На Главную.

 

Розин Александр.

Столетию подводных сил России посвящается.

Первопроходцы.

 

БЕЛКИНО - мало кто из ярославцев не знает это местечко -  расположенное на берегу Которосли недалеко от Кормилицыно. У многих оно ассоциируется с прекрасным время провождением на базе отдыха, купанием летом в Которосли и катанием зимой с крутых белкинских гор. Но можно спорить, что никто не свяжет это место с подводным флотом, и как оказывается напрасно. Более ста лет назад это местечко было родовым гнездом первых русских «капитанов Немо», положивших свои силы и жизни в дело становления российских субмарин.

В 1862 году очарованный красотой здешних мест тридцати восьмилетний герой Крымской войны отставной капитан-лейтенант Белкин Михаил Федорович приобретает у нескольких ярославских землевладельцев их наделы по обоим, сторонам Которосли, в районе нынешней базы отдыха Белкино, устроив здесь свое имение.

Эти чудодейственные места благоприятно сказываются на самочувствии Михаила Белкина.  9 июня 1869 г. его жена Варвара Степановна рождает ему первенца – Федора, а спустя четыре года 4 декабря 1873 г. на свет появляется второй сын Николай. С ранних лет рассказы о море, сражениях сопровождали мальчишек. Тут и  Синоптское сражение, в котором на борту линейного корабля "Чесма" участвовал их отец, действия пароходо-фрегата "Громоносец" во время осады и оборона Севастополя.

Люнет №7, которым командовал лейтенант   М. Ф. Белкин, и получивший наименование люнет Белкина находился на правом фланге пятого бастиона. 5 октября 1854 г. грохот батарей союзников возвестил о первой бомбардировке города. На пятый бастион прибыл П. С. Нахимов. Как вспоминает очевидец, «ядра свистели около, обдавая нас землей и кровью убитых; бомбы лопались вокруг, поражая прислугу орудий». Нахимов, получив ранение, с окровавленным лицом, сам наводил орудия, разделяя опасность наравне со своими моряками. Началась боевая страда, кульминации здесь она достигла 27 августа 1855 г. когда защитники пятого бастиона, редута Шварца и люнета Белкина отбили три атаки неприятеля.

Около двух часов дня более четырнадцати тысяч французов бросились на эти укрепления. Впереди бежали цепи штуцерников, солдаты с лестницами и фашинами, саперы с шанцевым инструментом. Тучи русской картечи встретили врага. 30 августа 1856 г. начальник оборонительной линии генерал-лейтенант К. Р. Семякин в рапорте скупо опишет эти события: «Передовые, достигнув рвов помянутых двух укреплений (5-го бастиона и люнета Белкина.), там и остались, в редут же Шварца, с помощью лестниц, ворвались, но не прошли дальше блиндажа и траверза. Подоспевшие подкрепления — батальон Житомирского и батальон Минского полков и сверх того командующий Екатеринбургским полком — подполковник Веревкин лично и весьма скоро привел в редут из соседственных траншей, одну сводную роту. На редуте завязался рукопашный бой, продолжавшийся около часу... неприятель был выбит».

На люнет №7 М. Ф. Белкина  устремились около двух тысяч французов под командованием полковника Трошю. Когда противник показался у обрыва, перед спуском в ров люнета, дежурный гальванер взорвал три фугаса, заложенные на случай штурма еще весной 1855 г. Французы, потеряв множество солдат, отхлынули назад. Только около 200 человек успели добраться до рва, но были разгромлены ротой Подольского полка под командованием подпоручика Банковского и группой матросов во главе с поручиком морской артиллерии П. П. Назаровым. Героизм защитников города заставил французского главнокомандующего Пелисье отказаться от дальнейших попыток захватить русские бастионы. За  храбрость  проявленную в Крымской войне он был награжден  орденами  Св. Георгия 4-й степени, Св. Анны 2-й  степени, Св. Станислава 2-й степени  с  мечами  и  императорской  короной. По окончании войны в  1856 г. он командовал  тендером «Копчик» Балтийского  флота, совершал  плавание  по  Финскому  заливу, а в 1857 г. выйдя в отставку,  вскоре осел в Ярославской губернии. 

Рассказы отца о героической обороне Севастополя будоражили кровь и неудивительно, что мальчишки решили пойти по стопам отца и стать морскими офицерами. Сначала старший, а затем и младший Белкины поступают в Морской корпус, к этому времени их отец в марте 1880 г. вновь вернулся на службу,  став начальником военно-исправительной тюрьмы морского ведомства в Петербурге.

Морской корпус самое знаменитое учебное заведение России давал не только знания о корабельном деле, но и развивал имеющиеся таланты своих воспитанников, недаром из его стен вышли такие широко известные люди как композитор Н.А.Римский-Корсаков, изобретатель самолета А.Ф.Можайский, писатель К.М.Станюкевич и многие другие. Там началась тяга Федора к рисованию и изобретательству, воплотившаяся в проекты магистрального инструмента для съемки в закрытых местах, бесшумной мембраны, говорящего и записывающего телефона, и  многих других. Свою тягу к рисованию он успешно применил в многочисленных гидрографических экспедициях на Байкале и побережье Северного Ледовитого океана, его этюды и зарисовки принимали участие в художественных выставках. Его тянуло к новым местам и впечатлениям и эта тяга,  передавшись и  младшему  брату, привела их к новому виду вооружения подводным лодкам.

В конце 1903 г. в состав флота вошла первая, построенная на отечественном заводе боевая единица подводного флота «миноносец № 150» более известный как «Дельфин». Успешные испытания «Дельфина» доказали возможность строительства подлодок на отечественных заводах и в 1903 г. морское министерство решило разработать первый серийный проект субмарины типа «Касатка». Первую лодку заказали 15 января 1904 г., а ровно через 24 дня грянула русско-японская война. Командиром четвертой лодки в серии «Налим» был назначен  23 августа 1904 г. лейтенант Федор Белкин. А спустя несколько месяцев в декабре он вместе с кораблем был перевезен по железной дороге из Санкт-Петербурга во Владивосток где было создано первое соединение подводных лодок. 23 декабря 1904 г. (по старому стилю) командир Владивостокского порта контр-адмирал Н. Р. Греве издал приказ: “Впредь до распоряжений лейтенант Плотто назначается начальником отдельного отряда миноносцев, лейтенант Белкин – ротным командиром их команд и мичман Алеамбаров – ревизором”. Время на раскачку не было, первые плавания начались уже с середины февраля 1905 г., они были непродолжительные и недалекие, только в своих мечтах он мог пытаться дойти до берегов Кореи, где в 1886 г. экипажем  клипера «Крейсер»  был назван именем его отца мыс  в Японском  море -  мыс БЕЛКИНА (ныне Йосандан). Тем не менее, даже эти неуклюжие корабли сыграли значительную роль в русско-японской войне. По свидетельству Ризнича, известного впоследствии подводника, «…во Владивостоке с тех пор, как в нем появились плавающие подводные лодки, блокада была снята, и только изредка, и то очень далеко от порта, появлялись миноносцы, которые действовали очень осторожно и моментально исчезали, как только подводные лодки выходили из порта».

Младший брат Николай служил в должности старшего офицера на воздухоплавательном крейсере 2 ранга «Русь». Этот переоборудованный пароход нес на борту  в ангаре наполненный водородом змейковый аэростат и фактически являлся  прообразом нынешних авианосцев. 3 февраля 1905  он в составе эскадры адмирала Небогатова  вышел в поход для участия в  русско-японской войне, но  к счастью в «цусимскую мясорубку» не попал. Через пять дней после выхода из Либавы командир «Руси» сообщил адмиралу о выходе из строя холодильников опреснителей котлов. На следующий день крейсер был отослан назад в Либаву, где был поставлен в ремонт и участия в войне не принял.  В следующем году Николай  был назначен командиром миноносца «№ 219» на Балтике, но вскоре под влиянием брата он переходит в подводный флот.

27 марта 1907 г.  в Ревеле (Таллин)  через  21 день  после  официального  узаконения  подводных  лодок  как  класса  боевых  кораблей  было  создано  первое  регулярное  формирование  подводных  сил  России - Учебный  отряд  подводного  плавания. Во  главе  его   стал  бывший  командир  порт-артурского  броненосца «Ретвизан» контр-адмирал Эдуард Николаевич Щенснович. Щенснович  отобрал  в  свой, Учебный  отряд  семь  офицеров  и  двадцать  матросов, руководствуясь  такими  критериями: "Каждый  человек, выбранный  на  службу  на  лодках, должен  быть  высоко  нравственный, не  пьющий, бравый  смелый, отважный, не  подверженный  действию  морской  болезни, находчивый, спокойный, хладнокровный  и  отлично  знающий  дело". В эту  великолепную  семерку  первых  офицеров-подводников  были  зачислены  братья Белкины, и  ещё один наш земляк - С.Н.Власьев. При  этом  они  пришли  в  отряд  не только  учиться, а  и   обучать: Николай Белкин с 1907 г. - командир ПЛ «Лосось», а  Власьев  с 1906 г. командовал  сначала  ПЛ «Макрель», а  с   1907 г. - ПЛ «Пескарь» и «Акула».  Питомцы  отряда  учились  прямо  в  море  на  подводных  лодках. Тонули, горели, садились  на  мели, горькая  соль  их  морского  опыта  уточняла  инструкции, рекомендации, правила  для  тех,  кто  поведет  потом  свои  субмарины  в  боевые  походы  мировых  войн. 7 декабря 1907 г. в  чине  капитан-лейтенант  Белкин-1 (Федор) и Белкин-2 (Николай) под  седьмым и восьмым  номером  зачислены  в  первый  список  офицеров  подводного  плавания (двадцать  первым  там был ярославец – В.Е.Клочковский, а двадцать  пятым тоже  наш  земляк - С.Н.Власьев).

В следующем году пути братьев расходятся, Федор назначен помощником Начальника гидрографической экспедиции Байкальского озера и уходит с ней в поход, Николай около  двух  лет  служил  в  должности  старшего  офицера  учебного  судна «Хабаровск» (плавбаза  отряда) и  одновременно  заведующего  обучением  по  управлению  подводными  лодками. На  «Хабаровске» были  организованы  классы  для  офицеров  и  школа - для  обучения  команд. В  систему  обучения  стали  вводиться  лекции  для  офицеров  и  уроки  для  команд; устройство  подводных  лодок  изучали  сначала  по  чертежам, а  затем  уже  переходили  к  практическому  изучению  материальной  части  лодок.

Весной 1908 г. по  случаю  осложнений  с  Турцией, в  Севастополь  из  Либавы  перевезли  три  подводные  лодки   «Карп», «Карась», «Камбала», они  присоединились  к  двум  другим  лодкам «Лосось» и  «Судак» и  образовали  Отряд  подводного  плавания Черного  моря, возглавил  который  прибывший  с  Балтики  вместе  с  субмаринами  капитан-лейтенант Н.М.Белкин. Здесь он смог посетить места боевой юности его отца. На месте люнета Белкина к 50-летнему юбилею обороны 1854–1855 гг. был открыт памятник мужественным защитникам этого небольшого укрепления. Ныне памятник защитникам люнета, выполненный из серого гранита, стоит на территории кладбища Коммунаров. Здесь его застало известие о смерти 12 февраля 1909 г. на 83 году жизни в Санкт-Петербурге его отца. Тело контр-адмирала Белкина Михаила Федоровича было погребено на кладбище Троицкой церкви в селе Введенское (ныне Введенье) на Средней Которосли где было их имение.

Черноморские субмарины  должны  были  значительно  усилить  флот,  который  находился  в  тяжелом  состоянии. Подводники  активно  включились  в  повседневную  деятельность  флота, осваивая  новые  технологии. В  феврале 1909 г.  под  руководством  русского  инженера Р.Г.Ниренберга  на  броненосце «Пантелеймон»  была  установлена  станция  звукоподводной  связи, это  был  один  из  первых  случаев  использования  гидроакустики  на  боевых  кораблях  русского  флота. Опыты  подводной  связи,  начатые  сначала  между  надводными  кораблями, продолжились  затем  между  ними  и  подводной  лодкой. Прием  на  лодках, как  сообщал  заведующий  Отрядом  подводного  плавания  в  Черном  море  капитан-лейтенант Н.М.Белкин, легко  осуществлялся  даже "без  всякого  приемника  на  слух  через  борт".

Все  в  те  годы  было  впервые. Считалось, что  подводная  лодка  может  действовать  только  днем, так  как  ночью  она  не  сможет  увидеть  цель  в  перископ  из  за  слабой  оптики. Доказать  обратное  решил  наш  земляк, 23 мая 1909 г., на  совещании  офицеров  и  командиров  лодок, только  что  произведенный  в  капитаны 2 ранга Белкин  стал  доказывать  возможность  ночных  атак  и  после  долгих  дискуссий  вызвался  провести  такую  атаку  сам, ввиду  отказа  командиров  подводных  лодок  ходить  ночью  под  перископом. Командование  включило  ночную  атаку  в  недельное  расписание. По  плану, в  пятницу 29 мая,  когда  эскадра  будет  возвращаться  в  Главную  базу  с  маневров, ее  должна  атаковать  у  входа  в  южную  бухту  дежурная  лодка. Дежурной  лодкой  в  тот  день  была «Камбала». Лодкой  командовал  лейтенант Михаил Аквилонов, назначенный  на  эту  должность  недавно, его  помощником  был  мичман Дмитрий Тучков, они  оба  год  назад  вместе  кончили  курс  в  учебном  отряде.

Вечером 29 мая (11 июня) на  корабль  прибыл Николай Михайлович Белкин и  «Камбала» в 21.30  отошла  от  борта   линкора «Двенадцать  апостолов» в Южной  бухте  и    к  Стрелецкой  бухте. Лодка  шла  в  полуподводном  положении, имея  заполненные  внешние  балластные  цистерны. На  траверзе  западного  берега  Стрелецкой  бухты, в  трех  кабельтовых  севернее  Инкерманского  створа  на  «Камбале» застопорили  машины  и  стали  ждать  возвращения  эскадры. Лейтенант Аквилонов  находился  на  перископе, а  капитан 2 ранга Белкин  занимался  расчетами  торпедной  атаки. В 23.15  вахтенные  обнаружили  силуэты  кораблей  эскадры. Они  шли  без  огней, так  как  были  предупреждены  об  учебной  атаке.

Командир «Камбалы» лейтенант Аквилонов  возражал  против  атаки  в  ночное  время  в  погруженном  положении  и  настоял  на  том,  чтобы  атаковать  эскадру  в  позиционном  положении, так  чтобы  была  видна  рубка  лодки. Тем  не  менее,  атаку  решено  было  производить  по  принципу  перископной. Капитан 2 ранга Белкин  спустился  в  рубку  и  через  перископ  наблюдал  за  эскадрой, мичман Тучков  находился  у  торпедных  аппаратов, а  лейтенант Аквилонов  управлял  кораблем  стоя  на  мостике.

В 23.27  с  дистанции 4 кабельтова «Камбала» успешно  атаковала  головной  броненосец "Пантелеймон" (бывший "Потемкин") на  створе  Инкерманских  маяков, условно  выпустив  единственную  свою  торпеду. Пройдя  по  левому  борту  флагманского  корабля  контр-курсом  в  расстоянии  полукабельтова, лодка  вдруг  переложила  право  на  борт  и  попала  под  таран  броненосца «Ростислав». На  броненосце  заметили  лодку  лишь  в  30 метрах  от  носа. Попытка  отвернуть  влево  и  дать  полный  ход  назад  не  предотвратила  катастрофу - лодка  была  протаранена  и  затонула  на  глубине  58 метров, с  двадцатью  моряками. Спасли  только  одного  человека - командира, лейтенанта Аквилонова, при  ударе  его  выбросило  с  мостика, а  спасательный  жилет  удержал  его  в  холодной  воде  до  подхода  шлюпки  с  крейсера «Память  Меркурия».

Возможными  причинами  гибели  лодки  были - необходимость  подхода  лодки  как  можно  ближе  к  атакуемому  кораблю, поскольку  вероятность  попадания  одной  торпедой  с  дальних  дистанций  была  очень  малой, и  ошибочные  действия  командира  при  управлении  лодкой. Следственная  комиссия  отмечала, что  свидетели  находившиеся  на  «Ростиславе», отчетливо  слышали  команду, данную  командиром  лодки - "право  руля, полный  ход" (в  соответствии  со  статьей 886 Морского  устава  "при  команде "право  руля"  корабль  катится  влево, при  команде  же "лево  руля" - корабль  катится  вправо. Это  правило  вошло  в  устав  с  времен, когда  для  поворота  корабля  вправо  румпель  руля  перекладывался  на  левый  борт  и  наоборот.) Аквилонов  либо  пытался  проскочить  перед  носом «Ростислава», либо  оговорился.

Суд  над  командиром  лодки  лейтенантом М.М. Аквилоновым  был  долгим, так  как  лейтенант  был  сыном  крупного  армейского  священнослужителя. Военно-морской  суд  Севастопольского  порта  признал  командира «Камбалы» виновным  лишь  в  неосторожном  сближении  с  кораблями  эскадры  и  вынес  мягкий  приговор: "…подвергнуть  заключению  в  крепости  на  шесть  месяцев, без  ограничения  прав  и  преимуществ, и  предать  церковному  покаянию  по  распоряжению  духовного  начальства".  С  решением  суда  Аквилонов  не  согласился  и  трижды  апеллировал  к  царю  с  просьбой  ужесточить  приговор, так  как    считал  себя  виновным  в  гибели  экипажа. Николай II ужесточил  приговор, лишив  его  звания, орденов, дворянства, всех  прав  и  преимуществ.

Гибель  «Камбалы» потрясла  всю  страну, это  была  вторая  катастрофа  подводных  лодок  на  русском  флоте  с  гибелью  всего  экипажа. И  если  в  первой  «Дельфин»  затонул  в  Санкт-Петербурге  прямо  на  Неве  в  результате  поступления  воды  внутрь  корпуса, через  месяц  он  был  поднят  и  введен  в  строй, то  «Камбала» перерезанная  тараном  броненосца, легла  на  грунт  у  морского  подножия Севастополя.

На  следующий  день  после  трагедии  к  лодке  были  спущены  водолазы, но  без  принятия  должных  мер  предосторожности. В  результате  скончался  от  паралича  сердца  один  из  лучших  водолазов  флота - унтер-офицер Ефим Бочкаренко. Скоропалительные  работы  прекратили, летом  к  работе  подключились  специалисты  Кронштадской  водолазной  школы  во  главе  с  начальником  школы  капитаном 2 ранга М.К. фон Шульцем и  штабс-капитана  по  адмиралтейству Ф.А.Шпаковича. Их  работа  с  применением  новых  оригинальных  решений  была  успешной  9 (22) сентября  была  поднята  носовая  часть  «Камбалы», в  Лазаревском  доке  из  лодки  извлекли  тела 14  моряков. Еще  шесть  подводников: минный  кондуктор Сальников, машинный  квартирмейстер Парамонов, боцманмат Соломенный, машинист 1 статьи Богатырев, минные квартирмейстеры Лайков и Омельченко  остались  на  дне  морском  в  кормовой  части  лодки.

Подъем  носовой  части «Камбалы» был  рекордным  для  начала  двадцатого  века. До  этого  события  глубина  подъема  кораблей,  как  в  России, так  и  за  рубежом  не  превышала  30 метров. В России  в  те  времена  не  было  ни  мощных  плавучих  кранов, ни  судоподъемных  понтонов. Поэтому  предложение Ф.А.Шпаковича  по  использованию  для  подъема «Камбалы» плашкоута  было  оригинальным, единственно  возможным  и  блестяще  осуществленным  проектом.

Тела  офицеров  были  положены  в  металлические  гробы  и  отправлены  в  Адмиралтейский  собор  Севастополя. Тела  матросов  перенесли  в  Морской  госпиталь. Рано  утром  11 (24) сентября  на  пристани  были  построены  рота  флотского  экипажа  и  команда  нижних  чинов  отряда  подводного  плавания, собирались  офицеры, родственники  погибших. Тела  матросов  в  гробах  устланных  коврами  и  установленных  на  помосте  погрузили  на  баржу  и  направили  к  Херсонскому  монастырю. Начался  обряд  отпевания  усопших. На  стоявших  кораблях  были  приспущены  флаги. На  Херсонской  пристани  баржу  встретило  флотское  командование, и  адмиралы  и  офицеры  на  собственных  руках  переносили  гробы  в  катафалк, который  направился  на  городское  кладбище. Вдоль  дороги  был  выстроен  почетный  караул, который  следовал  за  траурной  процессией, а  следом  шли  тысячи  жителей  Севастополя. В  9 часов  утра  все  нижние  чины: рулевые  квартирмейстеры Данилюк и Плотников, минные  квартирмейстеры Базик, Королев и Шаронов, минные  машинисты Казаринов, Федоров, рулевые  боцманматы Латнов и Дмиткин, машинист 1 статьи Гриляк, машинные  квармейстеры Прилепа  и Грошев  были  захоронены в  братской  могиле  на  городском  кладбище  с  воинскими  почестями.

Затем  в  Николаевском  адмиралтейском  соборе  прошло  отпевание  офицеров Н.М.Белкина  и Д.А.Тучкова, на  котором  присутствовало  все  командование  флотом, гарнизона  и  руководство  города. Севастопольцы  заполонили  все  улицы  у  храма, и  сам  собор. После  отпевания  гробы - капитана 2 ранга Н.М.Белкина  и мичмана Д.А.Тучкова  были  перенесены  на  вокзал  для  отправки  на  родину. На  всем  протяжении  от  церкви  до  вокзала  были  выстроены  морские  и  пехотные  части, стояло  множество  горожан, которые  также  прощались  с  подводниками.

Прах  мичмана  Тучкова  был  отправлен  в  Москву, его  похоронили  на  кладбище  Новодевичьего  монастыря, его  могила  сохранилась  до  наших  дней.  Николай Михайлович Белкин-2-й  был  привезен  в  Ярославскую  губернию  в  родовое  имение и похоронен рядом со своим отцом.

29 мая 1912 года, к  третьей  годовщине  гибели  на  месте  захоронения  был  установлен   и  освящен  памятник,  построенный  на  народные  пожертвования. На  боевой  рубке «Камбалы» над  люком  перед  перископом  скорбно  склонял  голову  мраморный  ангел. На  доске  были  выбиты  фамилии  похороненных  моряков. Памятник  в  Севастополе  пережил  все  войны  и  оккупации, но  в  наше  время  был  изуродован  и  осквернен.

Федор Михайлович Белкин  находился в экспедиции в 1908 -1910 годах, по возвращению в декабре 1910 г. был назначен командиром транспорта «Хабаровск» и одновременно начальником 1-го дивизиона подводных лодок Балтийского моря. В 1913 г. он переходит из подводного флота в сформированный Корпус Гидрографов и в звании полковника принимает участие в гидрографических работах. Затем мировая война, революция, гражданская война  и след его теряется.

Вихри, которые пронеслись над страной после Октября 1917 года, пытались заставить стереть из памяти род Белкиных, новая власть не могла простить их отцу службу в тюремной системе особенно в годы первой революции, а его сыновьям их дворянского происхождения. Но хотя их могилы и не сохранились до наших дней, память об их делах осталась на карте Ярославского края звонким названием – БЕЛКИНО.

Розин Александр.

На Главную.