, но оно не подтвердилось. 

                 Во второй половине дня в соответствии с приказанием Наркома ВМФ адмирала Н.Г.Кузнецова началось развертывание подводных лодок с задачей прервать коммуникацию противника от Босфора к портам Румынии путем неограниченных действий против немецких, румынских, итальянских кораблей и транспортов. В 18.09 вышла на позицию № 3 в районе мыса Олинька вышла первая из подводных лодок «Щ-205» (к-л. П.С.Дронин). По возвращению за трусость командир был снят с должности и расстрелян.

                 В 18.24 ПЛ «Щ-206» (к-л. С.А.Каракай) вышла на позицию № 4 в районе мыса Шаблер. Из похода не вернулась, пропала без вести.

                 В 19 часов 00 мин. командующий  Черноморским флотом распорядился "произвести тщательную светомаскировку, не допустить ни одного огня". Через 22 минуты он же приказал "при появлении самолетов над 6азой — сбивать".                Вечером 22 июня в ответ на настоятельные просьбы Военного совета ЧФ начать активные боевые действия авиации флота по румынской территории была получена телеграмма заместителя Наркома ВМФ адмирала И.С.Исакова, в которой указывалось, что И.В.Сталин разрешил бомбить Констанцу, Сулину, Тулчу, Исакчу и аэродромы противника.

                 В 19.08 ПЛ «Щ-209» (к-3р. И.Н.Киселев) вышла на позицию № 5 в районе мыса Эмине.

                 В 19.35  ПЛ «М-33» (к-л. Д.И.Суров) из Севастополя вышла в дозор в район юго-западнее мыса Тарханкут – позиция № 1. Вернулась 28 июня.

                 В 20 часов 02 мин., в связи с при6лижением к Севастополю группы неприятельских  самолетов, начальник штаба ПВО ЧФ объявил в главной 6азе воздушную тревогу. Через три минуты 12 германских самолетов бомбардировали аэродром и поселок Кача.

                 В 20.28 ПЛ «М-34» (к-л. Н.И.Голованов) из Севастополя вышла в дозор в район юго-западнее мыса Сарыч – позиция № 2. Вернулась 28 июня.

                 В 20.30 в районе Карантинной 6ухгы взорвался на мине и затонул морской буксир «СП-12». Вышедший к месту ги6ели торпедный катер подо6рал из воды пять раненых. Поги6ло 26 человек. Это 6ыла первая боевая потеря Черноморского флота в начавшейся войне.

                 22 июня «М-62» (ст.л. А.А.Воробьев) перешла из Севастополя в Балаклаву.

                 В ночь с 22 на 23 июня «М-31» (к-л. Е.Г.Расточиль), «М-32» (к-3р. Н.А.Колтыпин), «М-58» (к-л. Н.В.Елисеев) перешла из Севастополя в Балаклаву.

                 В 21 час 55 мин., в связи с наступлением темноты, начальник штаба ПВО ЧФ приказал поднять над главной 6азой аэростаты заграждения.

 

 

                                                   Северный флот.

 

                 Командующий СФ А.Г.Головко, начальник штаба СФ С.Г.Кучеров,  член Военного Совета флота – А.А.Николаев, начальник управления политической пропаганды Н.А.Торик.

На момент начала войны в состав СФ входили следующие соединения:

1.) Отдельный дивизион эскадренных миноносцев "Гремящий", "Громкий", "Грозный", "Сокрушительный", "Стремительный", "Куйбышев", "Урицкий".

2) Бригада подводных лодок в составе:

а) 1 ДНПЛ "К-1", "К-2", "Д-3";

б) 2 ДНПЛ "Щ-401", "Щ-402", "Щ-403", "Щ-404", "Щ-421", "Щ-422";

в) 3 ДНПЛ "М-171", "М-172", "М-173", "М-174", "М-175", "М-176";

г) ЭМ "Куйбышев" (из состава ОДНМ);

д) СКР "Гроза" (из состава 1 ДНСКР).

3) Учебный дивизион подводных лодок, в котором должны были состоять вступавшие в строй подводные лодки. (Фактически был сформирован только 18 октября 1941г.)

4) Дивизион траления и заграждения ЗМ "Мурман", 2 ТЩ и блокшив "Пушкин" (нештатное формирование).

5) Охрана водного района ГБ (Полярное) в составе:

а) 1 ДНСКР СКР "Гроза", "Смерч", "Ураган" и "Айсберг";

б) 2 ДНСКР "БС-1", "БС-2", "БС-3";

в) Плавучей базы "Ветер";

г) 1 ДНСКА катера типа "МО" №№ 111,112,113,121,122,123,131,132,133,141,142,143,151,152;

6) Мурманский укрепленный район в составе:

а) 1 АДН (на м. Сеть-Наволок);

б) 2 АДН (на о. Кильдин);

в) 3 АДН (в районе ГБ СФ);

г) трех пулеметных рот (отдельной, 51 и 52), отдельной танковой роты, одной местной стрелковой роты, отдельной дегазационной роты, отдельной инженерной роты, автодорожной роты, артиллерийской механической мастерской, школы БО и ПВО.

7) Беломорская ВМБ (Архангельск) в составе:

а) ОХР (ЭМ "Карл Либкнехт", находившийся в капитальном ремонте);

б) флотского полуэкипажа;

в) Беломорского гидрографического района;

г) Беломорского сектора БО - 4 стационарных артиллерийских батарей: 180-мм № 12 на м. Поной и № 13 на о. Моржовец (обе в стадии приемки), 130-мм № 4 на о. Вешняки № 5; полевая батарея, школа БО и ПВО; инженерная рота, инженерный склад, 3 артиллерийские мастерские;

д) 81 ОЗАДН в Северодвинске;

е)тыла ВМБ;

ж) санитарного отделения;

з) финансового отделения;

и) отделения связи.

8) Тыл флота (с управлением в Мурманске) в составе:

а)628местнойстрелковойроты;    

б) восьми специальных отделов управления;

в) восьми отделов и учреждений главного военного порта.

9) Учебный отряд флота (4 специальные школы и военный порт 3 разряда на Соловецких островах).

10) 1 отдельный дисциплинарный батальон.

11) ВВС флота в составе:

а) 118 морского АП (три эскадрильи самолетов "МБР", одна эскадрилья самолетов "ГСТ", 15 рота связи, 15 авиабаза);

б) 72 АП (четыре истребительных и одна бомбардировочная эскадрилий, 30 рота связи, 30 авиабаза);

в) 49 отдельная АЭ (самолеты "МБР");

г) санитарное звено и авиазвено связи.

12) ПВО флота (4 ОЗАДН на м. Сеть-Наволок, 5 ОЗАДН в губах Ваенга и Грязная, 6 ОЗАДН на о. Кильдин, 58 ОЗАДН в ГБ Полярное и в губе Пала; 10 и 13 отдельные роты ВНОС; радиорота).

В состав указанных авиачастей входило в общей сложности 116 самолетов, из них 28 "И-15 бис", 17 "И-153", 4 "И-16", 11 "СБ", 49 "МБР" и 7 "ГСТ".

Кроме перечисленных соединений, ВС СФ подчинялись следующие учреждения:

1) политическое управление;

2) штаб флота, которому подчинялись:

а) отдел связи (батальон связи, район СНиС Поной с участком СНиС на о. Моржовец, отделение связи в Мурманске, район СНиС в ГБ Полярное с участком СНиС в Иоканке);

б) гидрографический отдел (гидрографический район Баренцева моря, гидрографический участок Цып-Наволок, две маневренных гидрографических партии, северная гидрографическая экспедиция, отряд гидрографических судов, 2 отряда манипуляторной службы);

3) Организационно-распорядительное строевое управление (флотский полуэкипаж, военно-морская учетная часть и Мурманский архив);

4) командный отдел4;

5) инженерный отдел;

6) медико-санитарный отдел, которому подчинялись два госпиталя и другие санитарные учреждения;

7) финансовый отдел.

Главная база СФ находилась в Полярном.

К моменту начала мобилизации СФ в основном базировался на ГБ Полярное. Учебный отряд флота базировался на Соловецкие острова.

Для целей рассредоточения подводных лодок были использованы расположенные вблизи ГБ губы Пала, Сайда, Тюва и Волоковая. Возможность такого рассредоточенного базирования подводных лодок была учтена еще в мирное время, и имелся соответствующий опыт базирования.

К началу Отечественной войны в состав БО и ПВО СФ входили:

1) четыре IV — 180-мм башенных батареи № 10,11,12,13;

2) одна IV — 152-мм и одна III — 152-мм батареи № 2,1;

3) пять IV — 130-мм батарей № 4, 5, 7, 8, 221;

4) одна IV — 122-мм батарея № 191;

5) одна IV — 120-мм батарея № 3;

6) две IV — 100-мм батарей № 195,199;

7) одиннадцать IV — 45-мм противокатерных и зенитных батарей № 64, 201 — 208, 222, 249;

8) семнадцать IV — 7б-мм зенитных батарей № 44, 47, 49, 55, 61, 62,72, 541 — 543, 581 — 584, 811 — 813.

Все перечисленные батареи входили в состав:

а)1,2и 3 АДН МУР;

б) отдельных батарей МУР (221 и 222 на п-ов Рыбачий);

в) 4, 5, 6 и 58 ОЗАДН управления ПВО;

г)81 О3АДН.

Организация, которую СФ должен был принять с началом военных действий, определялась двумя документами мобилизационного плана 1941 г.: "Схемой организационно-мобилизационного развертывания" и "Планом формирований 1-го года войны".

Суда гражданских наркоматов, подлежавшие отмобилизованию по мобилизационному плану, в основном, предназначались для сформирования нескольких дивизионов тральщиков, сторожевых кораблей, а также для оборудования минных и сетевых заградителей, плавучих баз, госпитальных судов, посыльных и брандвахтенных судов. По данным штаба флота, подлежали отмобилизованию 28 рыболовных траулеров, 5 дрифгеров, 12 моторных ботов, 11 пароходов и теплоходов, 2 морских и 5 речных буксиров, 1 ледорез ("Ф. Литке") и 1 ледокольный пароход ("Дежнев") — всего 65 судов. По тем же данным, резерв судового состава гражданских наркоматов, который мог быть использован командованием СФ в оперативных целях, выражался в Мурманске и Архангельске в количестве 20 РТ, 35 дрифтеров и мотоботов, 5б транспортов, пригодных для морских перевозок, 10 буксиров, 6 шаланд и 6 барж. По данным организационно-мобилизационного управления ГМШ, мобилизационным планом 1941 г. предусматривалось отмобилизование 90 судов, в том числе трех ледокольных. Расхождение с приведенными выше данными жаба СФ выражается главным образом в количестве мотоботов и дрифтеров, подлежавших призыву для переоборудования в качестве СКА.

Для усиления БО и ПВО СФ по мобилизационному плану 1941 г. должны были быть сформированы:

1) девять IV — 130-мм батарей № 140,147,148, 223 — 225, 827 — 829;

2) четыре IV — 45-мм противокатерных батарей № 935 — 938;

3) одиннадцать IV — 85-мм батарей № 604,192 —194, 627,196 —198, 629, 200, 644;

4) девять IV — 7б-мм зенитных батарей № 155,917,918, 946 — 948,962 — 964;

5) двенадцать VI — 37-мм зенитных батарей № 957 — 958, 983 — 987, 989,976 — 978, 628;   .

6) девять VI — 25-мм зенитных батарей;

7) десять управлений артиллерийских дивизионов.

                 Директивой  наркома Военно-Морского Флота от 26 февраля 1941 г. Северный флот должен был уничтожить флот противника при появлении его в Баренцевом и Белом морях; совместно с 14-й армией оборонять побережье полуостровов Средний, Рыбачий и Кольский и не допустить высадки десантов противника; содействовать 14-й армии в захвате Петсамо; не допустить прохода судов противника в Белое море, побережье которого следовало оборонять совместно с Архангельским военным округом; вести крейсерские операции подводных лодок на морских сообщениях противника у западного побережья Норвегии и в Скагерраке. К 15 апреля 1941 г. флоты разработали оперативные планы и планы прикрытия, которые были утверждены наркомом ВМФ.

                 Состояние небольшого Северного флота было непростое, как подводных, так и подводных сил. В начале 1941г. боевая подготовка подводников находилась на низком уровне из-за вынужденного перерыва вызванного гибелью «Д-1». Ухудшилась воинская дисциплина. Но более всего огорчала совершенно несвойственная коллективам подводников атмосфера какой-то хандры, неуверенности в своих силах. Разрешение на первый после трехмесячной паузы выход в море пришлось запрашивать в Главном морском штабе. ПЛ «Щ-421» (к-л. Н.А.Лунин) разрешили выйти в море но плавать она должна была в надводном положении и не далее десяти миль от берега. После этого в море стали выходить и другие ПЛ, начала налаживаться боевая учеба пусть и в урезанном виде. Но на СФ были присланы из Москвы Курсы боевой подготовки, переработанные с учетом выводов многочисленных комиссий посетивших СФ. В них заявлялось: «Подводным лодкам на глубинах моря больше рабочей глубины лодки не погружаться». Такое решение по сути вело к прекращению подводной подготовки, ибо глубины в Баренцевом  море везде значительно превышали рабочую глубину любой лодки, а Белое море с его подходящими глубинами к тому времени уже замерзло. Неоднократные просьбы командующего СФ А.Г.Головко пересмотреть и отменить это решение успеха не имели. В ответ предлагалось ПЛ погружаться в устье реки Колы – что было большой нелепостью. Командующий СФ А.Г.Головко и новый командир БПЛ Н.И.Виноградов получив поддержку члена Военного Совета флота – А.А.Николаева, начальника штаба СФ С.Г.Кучерова и начальника управления политической пропаганды Н.А.Торика, решили забыть о предписании и вести подготовку ПЛ в Баренцевом море  в районе губы Мотка и губы Кутовая.  Только в мае 1941г. ПЛ БПЛ приступили к выполнению торпедных стрельб по надводным кораблям с фактическим выпуском торпед. Они отрабатывали задачи по выходу в атаку по боевому кораблю, идущему двадцатиузловым ходом в охранении катеров МО, по скрытному прорыву противолодочной завесы. Для этого командующий выделил ЭМ «Куйбышев», боевая учеба набрала максимальный темп. Экипажи ПЛ сутками и неделями пропадали в море, стреляя один за другим, стремясь наверстать упущенное в осенне-зимний период.

                 Состояние надводных сил также было в не лучшем виде, правда из-за слабого состояния судоремонтной базы на СФ. Так общий годовой план судоремонта на СФ на 1941г. выражался в сумме 43190 тыс. рублей, а судоремонтные предприятия ТУ ВМФ на театре могли выполнить ремонт в объеме 13690 тыс. рублей. На 1 марта 1941г. у стенок заводов стояли 2 эсминца, 3 сторожевых корабля и несколько других кораблей. В мае 1941г. Северный флот инспектировался наркоматом ВМФ, в строю находился только один эсминец «Гремящий» - все остальные эсминцы ремонтировались.

                 Немцы недавно обосновавшись в Норвегии, тоже понимали что имеющихся наличных военно-морских сил было недостаточно для  действий у советских берегов, что нашло отражение  в протоколе совещания у начальника штаба руководства войной на море 30 января 1941г.: «…д)Охрану наших морских коммуникаций в Северном Ледовитом океане обеспечить можно, но блокировать главную военно-морскую базу Полярный-Мурманск мы не в состоянии. Здесь необходим стремительный и мощный налет авиации (бомбы и авиационные мины).» Тем не менее они также понимали и необходимость скорейшего захвата советских северных портов. 4 февраля 1941г. в дневнике штаба руководства войной на море появилась запись: «Главнокомандующий военно-морским флотом докладывает свои оперативные соображения на случай войны с Россией, особо подчеркивая необходимость захвата портов Мурманск и Полярное, чтобы там не могла закрепиться Англия…» Основные задачи по выполнению этих задач возлагались на сухопутные силы, но и флоту отводилась определенная роль.

                 По данным штаба СФ, для действий на Северном морском театре немцами были выделены следующие силы:

1) 6 флотилия новейших немецких ЭМ типа "Карл Галстер" (5 кораблей); Фактически 6-я флотилия эсминцев в составе «Ганс Лоди» (лидер, флаг командира флотилии капитана 1 ранга Шульце-Хинрикс), «Рихард Битзен», «Герман Шоеман», «Фридрих Эккольдт» и «Карл Галстер» прибыла в Киркенес лишь 11 июля.

2) три норвежских миноносца типа "Стегг";

3) норвежские ЗМ типа "Гломмен" и "Лауген";

4) один вспомогательный КР (около 10000 т), вооруженный 5— 6" артиллерией со щитовым прикрытием; Имеется в виду артиллерийский учебный корабль «Бремзе», пришедший на Север вместе с эсминцами.

5) около шести ПЛ дальнего действия типа "U-б7"; Первые ПЛ «U-451», «U-566» пришли на Север в середине июля.

6) около 10 норвежских СКР различных типов;

7) 10 —15 ТЩ типа "РТ";

8) около 10 СКА типа быстроходных морских охотников;

9) несколько танкеров, транспортов и мотоботов;

10) до 230 самолетов типов "Мессершмидт-110", "Мессершмидг-109", "Юнкерс-88", "Юнкерс-87", "Хеншель-12б", "Хейнкель-111", "Фюзелир Шторх", "Юнкерс-52" (транспортные) и самолеты других неустановленных типов. По германским данным на 22 июня Германия располагала на Севере 86-90 боевых самолетов. Из них 12 бомбардировщиков «Ju-88A» и 33 «Ju-87R», 22 истребителя «Me-109E-7» и  4-6 «Me-110E-2», 7 ближних разведчиков  «Hs-126B», 8-10 дальних разведчиков «Ju-88A-5», «Do-17P», «Do-213B». Кроме того в Билле-фьорде (Порсангер-фьорд) и в Тромсё базировались три отряда морских разведчиков - летающих лодок «Do-18», начали прибывать первые гидросамолеты «BV-138».

Корабельный состав противника базировался на базы Варангер-фьорда (Киркенес, Варде, Вадсё), имея главную базу, предположительно, в Тромсё.

ВВС противника перед началом военных действий были переброшены с аэродромов, расположенных в западной части Норвегии, на ближайшие к фронту аэродромы, заблаговременно оборудованные в районах Луостари, Киркенес (Солдатер-Букт - гидроаэродром), Хейбуктен, Банак (Лаксельса), Тромсе, Бардуфосс, Нарвик и Буде.

 

                     17 июня.

Над Кольским полуостровом впервые появились немецкие и финские самолеты.

В 15.47 над бухтой Озерко наблюдался на высоте 7000 м один двухмоторный неизвестный самолет. Были вызваны дежурные истребители. В 15.50 звено "И-153" вылетело в район обнаружения самолета; в 17.00 оно возвратилось на аэродром. С 17.45 2 "И-153" несли барраж в районе п. Вайда-губа — губа М. Волоковая.

 

                    18 июня.

В11.25 над ГБ Полярное прошел двухмоторный немецкий самолет. В базе была объявлена готовность ПВО № 1, в воздух поднято два звена истребителей. Части 14 СД в 12.15 обстреляли неизвестный двухмоторный самолет, улетевший затем на норд-вест.

В 12.10 в районе Кандалакша появились три неизвестных бомбардировщика.

В 18.50 по флоту была объявлена готовность № 2. В 20.30, по донесению поста ВНОС Лой-явр, появился один двухмоторный бомбардировщик противника на высоте 500 м.

В 20.45 во время учения по боевому управлению в ГБ была объявлена фактическая воздушная тревога. В 20.50 над ГБ Полярное прошел немецкий самолет "Ме-110" на высоте 300 — 400 м. Самолет был обстрелян огнем зенитных батарей.

В 22.06 была объявлена готовность ПВО № 2. Через три минуты вновь была объявлена фактическая воздушная тревога. отбой которой последовал только в 00.48 19 июня. За это время посты службы наблюдения не раз доносили о появлении немецких бомбардировщиков.

                   18 июня немцы начали насильственно эвакуировать женщин и детей из Киркенеса, а из Парккино и Лиинахамари гражданское население. Запретили выход в море рыбачьих судов. В июне 1941г. в Киркенес, Вардё и Вадсё приходило ежедневно по 3-4 транспорта с германскими войсками. За первые пятнадцать дней июня в Киркенес морем доставили не менее 20 тысяч солдат.

 

                  19 июня.

Получена директива от Главного морского штаба – готовить к выходу в море подводные лодки. Задача: наблюдая за боевыми кораблями вероятного противника, отразить нападение если оно последует.

К 00.00 дислокация БРПЛ была такова:

а) в ГБ Полярное находились подводные лодки "Щ-401", "Щ-403", "Щ-404", "Щ-421", "Щ-422", "К-1", "М-174", проходившие курс боевой подготовки (18 июня на них производилась погрузка аккумуляторных батарей), а также подводные лодки "М-171" и "М-173", стоявшие в ремонте у плавучей мастерской "Красный горн";

б) в Мурманске — ПЛ "К-2" в гарантийном ремонте; ПЛ "Щ-402" на слипе; СКР "Гроза" на ходовых испытаниях; ПБ "Двина" в ремонте и на переоборудовании;

в) в губе Мотка на боевой подготовке ПБ "Умба" с "Д-3" и "М-175",

г) на переходе из губы Оленья в губу Мотка на боевую подготовку — ПЛ "М-172";

д) в дозоре у бухты Цып-Наволок — ПЛ "М-17б".

К 2.45 по приказанию Командующего Северным флотом, было закончено рассредоточение подводных лодок. Подводные лодки "Щ-421" и "Щ-422" перешли в губу Оленья, подводные лодки "Щ-401" и "Щ-403" — в губу Тюва. В течение дня подводные лодки продолжали боевую подготовку в губах Мотка и Оленья.

В течение суток в ГБ дважды объявлялась воздушная тревога. В 11.00 один "Ю-88" появился от поста Пумманки, прошел по курсу м. Цып-Наволок — о. Кильдин — губа Тюва — губа Ваенга на высоте 7500 м и скрылся курсом 270°. В 11.32 зенитные батареи открыли огонь по самолету и вели его до 11.38, израсходовав всего 241 снаряд. В 11.45 в районе Зубовка — Вайда-губа один "И-153" был безуспешно атакован немецким истребителем.

В 17.00 по флоту была объявлена оперативная готовность № 2. В связи с усилением разведывательной деятельности авиации противника Командующий Северным флотом приказал:

а) с 23.00 установить дозоры на линиях Сеть-Наволок — о. Кильдин и о. Торос — м. Летинский;

б) с 24.00 раз в сутки производить авиаразведку двумя самолетами побережья района от Варде до о. Харлов, а по особому приказанию — до м. Нордкин, с задачей обнаружения иностранных транспортов и военных кораблей; над территориальными водами соседей летать не разрешалось.

                    Командующий направил начальнику Главморштаба адмиралу И.С.Исакову доклад об изменении плана использования лодок на случай войны: лодки типа «щука» и часть лодок типа «малютка» послать в район морских сообщений гитлеровцев между северными норвежскими шхерами и Петсамо; остальные «малютки» направить для прикрытия входа в горло Белого моря. Обосновал изменение плана следующим: «малютки» имеют пониженную мореходность, район их действия более ограничен, чем лодок других типов, стало быть, они по своим данным более пригодны для прикрытия наших коммуникаций. А все «щуки» целесообразнее, по-моему, использовать на морских сообщениях противника.

                    19 июня в дозор перед входом в Кольский залив вышла «Щ-421» (к-л. Н.А.Лунин). С началом войны отозвана в базу и в 11.54 22 июня прибыла в Полярное.

                    19 июня немцы в Киркенесе, Вардё и Вадсё провели аресты норвежских коммунистов.

 

                          20 июня.

Посты СНиС наблюдали появление неизвестных бомбардировщиков. Пролетавший над Североморском неизвестный самолет был обстрелян 5 ОЗАДН. Воздушная тревога продолжалась с 16.45 до 17.00.

По разведанным, движение иностранных торговых судов от Тромсе до финской границы было закрыто; суда, находившиеся в северных водах, возвращались в Тромсе. Немецкий гарнизон Киркенеса состоял из воинских частей общей численностью в 20000 человек.

        Беломорская ВМБ. В 17.30 был получен сигнал из Полярного об объявлении по флоту оперативной готовности № 2. Основные соединения и части СФ перешли на оперативную готовность № 2.

Командующий Северным флотом приказал командиру Беломорской ВМБ с 8.00 производить парой самолетов разведку Белого моря до устья р. Поной с задачей обнаружения иностранных судов.

                       20 июня в Лиинахамари немцы задержали несколько судов (видимо рыболовных), а их экипажи посадили под охрану.   

 

                         21июля.

                       В течение суток над нашей территорией появились два фашистских самолета – один у полуострова Рыбачьего, второй в районе Териберки.

                       Воздушной разведкой СФ были обнаружены на подходах к губе Печенга ТЩ, в порту, на рейде 15 транспортов, в Варде на якоре ТР, в Перс-фьорде ТР. За сутки из Печенги вышли восемь транспортов, вошли в залив три транспорта, два РТ и один норвежский СКА.

                      21 июня в Мурманске в рыбном порту несколько траулеров готовились к выходу на промысел. Часть судов стояла под выгрузкой. С уловом вернулся с моря «РТ-9» - «Ролик». В торговом порту собирался уходить в Архангельск пароход «Кола». Ледокольный пароход «Семен Дежнев» вставал в док для осмотра и ремонта корпуса. Судоремонтники завершили ремонт ПЛ «Щ-402», принимать ее приехал из Полярного командир дивизиона И.А.Колышкин. Ремонтировались и готовились к навигации два самых крупных ледокола арктического флота – «Ленин» (капитан Н.И.Храмцов) и «Сталин» (капитан П.А.Пономарев). Немцы знали о ледоколах и уже 23 июня бомбили их.

                       В ночь на 22 июня Нарком ВМФ связался по ВЧ с командующим: «Командующего Северным флотом А.Г.Головко тоже застаю на месте. Его ближайший сосед – Финляндия. Что она будет делать. Если нападет Германия на нас? Если немало оснований считать, что присоединиться к фашистам. Но сказать что-либо наверняка было еще нельзя.

 - Как вести себя с финнами? – спрашивает Арсений Григорьевич. – От них летают самолеты к Полярному.

 - По нарушителям нашего воздушного пространства открывайте огонь».»

                       

                                                                  22 июня 1941г.

 

                       В 0.5б ВС СФ получил по радио приказание Народного Комиссара ВМФ немедленно перейти на оперативную готовность № 1.            

                       В 1.15 по СФ был дан сигнал о введении оперативной готовности № 1.

                       В 1.35 ВС СФ получил от Народного Комиссара ВМФ директиву, в которой указывалось, что в течение 22 — 23 июня возможно внезапное нападение немцев, которое могло начаться с провокационных действий. Наши задачи, указывалось в директиве, — не поддаваться ни на какие провокационные действия, могущие вызвать крупные осложнения; флоту быть в полной боевой готовности встретить внезапный удар немцев или их союзников. Народный Комиссар ВМФ приказал: перейдя на оперативную готовность № 1, тщательно маскировать повешение боевой готовности. Ведение разведки в чужих территориальных водах категорически воспрещалось, так же как проведение каких-либо других мероприятий без особого распоряжения.  

                       По данным пограничных постов, четыре самолета противника были обнаружены над нашей территорией на высоте 1000 м. Финский бомбардировщик обнаруживался в 1.22 в полете вдоль границы на зюйд на высоте 1000 м. В 1.30 наблюдались неизвестные самолеты в полете с Рестикент на Мурманск на высоте 1000 м.

                        В 1.24 частям ПВО и в 1.30 ВВС Флота была объявлена готовность № 1

                        В 2.30 в ГБ была объявлена по частям ПВО готовность № 2, на кораблях ОВР ГБ — боевая готовность № 3, ПВО — № 2. С 7.35 те же готовности были установлены на всех кораблях.

                         С 4.25 весь СФ перешел на оперативную готовность № 1.

                         Командующий Северным флотом адмирал А.Г.Головко вспоминал: «22 июня. Дата, памятная каждому советскому человеку, — начало войны с гитлеровской Германией. Ясно, что борьба предстоит беспощадная. Это смертельная схватка с фашизмом. Кто кого.

Приказание наркома Военно-Морского Флота о немедленном переходе на оперативную готовность № 1, переданное в адрес Военного совета, исполнено прежде всего сигналом по флоту.

А пограничные посты доносят: в течение только первых полутора часов сегодняшних суток уже шесть самолетов (четыре немецких, один финский и один неопознанный) появлялись над нашей территорией на высоте около тысячи метров.

Другая директива наркома, адресованная Военному совету: к семи часам утра выделить для обороны горла Белого моря две подводные лодки (тип не указан), эскадренные миноносцы «Грозный» и «Сокрушительный», эскадрилью морских бомбардировщиков МБР-2.

Стиснув зубы, ведем счет неопознанных самолетов, проносящихся за облаками над Кольским заливом вплоть до рассвета (по календарному времени суток). И вот около четырех часов утра первый раскатистый гул взрывов: в районе Полярного сброшены бомбы.

Гул взрывов слышали все. По городу засновали люди в поисках убежищ. Многие из тех, кому не обязательно оставаться здесь, кинулись, несмотря на ранний час, к стоявшим у причалов буксирам и пароходам, чтобы переправиться в Мурманск и оттуда выехать поездами в глубь страны. Всполошились артисты-москвичи. В течение двух часов из Полярного выбрался весь состав театра, позабыв взять декорации и реквизит. Удивляться и досадовать не к чему: привыкнуть, вернее, приспособиться к бомбам сразу нельзя, для этого требуется известное время.

Отовсюду поступают донесения о фашистских самолетах, о неопознанных силуэтах надводных судов, о перископах подводных лодок. Береговые зенитные батареи и корабельная артиллерия то и дело ведут яростный, но все еще бесполезный огонь по самолетам: по чужим и по своим. Еще не умеют ни стрелять в боевой обстановке, ни различать типы самолетов.

На телефонные запросы нам отвечают из Главморштаба, что началась война, однако ничего другого пока сказать не могут. Тогда я запрашиваю относительно плана использования подводных лодок. И вдруг начинается перепалка. Главморштаб категорически настаивает, чтобы к входу в Белое море, вернее в горло Белого моря, были направлены большие лодки, то есть «щуки», а не «малютки». Никакие мои доводы не принимаются. Переговоры насчет лодок возобновляются несколько раз. Дело заканчивается тем, что Главморштаб категорически предписывает мне послать к горлу Белого моря «щуки», ссылаясь при этом на личное указание И. В. Сталина. Проще говоря, не сумев доказать свою правоту, мотивировали таким образом.

Не теряя времени, приступаем к массовой эвакуации детей и женщин из Полярного, а также из других гарнизонов.  Когда пароход «Ост», переполненный женщинами и детьми, отвалил от причала, послышался гул самолетов и на гавань из облаков посыпались бомбы.

Четвертое приказание наркома Военному совету принято в десять часов тридцать пять минут — выслать подводные лодки в район Варде с задачей вести решительную борьбу против боевых кораблей и транспортов противника, не допуская их к Варангер-фиорду. Одновременно сообщается, что объявлена всеобщая мобилизация. Начальникам пароходств и Главсеврыбпрома даны указания сосредоточить весь транспортный флот в портах, предназначенных быть пунктами для мобилизации. Аварийно-спасательные отряды ЭПРОНа, а также корабли морпогранохраны включались в состав флота.

Наконец из Москвы поступает пятое приказание: в связи с вражескими диверсиями в непосредственном тылу объявить военное положение в базах, укрепленных районах и секторах; установить строжайший режим пропусков; принять меры, необходимые для охраны тыла, особенно средств связи.

К полудню положение в стране вырисовывается: немецко-фашистские войска вторглись в пределы Советского Союза и перешли в наступление на всем протяжении государственной границы. Немецко-фашистская авиация подвергла бомбардировке ряд наших городов. Первый налет совершен около четырех часов, тогда же, когда сброшены первые бомбы в районе Полярного; стало быть, бомбовый удар наносился фашистской авиацией одновременно по всей линии фронта.»

                       Народный Комиссар ВМФ приказал ВС флотов отмобилизовать в сроки, установленные схемой организационно-мобилизационного развертывания 1941 г., весь призываемый от гражданских наркоматов судовой состав ОВР, СНиС, манипуляторной службы и пожарной охраны. Соответствующим военным округам — дать телеграфные заявки о вызове приписного личного состава запаса к указанным кораблям и частям.

                      В 10.30 по СФ был дан сигнал о мобилизации флота

                      В 10.35 ВС СФ получил приказание Народного Комиссара ВМФ — выслать подводные лодки в район Варде включительно до маяка Вайдагубский с задачей вести неограниченную войну против транспортов и боевых кораблей, не допуская их в Варангер-фьорд.

                      В 11.54 из дозора перед устьем Кольского залива в Полярный вернулась ПЛ «Щ-421».

                      С утра приступили к массовой эвакуации детей и женщин из Полярного, первым ушел пароход «Ост».

                      В 13.56 БРПЛ СФ получила сигнал по флоту о проведении мобилизации и о развертывании подводных лодок для ее прикрытия.  К 18.00 все находившиеся в плавании подводные лодки были отмобилизованы и рассредоточены в губах Кольского залива.

                      22 июня из Полярного в Мурманск  перешла «Щ-422», обратно вернулась 23 июня.

                      Вечером началось развертывание ПЛ:

- в 18.35 (по другим данным в 17.55) ПЛ "Щ-421" вышла на позицию № 5а в Варангер-фьорд – район Киркенеса, для прикрытия мобилизации СФ. На позицию прибыла утром 23 июня.  

- в 21.17 ПЛ "Щ-401" — в район Варде на позицию № 5, с задачей ведения неограниченной подводной войны против транспортов и боевых кораблей противника. Обеспечивающий – командир 3-го ДПЛ капитан 3 ранга И.А.Колышкин. На позицию прибыла в 17.00 23 июня.  

- в 23.55 ПЛ "М-17б" — на позицию № 7 в Варангер-фьорд, для несения дозора северо-восточнее  п-ова Рыбачий. На позицию прибыла в 6 часов 23 июня.

                       Тогда командир дивизиона ПЛ СФ капитан 1 ранга И.А.Колышкин так описал этот день в своих воспоминаниях: «В субботу, поздним солнечным вечером (для северян это не звучит парадоксально), я в последний раз проходил по еще мирному, не потревоженному войной - Полярному. На улицах было пустынно: в это время года семьи командиров и сверхсрочников обычно уезжали отогреться, отдохнуть от сурового климата на юг, причем «югом» считались и Ленинград, и Черноморское побережье. Из Дома флота доносились звуки музыки: там шел концерт московских артистов. В Екатерининской гавани почти не оставалось кораблей. Одни в море, не теряют благоприятных для учебы дней, другие по приказанию комфлота рассредоточились в окрестных губах, как на Севере называются заливы, далеко вдающиеся в сушу.

Я сел на катер подплава. Застрекотал мотор. И вот уже за кормой сдвинулись скалистые берега, заслонив собой и гавань и наш молодой городок, к которому североморцы успели привязаться всем сердцем. Мы идем в Мурманск. Надо принять у завода «Щ-402», которая проходила там ремонт в доке, и привести ее в Полярное.

Утром мы ошвартовались в нашей базе. Еще издали увидал я коренастую фигуру командира бригады Николая Игнатьевича Виноградова, почему-то одетого по-праздничному — в тужурку, и поспешил к нему навстречу, чтобы доложить о прибытии лодки из  Мурманска. Но он, не дожидаясь моего доклада, коротко произнес:

— Война! Германия напала на нас ночью. Боевые действия уже начались.

«Так вот почему Николай Игнатьевич «при параде» — не успел переодеться после концерта», — некстати мелькнуло у меня в голове. А комбриг добавил, что лодкам приказано готовиться в боевой поход. Из нашего дивизиона пойдут «Щ-401», «Щ-403», «Щ-404» и «Щ-421».

— Проследите за их подготовкой. Я думаю, вам следует пойти с «четыреста первой».

Дальнейшие события разворачивались для меня с небывалой стремительностью. Лодки пополняют запасы продовольствия и воды, топлива и боевого снаряжения. Звучат сигналы воздушной тревоги. Зенитчики отбивают первые налеты. На кораблях проходят короткие митинги. Прощаюсь с экипажами уходящих кораблей.

«Щ-403» и «Щ-404» идут на восток, прикрывать горло Белого моря. Едва ли это лучший вариант использования «щук». Операционная зона нашей бригады охватывает весь Северный театр. На запад она простирается до Атлантики, на север — до кромки льда, на восток — до Карского моря. «Щуки» — средние лодки. У них довольно большой радиус действия, они мореходны, и в условиях нашего театра их конечно же лучше послать к шхерам и фиордам Норвегии, туда, где, вероятнее всего, пролегли коммуникации врага. А действовать у своих берегов с успехом могут специально предназначенные для этого лодки типа «М» — «малютки».

Но Главный морской штаб, очевидно, считает, что » Москве виднее, как использовать наши корабли. Это от него исходит директива об отправке двух «щук» к Белому морю и о временном подчинении их беломорскому командованию. Спорить, доказывать, убеждать в такой обстановке трудно да и просто вредно.

Вслед за «Щ-403» и «Щ-404» выходит в море «Щ-421». Она отправляется на запад, к берегам противника. Наконец настает очередь и «четыреста первой». На лодке появились комбриг Виноградов и военком Козлов. Они прошли по всем отсекам, пожали руку каждому моряку, пожелали успехов в бою и благополучного возвращения. У подводников возбужденные лица, горящие глаза. В словах и жестах — нетерпение: скорее бы в море, искать и топить врага.

Как мне все это понятно! Пусть я много старше и опытнее этих ребят, но испытываю такое же сложное чувство - торжественной приподнятости, тревоги и страха: окажусь ли я на высоте в предстоящем испытании?! Ведь боевого опыта у меня нет. Война с Финляндией не в счет. Тогда мы несли боевые дозоры, но в соприкосновение с противником не вступали. А сейчас нам надо идти к норвежскому побережью, чтобы наносить торпедные удары по германским транспортам и кораблям. Экзамену подвергнутся и наше мастерство и наша выдержка. Нас ждут такие трудности, которые сейчас и не представить...

В сопровождении двух катеров «МО» — малых охотников за подводными лодками — мы вышли из Кольского залива и легли курсом на запад. Катера, проводив нас, повернули назад, а нам вскорости пришлось погрузиться: сигнальщик обнаружил вражеские самолеты.»

                        Самолеты противника в течение суток неоднократно появлялись над нашей территорией и объектами СФ. В 4.00 четыре неприятельских самолета производили полеты на высоте 1000 м в районе наших пограничных постов, расположенных на побережье Варангер-фьорда; один самолет пролетел курсом на Мурманск. С 14.05 до 18.53 посты СНиС наблюдали одиночные и летевшие попарно немецкие бомбардировщики на высоте 200 — 300 м в районе Кольского залива. В 22.16 самолет противника  наблюдался над Титовкой, в  22.53 вражеские самолеты наблюдались в полете из Печенги на бухту Кутовая, причем один финский бомбардировщик повернул на Мурманск.

                          По данным радиоразведки СФ, на ближайших к базам СФ аэродромах противника продолжалось сосредоточение германских самолетов. С 1.00 в Киркенесе начались полеты авиации; в полетах отмечалось около 20 самолетов. Из Банака в Киркенес прибыли 8 бомбардировщиков "Ю-88". По разведданным СФ, на аэродромах Норвегии было сосредоточено: в Киркенесе — 50 самолетов, в Банак— 32, Тромсе — 20, Нарвике — 20, Буде —11, Тронхейме — 45. В полете из Тронхейма через Буде и Нарвик в Киркенес были отмечены 14 "Ме-109" и "Ме-110".

                         По разведданным штаба Ленинградского военного округа, продолжалась переброска немецких войск в Финляндию и сосредоточение частей финской армии к восточной границе. По агентурным данным, с пограничной полосы территории Финляндии производилась эвакуация населения, дома разрушались, У границы в районе Печенги были сосредоточены две — три ПД противника.

Командующий Северным флотом запросил разрешение Народного Комиссара ВМФ действовать на территории Норвегии в связи с сосредоточением на аэродромах Киркенес — Банак около 100 самолетов противника. Народный Комиссар ВМФ разрешил наносить удары авиацией по сосредоточению неприятельских ВВС на территории Норвегии.

                        22 июня немцы оккупировали Петсамо - Операция "Реннтир". В Петсамо немцы сразу же захватили в плен большой персонал советского консульства, финское "Отделение Петсамо" лишь наблюдало за происходящим со стороны.

                       В 19.37 ВС СФ получил от Народного Комиссара ВМФ директиву продолжать совместно с ВВС армии уничтожение авиации противника ударами с воздуха и уничтожение транспортов в Варангер-фьорде нашими подводными лодками. При малейшем признаке движения транспортов в бухте Печенга уничтожать их огнем эсминцев и батарей и совместными с ВВС армии ударами авиации; эсминцам вести огонь из бухты Кутовая. Огнем полевых батарей не допускать использования противником Айновских островов,

                      В 20.40 Командующий Северным флотом приказал командиру МУР открывать огонь с батареи № 221 по транспортам противника при входе и выходе их из губы Печенга; при попытке противника использовать Айновские острова также открывать огонь. Командующему ВВС флота иметь в готовности авиационную эскадрилью для нанесения удара по транспортам противника по приказанию.

                     С 22 часов батарея № 221 (командир старший лейтенант П.Ф.Космачев) открыла огонь по ТР противника, выходившему из бухты Печенга. В 22.31 огонь был прекращен, было израсходовано 59 снарядов.

                     В 21.50 Командующий Северным флотом донес Народному Комиссару ВМФ, что по разведданным штаба 14 армии через Киркенес и фьорды до Тана-фьорд включительно поступает много вооружения и войск, почему необходимо нанести удары авиацией по фьордам и дороге Тана-фьорд — Киркенес; имеющимися 10 самолетами "СБ" этой задачи выполнить нельзя, а 14 армия имеет в своем распоряжении один полк "СБ", но держит его в направлении Кандалакша. Командующий 14 армией не соглашался на нанесение такого удара. Поэтому Командующий Северным флотом просил Народного Комиссара ВМФ помочь флоту авиацией.

Народный Комиссар Внутренних дел дал указание о вступлении пограничных войск в оперативное подчинение ВС СФ.

Заместитель Народного Комиссара ВМФ адмирал Исаков приказал всем аварийно-спасательным отрядам ЭПРОН перейти в полное подчинение Командующего Северным флотом.

Народный Комиссар ВМФ приказал в связи с обнаружением вражеских диверсий в непосредственном тылу объявить военное положение в базах, УР, секторах; установить строжайший режим пропусков, запретить населению хождение ночью и принять все меры, необходимые к охранению тыла, особенно средств связи.

Заместитель Народного Комиссара ВМФ адмирал Исаков приказал ВС СФ сосредоточить все транспорты по пунктам мобилизации и призвать суда, предназначенные для оборудования тральщиков и сторожевых кораблей.

                     В 18.00 приступила к работе комиссия по приему мобилизованных оборудованных судов. Начальникам пароходств и Главсеврыбпрома были даны указания о сосредоточении транспортного флота в портах, предназначенных для мобилизации.

Началась эвакуация в добровольном порядке женщин и детей из ГБ Полярное и из мест расположения гарнизонов: Сеть-Наволок, Кильдин, Волоковая, Грязное и г. Мурманск.

                     47 траулеров Мурманского промыслового флота война застала в море. В особо трудном положении оказались рыбаки, промышлявшие у острова Медвежий. Трое суток шли «РТ-32», «РТ-41» и «РТ-43» к родному берегу, стремясь избежать встречи с врагом.

                      Беломорская ВМБ. В 00.07 ВС СФ получил от Народного Комиссара ВМФ директиву о выделении для обороны Горла Белого моря двух ПЛ типа "Щ", эсминцев "Грозный" и "Сокрушительный" по их готовности и эскадрилью самолетов "МБР-2"; базирование кораблей установить в Архангельске — Северодвинске, авиации—в Поное (по окончании постройки аэродрома); перевод подводных лодок произвести с учетом ледовой обстановки. В директиве было дано указание учесть возможность задачи постановки мин с эсминцев "Грозный" и "Сокрушительный" в Горле Белого моря.

По этому поводу у командования Северного флота были разногласия с Главным морским штабом. А. Г. Головко считал, что вход в Белое море по силам прикрыть и малым лодкам. Средние же, «щуки», обладавшие неплохой мореходностью, целесообразнее было использовать вдали от наших берегов, на коммуникациях врага. Так, собственно, и предусматривалось всеми планами развертывания подводных сил нашего флота. Но в последний момент Главный морской штаб почему-то решил пересмотреть их.

Командующий Северным флотом приказал командиру ВМБ перебазировать 49 АЭ на о. Моржовец — оз. Пеледочное с задачей разведки подходов к Белому морю.

В 4.25 командир ВМБ донес Командующему Северным флотом о переходе базы на оперативную готовность № 1.

В 8.52 ПЛ "Щ-404" вышла из Полярного в формировавшуюся базу Иоканка.

Подводные лодки, совершавшие переход из Балтийского моря в состав Северного флота, находились: ПЛ "К-23" на пути из Повенца в Беломорск, ПЛ "К-21" — в Повенце; ПЛ "К-22" готовилась в Ораниенбауме к переходу.

 

                                                            Тихоокеанский флот.

 

                 На 22 июня в составе ТОФ и Амурской военной флотилии было 48 надводных боевых кораблей – 2 лидера пр.38, 7 эсминцев ( 5 пр.7 и  2 типа «Новик»), 6 сторожевых кораблей (2 пр.39 и 4 пр.4), 5 минных заградителей, 14 тральщиков (2 пр.58, 6 пр.53 и 6 типа «РТ»).

                 На 22 июня в составе Амурской военной флотилии было 14 надводных боевых кораблей - 8 мониторов (1 «Активный» (СБ-30) и 7 типа «Шквал»), 5 канонерских лодок (2 типа «Бурят» и 3 типа «Вогул»), 1 минный заградитель «Сильный».

 

                                                     22 июня 1941г.

                 22 июня  на   Тихоокеанском  флоте  объявили  готовность  № 2 и  не  отменяли  до  конца  войны. После  объявления  готовности  № 2 подводные  лодки  развели  по  бухтам  и  заливам, причем  днем  они  стояли  в  надводном  положении  с  зенитным  вооружением  в  полной  готовности, в  сумерки  погружались   и  всплывали  ночью,  снова  погружались  перед  рассветом  и  всплывали  днем.  Внезапного  удара  японской  авиации  ожидали  в  утренние  или  вечерние  часы.

                 22 июня 1941 года части японской Северной территориальной армии приведены в состояние боевой готовности. Предусматривались операции по бомбардировке Владивостока и Петропавловска-Камчатского, нейтрализации советского Тихоокеанского флота.

 

Литература:

·        Бабиков М.А. "Летом  сорок  первого". 1985г. Сывтывкар.

·        Барышников Н.И., Барышников В.Н., Федоров В.Г. «Финляндия во второй мировой войне». Л. Лениздат. 1989г.

·        Басов А.В. «Флот  в Великой  отечественной  войне.1941-1945.» Москва. «Наука».1980г.

·        Белоруков Н. П. «Боевыми курсами». М. «Центрполиграф» 2006г.

·        Богатырев С.В.,Ларинцев Р.И.,Овчаренко А.В. «Потери  ВМФ  противника  на  черноморском  ТВД  в  1941-1944гг.» Киев. «Архив-Пресс». 1998г

·        «Боевая  летопись Военно-морского  флота.1941-1942.» Москва.Воениздат.1992г.

·        «Боевые мили подводной лодки "С-7" Журнал «Подводный флот» № 6 

·        Виноградов Н.И. «Подводный  фронт». Воениздат. 1989г.

·        Голиков А. «Говорит погибшая лодка» Журнал «Огонек» № 26 1965г. стр27-28.

·        Головко А.Г. «Вместе  с  флотом». Воениздат. 1979г.

·        Горшков С. Г. «Во флотском строю».

·        Гущин А. М. Курс, проложенный огнем. М.: Воениздат, 1964.

·        Египко  Н.П. «Мои  меридианы.» Санкт-Петербург.2000г.

·        «Если что случится, то мы подорвем вашу лодку…» «Тайны подводной войны» № 7  2000г.

·        Золотарев В.А. Козлов И.А. «Три столетия Российского флота, 1914-1941» Москва «АСТ» Санкт-Петербург «Полигон» 2004г.

·        Кабанов С.И. «На дальних подступах» М. Воениздат. 1971г.

·        Киселев А.А. «Мурманск – город герой». Москва. Воениздат. 1988г.

·        Колышкин И.А. «В  глубинах  полярных  морей». Воениздат. 1970г.

·        «Краснознаменный  Балтийский  флот  в  Великой  Отечественной  войне.1941-1945.» Москва. «Наука».1981г.

·        Кузнецов Н.Г. "Накануне". Москва. "Воениздат" 1969г.

·        Мартынов В. А. «Повесть о крейсере».

·        Мауно Иокипии «Финляндия на пути к войне…»

·        Мельтюхов М.И. Упущенный шанс Сталина. Советский Союз и борьба за Европу: 1939-1941 (Документы, факты, суждения). — М.: Вече, 2000.

·        Михин Николай «Венки на воде»

·        Морозов М. «U-боты против подлодок. Германские субмарины на Балтике в 1941г.» Журнал «ФлотоМастер» № 4 2000г.

·        Морозов М.Э. «*Шнелльботы* германские  торпедные  катера  второй  мировой  войны.» Ж. «Морская  коллекция» №-2, 1999г.

·        Морозов М.Э. «Подводные лодки в Великой Отечественной войне 1941-1945гг.» Часть 1 Краснознаменный Балтийский флот. «Полигон» 2001г.

·        Морозов М.Э. «Подводные лодки в Великой Отечественной войне 1941-1945гг.» Часть 2 Черноморский флот. «Стратегия КМ» 2003г.

·        Морозов М.Э. «Подводные лодки в Великой Отечественной войне 1941-1945гг.» Часть 3 Северный флот. «Стратегия КМ» 2005г.

·        «Нюрнбергский процесс» том 3. Москва «Юридическая литература» 1989г.

·        Пантелеев  Ю.А. «Морской  фронт.» Москва.Воениздат.1965г.

·        Платонов А.В. «Численность надводных кораблей ВМФ СССР в 1941-1945 годах». Журнал «Гангут» № 30 2002г.

·        Платонов В.И. «Записки  адмирала». Москва. Воениздат. 1991г.

·        Правдюк  В.В. «Морские  дороги.» Выборг. «Фантакт» 1994г

·        Руге Ф. «Война  на  море 1939-1945.» Москва. 1957г. Перевод  с  немецкого.

·        Рудный В. «Готовность № 1» Москва Политиздат. 1985г.

·        Смирнов Н.К. "Матросы  защищают  Родину." М. 1968г.

·        Стогний Д.Ю. «Севастополь. Первые сутки войны». Журнал «Страницы морской истории» № 2 1997г.

·        «Суда Министерства Морского флота, погибшие в период Великой Отечественной войны 1941-1945 гг.» — М.: ГПИНИИМТ «Союзморниипроект», 1989.

·        Ткаченко Б.А. «История  размагничивания  кораблей  советского ВМФ». М.: Наука, 1981.

·        Трибуц  В.Ф. «Балтийцы  вступают  в  бой.» Калининградское  книжное  издательство. 1972г.

·        «Флотоводец» М. «Садовое кольцо» 2004г.

·        «Хроника  Великой  Отечественной  войны  Советского  Союза  на  Северном  театре  с  22.06.41-31.12.41гг. (выпуск  № 1)». Санкт-Петербург.1999г.

·        Цветков И.Ф. «Гвардейский  крейсер "Красный Кавказ"». Ленинград. "Судостроение" 1990г.

·        Челноков А.С.  «Военная активность японского императорского флота в курило-сахалинских и западно-алеутских водах 1941-1943гг. Хроника событий»

·        Широкорад А. «Северные войны России»

 

Розин Александр.

                                                На Главную.