На Главную.

 

Розин Александр.

 

 

                              Советские моряки в Гражданской войне в Испании в 1936-1939гг.

 

                                                                              Часть 1.

 

Тема Гражданской войны в Испании и участия в ней советских людей меня всегда интересовала, особенно все, что касается участия в ней советских моряков. К сожалению очень мало материалов на эту тему, воспоминания Н.Кузнецова, несколько статей в журналах вот, в общем, и все что есть. В советских книгах  и в новых российских посвященный боям в Испании в 1936-1939гг. эта тема почти не затрагивается, но если о военных моряках, советниках, подводниках, катерниках пишут, то о моряках гражданского флота ничего нет, хотя это удивительно,  ведь все снабжение республики со стороны СССР шло морским путем. Как следствие было интересно, как шло само снабжение республики, как проявили себя наши моряки. В серии из нескольких материалов постараюсь осветить эту тему, хотя материал еще не полон и содержит разные огрехи..

 

                                                    Республика просит оружие.

 

Советский  Союз  не  сразу принял участие в событиях, разворачивавшихся на Пиренейском полуострове и вокруг него. Советское руководство  знало о подготовке мятежа высшим военным командованием испанской  армии, о его связях с политической и военной верхушкой Германии и Италии. Еще в апреле 1936 г. в СССР поступили разведывательные донесения, раскрывающие планы заговорщиков. Но в отличии от других европейских государств, имевших в Испании значительные экономические, политические или стратегические интересы, у Советского Союза таковых в этой части Европы  практически  не существовало. Вернее, они были связаны с политическими процессами,   происходившими в Испании. Победа Народного фронта на выборах в феврале рассматривалась советским руководством как мощный импульс для  укрепления Народного фронта Франции и развития широкого антифашистского движения, способного радикально изменить  политический  ландшафт Европы и, главное, создать условия для предотвращения мировой войны. Однако повлиять сколько-нибудь существенно на происходившие в Испании события Советский Союз был не в состоянии. У него не было даже дипломатических отношений с Испанской республикой, а экономические и культурные связи сводились к спорадическим контактам. Достаточно сказать, что в первой половине 1936 г, доля СССР во внешней торговле Испании составляла всего лишь 0,9%. Единственно что он мог сделать, это побуждать через Коминтерн компартию, входившую в Народный фронт, прилагать максимум усилий для разоблачения планов реакции и мобилизации масс на защиту республики, чем и занимались испанские коммунисты в меру своих сил и возможностей. Кстати, подобные усилия были  впоследствии использованы заговорщиками для обоснования антиконституционных действий, направленных якобы против попытки установить в Испании диктатуру пролетариата и создать Иберийскую советскую республику.

Несмотря на благожелательное отношение к республиканскому руководству Испании и его борьбе с франкистами, по крайней мере до середины августа 1936г., советское руководство не планировало какого-либо вмешательства во внутренние дела Испании. Кстати об этом своим правительствам сообщали и зарубежные дипломаты. 29 июля английский посол в Москве сообщил, что Советы показали "большой", но только "уклончивый интерес" к испанской войне. 6 августа итальянский посол Берардис (Berardis) сообщил Риму, что советское правительство предприняло шаги, чтобы быть  "как можно меньше" втянутой в события, разворачивающиеся на Пиренейском полуострове. 13 августа французский военный атташе сообщил из Москвы, что Сталин "будет избегать любого вмешательства из страха негативной реакции из Германии и Италии." Советскому руководству приходилось отклонять многочисленные и упорные ходатайства республиканского правительства о закупках оружия в СССР. Премьер-министр X. Хираль уже 25 июля 1936 г. в письме советскому полпреду во Франции просил довести до сведения советского правительства, что республика остро нуждается в вооружениях и боеприпасах в большом количестве.  В начале августа представитель испанского посольства в Париже Ф.де Лос Риос прямо обратился к советскому полпреду с просьбой «организовать поставку  оружия правительству любым путем, хотя бы из Франции», заявив, что он готов немедленно выехать в Москву для заключения соответствующей коммерческой сделки.  6 августа корреспондент «Правды» М. Кольцов, находившийся в Париже по пути в Испанию, встретился с сыном Хираля. Последний просил довести до сведения Москвы, что республика испытывает «катастрофическую   нужду в командном составе, особенно в летчиках и авиационных бомбах». 9 августа советник постпредства в Париже сообщал в НКВД, что испанцы «согласны на любые комбинации, только бы скорее получить помощь».  Тем не менее, Советский Союз сохранял верность взятым обязательствам. 23 августа нарком иностранных дел М.Литвинов в письме  временному поверенному в делах Гиршфельду сообщал для передачи испанскому послу, что советское руководство не считает возможным удовлетворить эти просьбы о поставках оружия,  мотивируя свою позицию отдаленностью Испании, дороговизной  поставок,  возможностью  перехвата  грузов и, наконец тем,  что СССР  связан декларацией о невмешательстве и не может ее нарушить. В  письме первому послу СССР в Испании Розенбергу он сообщал, что «вопрос о помощи испанскому правительству обсуждался у нас многократно, но мы пришли к заключению о невозможности посыпать что-либо отсюда».  Единственное, в чем Советский Союз  не отказывал республике, это в помощи продовольствием и медикаментами, а также в поставках нефтепродуктов.

 

                                                    Топливо кровь войны.

 

В Испании транспортировкой  нефти занималась  компания Compañía Arrendataria del Monopolio de Petróleos, SA (CAMPSA). После начала мятежа она разделилась на две компании, которые должны были снабжать нефтью и бензином  каждую из сторон. Чтобы реализовывать это задание они обладали различными возможностями. На стороне правительства остались, из-за расположения в Мадриде центральное управление с более 400 служащих, лаборатория, комплекс хранения нефтепродуктов в Барселоне, большая часть морских разгрузочных пунктов. И самое главное танкеры компании, 9 из 11 кораблей флота остались на республиканской стороне, из-за решения экипажей приведших корабли в правительственные порты. Ситуация, следовательно, была очень благоприятная. Отношение руководящего персонала к республике зависело от «личных или конъюнктурных решений». 3 августа 1936г. правительством  было решено отстранить нелояльных к республике  руководителей и заменить их на советников, назначаемых правительством. Трудности для республиканской CAMPSA пришли из вне. Предприятие было держателем контрактов, подписанных перед войной, кроме того, Договор невмешательства не включил нефтеносные продукты, в разряд  стратегических товаров  торговля которыми  должна была быть контролируемой, что предполагало, что снабжение нефтью в республиканской зоне не должна была испытывать трудностей. Однако, позиция главного поставщика Испании, американской компании Texaco, поддержавшего мятежников и разорвавшего договор с республиканским Правительством усложнила ситуацию и заставило искать новых поставщиков.

С началом мятежа из-за предательской политики нефтяных компаний США у республиканского правительства возникли серьезные проблемы с приобретением нефтепродуктов. В тот самый момент, когда вспыхнул мятеж, в Атлантике находились 5 танкеров компании «Тексако» (филиал «Стандард ойл») Они шли к берегам Испании, выполняя контракт, заключенный в июле 1935 года между компаниями «Тексако» и КАМПСА Испанской республики. Директор компании капитан Торкилд Рибер, узнав о мятеже, поспешно направил радиограмму, в которой кораблям приказывалось изменить курс и следовать в один из портов, занятых мятежниками, с тем чтобы передать им бензин в кредит. Это был первый шаг в политике систематической помощи Франко, которую в течение всей войны проводили  нефтяные тресты США.

Правительство Испанской Республики вынуждено было искать другие возможности для приобретения топлива. В Румынии, где король Кароль пытался лавировать между либералами и профашистски настроенными партиями, нефтяные компании, как только в Испании был поднят военный мятеж, приняли решение продавать республиканцам нефть. Однако в середине 1937г. Румыния, уступив нажиму Германии, отказалась от прямых поставок. Республиканцам приходилось искать обходные пути. В обход блокады румынские нефтепродукты были доставлены тогда из Констанцы в Барселону и Валенсию на испанских и зафрахтованных ими судах. 

Помимо Румынии топливо республиканцам поставлялось из СССР. Первые контакты с советскими властями осуществились, очень вероятно, в августе. Советский выбор предлагал ясные преимущества, ввиду относительно легкой связи Черного моря  с портами средиземноморского испанского берега. Чтобы заниматься переговорами и управлением этого типа операций, CAMPSA наняла  одну коммерческую контору в Париже, которая занималась фрахтом и страховками. Советский ответ был самым благоприятным для республиканского Правительства, в Париж были направлены агенты для работы. Более того 17 августа 1936г. на Политбюро ЦК ВКП(б) утвердили решение «Обязать НКВТ немедленно продать испанцам мазут по пониженной цене в необходимом количестве на самых льготных условиях.» Выполнение постановления возложили на народного комиссара внешней торговли С.К.Судьина. 18 августа 1936 г. в 14.42 Сталин телеграфировал из Сочи в Москву Кагановичу и Чубарю «Считаю необходимым немедленную продажу нефти испанцам на самых льготных для них условиях, если нужно, со скидкой в цене. Если испанцы нуждаются в хлебе и вообще продовольствии, нужно им продать все это на льготных условиях. Сообщите, сколько нефти доставлено уже нами испанцам.

Обяжите Внешторг действовать быстро и аккуратно.

Сталин.»

Реакция последовала незамедлительно. В тот же день 18 августа Каганович, Орджоникидзе, Чубарь телеграфировали Сталину: «Заслушано сообщение тов. Судьина о ходе продажи нефти испанцам. Установлено, что на 18.УШ. продано мазута 6 тысяч тонн, вызван еще один танкер для налива нефти.

Согласно Вашей телеграммы Наркомвнешторгу даны указания о немедленной продаже нефти испанцам по пониженной цене в необходимом количестве на самых льготных условиях. Что касается хлеба и продовольствия, то дано указание выяснить в срочном порядке их потребности. После выяснения, сообщим Вам дополнительно. № 1132/ш.

Каганович. Орджоникидзе. Чубарь.» 

Таким образом, СССР превратился в главного поставщика нефти и топлива республиканцам в первые шесть месяцев схватки. Начиная с 1937,  СССР разделил эту функцию  с Румынией. Отсутствие возможности  советской промышленности производить качественные нефтепродукты, особенно авиационный бензин, заставили  испанские власти разыскивать дополнительных поставщиков, между которыми выделилась Румыния, которая до этого момента не являлась поставщиком Испании. Также республиканцы увеличили транспортировку нефти из Мексики, хотя они не достигали никогда большого количества.  

Поставки нефти и нефтепродуктов Испанской Республике.

Страна/год	1936	1937	1938
Мексика	1398,55	1604,73	3380,35
Румыния	66279	203804	238277
СССР	111716	163841	159000
Всего	179393,6	369249,7	400657

 

                                                    Гуманитарная помощь из СССР.

 

С самого начала испанского конфликта широкие массы советского народа твердо и решительно встали на сторону испанской республики. На 5 августа сбор средств на текущий счёт Всесоюзного центрального совета профсоюза (ВЦСПС) №159783, в фонд помощи испанским борцам за республику, открытый по обращению Всесоюзного Центрального Совета Профсоюзов СССР, дал сумму в 12 мил. 145 тысяч рублей. Первый секретарь ВЦСПС Н.М.Шверник внес эту сумму в Госбанк и предложил последнему перевести соответствующую сумму во французских франках - 36 мил. 435 тысяч франков, на имя премьер-министра Испанской Республики гражданина Хираль в распоряжение испанского правительства. Но на этом помощь Испании не прекратилась. Уже 5 августа 1936г. в Москве на Красной площади под председательством главы ВЦСПС Н.М.Шверника состоялся огромный митинг сочувствия Испанской республике, а вслед за тем работницы «Трехгорки» обратились ко всем членам советских профсоюзов с горячим призывом открыть денежные сборы в пользу испанских женщин и детей. Откликнулись многие, и за короткое время была собрана очень большая сумма. На них закупались продовольствие и одежда. Эти подарки для Испании были, затем погружены на суда и отправлены в Испанию. Отправка этих судов широко освещалась в советской прессе, погрузка грузов в советских портах и выгрузка их в Испании проходила на глазах журналистов в том числе и иностранных.

В начале сентября 1936 г. в Центральном Комитете ВКП(б) состоялось совещание по вопросу развертывания кампании помощи испанскому народу. Отметив недостатки в этой работе, ЦК ВКП(б) предложил: «В городах, селах, на всех предприятиях, в колхозах и учреждениях от имени профсоюзных организаций созвать митинги.

На митингах ставить короткие доклады, освещающие события в Испании, и принимать резолюции-обращения солидарности с героическим испанским народом, борющимся под руководством своего законного национального правительства за свободную республиканскую Испанию против мятежников, фашистов, поддерживаемых германским и итальянским фашизмом.

Отчисления производить в пределах одной четверти дневного заработка». Далее рекомендовалось «подготовить обращение ЦК профсоюзов в газетах», комсомолу - «организовать митинги молодежи», печати - «широко освещать кампанию солидарности в прессе». Задачи обкомам, крайкомам ЦК нацкомпартий были направлены телеграммой.

По инициативе работниц Трехгорной мануфактуры им. Дзержинского в начале сентября 1936 г. началась новая кампания помощи женщинам и детям Испании. В стране прошла серия митингов. В короткий срок на счёт газеты "Труд" № 150001 поступило 14 млн. рублей.

11 сентября 1936г. на заседании Политбюро ЦК ВКП(б) было принято решение отправить первый пароход с продовольствием: «3. Поручить Наркомвнешторгу отправить для детей трудящихся Испании бесплатно 1500 тонн сахара, 500 тонн масла, 300 тонн маргарина, 250 тонн печенья, 300 тонн консервов (разных), 100 тонн сгущенного молока и 50 тонн конфет, обязать Наркомвнешторг сосредоточить указанные продукты экспортного качества в Одессе не позднее 18 сентября 1936 года».

Грузовой рефрижераторный теплоход «Нева» (построен в 1931г. на заводе им. А.Марти в Ленинграде. Дедвейт - 3995 брт. (водоизмещение 6950 тонн), скорость 12 узлов. Капитан Кореневский) из Одессы вышла 18 сентября. 26 сентября в полдень он прибыл в Аликанте. Перед входом в порт «Нева» прошла среди стоящих на внешнем рейде десятка иностранных военных судов. У причала собрались группы населения, портовых рабочих и милиционеров. Когда на фок-мачте «Невы» взвился испанский республиканский флаг, гром рукоплесканий и приветственных криков пронесся по набережной. Капитану «Невы» нанесли визиты префект г. Аликанте и другие представители местных республиканских властей. Теплоход посетили делегации испанских трудящихся, много женщин и детей. Все это происходило на фоне стоящего на рейде немецкого линкора. Капитан парохода так описывал их прибытие: «Когда теплоход «Нева» входил в порт, вдоль бортов иностранных военных судов толпами собрались матросы. Однако, через несколько минут их всех словно ветром сдуло с палуб: очевидно, по приказу офицеров они вынуждены были спуститься в нижние помещения. Место матросов на бортах судов заняли офицеры с фотоаппаратами «Лейка» в руках и начали снимать наш теплоход в различных положениях.

   Матросов с немецких и итальянских военных судов, как правило, в городе не видно. Офицеры боятся, чтобы они не заразились революционным духом. Не часто, очевидно, бывают на берегу и офицеры. Наши моряки наблюдали, как был встречен один катер с германского военного судна, подошедший к берегу. Возмущенная толпа начала плевать и бросать камни в офицеров. Народной милиции пришлось взять их под охрану.

   …Встреча нашего теплохода была исключительно теплой. Мы не устраивали никаких митингов. Теплоход быстро стал под разгрузку. Инженер, комиссар порта и представитель рабочих постоянно были на месте работы.» Груз всего 59933 ящика и бочки весом 2024,9т.:  4254 мешков сахара - 430т., 19685 ящиков масла - 575т., 2783 бочки и 2000 ящика маргарина - 346,5т., 2083 ящика сгущенного молока - 56,2т., 3126 ящиков концентрированного какао - 84,4т., 1650 ящиков мясных консервов - 57,7т., 1738 ящиков рыбных консервов - 71,4т., 2698 ящиков овощных консервов - 94,4т., 19672 ящика печенья - 302,9т., 244 ящика карамели - 6,1т. Грузчики работали круглые сутки, чтобы поскорее освободить теплоход и доставить продукты в районы, где они особенно необходимы. А потом управление порта прислало обычный  официальный счет с перечислением обязательных сборов, которые уплачивают суда заходящие в Аликанте. Только внизу была приписана общая сумма их - ноль песет, ноль сантимов.  Советское судно было в центре внимания, капитан корабля Кореневский так это описывал: «Во время выгрузки мы стояли в центре волнолома порта Аликанте. Справа от нас, в нескольких стах метрах от того же волнолома, стояли английский транспорт «Вульвич» и английские миноносцы «Н-36» и «Н-37». Моряки этих судов проходили в порт мимо борта «Невы» и останавливались, наблюдая выгрузку. Прямо против нас стояло аргентинское военное судно, а несколько в стороне, на расстоянии 0,8 мили, - итальянские эсминцы; катера, отправляющиеся с этих эсминцев на берег, обычно делали крюк, чтобы пройти мимо нас. Итальянцы имели полную возможность наблюдать нашу выгрузку и, несомненно, это делали. Они могли видеть, что тара из легкой фанеры и мешки никак не могли содержать самолеты или боеприпасы.» Но воспаленный мозг мог принимать желательное за действительное. Поверенный в делах Германии в республиканской Испании, находившийся в средиземноморском порту Аликанте проследил за разгрузкой «Невы» и, по его данным, в 1360 ящиках с маркировкой «рыбные консервы» на самом деле находились винтовки, а в 4000 ящиках с мясом - патроны.  Об этом в своем «Испанском дневнике» написал М.Кольцов: «Все говорят о России, о пароходе, о судаках в томате, о баклажанной икре, о двух русских комсомолках.

           В кофейнях на приморском бульваре, там, где весь день сидят темные личности в котелках, там сейчас строчат за столиками телеграммы. Их несут не на почту, не в цензуру. Есть другие возможности. На германском линкоре и кругом, на аргентинском, на итальянском, на португальском крейсерах, громоздятся голенастые антенны радиопередатчиков. Вернувшись на «Неву», поднимаюсь наверх, в радиорубку. Радист дает мне наушники.

- Слышите, какая трескотня! Со всех кораблей жарят.

            Трескотня в самом деле выдающаяся. Передают шифром и без всякого шифра, чего там стесняться! Завтра в германской печати будет сообщение: в Аликанте прибыл сверхдредноут «Нева», имея на палубах кавалерийский корпус, в трюме - мотомеханизированную бригаду, а в холодильниках - эскадрилью тяжелых бомбовозов и складной артиллерийский полигон.» 29 сентября пароход «Нева» покинул Аликанте и направился в Одессу. В Одессу пришли 6 октября.

23 сентября 1936г. на заседании Политбюро обсуждалось решение об отправке пароходов в Испанию: «О помощи детям Испании: 1. Обязать НКВТ сверх продуктов, отгруженных на пароходе Нева, отправить в помощь детям и их матерям в Испании на средства, собранные трудящимися женщинами Союза, следующие продукты: хлеба (пшеницы и муки) - 500 тыс. пудов, сахара (рафинада и песка) - 100 тыс. пудов, масла - 30 тыс. пудов, консервов 750 банок, молока и какао сгущенного - 250 банок, сала и колбас копченых - 20 пудов, сушеной трески - 15 пудов, яиц - 1000 ящиков;

2. обязать НКВТ отправить продукты 3-4 пароходами с интервалами; первый пароход отправить через 5-6 дней. НКВоду обеспечить отправку соответствующим тоннажем;

3. Предложить НКФ Союза оплатить (без налога с оборота) соответствующим ведомствам стоимость продуктов, указанных в п.1 и отправленных на пароходе Нева, а также возместить фрахтовые, накладные и страховые расходы, всего в сумме 20 млн. руб».

26 сентября 1936г. председатель совета министров Испанской республики Ларго Кавальеро принял полпреда СССР в Испании Розенберга и просил его передать горячую благодарность трудящимся СССР за оказанную ими безвозмездную помощь, выразившуюся в посылке парохода с продовольствием для женщин и детей Испании.

Грузовой рефрижераторный теплоход «Кубань» (построен в 1932 г. на заводе им. А.Марти в Ленинграде. Дедвейт - 3995 брт. (водоизмещение 6950 тонн), скорость- 12 узлов. С 1932 г. плавал в составе Черноморского пароходства, капитан Вислобоков) из Одессы вышел 27 сентября.  Груз 480т. муки, 432т масла, 976т сахара, 176т копченой рыбы, 250000 банок консервов и 1000 ящиков яиц. В Аликанте пришли 4 октября в полночь, став на якорь среди многочисленных иностранных военных судов. Утром  5 октября началась выгрузка сразу из четырех трюмов. Продовольственные грузы доставлены в отличном состоянии. Пока шла разгрузка, советские моряки, свободные от вахты, гуляли по городу. Впрочем, трудно было назвать прогулкой то триумфальное шествие, в которое превращалось каждое появление советских моряков на улицах. Их узнавали сразу, как они ни старались из скромности замешаться в толпу. Немедленно советские моряки становились объектом восторженных приветствий. Продавцы в магазинах оставляли своих покупателей для того, чтобы как можно лучше обслужить советских моряков. Покупатели, в свою очередь, нисколько не обижаясь, радостно окружали моряков. Раздавались возгласы: «Да здравствуют русские!» Возгласы возникали стихийно, сливались в сплошной приветственный гул. Моряки с «Кубани» с трудом различали испанские слова. Очень часто произносились имена Ленина, Сталина, Ворошилова, Чапаева. Для испанских революционеров эти имена такие же родные, как и для советских людей. Дети испанских пролетариев при виде наших моряков поднимали вверх смуглые ручонки и кричали: «Салют». Пожилые женщины, матери бойцов, ушедших на фронт, неожиданно останавливали моряков и обнимали их, как родных сыновей. На базарах крестьянки категорически отказывались принимать от советских моряков деньги за продукты и горько обижались, если наши моряки настаивали на этом. Множество людей посетило «Кубань». За пять дней пребывания «Кубани» в Аликанте на судне побывало свыше 5 тысяч человек. Гостей было бы могло больше, но портовым властям пришлось ограничить доступ к причалу из города, чтобы не мешать выгрузке. Большой интерес к пребыванию «Кубани» в Аликанте проявили иностранные военные суда, стоявшие на рейде. Английский крейсер даже запросил сигналами о том, кто идет. Немедленно был дан ответ: «Теплоход «Кубань» Союза Советских Социалистических Республик». Выгружалась «Кубань» в том же месте, где «Нева» - в центре волнолома, по соседству с германским пароходом. Невдалеке стояли итальянское, германское, два английских, два португальских и другие военные суда. Их катера кружили вокруг «Кубани». Военные моряки беспрепятственно ходили по молу, где выгружали масло, сахар, консервы. Ход выгрузки непрерывно фотографировали все, кто хотел.  Из порта в СССР отправился в 21.00 8 октября. 

4 октября из Одессы вышло третье судно - пароход «Зырянин» (Ziryanin, построен в 1919г. в США как «Лейк-Фавоння». Дедвейт -4150 т, скорость - 9 узлов. В 1931 г. был закуплен для Черноморского пароходства, капитан Иван Семенович Борисенко). Работа на судне кипела, придя в порт после завершения рейса в Венецию куда был доставлен уголь, экипаж за двое суток так тщательно очистил грузовое помещение от угольной пыли, что самый придирчивый осмотр в Одесском порту не смог установить ни малейшего нарушения правил перевозки пищевых продуктов. Погрузка судна шла стахановскими темпами, кроме того пароход принял 100 тонн груза сверх нормы, но и этого оказалось недостаточно и экипаж очистив по приказу капитана плотницкую мастерскую дополнительно принял груз и туда. Всего погружено 3040 тонн продовольствия: 2160 тонн пшеницы «украинка» и 14635 мешков и ящиков в которых находилось 648 тонн сахара, 375.000 банок мясных консервов и 125000 банок сгущенного молока, кофе и какао. 13 октября в полночь прибыл в Барселону, выгрузка намечена на 14 октября. В гавани находились германские и итальянские боевые корабли. В честь прибытия «Зырянина» в Барселоне началась 200-тысячная демонстрация представителей всех организаций трудящихся каталонской столицы. Затем состоялся митинг интернациональной дружбы народов Испанской республики и Советского Союза, в котором приняли участие 30 тысяч барселонцев и экипаж советского парохода. На митинге с ответом на приветственные речи представителей испанских трудящихся выступили генеральный консул СССР в Барселоне В. А. Антонов-Овсеенко, капитан судна И. С. Борисенко, который тепло поблагодарил жителей героической Барселоны за братскую встречу посланцев Советской страны и передал им пожелания скорейшей победы над фашистами. «Советским морякам, - радировали из Барселоны в Одессу капитан, парторг и председатель судового комитета «Зырянина», - не дали возможности идти от борта судна до автомобилей. Их несли на руках испанские трудящиеся. До здания консульства машины шли с черепашьей скоростью, так как толпы народа запрудили улицы, моряков засыпали цветами. «Салют, Руссия!» - гремело вокруг нас». 15 октября около 6 часов вечера на борт парохода прибыл глава Каталонии Компаниса и под непрекращающиеся приветственные возгласы произнес краткую речь о значении международной солидарности антифашистов. В 8 часов вечера генконсул СССР в Барселоне Антонов-Овсеенко и капитан корабля посетили Компаниса для официального вручения ему груза. В гостях у советских моряков побывали делегации от фабрик и заводов, представители организаций Народного фронта, а также члены республиканского правительства. В течение всего времени пребывания в Барселоне моряки «Зырянина» были окружены дружеским вниманием и братской заботой трудящихся этого большого промышленного центра. Обратно из Барселоны в Одессу отправился 18 октября. В его проводах приняли участие тысячи трудящихся Барселоны и бойцов республиканской армии. 4 ноября 1936г. «Зырянин» вернулся в родную Одессу. За отличное и самоотверженное выполнение задания Советского правительства капитан судна Иван Семенович Борисенко был награжден орденом Ленина.

Германия и Италия постаралась представить этот факт как нарушение Советским Союзом договоренности о «невмешательстве». 7 октября представитель Италии Гранди в резких выражениях пытался обвинить СССР в нарушении соглашения, ссылаясь на сведения о советских самолетах и боеприпасах, якобы привезенных в Испанию под видом продовольствия на советских пароходах «Нева» и «Кубань». Корабли «Нева» (Neva) и «Волга» (Volga) прошли через Босфор транспортируя военные материалы в Картахену, «Кубань» (Kuban) 6 октября выгрузила в Аликанте, груз который состоял из ящиков боеприпасов и русских танков. Отвечая на это советский представитель Каган указал, что фактов, приводимых Гранди, в природе не существует. О рейсах пароходов «Нева» и «Кубань» открыто сообщалось в советских газетах, равно как и о грузах, отправленных с этими пароходами. Несмотря на советское опровержение, германские и итальянские представители продолжали обвинять СССР в нарушении соглашении, таким образом, отвлекая внимание от своих действий. 4 ноября германский представитель в комитете Бисмарк  заявил: «25 сентября русский пароход «Нева» прибыл в порт Аликанте. Это судно везло шкуры, оружие и амуницию, все закамуфлированные, как продовольственные  припасы. Кроме того, на борту его находились 12 летчиков, которые затем направились в Мадрид… 4 октября в тот же порт под русским флагом прибыл пароход «Кубань», который привез пищевые продукты и амуницию». На эти обвинения даже председательствующий лорд Плимут заметил: «Погрузка названных судов в советских портах и их разгрузка в испанском порту происходили на глазах тысяч людей... В испанском порту эти суда стояли среди иностранных военных судов, в том числе германских и итальянских, и самая разгрузка производилась среди бела дня. При таких условиях просто 'невероятно, чтобы с них «тайно» могла быть разгружена амуниция без того, чтобы никто этого не заметил. А между тем германские и итальянские утверждения не подкрепляются никакими свидетельскими показаниями.» Немецкий представитель выкручиваясь заявлял, что свидетельские показания есть, но свидетелей нельзя назвать из опасения за их жизнь. А итальянский представитель Д.Гранди поддержал своего немецкого коллегу пошел на явную ложь, сказав, что командир и офицеры итальянского крейсера «Вераццано», находившегося в тот момент в Аликанте, полностью подтверждают факт разгрузки оружия и амуниции с «Невы» и «Кубани».

После того как аргументы Бисмарка и Гранди были опровергнуты, Гранди заявил что осадка «Невы» и «Кубани», когда они пришли в Аликанте, была очень велика - ниже ватерлинии и что такую осадку не могли бы дать грузы продовольственного и ширпотребовского характера и что, стало быть, под пищевыми продуктами и одеждой находились пушки, танки и пулеметы. Советский представитель  И.М. Майский приведя точные цифры и расчеты доказал полную беспочвенность обвинений итальянского посла.

В связи с кампанией, которую развернули антисоветские и фашистские круги, обвиняющие СССР в доставке оружия в Испанию, заслуживает внимания статья Андре Пьер в «Эвр»: «Два француза, находившиеся последние недели в Одессе и присутствовавшие при погрузке советских судов «Нева», «Кубань» и «Зырянин», утверждают, что на указанные суда не было погружено никакого оружия и весь груз их состоял из продовольствия «для женщин и детей Испании». С другой стороны, подписка в пользу Испанской республики, проводимая Центральным советом профсоюзов, достигла на 12 октября значительной суммы в 78 миллиона франков… Несмотря на утверждения Гранди, ни один советский самолет не был сбит за все время гражданской войны в Испании, и испанские мятежники не располагают ни одним документом, свидетельствующим о нарушении Советским Союзом договора о невмешательстве. Если бы они такой документ имели, они поторопились бы довести  о нем до сведения международного общественного мнения задолго до заседания лондонского комитета».  

11 октября из Одессы во второй рейс вышел теплоход «Нева». Вернувшись из Испании в Одессу утром 6 октября, экипаж сразу приступил к погрузке нового груза. В трюме и на палубе принято груза на 837 тонн больше, чем в первый раз. Теплоход везет 1872 тонны пшеницы «украинки», 235000 банок консервов, 296 тонн сала, окороков и различных колбас Московского и Ленинградского мясокомбинатов, 46,4 тонны коровьего масла «экстра». Палубный груз (состоящий из грузовиков) тщательно крепили канатами и досками, а сверху покрыли прочными брезентами. Крепили так, чтобы 10-бальный шторм, свирепствующий в Средиземном море не сбросил груз в море. 18 октября в 15 часов пришел в Аликанте  на 10 часов раньше предполагаемого срока. В массовой демонстрации, организованной в честь прихода «Невы», участвовало не менее 25.000 человек. Следует заметить что на «Неве» этим рейсом в Испанию прибыла группа советских летчиков, в том числе Г.И.Тхор и В.Н.Бибиков. Выгрузка началась 19 октября, справа от «Невы» стоял французский миноносец, а слева - итальянский грузовой пароход. Офицер французского миноносца с разрешения капитана парохода совершил экскурсию по судну, в том числе и в трюм. К 22 октября все продовольствие было выгружено и сдано.

На 11 октября 1936г. сбор средств составлял 26 миллионов рублей, на 27 октября 47,6 миллионов рублей.

21 октября в 19.30 из Ленинграда к берегам Испании вышел пароход «Турксиб» (Turlcsib, капитан М.И.Павлов). Это пятое судно идущее в Испанию с товарами, закупленными на деньги, собранные трудящимися СССР. За три дня погрузки в трюмах парохода разместили 2880т первосортной пшеничной муки, 960т сахара, 200000 банок консервов, около 80т копченой трески, 48т конфет и печенья, 10000 комплектов одежды и обуви, в том числе детские ботинки и пальто, костюмы, платья, пиджаки. Путь займет  9-10 дней. Плавание было нелегким. На подходе к испанским берегам «Турксиб» встретил неизвестную подводную лодку. Пришлось изменить курс и входить в порт Сантандер лишь ночью, так как позиции франкистов находились всего в семи милях от порта.

Поддерживающие режим Франко государства в первый период войны активно пытались доказать несуществующие факты причастности СССР к вмешательству в испанские дела. Причем набор этих «фактов» был очень широк. В середине октября 1936г. португальский министр иностранных дел в доказательство своих утверждений о советских притязаниях в Испании привел длинный ряд самых фантастических нелепостей, будто «грозные» революционеры - Бела Кун, Лозовский, Берзин и другие - прибыли в Испанию уже в марте 1936г., будто бы советские пароходы «Нева»  и «Терек»  также в марте привезли в Испанию громадное количество оружия (якобы «Терек» в апреле 1936г. в Альхесирасе и позже в Севилью, 128 больших ящиков содержащих автоматические пистолеты, будто бы пароход «Нева», сверх того, доставил большое количество «химических продуктов для отравления пищи и воды», будто бы несколько позднее советский посол Розенберг появился в Мадриде, сопровождаемый штатом в 140 человек, будто бы советское правительство доставило в Испанию свыше 100 самолетов и громадное количество летчиков, техников, командиров. Из всего этого единственным фактом является то что в конце августа советский посол Розенберг действительно прибыл в Мадрид в сопровождении нескольких сотрудников. Кстати, о посещении пароходом «Нева» в марте 1936г. в Севильи вспоминал капитан парохода Кореневский: «Вскоре после того, как народный фронт победил на парламентских выборах, мы посетили Севилью. Фашистская администрация порта и полиция не разрешили команде «Невы» сходить на берег. Депутат муниципалитета Севильи коммунист Барнето тогда явился к нам, и мы во всем чувствовали его поддержку.»

Немецкие и итальянские представители в попытке отвлечь внимание от своего участия в конфликте, регулярно добавляли «факты» советского вмешательства в конфликт. В начале сентября 1937г. начинают поступать сообщения (вплоть до весны 1938) от немецкого военного атташе в Анкаре, оберст-лейтенанта Роде,  о прохождении советских транспортных судов через Босфор и Дарданеллы в Испанию. Он ссылаясь на информацию поступившую от немецкого агента, который имел доступ к турецким данным об объеме советских поставок, прошедших через Дарданеллы, сообщал, что 3 сентября 1936г. три советских судна доставили 500 тонн обговоренных материалов и 1000 тонн боеприпасов. 23 сентября 1936г. поверенный в делах Германии в республиканской Испании, находившийся в средиземноморском порту Аликанте сообщал, что в восточно-испанские гавани прибывает «огромное количество военных материалов», которые сразу направляются под Мадрид. Немец установил самолеты, зенитки, авиамоторы и пулеметы. По его данным, ожидались и танки.

Для озвучивания своих обвинений фашистские державы использовали трибуну Комитета по невмешательству в испанские дела. Германский представитель сообщал во-первых о происходившей якобы 2 сентября выгрузке оружия и боеприпасов с советского парохода в Аренис дель Мар, к северу от Барселоны. Во вторых, будто 12 сентября в Мадрид прибыл  из Барселоны поезд с грузом зенитных орудий, пулеметов и штыков советского происхождения. В третьих приводилось  утверждение германского правительства, что приблизительно за неделю до 15 сентября в Барселону были якобы доставлены 37 советских самолетов и 30 советских пилотов. От немцев не отставали итальянцы. В одном из пунктов из жалобы утверждалось, что в середине сентября в Барселону прибыло 30, или еще больше, советских аэропланов, замаскированных эмблемами Красного Креста. В другом дело касалось отправки «советских офицеров» в Испанию 9 сентября из Ле-Бурже в Тулузу и далее в Испанию. В третьем случае итальянцы утверждали о выгрузке с советского парохода «Правда» в Барселоне 20 сентября винтовок, гранат. 

Но не смотря на всю эту массу сообщений о советском «вмешательстве», в Берлине не было получено никаких доказательств, что русские нарушают эмбарго на поставки оружия. Напротив, 28 сентября 1936 года германское посольство в Москве писало в Берлин, что пока нет подтвержденных случаев нарушения эмбарго на продажу оружия в Испанию со стороны СССР. Но посольство не исключало, что прибывший в Аликанте 26 сентября 1936 года советский корабль «Нева» имел на борту не только официально заявленное в качестве груза продовольствие. Типпельскирх, немецкий представитель в Москве, сделал попытку оценить обьем советской помощи, поступившей в Испанию до 28 сентября. «Вопрос, в какой мере Советы поставляли не только «гуманитарную» помощь, остается открытым», - писал он.

Почему немцы, итальянцы и националисты так старались доказать причастность СССР к событиям в Испании в первые месяцы Гражданской войны прекрасно раскрыл в своих заметках свидетель той войны Джордж Оруэлл: «Единственный пропагандистский трюк, который мог удастся нацистам и фашистам, заключался в том, чтобы изобразить себя христианами и патриотами, спасающими Испанию от диктатуры русских. Чтобы этому поверили, надо было изображать жизнь в контролируемых правительством областях как непрерывную кровавую бойню (взгляните, что пишут «Католик хералд» и «Дейли мейл» - правда, все это кажется детски невинным по сравнению с измышлениями фашистской печати в Европе), а кроме того, до крайности преувеличивать масштабы вмешательства русских. Из всего нагромождения лжи, которая отличала католическую и реакционную прессу, я коснусь лишь одного пункта - присутствия в Испании русских войск. Об этом трубили все преданные приверженцы Франко, причем говорилось, что численность советских частей чуть не полмиллиона. А на самом деле никакой русской армии в Испании не было. Были летчики и другие специалисты-техники, может быть, несколько сот человек, но не было армии. Это могут подтвердить тысячи сражавшихся в Испании иностранцев, не говоря уже о миллионах местных жителей. Но такие свидетельства не значили ровным счетом ничего для франкистских пропагандистов, из которых ни один не побывал на нашей стороне фронта. Зато этим пропагандистам хватало наглости отрицать факт немецкой и итальянской интервенции, хотя итальянские и немецкие газеты открыто воспевали подвиги своих «легионеров». Упоминаю только об этом, но ведь в таком стиле велась вся фашистская военная пропаганда.»  

Поставки продовольствия и одежды на деньги собранные советскими гражданами в фонд помощи детям и женщинам героической Испании продолжались и в дальнейшем. Так с 12 по 17 октября 1936г.  в Одессу были отправлены 8 вагонов с одеждой для детей испанского народа пошитые швейниками Москвы и Ленинграда. А на 22 октября в Одессу уже прибыли 9 вагонов одежды и 4 вагона обуви. 

31 декабря 1936г. было принято решение Политбюро ЦК ВКП (б) о направлении в Барселону в виде продовольственной помощи белой муки, пищевого гороха, сахара и масла, собранных для отправки на средства трудящихся СССР. 

Всего до конца 1936г. советские граждане собрали для испанцев 61,6 миллионов рублей.

18 января 1937г. в 15 часов в Барселону прибыл советский пароход «Рион» (построен в 1932 г. на заводе им. А.Марти в Ленинграде. Дедвейт - 3995 брт. (водоизмещение 6950 тонн), скорость - 12 узлов. Капитан Кореневский) вышедший из Одессы 11 января, на пристани пароход встречал генеральный консул СССР Антонов-Овсеенко. Он привез более 2.600 тонн продовольственных грузов (около 53.100 пудов сахара-рафинада, 30.600 пудов масла, 55.000 пудов белой муки) - подарки трудящимся Каталонии от трудящихся Советского Союза.  А буквально накануне 17 января 1937г. ночью в 2 часа Барселонский порт был обстрелян с дальнего расстояния судном мятежников. Всего было выпущено по порту 20 снарядов. Осколком одного из них ранен матрос испанского парохода. 19 января президент Каталонии Компанис принял в присутствии представителей советского консульства капитана советского парохода «Рион» Кореневского и председателя судового комитета Белова. Кореневский вручил президенту спецификации на привезенные продовольственные грузы. Огромная толпа восторженно приветствовала моряков по приезде их в здание правительства и по выходе из него. Колонны демонстрантов со знаменами различных партий и рабочих организаций непрерывно движутся к месту стоянки советского парохода. Выгрузка начата 20 января.

15 февраля 1938г. в один из испанских портов прибыл пароход, который привез свыше 1000 тонн пшеницы, 1200 тонн муки, 300 тонн сахара, рыбу, сгущенное молоко, обувь, одежду. Доставленное продовольствие и одежда приобретены на средства, собранные трудящимися СССР, и являются подарком ВЦСПС испанскому народу.  

28 ноября 1938г. ВЦСПС постановил за счет поступивших сборов в пользу детей республиканской Испании закупить и отправить в Испанию:

1.         Триста тысяч пудов пшеницы;

2.         Сто тысяч банок молочных и мясных консервов;

3.         Тысячу пудов сливочного масла;

4.         Пять тысяч пудов сахару.

26 января 1939г. сдалась без боя Барселона, через несколько дней не стало Каталонии. Более чем 400 тысяч беженцев нашли убежище во Франции. Но идя по пути признания режима Франко, 25 февраля 1939г. правительство Франции заключило соглашение с мятежниками, по нему она обещала им передать: «золото, находящееся во Франции, оружие и все военное снаряжение, вывезенное из Каталонии, суда, художественные произведения и прочие ценности». 27 февраля 1939г. полпред СССР в Париже передал испанскому послу Марселино Паскуа от имени советского правительства 5 миллионов франков для помощи испанским беженцам. На следующий день 28 февраля 1939г. сообщение об этом  было  размещено в советских газетах: «Советское Правительство ассигновало 5 миллионов франков для помощи испанским беженцам и перевело эту сумму в распоряжение испанского посла в Париже г-на Паскуа.»  28 февраля 1939г. испанский посол и его сотрудники покинули помещение посольства в Париже по приказу французских властей, ибо уже 1 марта французские власти передадут мятежникам различные здания принадлежащие Испанской республике.

В мемуарных и исследовательских работах встречаются самые различные данные о масштабах советской гуманитарной помощи. На основе анализа финансовых отчетов ВЦСПС А.А.Комшуков внес существенное уточнение в эту проблему. В 1936-1939гг. в СССР было собрано в «фонд помощи женщинам и детая Испании» 261.526 тысяч рублей, из них в 1936г. - 115.330 тысяч рублей, в 1937г. - 95.087 тысяч, в 1938г. - 43.514 тысяч и в 1939г. - 7.595 тысяч рублей. Проценты государственного банка по вкладу за 1936-1939гг. составили 6.576.607 рублей. В июле 1937г. секретариат ВЦСПС перечислил сюда же остаток средств из фонда помощи астурийским рабочим в сумме 5.434.884 рублей. Таким образом, общее количество собранных средств составило вместе с процентами 274.126 тысяч рублей. В том числе 115.488 тысяч рублей в 1936г., 102.876 тысяч - в 1937г., 45.854 тысяч - в 1938г. и 9.908 тысяч рублей - в 1939г. сбор средств продолжался и в 1940-1941 гг. - 3.488 тысяч рублей. Всего с августа 1936г. по июнь 1941г. было собрано 277.614 тысяч рублей, что соответствовало 1.272.374 тысяч франков. Для сравнения: народы 17 стран (Великобритания, Канада, США, Франция, Швеции и др) собрали всего около 800 мил. франков.

 

                                                    Решение о оказании помощи Испании.

 

Сталин не мог не учитывать военно-политических последствий утверждения в Испании режима фашистского типа, ориентированного на Германию и Италию, что могло радикально изменить расстановку сил на европейском континенте и поставить под угрозу всю систему коллективной безопасности, задуманной как барьер на пути гитлеровской агрессии. Победа Франко могла привести к тому, что в тылу союзника СССР - Франции появилось бы враждебное ему государство и уже не Германии, а Франции грозила бы война на два фронта со всеми вытекающими из этого обстоятельства последствиями. Напротив, победа антифашистских сил в Испании создавала бы возможность расширить рамки системы коллективной безопасности, убедить колеблющиеся страны в целесообразности сотрудничества с СССР в борьбе с фашистской агрессией, нейтрализовать сторонников «умиротворения» фашизма в правящих кругах ведущих демократических стран. Именно поэтому СССР присоединился к соглашению о «невмешательстве в испанские дела», предложенному Великобританией и Францией, и взял на себя обязательства выполнять его.

25 июля 1936г., через неделю после начала мятежа, французское правительство издало декрет, запрещающий экспорт оружия из Франции в Испанию. А 1 августа Франция обратилась с нотой к британскому и итальянскому правительствам, предлагая им срочно присоединиться к французской акции и строго соблюдать политику невмешательства в испанские дела. 4 августа Англия ответила положительно на французское предложение. 6 августа то же сделало итальянское правительство, сопроводив, впрочем, свое «принципиальное согласие» некоторыми весьма подозрительными оговорками. Далее французское правительство обратилось с тем же предложением к другим европейским державам (соглашение с самого начала мыслилось, как охватывающее только державы Европы). 9 августа советское правительство сообщило временному поверенному в делах Франции в СССР Ж. Пайяру, что оно в основном приняло французский проект декларации о невмешательстве в испанские дела. Советские поправки касались вводной части французского проекта и предлагали не  указывать мотивов, по которым принималось решение о невмешательстве. Решение Политбюро от 17 августа подтвердило эту советскую позицию. 17 августа Германия высказала готовность присоединиться к общему соглашению о невмешательстве, но  лишь в том случае, если в нем будут также участвовать СССР, Италия и Португалия. Чтобы устранить возникшие шероховатости, 23 августа Политбюро приняло решение (во изменение постановления от 17 августа) снять советские поправки к вводной части декларации французского правительства о невмешательстве в испанские дела «и предложить М. Литвинову подписать декларацию».  В тот же день состоялся обмен нотами между правительствами СССР и Франции по вопросу о Декларации о невмешательстве в дела Испании. Оба правительства заявили о своей решимости строго воздерживаться от всякого вмешательства во внутренние дела Испании. При этом Советское правительство, обусловило свое участие строгим выполнением двух дополнительных условий: «… чтобы, во-первых, к соглашению, кроме государств, поименованных во французском обращении, примкнула также и Португалия и, во-вторых, чтобы немедленно же была прекращена помощь, оказываемая некоторыми государствами мятежникам против законного испанского правительства».  Свое согласие работать в комитете по невмешательству СССР подкрепил рядом реальных шагов. 29 августа на Политбюро приняли решение: «Предложить Наркомвнешторгу издать немедленное распоряжение о запрещении вывоза амуниции и самолетов в Испанию, огласив его в печати». В соответствии с этим решением 30 августа в советской печати было опубликовано Сообщение ТАСС гласившее: «В связи с вступлением в силу обмена нот между СССР и Францией о «невмешательстве в испанские дела» Народный Комиссариат по Внешней Торговле издал приказ о запрещении с 28 августа 1936 года экспорта, реэкспорта и транзита в Испанию, испанские владения и Испанское Марокко всякого рода оружия, амуниции, и всяких материалов, воздушных судов в собранном и разобранном виде, а также военных судов».

Так что согласие Советского правительства участвовать в соглашении о невмешательстве зависело прежде всего от того, прекратится ли итало-германское вмешательство в испанские дела, так как в этом последнем случае быстрая победа испанского народа над мятежниками не вызывала сомнения. 26 августа было предложено создать в Лондоне постоянный комитет из представителей всех участников соглашения, главной задачей которого было бы наблюдение за точным исполнением этого соглашения подписавшими его державами. Из европейских государств в комитете не участвовали только два: Испания, как страна, около которой должен был быть установлен «карантин невмешательства», и Швейцария, которая отказалась от участия в соглашении ввиду своего «вечного нейтралитета». Неевропейские страны ни в соглашение, ни в комитет по «невмешательству» не входили. Не было там, в частности, и США. Однако, фигурально выражаясь, их тень все время присутствовала за столом комитета, оказывая сильнейшее влияние на представителей Англии, Франции и других «демократических» держав. 9 сентября 1936г. комитет по «невмешательству» собрался на свое первое заседание.   СССР относился к своим обязательствам довольно серьезно. Нарком иностранных дел М. Литвинов в директивном письме советнику посла в Париже Гиршфельду, сообщая о заседании политбюро, обсуждавшем испанский вопрос, прямо указывал: «Мы связаны теперь декларацией о невмешательстве, которую нарушить не можем». Думается, что если бы соглашение о «невмешательстве» действительно скрупулезно соблюдалось его участниками, то СССР сохранил бы верность взятым на себя обязательствам.

Однако, поскольку державы, от которых зависело соблюдение договора, особенно Германия, Италия и Португалия, при молчаливом попустительстве Великобритании и Франции нарушали его, и в связи с этим создалась прямая угроза поражения защитников Испанской республики, позиция Сталина претерпела существенные изменения. Он стал склоняться к мысли о необходимости удовлетворить многочисленные просьбы правительства республики об оказании ему военно-технической помощи, как путем поставок вооружений, так и направлением в Испанию военных специалистов и советников. Тем более что в августе 1936 года заместитель начальника управления Разведупра докладывал руководству Наркомата обороны: «Неполучение Мадридом существенной поддержки извне может иметь тяжелые последствия для исхода борьбы».

Как это ни парадоксально, но даже после победы в феврале 1936г. Народного фронта у Испанской республики не было еще нормальных дипломатических отношений с Советским Союзом. Однако, когда в стране вспыхнул мятеж, стало ясно что без нормальной работы дипломатического аппарата оказывать поддержку и помощь Испании будет затруднительно. Согласие восстановить прерванные в 1918г.  дипломатические отношения с Испанией было достигнуто еще  28 июля 1933г. Однако дипломатических представительств не открывали и послов не направляли до августа 1936г. В начале августа в Испанию были отправлены советские корреспонденты, имевшие задачу освещать развитие и ход противостояния республиканцев с мятежниками. 8 августа в Барселону прилетел корреспондент «Правды»  Михаил Кольцов, 15 августа получили разрешение отправиться в Испанию кинооператоры Роман Кармен и Борис Макасеев, из Москвы они вылетели 19 августа и уже 21 августа они уже были на Северном фронте, а 23 августа отправили первый киноматериал в Москву. В двадцатых числах августа кинооператоры возвращавшиеся с Севера, а с ними и журналист Илья Эренбург прибыли из Франции в Барселону, чуть позже они стали свидетелями прибытия советского посла.  В августе 1936 переговоры между СССР и правительством Испании о назначении дипломатических представителей на уровне посольства были закончены положительно. 21 августа, 1936г. Политбюро назначило послом ветерана дипломатической службы Марселя Розенберга, к нему в помощь кроме штата помощников и переводчиков, Политбюро назначило советником посольства Л.Я.Гайкиса, а  атташе по экономическим вопросам Артур Сташевского и целый ряд военных атташе. 27 августа в Мадрид приехал посол Советского Союза М.И.Розенберг. Этот шаг  являлся свидетельством того, что Испания не одинока, что рядом с ней был великий советский народ, что Советский Союз заявляет о своей активной солидарности с ней. Присутствие Розенберга в Мадриде было тем более показательно, что остальные послы, аккредитованные в Испании и находившиеся к началу войны в Сан-Себастьяне, где они обычно проводили лето, обосновались в Эндайе, этом гнезде всевозможных интриг против республики, оставив посольства на попечение дипломатов более низкого ранга. 17 сентября 1936 г. Сталин из Сочи телеграфировал в Москву Кагановичу и Молотову: «…Консулом в Барселону предлагаю назначить Антонова-Овсеенко. Он знает военное дело. Кроме того, он сумеет сладить с анархистами.» После этого 21 сентября 1936 г. Политбюро  утвердило В.А.Антонова-Овсеенко консулом СССР в Барселоне.

Для уяснения ситуации и потребностей испанского правительства для борьбы с мятежниками, посла М.И.Розенберга сопровождала делегация офицеров имевших дипломатический статус: военный атташе комбриг В.Е.Горев прибывший вместе с послом, военно-морской атташе капитан 1 ранга Н.Г.Кузнецов, военно-воздушных атташе полковник Б.Ф.Свешников, прибывшие спустя пару дней спустя. Н.Г.Кузнецов вспоминал: «Получив назначение на должность военно-морского атташе, я в конце августа 1936 г. прибыл в Мадрид. Обстановка заставила отказаться от положенного этикета и общепринятых норм дипломатического поведения. Шла борьба, и требовалась активная помощь. СССР не оставался нейтральной стороной; он открыто заявил о своей готовности и даже обязанности «оказать всяческую помощь» борющемуся испанскому народу. Именно этим и должно было определяться мое поведение. Когда через несколько дней после прибытия в Мадрид я выехал в Картахену, мне уже было ясно, что те «особые условия», о которых мне говорили в Москве, заключаются в более активном участии в действиях республиканского флота, чем это положено для атташе в нормальных мирных условиях.». Затем в Мадрид приехал корпусной комиссар Я.К.Берзин - главный военный советник при республиканском правительстве, и вместе с ним группа общевойсковых, артиллерийских, авиационных и других специалистов добровольцев.  Именно они  приняли и передали в Москву настойчивые просьбы о помощи со стороны испанского руководства. Ларго Кабальеро с неприкрытой горечью обвинял Советский Союз, который, как он считал, заинтересован лишь в том, чтобы не нарушить франко-советский пакт. Хесус Эрнандес пожаловался генералу Берзину, советскому военному атташе, что отказ СССР поставлять оружие весьма осложняет положение испанских коммунистов. Розенберг, советский посол в Мадриде, сообщил, что если в самое ближайшее время оружие не поступит, республика может пасть.

Их сообщения и данные использовались для планирования помощи республике. Но только лично И.В.Сталине принял окончательное решение об оказании военной Испанской Республике. 6 сентября 1936 г. в 23.58  Сталин в телеграммой из Сочи в Москву Кагановичу писал: «Хорошо было бы продать Мексике 50 штук СБ, чтобы Мексика немедля перепродала их Испании. Можно было бы также подобрать человек 20 наших хороших летчиков, чтобы они выполняли в Испании боевые функции и вместе с тем обучали полетам на СБ испанских летчиков. Обдумайте это дело побыстрее. Хорошо было бы тем же путем продать 20 тысяч винтовок, тысячу пулеметов и миллионов 20 патрон. Нужно только знать калибры.

Сталин.

№ 34

6/1Х.36 г.»

Это указание стало главным для организации помощи Испанской Республики. План было поручено разработать руководству военной и политической разведки. Начальник Четвертого управления (Разведка) Генштаба РККА С.П.Урицкий получил указание от наркома обороны К.Ворошилова, а начальник ИНО (внешняя разведка) НКВД А.А.Слуцкий - от наркома НКВД Г.Ягоды. Оба наркома, давая задания своим подчиненным, действовали не самостоятельно, а по указанию И.В.Сталина. Он также приказал всю организационную работу по этому мероприятию поручить центральному аппарату военной разведки, где было создано специальное подразделение - отделение «X».  14 сентября 1936г. в Москве план "Операция X"был представлен на совещании с участием наркома НКВД Г.Г.Ягоды, начальника Главного управления пограничной и внутренней охраны  НКВД М.П.Фриновского и руководителей разведок - начальника ИНО НКВД А.А.Слуцкого и начальника Четвертого управления Генштаба РККА С.П.Урицкого. После этого  план, подписанный Слуцким и Урицким, был направлен на утверждение руководству.

В то же время факты свидетельствуют, что в рабочем порядке согласованность о помощи была достигнута значительно раньше. 9 августа 1936 года Ворошилов направил письмо Сталину, в котором предлагал советником к «друзьям» назначить комбрига Владимира Горева-Высокогорца, командира механизированной бригады. До перехода в войска он был сотрудником Разведупра и нелегальным резидентом в США. Для обеспечения бесперебойной связи между Мадридом и Москвой с ним отправлялся инструктор управления немец Бруно Виндт. Он участвовал в радиоразведывательной работе с 1925 года и в течение двух лет осуществлял бесперебойную радиосвязь Токио-Москва через «Висбаден», то есть Владивосток, являясь членом группы Зорге в Японии. 28 августа 1936 г. И.В. Сталин подписал декрет об отправке в Испанию инструкторов-добровольцев. Уже 10 сентября первые советские военные летчики прибыли в Картахену.

Так как распоряжение Наркомата внешней торговли СССР  от 29 августа о запрете «экспорта, реэкспорта и транзита в Испанию, испанские владения и Испанское Марокко всякого рода оружия, амуниции»   еще продолжало официально действовать. Для его обхода разведкой была создана «нелегальная» система поставок, именно с этим связано и обстоятельство что в больших количествах поставлялась иностранное вооружение и советская техника без указания принадлежности ее к СССР. Глава советской военной разведки в странах Западной Европы  Вальтер Кривицкий (Гинзберг Самуил Гершевич) так это описал в своих мемуарах:  «Главный вопрос - организация поставок оружия в Испанию - был решен совещанием на Лубянке. Там было условлено, что поставки эти будут производиться одновременно из России и из-за границы. Заграничная часть этого дела была поручена мне. Что касается отечественной части предприятия, то она находилась в руках самого Ягоды. Эта часть предполагала даже еще большие трудности, чем мои, поскольку безусловно требовалось, чтобы не просачивались никакие сведения об участии советского правительства в торговле оружием.

Ягода пригласил капитана госбезопасности Уланского (Речь идет о М. Уманском) и поручил ему организацию «частных фирм» дельцов по продаже оружия. Уланский был исключительно умелый специалист в области тайных операций. Ранее он выполнял по поручению ОГПУ весьма деликатную работу по сопровождению и охране Идена и Лаваля во время их официальных визитов в СССР.

- Вы найдете в Одессе трех испанцев, давно прохлаждающихся в этом городе, - сказал Ягода Уланскому. - Они приехали, чтобы неофициально приобрести у нас оружие. Создайте для работы с ними частную нейтральную фирму и действуйте.

Поскольку  ни  один  человек  в Советской  России  не имеет права купить у правительства даже револьвер и государство там - единственный производитель оружия, идея частной фирмы, торгующей оружием в России, показалась бы советским гражданам абсурдной. Но фарс этот был подстроен для зарубежного употребления. Попросту говоря, задача капитана Уланского заключалась в том, чтобы создать и заставить действовать банду контрабандистов оружия с таким расчетом, чтобы ее следы не были обнаружены иностранными шпионами.

- Если вам это удастся, - сказал ему Ягода, - можете возвращаться с дырочкой на гимнастерке для ордена Красного Знамени.

Капитану Уланскому были даны инструкции торговать только за деньги, а испанцам надо было обзавестись своими судами для перевозок оружия, как только оно будет поступать в распоряжение «частной фирмы» из арсеналов Красной Армии. Он явился в Одессу, успев запастись всеми необходимыми правительственными мандатами, обязательными для исполнения всеми - от местного шефа тайной полиции до председателя областного Совета.

Генерал Урицкий был, как мною уже указано, представителем военной разведки Красной Армии на совещании на Лубянке. В функции его департамента входило все, что касалось технической военной стороны предприятия, - определение видов и количества оружия, выдаваемого из арсеналов страны, численности и состава военных экспертов, пилотов, офицеров артиллерийских и танковых войск, посылаемых в Испанию. В военных вопросах эти люди оставались под контролем Генерального штаба Красной Армии; во всех других отношениях они зависели от тайной полиции и находились под ее контролем.»

На проведение масштабной операции почти сразу начали выделяться большие валютные средства. Поэтому уже 17 сентября Политбюро ЦК ВКП (б) по представлению НКО приняло постановление: «Отпустить Разведпуру РККА  на специальную операцию 1210000 американских долларов». Но этих денег оказалось явно недостаточно, и уже 20 сентября Политбюро по предложению Урицкого принимает еще одно постановление: «Отпустить Разведпуру РККА 1750000 американских долларов на проведение операции, изложенной в записке от 19 сентября 1936 года». При Разведпуре был создан специальный штаб по перевозкам оружия - отделение «Х», который возглавил полковник Григорий Григорьевич Шпилевский (по июль 1938г), помощник начальника 1-го отдела. В задачу штаба входило определение количества видов оружия и боевой техники, необходимой Испании, составление маршрутов следования транспортов по территории СССР и за его пределами, подбор военных советников и инструкторов. Но основные указания руководители операции получали непосредственно от руководителей страны.

Находясь в сентябре 1936 г. на отдыхе в Сочи, И.В.Сталин  по телефону руководил всей работой по организации помощи республиканцам. Сохранившиеся записи его переговоров свидетельствуют об этом. В этой связи интерес представляет записка К. Ворошилова:

«26/IХ 1936 г. 15 ч. [ас] 145 м. [ин] Позвонил т. С.(талин) с С[очи] и предложил обсудить вопросы:

1) Продажу 80-100 танков системы "Виксрс" (Т-26) с посылкой необходимого количества обслуживающего персонала. На танках не должно быть никаких признаков сов. [етских] заводов.

2) Продать через Мексику 50-60 "СБ" (скоростной бомбардировщик), вооружив их иностранными пулеметами. Вопросы обсудить срочно. КВ.» 

Уже на следующий день 27 сентября нарком обороны докладывал Сталину, что «подготовлены к отправке 100 танков, 387 специалистов; посылаем 30 самолетов без пулеметов, на 15 самолетов полностью экипажи, бомбы. Пароход идет в Мексику и заходит в Картахену. Танки посылаем 50 шт.». Идея помощи республике имела поддержку среди Политбюро, но при этом они осознавали все трудности этой операции. 30 сентября 1936г. Л.М.Каганович в своем письме Г.К.Орджоникидзе писал: «Испанские дела идут неважно. Белые подходят к Мадриду. Я посылаю тебе несколько сводок, показывающих положение. Кое-чем мы им помогли, не только по части продовольствия. Сейчас намечаем кое-что большее по части танков и авиации, но, во-первых, технически нам это очень трудно, во-вторых, у них у самих организованности и порядка мало, наша партия слабовата еще, анархисты остаются верны своей природе, поэтому, при всей боевитости низов, организация и руководство на месте неважное, а этого со стороны дать трудно. Тем не менее нельзя ни в коем случае считать поведение Мадрида безнадежным, как это зачастую в шифровках считает наш не совсем удачный полпред. Послали мы по предложению хозяина консулом в Барселону Антонова-Овсеенко, он, пожалуй, получше Розенберга. Если бы мы имели общую границу с Испанией, вот тогда бы мы смогли по-настоящему развернуть свою помощь. Между прочим, испанские события и кампания, развернувшаяся у нас в стране, показывают, какой у нас замечательный народ и сколько в нем интернационального чувства и сознания».

29 сентября 1936г. совместный план двух разведок по оказанию помощи Испанской республике был представлен на заседании Политбюро наркомом обороны СССР К.Ворошиловым. По итогам обсуждения было принято постановление: «Утвердить план операции по доставке личного состава и специальных машин в «Х», возложив полное осуществление всей операции на т.т. Урицкого и Судьина». (Судьин исполнял обязанности наркома внешней торговли). Этим же постановлением Разведпуру добавили на проведение операции к уже выделенным суммам еще 1.910.000 рублей и 190.000 американских долларов. Наряду с созданием за границей специальных фирм для закупки и отправки в Испанию необходимых республике вооружений, боеприпасов и других материалов, он предусматривал организацию поставок военной техники и материалов, организацию поставок военной техники и материалов из Советского Союза. В ходе обсуждения плана возник вопрос и о направлении в Испанию регулярных частей Красной армии. Идея эта была выдвинута Сталиным и поддержана К. Ворошиловым. Однако Тухачевский и другие военные специалисты, участвовавшие в обсуждении, решительно выступили против идеи Сталина, предложив послать в Испанию для оказания помощи республике в создании регулярной армии, ее обучении, разработке оперативных планов борьбы с мятежниками и итало-германскими интервентами только военных советников. Боевую технику, оружие, боеприпасы и прочее предлагалось поставлять на коммерческой основе. 

Тем не менее в начале СССР взял на себя финансирование операции "Х", денежные средства отпускались решениями Политбюро ЦК ВКП(б). Выделенных 29 сентября 1936 г. 1910 тыс. рублей и 190 тыс. долларов оказалось недостаточно и 13 октября было «дополнительно выделено средств на закупку в Чехословакии по специальному заданию к уже отпущенным 400 тыс. ам. долларов еще 696 347 ам. Долларов». 17 октября в Политбюро решают: «1) Утвердить отправку в "Х" людей и товаров по представленным НКО спискам... 3) Отпустить НКО из резервного фонда СНК СССР 2 500 000 руб. на покрытие расходов по спец. заданию».

Бытующее за рубежом мнение о том, что Советский Союз завышал цены на вооружение, поставляемое в Испанию, неверно. Его стоимость соответствовала мировым ценам на аналогичную продукцию.  Так цена бомбардировщика СБ определялась в 110 тысяч долларов, столько же стоил и аналогичный бомбардировщик «Дуглас ДС-2». Истребитель И-16  стоил как истребитель «Волти В-11» - 40 тысяч долларов. Стоимость самолетов И-15 и Р-Z примерно соответствовала стоимости французских, английских и американских самолетов идентичного типа и модификации - 35 тысяч долларов. То же самое можно сказать и о стоимости «спецтоваров для “Х”», цены в долларах также утверждались в Политбюро. Впрочем, цены на грузы республиканское правительство не оспаривало. На авто-бронетанковую технику, отправляемую в Испанию цена была такая: (цены в рублях, в скобках - доллары).

Танк Т-26 линейный - 71710 (20150)

Танк Т-26 радио - 75810 (21302)

Танк БТ-5 линейный - 101250 (28451)

Танк БТ-5 радио - 104580 (29387)

Мотор Т-26 в сборе - 11380 (3198)

Мотор М-5 с фрикционами в сборе - 15900 (4468)

КПП к Т-26 в сборе - 4700 (1320)

КПП к БТ-5 в сборе - 4800 (1349)

Пушка 45-мм танковая - 7000 (2100)

Перископ к Т-26 - 6100 (2000)

Рация 71-ТК - 1850 (555)

Бронемашина БА-6 - 47400 (14550)

Бронемашина БА-3 - 44000 (13500)

Бронемашина ФАИ - 14200 (4360)

Мотор ГАЗ с КПП - 1835 (550)

То же без КПП - 1124 (337)

Автомобиль ЗИС-5 - 10000

Ремонтная мастерская типа А на ГАЗ-АА - 15000

Ремонтная мастерская типа Б - 32000

Трактор "Коминтерн" - 64625

Водомаслозаправщик на ЗИС-6 - 32000

Санитарный а/м на ГАЗ-АА - 13863

В середине октября 1936г. советской военной помощи Испании придали законный статус, отбросив принятые Советским Союзом на себя принципы невмешательства в испанские дела, тем более что Германия, Италия и Португалия выполнять их и не собиралась. Решение Политбюро от 7 октября было озвучено в заявлении представителя СССР в лондонском Комитете по невмешательству  С.Б.Кагана. 7 октября в Лондоне советский представитель С.Б.Каган передал лорду Плимуту ноту, которая скорее напоминала ультиматум. Именно в это время советские суда готовились покинуть Черное море с оружием для республики. Каган заявил, что 20 сентября 14 итальянских самолетов перебросили легионеров в Испанию, тем самым нарушив Пакт о невмешательстве. Если этому не будет немедленно положен конец, то советское правительство будет считать себя свободным от всех обязательств, вытекающих из соглашения. «Если соглашение существует, - заявил Каган, - мы хотим, чтобы оно полностью выполнялось. Если комитет … может следить за ним… это очень хорошо. Если не может, то пусть прямо скажет об этом». И в  заявлении подчеркивалось: «Советское правительство ни в  коем случае не может согласиться превратить соглашение о невмешательстве в ширму, прикрывающую военную помощь мятежникам со стороны некоторых участников соглашения против законного Испанского правительства. Советское правительство вынуждено в виду этого заявить, что, если не будут немедля прекращены нарушения соглашения о невмешательстве оно будет считать себя свободным от обязательств, вытекающих из соглашения».  На следующий день советский дипломат в Москве сказал американскому поверенному в делах, что, пока комитет не докажет, что он решительно настроен немедленно положить конец нарушениям, Советский Союз не станет участвовать в его работе, считая себя вправе оказывать помощь Испании военным снаряжением. Резкое изменение советской политики разъярило английский Форин Офис: «На что Россия может надеяться в такое время отказываясь от нейтралитета?». Но 9 октября действия Советов были поддержаны конференцией британской лейбористской партии, которая единодушно приняла резолюцию, констатирующую, что Германия и Италия нарушили свой нейтралитет и это требует расследования. А 11 октября Политбюро приняло решение на случай отклонения советского предложения о контроле португальских портов. Представитель СССР должен был сделать заявление, в котором, в частности, говорилось: «Таким образом соглашение превратилось в пустую, разорванную бумажку. Оно перестало фактически существовать. Не желая оставаться в положении людей, невольно способствующих несправедливому делу, правительство Советского Союза видит лишь один выход из создавшегося положения:  вернуть правительству Испании права и возможности закупать оружие вне Испании, каковыми правами и возможностями пользуются теперь все правительства мира, а участникам соглашения предоставить продавать или не  продавать оружие Испании». Что и было официально объявлено, тем самым СССР снял с себя обязательства по невмешательству в испанские дела. Естественно советское предложение не нашло поддержки на комитете. Заседание комитета длилось семь часов, и обмен оскорблениями между Каганом и Гранди удивил остальных дипломатов. Португальский посол даже покинул заседание, когда обсуждалось советское предложение о патрулировании испано-португальской границы.

23 октября Майский заявил, что СССР не считает себя связанным политикой невмешательства в связи с ее несоблюдением другими членами. Благодаря продолжающимся переговорам о контроле он смог, однако, по-прежнему участвовать в работе комитета. Все эти инициативы, призванные дать Советскому Союзу официальное право помогать республиканцам, исходили напрямую от Сталина. Каганович представил решение вмешаться в гражданскую войну в Испании как обретение долгожданной свободы. Дело в том, что советскому руководству с его политической культурой, основанной на антикапиталистическом духе, всегда было трудно принять «заигрывания» Литвинова с Парижем и Лондоном. Из письма Л.М.Кагановича Г.К.Орджоникидзе: «Что касается общих дел, то они идут у нас неплохо. С хозяином мы связаны очень хорошо. Последние заявления по испанским делам сделаны по его инициативе и в его редакции, да и по стилю "немедля" ты мог это заметить. Произвело наше заявление ошеломляющее впечатление. Они (англичане, французики) думали, что мы стали ручными и будем именем Союза прикрывать подлую фальшь, но еще раз ошиблись. У испанцев это подняло дух, а особенно то, что за этим заявлением кроме слов последуют дела. [...] Вот, брат, великая диалектика в политике, какою обладает наш великий друг и родитель в совершенстве. Теперь они, тупоголовые буржуазные политики, а особенно журналисты, орут: "Сталин хочет взорвать соглашение", тогда как они сами закрывали глаза на его срыв, а Сталин не хочет способствовать подлому делу удушения Испанской республики, а, наоборот, хочет помочь Испанской республике удушить фашистов».

Твердость и открытая солидарность с Испанской республикой встречали поддержку со стороны большинства рядовых коммунистов и партийного руководства. Выступая 28 ноября 1936г. на VIII внеочередном съезде Советов, Литвинов упомянул несправедливый характер договора о невмешательстве, который противоречил всем обычным нормам международного права, допускающим поставку любого оружия одним правительством другому и, наоборот, запрещающим такие поставки повстанцам, выступающим против законного правительства. Тем не менее, даже выступая с официальной критикой политики невмешательства, Литвинов оставался ее убежденным сторонником. В самом НКИД мнения расходились. Майский полагал, что существуют только два возможных варианта: либо полное невмешательство, либо самые решительные действия. Раз уж Москва отказалась от первого варианта, необходимо было теперь перейти ко второму и не ограничиваться полумерами: «Мы заняли, однако, иную позицию в отношении испанских дел и этим, как Вы правильно заметили в своем письме к Розенбергу, до некоторой степени ухудшили свои отношения с Англией и Францией. С политической стороны это, конечно, известный минус, но он мог бы быть с лихвой компенсирован, в случае победы республиканских сил в Испании, ибо в результате такой победы был бы нанесен сильный удар агрессивным стремлениям Гитлера и Муссолини, а международный престиж СССР чрезвычайно вырос бы. [...] Если бы на испанском примере наша сила была бы достаточно ярко демонстрирована, те же Англия и Франция через короткий промежуток времени возвратили бы нам свои "симпатии" и даже увеличили бы их вдвое. Между тем, если в ближайшее время мы прекратим помощь испанцам, в результате чего победу одержит Франко, политический итог всей акции для нас будет глубоко отрицательным. Опасность войны приблизится, наш престиж упадет, недоверие к СССР, вновь разбуженное в Англии и Франции испанскими событиями, надолго останется, являясь крупным препятствием к цементированию англо-франко-советской комбинации».

 

                                                    Организация поставок.

 

Организацией перевозок в Испанию военных специалистов («добровольцев»), вооружения, военной техники и материальных средств занималась служба военных сообщений Красной Армии. В частности, решались вопросы, начиная от погрузки техники и грузов в железнодорожные вагоны и кончая перегрузкой их в транспортные суда, включая также мероприятия по маскировке судов и перевозимой техники. Для осуществления руководства всей работой и контроля за ней в порту перевалки была выделена специальная группа офицеров военных сообщений, в которую входили военные инженеры 1 ранга А.П.Федоров (впоследствии - начальник отдела водных воинских перевозок Управления военных сообщений ГШ РККА), В.Д.Головин, старшие лейтенанты М.И.Бородин, Л.С.Галкин и Н.З.Варакса. Возглавлял группу начальник Управления военных сообщений ГШ РККА комкор Э.Ф.Аппога.

Первая трудность, с которой столкнулась группа, - выбор порта перевалки. Этот порт должен был отвечать ряду, казалось бы, несовместимых требований: с одной стороны, для обеспечения скрытности перевозок быть небольшим, чтобы не привлекать к себе внимания иностранных разведок и посторонних лиц, а с другой стороны - иметь причалы с глубинами, обеспечивающими швартовку морских транспортных судов с любой осадкой, достаточно мощные средства механизации погрузочно-выгрузочных работ, складские помещения достаточной емкости и др. Понятно, что «найти» такой порт было сложно. «Период исканий лучшего варианта», как называли первые дни работы группы, несколько затянулся. Наконец, порт был выбран - им стала Феодосия. И сразу пошли грузы.

Состав отправляемых грузов был определен после согласования со И.В.Сталиным и утвержден на заседании Политбюро ЦК ВКП(б) 29 сентября 1936г., при этом внимание уделялось задаче скрыть советское участие в войне. Для этого отправлялось оружие иностранного производства, находившееся на складах РККА. Следует отметить, что часть артиллерийского вооружения и стрелкового оружия отправляемого в Испанию были устаревшие образцы производства периода первой мировой войны, а также трофеи гражданской войны в России. Однако удельный вес старого оружия в объёме всех поставок из Советского Союза был не значительным. Например, из 650 тысяч пехотных винтовок, которые в конце 1936г. находились на вооружении Красной Армии всего «можно было набрать приблизительно до 60 тыс., изготовленных до 1917 г.». Так заместитель начальника Артиллерийского вооружения РККА комкор Н. Ефимов докладывал наркому обороны на его предложение отправить в Испанию старые винтовки, «подержанные, но вполне исправные». Вот, например какое количество стрелкового оружия иностранного производства было отправлено в Испанию:

1821 австрийских Gras-Kropotchek 11-мм (1878)

3658 австрийских Mannlicher 8-мм (1888-95)

10000 французских Gras 11-мм (1874-84)

1242 французских  Lebel 8-мм (1886-1907)

13357 итальянских Vetterli 11-мм (1871)

6000 немецких Mauser 7,92-мм (1886-1916)

3202 английских Lee-Enfield 7,707-мм (1895-1913)

9000 американских Winchester 7,62-мм (1860-95)

9903 японских Arisaka 6,5-мм (1897) и канадских Ross 7,707-мм (1897-1902)

Всего 58183 винтовки.

Зарубежные данные несколько разнятся с этой информацией:

9,000 американских Winchester модель 1895 Muskets 7.62x54ммR,

6024 Gewehr 98 7,92-мм,

3,202 MK.3 и Mk3* Enfields .303,

3658 M88/90 и M95 Mannlichers 8x50ммR,

10,000 французских 11-мм Gras Rifles,

1821 французских M1878 Steyr Kropatchek 11-мм Gras,

1242 французских Lebel 8-мм,

2310 канадских M10 Ross .303,

16,000 однозарядных M1871 Vetterli 10,4-мм. 

Всего 53.257.

Так на борту первого транспорта с военным грузом «Campeche» находилось оружие только иностранного производства: 21.347 винтовок (2.000 немецких 7,92-мм "Mauser” (8x57), 6.000 австрийских 8-мм "Manlicher” (8x50R) и 13.347 однозарядных итальянских 11-мм "Vetterli” (10,4x47R)), 350 крупнокалиберных пулеметов (Saint-Etienness, Colts, Vickers), 200 пулеметов Максим и Хочкинс, 240 германских гранатометов и шесть 115мм гаубиц Vickers.  Практика отправки иностранного оружия осуществлялась и в дальнейшем. Например это видно из письма К.Ворошилова И.Сталину от 2 ноября 1937г. он писал: «Дорогой Коба! Посылаю список имущества, которое (с болью в душе) можно продать испанцам». Далее Ворошилов предлагал согласиться на утверждение представляемого списка: «Если Франция не сподличает, мы постараемся возможно скорее все перебросить на место. В списке ты увидишь довольно большое число орудий. Это объясняется не только большой потребностью испанской армии в артиллерии, но и тем, что Кулик (по-моему, правильно) решил окончательно освободиться от артиллерии иностранного производства - английских, французских и японских - 280 орудий из общего числа. Труднее всего давать авиацию, но там она нужнее всего: придется дать и ее. Прошу утверждения (или указания), чтобы можно было начать погрузку на Мурманск. Привет. К.Ворошилов. О стоимости доложу отдельно, она будет около 50 млн. долл.». Кстати, тогда Сталин сократил количество поставляемого военного материала. В списке от 5 ноября 1937г.  было уменьшено число посылаемых артиллерийских орудий с 280 до 155: 45 115-мм гаубиц Vickers, 20 "японских" пушек 107-мм, 40 пушек 76,2-мм M02/30 и 50 "французских 76-мм пушек".

Но если с иностранным оружием все было просто, иностранное оно и есть иностранное и на СССР не указывает, то с вооружениями произведенными в Советском Союзе требовались дополнительные меры. Как распорядился И.В.Сталин «На танках не должно быть никаких признаков сов. заводов», и на самолетах как можно меньше оборудования с советской маркировкой. Вместо пулеметов ШКАС на бомбардировщики СБ поставили пулеметы ДА, а часть истребителей И-15 оснастили «родными» двигателями «Райт Циклон». Все это усложнило задачу и потребовало дополнительных затрат.

Так например в Испанию - страну "X" собирались отправить 30 бомбардировщиков СБ. Собрать их там должна была специальная бригада с завода № 22 в составе 31 человека. С самолетами направляли 15 экипажей (семь из Белорусского и восемь из Киевского военного округа). Группы летчиков были собраны в авральном порядке. Например, за ничего не подозревавшими летчиками 109-й эскадрильи Киевской авиабригады, которых начальство посчитало достойными «командировки», машина пришла ночью.  Трудно сказать, чем мотивировалось решение отправить в Испанию СБ. Ведь их тогда имелось меньше сотни, самолет еще страдал многочисленными "детскими болезнями" и плохо был освоен как в производстве, так и в эксплуатации. Некоторые специалисты высказывались против этого шага. Заместитель начальника ВВС Я. Смушкевич писал наркому Ворошилову: «Считаю, исходя из условий театра, наличия аэродромов, крайне нецелесообразным отправку СБ в "X"».  Вряд ли, посылая СБ, преследовали цель продемонстрировать всему миру мощь советской авиации. Наоборот, происхождение самолетов и летчиков старались всячески замаскировать. Скорее очень стремились побыстрее опробовать новинку, на которую возлагались большие надежды, в настоящих боях. События развивались с ураганной скоростью. 26 сентября Сталин позвонил из Сочи, где он отдыхал, Ворошилову и предложил «продать через Мексику 50-60 СБ, вооружив их иностранными пулеметами». На следующий же день начальник ВВС Алкснис сообщал Ворошилову: «Докладываю о получении мною Вашего устного приказания осуществить в кратчайший срок, в порядке особого задания, следующие мероприятия: 1) Отправить в "X" 30 самолетов СБ со всем оборудованием и необходимыми запасными частями (групповыми и индивидуальными комплектами) и вооружением, кроме пулеметов ШКАС. Предварительно проверить еще раз и принять все меры к приспособлению и установке на отправляемые самолеты пулеметов Дегтярева или Максима. Для отправки взять готовые самолеты на заводе и из Московского гарнизона».

В Управлении ВВС быстренько подсчитали наличные бомбардировщики. На конец сентября 1936г. в строевых частях ВВС РККА, расположенных в европейской части СССР, имелось всего 28 машин СБ: 10 в БВО и 18 в КВО, а всего с учетом школ - 46 самолетов,  из них в МВО - всего шесть. Все наличные в ВВС машины были 1-й серии, со многими дефектами и частично невзаимозаменяемыми узлами и агрегатами, с большим износом. От мысли взять самолеты непосредственно из воинских частей пришлось отказаться. Но на заводе № 22: находились 42 новых СБ, уже доработанных по типу 2-й серии. Однако все они были оснащены пулеметам: ШКАС, Установка на СБ "Максима" (ПВ или ДА) туполевцами никогда не прорабатывалась. Бомбардировщик с самого начала должен был получить ШКАСы. Почему Ворошилов потребовал их заменить - непонятно. Возможны два объяснения: ШКАСов не хватало для ВВС РККА (и это действительно так) или же не хотелось передавать за границу секретную новинку. Но СБ тоже остро не хватало, а ШКАСами комплектовали отправлявшиеся туда же, в Испанию штурмовики ССС. Кроме того, пулеметы ШКАС посылали и как зенитные. Как выяснилось впоследствии замена пулеметов на более старые ДА оказалась большой ошибкой. Но приказы наркома не обсуждают. Уже к обеду 28 сентября на заводе сделали пробную установку ДА. При этом использовали детали установки, спроектированной для задней кабины учебного биплана У-2. Е итоге все СБ из первой отправленной в Испанию партии получили вооружение из трех пулеметов ДА - по одному в передней, верхней и нижней точках. В результате ударных действий к 24 часам 28 сентября на заводе ожидалась готовность к сдаче 16 СБ 2-й серии, к 24 часам 2 октября 8 СБ 1-й серии и к 24 часам 4 октября 7 самолетов 2-й серии.

К полночи 29 сентября первые 16 СБ разобрали и упаковали в ящики (по 12 штук на каждую машину). Вторая партия из 14 бомбардировщиков, требовавшая некоторых доделок, была готова к 6 октября. Самолеты в ящиках эшелонами отправили в порт для  погрузки на пароходы. Вместе с ними на пароходы отправились и летчики. К утру 29 сентября в Москве начали собираться члены экипажей из различных авиабригад, уже начавших осваивать скоростные бомбардировщики. Многие из них лишь очень поверхностно успели изучить новую машину. Кроме того, командиры частей вовсе не рвались откомандировывать лучших. Большую часть контингента составляли "крепкие середнячки", которым пришлось доучиваться уже непосредственно на фронте. Всего отправлялись 15 летчиков, 15 штурманов, 10 стрелков-радистов, 5 мотористов, 15 авиатехников, 1 оружейный мастер, 1 техник по вооружению, 1 укладчик парашютов и 31 рабочий сборщик с завода № 22. Группу возглавил полковник Авраам Ефимович Златоцветов, гражданскими специалистами руководил инженер Иоффе. 

Транспортировка грузов осуществлялась под руководством группы офицеров военных сообщений. Центральной проблемой было обеспечение оперативной маскировки. В этих целях на вагонах делалась надпись "Владивосток", а через агентуру распространялась версия о направлении грузов на Дальний Восток. Специальные группы в морских портах отправления занимались приемкой приходящих грузов со складов НКО. Погрузочные команды формировались исключительно из краснофлотцев военно-морских баз, а обеспечение погрузочных работ буксирами, катерами, плавучими кранами и различными подсобными материалами возлагалось на начальника соответствующего порта. Он же организовывал охрану всей территории, где проводились погрузочные работы. Действительный характер специальной командировки в пункты разгрузки сообщались советским специалистам и морякам в самый последний момент, перед отходом судов. Каждый "игрек" имел тщательно разработанный маршрут следования и план дезинформации противника. 26 сентября 1936г. из Феодосии вышло первое груженое оружием судно Y-1 испанский танкер «Campeche» («Кампече», 6300т.). Его груз состоял из  6 английских 115-мм гаубиц Vickers и 6 тыс. снарядов к ним, 240 немецких гранатометов (100 тыс. гранат), 350 крупнокалиберных пулеметов (Saint-Etienness, Colts, Vickers), 200 пулеметов Максим и Хочкинс, 21.347 винтовок (2.000 немецких 7,92-мм "Mauser” (8x57), 6.000 австрийских 8-мм "Manlicher” (8x50R) и 13.347 однозарядных итальянских 11-мм "Vetterli” (10,4x47R)) и 16,5 млн. патронов. Погрузка последовавших за ним судов «Комсомол» (вышел 4 октября) и «Старый большевик» (вышел 7 октября) была более трудной, так как они несли крупногабаритные грузы. Теплоход «Комсомол» (7500т.) 50 танков Т-26, а пароход «Старый большевик» (6200т.) 10 бомбардировщиков СБ которые  упаковали в ящики (по 12 штук на каждую машину). 

Но первые, дни работы показали, что выбор оказался неудачным: в порту явно не хватало складских помещений, скрытность производимых работ должным образом не обеспечивалась.  По совету военных моряков работы были перенесены в порт Севастополь. Он относительно хорошо отвечал всем требованиям, кроме одного - глубина у выбранных причалов не обеспечивала швартовку больших судов. Их приходилось грузить на рейде с помощью рейдовых плавсредств и судовых стрел. Это обстоятельство очень часто создавало значительные трудности, особенно при погрузке танков и другой тяжелой техники в ветреную погоду. Сроки погрузки судов на рейде в этих случаях были значительно большими, чем у причалов.

Большое внимание приходилось уделять вопросам противопожарной безопасности как в местах складирования грузов в порту, так и на судах во время их погрузки и после нее. Ведь удельный вес опасных грузов был очень большим, часто на одном судне перевозились и боеприпасы и авиабензин. Противопожарными средствами порт был обеспечен полностью, имелись специальные противопожарные суда, которые постоянно дежурили на рейде возле транспортных судов, на которые шла погрузка, и неукоснительно выполнялись все противопожарные правила.

Для выполнения перевозок в Испанию особенно в начале приходилось использовать суда самых различных типов, в том числе даже такие не приспособленные для перевозки воинских грузов, такие как танкер («Campeche» («Кампече»)),  лесовозы («Старый большевик», «Волголес», «Карл Лепин»). То что в первый момент оказалось под рукой.  Вопросами подбора судов и их оборудования под перевозку офицерам группы приходилось заниматься очень много. В связи с использованием тоннажа других бассейнов и иностранного тоннажа технические характеристики судов часто становились известными только после их прибытия в порт. Это неизбежно задерживало составление грузовых планов и вызывало более длительные простои судов. Грузовые планы судов  составлялись офицерами группы военных сообщений совместно с работниками порта на основе данных об очередности отправления той или иной партии грузов, грузоподъемности и грузовместимости судов, размеров их трюмов, твиндеков, люков, грузоподъемности портовых кранов, судовых стрел и т. д. На основе грузовых планов составлялись обычно суточные планы работы порта - определялась потребность в рабочей силе, механизмах, приспособлениях, очередность и сроки начала и окончания работ. В зависимости от хода операций в Испании очередность отправки туда тех или иных грузов часто менялась. Это обстоятельство очень осложняло работу порта: иногда даже в ходе погрузки приходилось вносить значительные изменения в грузовые планы погрузки судов и суточные планы работы порта.

На каждый пароход назначалась специальная группа сопровождения из радистов и шифровальщиков во главе с морским специалистом ("шефом"), отвечавшим за благополучный исход рейса. Для выполнения заданий по транспортировке грузов была также установлена круглосуточная радиосвязь с "игреками". Каждому пароходу назначалось время по Гринвичу, когда он был обязан выходить на радиосвязь с Москвой. Радиообмен осуществлялся дважды в сутки и состоял из коротких, заранее разработанных сигналов. Один из радистов С.П. Литвинов позднее вспоминал: «Держали связь с Москвой по шифру, с радиостанцией Разведупра, передатчики которой (мощностью до 15 киловатт) находились на Воробьёвых горах недалеко от Московского государственного университета». В целях повышения устойчивости связи с транспортами создавались новые коротковолновые радиостанции. Всей связью руководили: с начала операции "Х" до марта 1937г. бригинженер А. Гурвич, с марта до августа 1937г. - военинженер 1 ранга П. Агафонов, с августа 1937г. и до конца операции И. Артемьев. Практическое выполнение этой задачи было возложено в Москве на отдельный радиодивизион НКО, командир - майор И. Данилов, затем майор А. Хрычиков.

 

 

                                                    Первая серия поставок 26 сентября по 30 ноября 1936г.

 

В течение сентября - ноября 1936 г. в Испанию было отправлено 17 транспортов со спецгрузами, из них 10 советских. 15 транспортов с вооружением, один - танкер «Серго Орджоникидзе» с топливом и один - пароход  «Чичерин» с персоналом (летчики, танкисты, военные советники и инструкторы, артиллеристы и др.); из пятнадцати транспортов с вооружением 12 в Картахену (основную зону), 1 в Аликанте и два рейса в Бильбао (изолированную зону на севере Испании).

 

1.      «Campeche» («Кампече») - Y-1  испанский танкер (6300т.). 26.09. - 04.10.1936г. Феодосия - Картахена. Груз 6 английских 115-мм гаубиц Vickers и 6 тыс. снарядов 115мм к ним, 240 немецких гранатометов 76мм (100 тыс. гранат), 350 крупнокалиберных пулеметов (Saint-Etienness, Colts, Vickers), 200 пулеметов Максим и Хочкинс, 21.347 винтовок (2.000 немецких 7,92-мм "Mauser” (8x57), 6.000 австрийских 8-мм "Manlicher” (8x50R) и 13.347 однозарядных итальянских 11-мм "Vetterli” (10,4x47R)) и 16,5 млн. патронов.

2.      «Комсомол» (Komsomol) - Y-2 советский грузовой теплоход (построен в 1932г. на Северной судостроительной верфи в Ленинграде. Дедвейт - 7560 т, наибольшая длина- 121,2 м, ширина- 16,2 м, осадка в грузу - 7,5 м, мощность - 2700 л. с, скорость-10 узлов. С 1933 г. в составе Черноморского пароходства.). 04.10. - 12.10.1936г. Феодосия - Картахена. Груз 50 танков Т-26.

3.      «Старый большевик» (Stari Bolschevik) - Y-3 советский теплоход лесовоз (построен на Северной верфи в Ленинграде. Дедвейт -6180т. (водоизмещение 8907 тонн) наибольшая длина- 112 м, ширина- 15,7 м, осадка в грузу - 6,6 м, мощность - 1800 л. с, скорость-10 узлов) 07.10. - 15.10.1936г. Феодосия - Картахена. Груз 10 бомбардировщиков «СБ». Помимо самолетов были погружены авиабомбы и патроны для пулеметных установок. На борту парохода были летчики и  бригада завода № 22 из 29 коммунистов-добровольцев для сборки бомбардировщиков на месте, в ее числе были А.А.Евтеев, К.А.Соколов, В.И.Лучихин, Д.И.Котов, В.С.Хаустович, М.И.Левин.

4.      «КИМ» (KIM) - Y-4 советский грузовой теплоход  (7500т.) 13.10. - 19.10.1936г. - Картахена. Груз 10 бомбардировщиков «СБ».

5.      «Волголес» (Volgoles) - Y-5 советский теплоход лесовоз (построен в 1932г. на заводе им. А.Марти в Ленинграде. Дедвейт -6180т. (водоизмещение 8907 тонн) наибольшая длина- 112 м, ширина- 15,7 м, осадка в грузу - 6,6 м, мощность - 1800 л. с, скорость-10 узлов) 13.10. - 21.10.1936г. - Картахена. Груз 10 бомбардировщиков «СБ».

6.      «Карл Лепин» (Lenin, капитан Голуб, парторг Бобрович, предсудкома Бондаренко) - Y-6 советский теплоход лесовоз (5900т.) 20.10. - 28.10.1936г. Севастополь - Картахена. Груз 25 истребителей И-15, 30 бронемашин - 17 БА-6, 3 БА-3 и 10 ФАИ. Помимо техники на судне прибыли  рабочие завода № 1, наземный персонал и 15 летчиков: лейтенант Агафонов П.Е., лейтенант Артемьев Н.С., лейтенант Воронов М.В., лейтенант Захаров Г.Н., лейтенант Зверев Н.М., лейтенант Ковтун К.И., лейтенант Кондрат Е.Ф., лейтенант Кондратьев В.М., лейтенант Матюнин В.А., лейтенант Мирошниченко Н.И., лейтенант Митрофанов П.А., лейтенант Пуртов П.А., ст. лейтенант Рычагов П.В., лейтенант Самсонов И.Д., лейтенант Шмельков Н.И.

7.      «А.Андреев» (Andreev, капитан А. Брейнкопф) советский теплоход (3600т., 2.871 брт) 22.10. - 01.11.1936г. Ленинград - Бильбао. Груз 15 истребителей И-15, 10 летчиков во главе с Борисом Туржанским, запчасти и топливо к истребителям, 30 бронемашин - 20 БА-6 и 10 ФАИ,  6 – 127-мм пушек Armstrong, 16 полевых пушек Puska-Maklen 37-мм M1917, 200 пулеметов Lewis 0.303,  9.500.000 патронов 0.303, 9.150.000 ружейных патронов, 15.655 винтовок иностранного производства (12.968 французских ружей (1.060  8-мм “Lebel”. (8x50R), 1.740 11-мм "Kropatschek” (11x59R) и 10.168 11-мм "Gras” (11x59R), кроме того 1.234 английских 7,7-мм 303  и 1.523 австрийских 8-мм "Manlicher” (8x50R).), 40.000 гранат для гранатомета, 50 минометов (гранатометов), 7.000 снарядов 127-мм, 25.000 снарядов 37-мм.

На теплоходах «Карл Лепин» и «А.Андреев» вместе с истребителями И-15 и летчиками прибыли 36 человек технического состава и 20 рабочих-сборщиков завода № 1. (Абросов С.В. «Воздушная война в Испании. Хроника воздушных сражений 1936-1939гг.» М. Яуза, Эксмо, 2008г.)

8.      «Курск» (Kurs) - Y-7 советский грузовой пароход (построен в 1911г. в Англии. Дедвейт - 9018 т, наибольшая длина - 124,2 м, ширина - 15,6 м, осадка в грузу - 7,93 м, мощность - 3200 л. с, скорость- 11,5 узла. С 1927 г. под советским флагом, в составе Черноморского пароходства, капитан Виталий Эмильевич Цильке) 25.10. - 03.11.1936г. Севастополь - Аликанте. Груз 16 истребителей И-16 тип 5, 150 пулеметов Дегтярева, 6 – 127-мм пушек Armstrong, 11.000.000 патронов 7,62-мм, 9.000 винтовок 7,62-мм "Winchester” M.95 (7,62x54R), 40.000 снарядов 127-мм.

9.      «Благоев» (Blagoev) - Y-8 советский пароход (4500т.) 26.10. - 04.11.1936г. Севастополь - Картахена. Груз 15 истребителей тип 5, 200 пулеметов Lewis 0.303, 200 пулеметов Максим M10/28, 15 противотанковых пушек Puska-Maklen 37-мм M1917, 4.000.000 патронов 0.303, 19.000.000 патронов 7,62-мм, 100 тонн пороха, 25.000 снарядов 37-мм.

На «Курске» и «Благоеве» вместе с самолетами прибыли 31 летчик возглавляемые Сергеем Тарховым, 38 человек наземного персонала и 10 рабочих-сборщиков завода № 21. (Абросов С.В. «Воздушная война в Испании. Хроника воздушных сражений 1936-1939гг.» М. Яуза, Эксмо, 2008г.)

10.  «Artza Mendi» испанский теплоход (2500т., 2955 GR 3800 DW) 06.11. - 16.11.1936г. Ленинград-Бильбао. 300 пулеметов Кольт, 6.000.000 патронов, 1.500.000 патронов 0.303, 1.500.000 патронов 8-мм, 1.000 винтовок 0.303, 900 винтовок Lebel, 50.000 гранат F-1, 4 английские 115-мм гаубицы Vickers, 10.000 снарядов 115-мм.

11.  «Linhaug» испанский теплоход (3500т.) 26.10. - 10.11.1936г. 22 пушки Krupp 77-мм, 8 – 105-мм гаубицы Krupp, 13.000 снарядов 105-мм, 40.000 снарядов 77-мм. По другим данным 10 105-мм Krupp, 22 77-мм.

12.  «Серго Орджоникидзе» советский танкер (10000т.). 01.11. - 11.11.1936г.  Авиационное топливо, бензин и керосин, 2221 тонн и 1689 тонн.

13.  «Aldecoa» испанский теплоход (5800т.) Грузился в порту отправки с 29 октября по 4 ноября. 11.11. - 19.11.1936г. Севастополь - Картахена.  Груз 31 штурмовик Р-5ССС, 31 летчик возглавляемые Константином Гусевым, 47 человек наземного персонала и 7 рабочих-сборщиков завода № 1.

14.  «Cabo Palos» («Кабо Палос») испанский теплоход (6300т., 7500 DW) 15.11. - 25.11.1936г. Севастополь - Картахена. Груз 37 танков Т-26,  84 английских 115-мм гаубиц Vickers, 400 винтовок Chauchat, 1.920 винтовок иностранного производства, 1.010 пистолетов, 4.000.000 патронов и 20.000.000 патронов и 3.500.000 патронов, 505.000 пистолетных патрона, 70.000 ручных гранат, 90.522 снарядов 115-мм, 100.000 снарядов 45-мм.

15.  «Чичерин» (Chicherin) советский грузо-пассажирский пароход (бывш. "Пинцесса Евгения Олденбургская", 1903г., 1852 брт ). 17.11. - 26.11.1936г. Севастополь - Картахена.  200 танкистов и техников, кроме того летчики, инструкторы, артиллеристы.

16.  «Mar Caribo» («Мар Карибе») испанский пароход (5500т., 5192 GR, 6100DW). 20.11. - 30.11.1936г. Севастополь - Картахена. Груз 19 танков  Т-26, 1.035.000 зажигательных патронов, 84.000 снарядов 115-мм.

 

Из черноморских портов все поставки шли в Картахену, так как она была единственном испанском портом, относительно защищенном от противника с моря и с воздуха. Порт обладал глубокой закрытой бухтой с господствующими высотами, позволявшими разместить средства ПВО. Попытки использовать для выгрузки другие порты Барселону, Аликанте оказались безуспешными из-за невозможности организации надежной обороны. Первым судном, прибывшим в Картахену 4 октября из советского порта с оружием, был испанский танкер «Campeche» («Кампече») вышедший из Феодосии 26 сентября 1936г. Правда его груз состоял только из иностранного вооружения -  6 английских 115-мм гаубиц Vickers и 6 тыс. снарядов к ним, 240 немецких минометов (гранатометов) и 100.000 мин (гранат), 350 крупнокалиберных пулеметов (Saint-Etienness, Colts, Vickers), 200 пулеметов Максим и Хочкинс, 20.350 иностранных винтовок и 16.500.000 патронов. На этом «Y-1» в Испанию прибыл корреспондент Игнатий Заверячев, которого направили в учебный центр подготовки республиканских войск в г.Альбасете.

Прибытие вооружений было для испанцев видимо приятной неожиданностью. 11 октября 1936 г. Каганович своей телефонограммой переданной в 21.15  Сталину сообщал: «Первое. До сих пор мы не сообщали ничего Кабальеро о наших посылках. Мы полагаем, что надо было бы поручить Гореву сообщить Кабальеро официально, но конспиративно, о помощи. В данный момент сообщить со всеми подробностями о том, что уже прибыло, а в дальнейшем сообщать по мере прибытия пароходов.

Второе. Учитывая, что в южные порты уже направляется 5 пароходов и что дальнейшая отправка по этому маршруту новых кораблей со специальными грузами может быть опасной, мы считали бы возможным направить часть грузов по северному маршруту, в один из портов на Бискайском заливе, например, в Бильбао или Сантадер. В настоящее время вся Астурия за исключением Овиедо находится в руках друзей.» В тот же день Сталин ответил Кагановичу: «Вашу телефонограмму о посылках Кабальеро получил. Согласен с вами во всем».

Вооружения шли по нарастающей. Следующим был советский теплоход «Комсомол», пребывший в Картахену спустя восемь дней - 12 октября  с 50 советскими танками Т-26, запчастями к ним, боеприпасами, горючим и автомашинами ЗИС-5. Второй «Игрек» встречал главный морской советник командующего республиканским флотом Н.Г. Кузнецов.

Разгрузка вооружений столкнулась с целым рядом сложностей обусловленных особенностью испанского менталитета. Во-первых, как констатировал Николай Герасимович Кузнецов: «Секретность в условиях Картахены являлась делом безнадежным… Первая партия танков еще стояла в арсенале за высокой стеной, а весь город уже знал и оживленно обсуждал это событие. Когда же советские танки своим ходом направились через город в Мурсию и далее, в Арчену, где им предстояло спешно приготовиться к тяжелым боям за Мадрид, ликованию населения не было конца.

- Вива, Руссия, вива! - кричали из толпы и бросали вверх головные уборы.

Из Мадрида торопили, там был дорог каждый день, а франкистский генерал Кейпо де Льяно из Севильи, пронюхав о прибытии партии оружия республиканцам, уже угрожал по радио уничтожить Картахену и осыпал площадной бранью всех "красных".»  Кроме того не дремали немецкие и итальянские союзники Франко, под прикрытием международного комитета по невмешательству в дела Испании «пасущиеся» у портов Республики. Во время разгрузки Т-26 в Картахене на рейде этого порта находился немецкий эсминец «Лукс» (Luchs), который сразу же передал информацию на флагманский корабль германской эскадры у берегов Испании, «карманный» линкор «Адмирал Шеер» (Admiral Scheer). Посланная «Шеером» в Берлин радиограмма, была перехвачена итальянским крейсером «Куарто», стоявшим в порту Аликанте, и о советских танках стало известно в Риме. Еще в середине октября немецкому миноносцу «Luchs» удалось пройти в гавань Картахены и  незаметно сфотографировать там стоящий  перед рейдом советский пароход «Комсомол» с палубным грузом грузовиков, 15 октября  вновь туда прибывало русское грузовое судно «Старый большевик» с военными поставками.

Второй проблемой было неумение испанцев обращаться с боеприпасами, небрежным отношением к правилам безопасности и традиционной медлительностью грузчиков в южных портах Испании, бороться с которой было почти бесполезно. Ящики со снарядами бросали на машину, как будто бы это были апельсины. Курение около бочек с бензином являлось вторым бичом. Командир базы дон Антонио несколько раз обращался к рабочим с увещеваниями, но это помогало мало. Все это можно было объяснить наивной беспечностью, столь свойственной испанцам-южанам, и отсутствием военного опыта, ведь Испания по-настоящему не воевала со времен Наполеона. По этому советским морякам и добровольцам прибывшим на транспортах пришлось установить собственную охрану на причале, хотя это делать было не совсем прилично в чужом порту. Но иного выхода не было, сами испанцы это понимали и не обижались. 15 октября в Картахену прибыл третий «Игрек» пароход «Старый большевик» доставивший 10 советских бомбардировщиков СБ которые были упакованы в ящики, авиабомбы и патроны для пулеметных установок. Разгрузка корабля  началась сразу по прибытии, но вскоре остановилась, так как наступило время обеда, а один из ящиков так и завис в воздухе на тросе подъемного крана, совсем немного не достигнув земли. После обеда испанцы согласно вековому обычаю, отправились поспать (сиеста), а ближе к вечеру и ночью появились «юнкерсы». Летчики-националисты, сбрасывали осветительные бомбы, довольно метко бомбили транспортное судно: одна из бомб разорвалась на причале в 5 метрах от борта судна, но прямых попаданий корабль не получил, не было и жертв. Ни о какой разгрузке в таких условиях не могло идти и речи. К утру следующего дня стало ясно, что надо делать в сложившейся обстановке. Пригодились полученные перед отправкой из СССР револьверы, выданные каждому советскому военному. К счастью, использовать патроны, выданные по 100 штук «на ствол», не пришлось: хватило лишь угрозы применения оружия со стороны советских «специалистов». Ход разгрузки и транспортировки резко ускорился, и вскоре все ящики с самолетами были доставлены в Сан-Хавиер. 

Третья проблема проистекала в немалой степени из первых двух. С момента прихода первых советских судов в республиканские порты западные державы тщательно  следили за каждым шагом Советского правительства. Посол Франции в Испании Ербетте (Herbette) в своей телеграмме министру иностранных дел Дельбосу, сообщал о  массовом прибытие, начиная со второй половины сентября советских грузовых кораблей: "Груз кораблей, посланных с 15 сентября по 12 октября содержал, согласно Lessuyer, 6000 тонн материала войны, около 44 тонн топлива, 8000 тонн пшеницы и 2747 тонн других продовольственных товаров". Представляет интерес донесение германского посла в Турции от 6 ноября 1936г.: «В соответствии с вашим запросом, я точно установил следующие отправки грузов: октябрь, 22, «Карл Лепин», русский, из Одессы в Аликанте, 20 грузовиков и танков, 4 орудия, 500 т снаряжения, 1 000 т продовольствия; октябрь, 22, «Трансбалт», русский, из Одессы в Картахену и Барселону, 40 грузовиков, 12 танков, 10 орудий; октябрь, 23, «Шахтер», русский, из Одессы в Аликанте и Барселону, б грузовиков, 8 орудий, 500 т снаряжения, 2 000 т зерна; октябрь, 24, «Кубань», из Одессы в Барселону, 2 500 т зерна, 1 200 т продовольствия; октябрь, 25, «Варлаам Авазанов», русский, из Одессы в Барселону, 8 500 т дизельного масла; октябрь, 25, «Альдекка», испанский, из Барселоны в Николаев, за счет испанского правительства; октябрь, 25, «Кабо Поло», из Барселоны в Одессу, то же; октябрь, 27, «Куряк», русский, из Черного моря в Барселону и Аликанте, 40 грузовиков, 12 бронемашин, 6 орудий, 4 самолета, 700 т снаряжения, 1 500 т продовольствия; октябрь, 28, «Благоев», русский, из Черного моря в Картахену и Аликанте, 20 грузовиков, 8 орудий, 4 танка, 500 т военного снаряжения, 150 т одежды, 1 500 т зерна; октябрь, 31, «Комсомол», из Черного моря в Барселону, 50 грузовиков, 5 самолетов, 8 танков, 2 000 т военного снаряжения и амуниции, 1 000 т продовольствия, 100 т медикаментов…»

И хотя из донесения видно что немцы  почти все поголовно суда идущие через турецкие проливы в Испанию отождествляли как «игреки», чего в действительности не было (из восьми советских судов, «игреками» были только три «Карл Лепин», «Курск» и «Благоев», а остальные хоть и шли в Испанию но с невоенными грузами), но они имели представление о количестве идущих в Испанию пароходов. Так что из-за потери секретности противник, верно оценив происходящее, стал уделять прибывающим советским добровольцам и их технике особое внимание. В результате этого франкисты усилили бомбежки Картахены и  делали операции по выгрузке военного снаряжения особенно боеприпасов, опасной операцией, угрожая в случае взрыва большими разрушениями городу и стоявшим в той же гавани  боевым кораблям,  но иного выхода не было. Другие порты совсем не были прикрыты зенитной артиллерией и не имели истребительной авиации.  Так как большинство бомбежек происходило ночью, транспорты приходилось в периоды интенсивных налетов с наступлением  темноты выводить из гавани и укрывать в соседних бухтах. Это удлиняло сроки выгрузки и задерживало доставку техники на фронты. Гражданские грузы, как правило разгружались в других портах Аликанте, Валенсии, Барселоне, и с ними дело было проще. Однажды была сделана попытка разгрузить транспорт с самолетами, бомбами и бензином в Аликанте, где причалы расположены непосредственно у городской набережной. Это едва не кончилось крупной неприятностью.

Прибывшему 28 октября в Картахену теплоходу «Карл Лепин» с 25 истребителями И-15 и 30 бронемашинами  сутки пришлось простоять в море из-за того, что порт подвергался сильным ударам авиации франкистов. По этой причине шедший за «Лепиным» с интервалом в несколько дней «Курск» вообще не смог зайти в порт Картахена.  На нем находились 16 истребителей И-16, 6 – 127-мм пушек Armstrong и 40.000 снарядов к ним, 150 пулеметов Дегтярева, 9.000 винтовок Winchester, 11.000.000 патронов, бомбы, бензин и значительное количество муки в трюмах. Мука предназначалась для Барселоны, а военный груз следовало принять здесь. Скопление транспортов в Картахене затрудняло немедленную разгрузку «Курска», как этого требовало испанское руководство, так как надвигались ноябрьские бои за Мадрид, и каждый час был действительно дорог. Н.Г.Кузнецов вспоминал: «Несмотря на значительный риск, мы решили направить груз и транспорт в Аликанте. Этот порт был совсем не приспособлен для военных целей и плохо защищен с воздуха. Он не отвечал самым элементарным требованиям безопасности, но что было делать? Только быстрота разгрузки и внезапность такого рискованного мероприятия могли обеспечить успех.

Огромный транспорт ошвартовался у одного из причалов, и население с любопытством посматривало на него, но затем насторожилось, когда из трюмов стали подниматься огромные ящики с «курносыми» истребителями «И-15», а за ними и бомбы. Может быть, было и не очень гуманно подвергать опасности женщин и детей, но война предъявляла свои права, а Мадрид требовал помощи.

Когда основная масса грузов, привезенных «Курском», уже была на колесах или на причалах, несколько самолетов мятежников появилось над портом. Отразить их нам было нечем. Положение создалось крайне напряженное. Выручил неожиданный случай: в порту Аликанте в тот момент стоял аргентинский крейсер «25 мая» («Veinticinco de Mayo»). Крейсер в порядке самозащиты открыл огонь по франкистским самолетам. Это подействовало, и мятежники поспешили удалиться. Тем не менее мы сразу после этого отправили «Курск» в Барселону и больше таких экспериментов в Аликанте не повторяли.»  Кстати аргентинский крейсер «Veinticinco de Mayo» (6800 тонн) был направлен в Испанию президентом Аргентины, как силовой аргумент, после жалобы аргентинского посла Даниэля Гарсия Мансилла (Daniel Garcia Mansilla) в августе 1936г. на действия республиканского правительства, которое не позволяло вывозить мятежников, укрытых в посольстве используя аргентинские документы. Так же налет на Аликанте в очередной раз продемонстрировал поддержку, которую оказывали фашисты франкистам. Когда был дан сигнал тревоги, в городе и в порту были потушены все огни. Только на германских и итальянских судах свет продолжал гореть, что облегчало мятежным самолетам ориентировку при бомбардировке.

Как раз в это время официально была озвучена советская позиция по испанскому вопросу. 16 октября 1936г. И.В.Сталин направил генеральному секретарю Коммунистической партии Испании Хосе Диасу телеграмму, имевшую большое политическое значение для защитников республики и международного движения солидарности с ней: «Трудящиеся Советского Союза выполняют лишь свой долг, оказывая посильную помощь революционным массам Испании. Они отдают себе отчет, что освобождение Испании от гнета фашистских реакционеров не есть частное дело испанцев, а общее дело всего передового и прогрессивного человечества».  23 октября 1936г. И.М.Майский по поручению из Москвы передал Комитету по невмешательству категорическое заявление Советского правительства, в котором говорилось: «Соглашение превратилось в пустую, разорванную бумажку. Оно перестало фактически существовать.

   Не желая оставаться в положении людей, невольно способствующих несправедливому делу, Правительство Советского Союза видит лишь один выход из создавшегося положения: вернуть правительству Испании права и возможности закупать оружие вне Испании, каковыми правами и возможностями пользуются теперь все правительства мира, а участникам соглашения предоставить продавать или не продавать оружие Испании». Масло в огонь подлило сообщение агентства Хэрста «Юниверсал Сервис» от 27 октября 1936г., якобы полученное агентством из Москвы от собственного корреспондента: «Представитель Наркоминдела сообщил корреспонденту аг. «Юниверсал Сервис», что СССР всячески намерен ускорить отправку оружия и других военных материалов в Испанию для того, чтобы спасти испанский социалистическо-коммунистический режим. Представитель Наркоминдела указал, что СССР готов выступить против попыток других держав помешать отправке советского оружия».

Прибытие советских танков Т-26 и перебазирование на передовые аэродромы бомбардировщиков СБ придало республиканцам решимости. В полночь 28 октября премьер-министр республиканского правительства Ларго Кабальеро во все услышанье заявил  о переходе в контрнаступление под Мадридом, которое началось 29 октября. Планом контрнаступления предусматривалось нанесение двух ударов: основного и вспомогательного. Главный удар наносился в направлении города Ильескас. В авангарде наступавших двигалась рота Т-26 из 15 машин во главе с Полем Арманом (Пауль Тылтинь). Однако республиканское наступление окончилось неудачей, а рота Армана потеряла 3 танка и 11 человек погибшими. Воспользовавшись случаем, франкисты сделали последний бросок к Мадриду, и 4 ноября уже стояли в пригородах столицы. Республиканское правительство 6 ноября начало эвакуацию в Валенсию. Однако наступление националистов натолкнулось на ожесточенное сопротивление и начали нести огромные потери не продвигаясь вперед. По этому основная работа по уничтожению и подавлению республиканской обороны легла на бомбардировочную авиацию. В этот критический момент под Мадрид прибыли советские истребители которые переломили ход борьбы. 

В это время, в первых числах ноября 1936г. фашисты, наконец то получили фактическое подтверждение советских поставок. 4 ноября на заседании итальянский представитель в комитете по невмешательству - Гранди огласил телеграмму полученную из Рима: «Испанские национальные силы захватили четыре танка советского происхождения; один русский бомбардировщик был сбит вчера, третьего ноября, с командой из трех советских граждан, а четвертого ноября испанские национальные силы захватили еще два русских военных самолета под управлением советских летчиков. Один из летчиков ранен, другой невредим».  Это были первые потери советских летчиков, 2 ноября в районе Сан-Барталоме на правительственной территории упал сбитый советский бомбардировщик СБ, весь экипаж - летчик П.П.Петров, штурман А.Ф.Власов и стрелок Н.П.Цигулев погибли. А 3 ноября произошел еще более беспрецедентный эпизод, при перелете в Мадрид потеряв ориентировку, Николай Зверев и Владимир Кондратьев на истребителях И-15 сели на территории франкистов. Только спустя много месяцев советские летчики были обменены на пленных пилотов противника.

Все решения по военной помощи республиканской Испании принимались на заседаниях Политбюро. На заседании Политбюро 9 октября 1936 г. Ворошилову было поручено «срочно подготовить 50 шт. автоброневиков: 30 больших трёхосных, вооружённых двумя пулемётами, и 20 малых, вооружённых одним пулемётом, и отправить по известному адресу».  Отправка грузов внимательно отслеживалась советским руководством. «Сочи- Сталину

Для памяти по авиации для друзей сообщаю:

1) где находятся в пути пароходы, с чем, сколько.

Прошу указаний по новым поставкам.

15.X.36 г.

Ворошилов».  27 октября 1936г.  нарком обороны К. Ворошилов доложил Сталину: «Подготовлены к отправке 100 танков, 387 специалистов; посылаем 30 самолетов без пулеметов, на 15 самолетов - полностью экипажи, бомбы».

На начальном этапе наше правительство финансировало поставки вооружений из собственных средств возмещенных потом испанским золотом.  К 15 ноября на отправку в Испанию 455 человек и 9 транспортов с оружием было затрачено 2300 тысяч рублей и 190 тысяч долларов. На заседании Политбюро 22 ноября было дополнительно выделено 3468,5 тысяч рублей и 48,5 тысяч долларов для финансирования отправки 270 человек и 5 судов.

На испанском теплоходе «Cabo Palos» («Кабо Палос») с 15 по 25 ноября 1936г. вместе с военным грузом в Картахену прибыла группа советских добровольцев. В ее составе были лейтенант артиллерист-зенитчик  Ботин М.П., Яков Извеков, Николай Герасимов, Михаил Алексеев. Испанским экипажем командовал капитан Рамон из Овьедо (Астурия), но в состав судовой команды  был включен радист гражданского флота, комсомолец из черноморского города Николаева Николай Воронкин. Несмотря на молодость, он побывал уже в заграничных плаваниях, выполняя должность радиста, более того весной 10936г. в ходе рейса он был в испанском порту Валенсия. Михаил Поликарпович Ботин, советский советник, артиллерист-зенитчик вспоминал: «В Севастополь поезд пришел ночью. С вокзала нас доставили в порт, где заканчивалась погрузка и подготовка к отплытию морского транспорта под советским флагом. На судне деловито хозяйничала команда испанских моряков, чему мы были немало удивлены. По мере того как мы врастали в новую обстановку, дело постепенно прояснялось. В то время для введения фашистской агентуры в заблуждение относительно истинной принадлежности морских транспортов, направлявшихся к берегам республиканской Испании, была необходима соответствующая маскировка. Во время плавания менялись наименование и флаг судна, изменялся его внешний вид путем перекраски труб, изменения контура за счет установки макетов и других приспособлений. Об этом мы узнали не сразу, а только в пути. Теперь же мы были поглощены иными впечатлениями.

Огромный транспорт вместил в своих многоэтажных трюмах и отсеках грузы, доставленные несколькими десятками железнодорожных эшелонов. В нижнем находились танки с запасными частями, на следующем этаже разместились артиллерийские орудия, снаряды, авиационные бомбы, остальные трюмы были загружены самолетами в разобранном виде, авиационными моторами, стрелковым оружием (пулеметами, винтовками, пистолетами) и боеприпасами. Самый верхний этаж заполнялся продовольствием, медикаментами и другими предметами материального обеспечения.

Портальные краны-гиганты то и дело поднимали огромные ящики и подавали их на борт. Удивительно четко и слаженно работали портовые грузчики и вся система управления погрузкой. Слышались короткие команды-сигналы: «Вира помалу!», «Майна!». Работы шли к концу. Подступы к району погрузки надежно охранялись бдительными часовыми. Это тоже было необходимой мерой. Зачем показывать любопытным то, чего им не следует знать?

Подойдя к борту, мы, запрокинув головы, смотрели вверх, где в несколько этажей поднимались палубные надстройки. Все было ново и впечатляюще. Многие из нас, сухопутчиков, впервые увидели большой океанский корабль и были поражены его размерами и грузоподъемностью.

- Товарищи, прошу подняться на судно, - прозвучал негромкий голос подошедшего к нам человека в кожаном пальто.

В кают-компании мы с интересом рассматривали его. Фамилии своей он не назвал. Держался спокойно, уверенно и непринужденно. Немолодой, среднего роста, с усталыми, но внимательными глазами, говорил он негромко, но слова его заставляли волноваться. Каждая фраза была отточена и звучала убедительно и ясно. Во всем его облике чувствовался незаурядный ум, хладнокровие, выдержка. Мы ждали от него каких-то особых напутствий, а он говорил просто, доверительно:

- Товарищи, вы знаете, куда и зачем едете. Я имею поручение Центрального Комитета нашей партии и Советского правительства проводить вас в дальний путь, пожелать успеха в предстоящих делах. В этот путь вы отправляетесь не по приказу, а по своей доброй воле. Мы глубоко уверены, что вы с честью и достоинством будете представлять нашу Родину, советский народ за рубежом и, несомненно, выполните интернациональный долг помощи трудящимся Испании в их героической борьбе против фашизма.

Наша страна одна из немногих, которая решила оказать помощь республиканской Испании. У нас имеется единственный путь доставки добровольцев и военных грузов. Это морской путь. Он не безопасен - мы говорим вам об этом, дорогие товарищи, не скрывая суровой правды. Вы слышали о фактах разбоя подводных лодок и кораблей  так называемой неизвестной принадлежности. Наши суда не должны стать добычей для врагов. Нами будут приняты соответствующие меры по обеспечению безопасности вашего ответственного рейса. Но никто не может дать полной гарантии. Все может случиться. Вот почему я обращаюсь к тем, кто, может быть, теперь передумал отправиться в Испанию. Считаю необходимым разъяснить, что эта поездка далеко не туристическая. В Испании идет самая настоящая современная война, гибнут люди. У вас есть еще время подумать, а следовательно, есть и возможность покинуть этот корабль. Сейчас мы сделаем пятнадцатиминутный перерыв. Прошу все взвесить, оценить и принять окончательное решение.

Расходимся покурить, с улыбкой поглядываем друг на друга: неужели кто-то пойдет за чемоданом?..

Время перерыва кончилось. Перекличка. Все на месте!

И только после этого на строгом, сосредоточенном лице человека, который вел с нами последний напутственный разговор, появляется добрая ласковая улыбка, и мы вновь слышим его голос:

- Спасибо, товарищи, мне остается теперь пожелать вам счастливого пути, спокойной морской дороги и благополучного возвращения на Родину. - Он смотрит на часы, делает прощальный поклон и выходит из кают-компании.

Старшим нашей команды на время пути назначается Яков Егорович Извеков.

Проходит несколько минут. Заработали мощные судовые двигатели, за кормой вскипает вода, и мы медленно отплываем от берега. Оставшиеся на пирсе люди машут нам руками.

Тяжело нагруженный морской транспорт, постепенно увеличивая скорость, покидает Севастополь, выходит в открытое море и берет курс в далекую Испанию. Мы еще долго стоим у борта, смотрим на теряющиеся в синей дымке родные берега….

Старший нашей команды обходит каюты, доводит до всех инструкцию о порядке действий на случай захвата судна фашистами. А в случае чего наш груз должен пойти ко дну - об этом позаботятся соответствующие люди. Мы надеваем спасательные пояса и вместе с командой садимся в спасательные шлюпки. Паники не должно быть никакой. Действовать четко, решительно, в зависимости от обстановки. При захвате фашистами в плен каждому надо помнить, что среди нас нет ни одного советского подданного.

...Шли вторые сутки плавания. Идем осторожно, избегая по возможности оживленных морских путей. Прошедшей ночью наш корабль остановился, мы это почувствовали по заглохшему шуму двигателей. Выйдя на палубу, увидели, как преображается судно: маляры перекрашивали трубы, палубные надстройки. Под утро маскировочные работы были закончены, якорь поднят, дизеля заработали вновь, наш путь продолжался.

…. Уже позади осталось Черное море. Через Босфор наше судно было проведено турецким лоцманом. С любопытством рассматриваем заморскую землю. Теперь мы увидели рядом берега Турции, ее своеобразный колорит. Вот он, Стамбул, со своими знаменитыми минаретами, шумной набережной, многоцветием красок.

В Средиземное море вошли в напряженном ожидании возможных непредвиденных событий. Море штормит. Огромные волны перекладывают наше судно с борта на борт. От качки страдаем не только мы, но и бывалые моряки. Это заметно по их бледным и усталым лицам.

Когда шторм утихает, команда добровольцев собирается в кают-компании, и мы делимся впечатлениями о нашем морском путешествии, стараемся определить, где находимся, какое расстояние остается до берегов Испании.

Чем спокойнее море, тем опаснее обстановка, тем вероятнее встреча с врагом. А фашисты уже не так далеко: нужно обойти берега Италии.

…. Прошли опасный район - Тунисский пролив, в котором было наиболее вероятно пиратское нападение фашистов на транспорт. В последнюю ночь где-то на траверзе Балеарских островов, занятых мятежниками, наше судно окружили неизвестные военные корабли. В зловещей тишине быстроходные эскадренные миноносцы обошли вокруг транспорта и стали по обоим его бортам, следуя параллельным курсом. Напряжение нарастало с каждой секундой. Мы собрались на палубе в ожидании самого худшего, что могло произойти. Так прошло несколько минут, которые показались нам вечностью. Но вот с одного из ближайших кораблей раздался в рупор громкий возглас: «Вива република Эспаньола! Вива Советико Русиа!»

На нашем судне радостное оживление. Выясняется, что эсминцы республиканского военно-морского флота Испании вышли нам навстречу и перехватили в самом опасном районе Средиземного моря. Они сопровождали транспорт до конечного пункта назначения. Оставалось еще полсуток пути. Настроение у всех приподнятое, мы чувствуем себя под надежной защитой военных кораблей. Слева по борту виднеется берег Африки, четко вырисовываются очертания Алжира….

...На палубу вышел капитан. Он приветливо улыбается нам. Собираемся вокруг него.

- Как себя чувствуете, друзья? - переводит нам Пако.

- Сейчас отлично, а ночью было скучно, думали, что попали в ловушку к мятежникам, - ответил за всех Николай Герасимов.

- Вы знаете, мне тоже вначале стало не по себе, когда увидел военные корабли. Правда, мне сообщили, что нас должны встречать свои эсминцы. Но где произойдет встреча, было неизвестно. Я подал условный сигнал и, пока ждал ответа, испытал чувство тревоги, - сказал Рамон. - А сейчас, друзья, давайте на прощание пообедаем по нашим морским традициям.

Рамон был весел, шутил, благодарил за теплые слова в адрес испанской команды.

- Ребята, что бы нам подарить на память капитану?

Не помню, кто первым высказал это предложение, но поддержали его все. Решили преподнести массивную курительную трубку с длинным мундштуком и головой Мефистофеля. Рамон - заправский курильщик. Пусть вспоминает нас...

Капитан был доволен подарком и сказал, что будет беречь дорогой подарок как добрую память о «компаньеро Советико Русиа».

Наш рейс заканчивается: судно входит в порт Картахену.» Кстати, уговорив представителей советского консульства  добровольцем в Испании остался воевать радист судна Николай Воронкин, ставший там пулеметчиком.

26 ноября 1936г. в Картахену сразу прибыла на советском пароходе  «Чичерин» (1500т.) самая большая группа советских военнослужащих свыше 200 советников и инструкторов по всем воинским специальностям (летчики, танкисты, артиллеристы, моряки). Самой многочисленной группой были танкисты, так что возглавлял все группы комбриг Д.Г.Павлов. В морской группе были А.П.Лабудин, И.Н.Быков, Н.А.Кудрявцев, С.Д.Солоухин и другие. Для переходов через проливы и моря был разработан план мероприятий, включавший выбор маршрута (опасные районы проходить ночью, а днем следовать подальше от берегов и мест, откуда исходила наибольшая угроза от фашистов). План предусматривал и различные меры маскировки, а также действия на случай встречи с фашистскими кораблями.  Никакого военного груза пароход не нес, так как по «легенде»  выполнял учебное плавание с курсантами морского училища. Военком танкового батальона 4-й механизированной бригады Шухардин Александр Андреевич в 1936-1937гг. воевавший в Испании вспоминал: «За событиями в Испании следили пристально. Помочь испанскому народу в его справедливой борьбе был готов каждый...

- Ваша просьба удовлетворена. И мы отправились в Москву. Нас разместили в казармах военно-технического училища.   Командиром группы был назначен комбриг Д. Г. Павлов, начальником штаба - я.

Из Москвы уезжали в штатской одежде. Я не сразу узнавал своих товарищей, настолько непривычными были для меня их костюмы, шляпы, галстуки. Да и на вокзале наш респектабельный вид привлекал внимание.

-   Кто такие?

Мы бодро отвечали:

-   Стахановцы.

   Заняли «стахановцы» свой вагон, и поезд отправился на юг. Прибыли в Севастополь. На борту парохода «Чичерин» встретились с теми, кто уехал раньше. Как только корабль взял курс в открытое море, стали мы курсантами Ленинградского высшего морского училища, совершающими плавание по маршруту Одесса - Ленинград.

Расписание занятий на палубе и всевозможные наглядные пособия вызывали у нас поначалу немало шуток. Но шутить стали меньше, когда на подходе к Сицилии нам выдали спасательные пояса и приказали в них спать. Мы явственно ощутили дыхание войны. Какие тут шутки! Все всерьез.

А наутро на горизонте обозначилась узкая полоска берега - Испания. И тут же мы увидели корабли. Чьи?Какое-то время прошло в томительном неведении, потом стало ясно: корабли - немецкие эсминцы. Их было три. Они быстро приближались к нам, отрезая путь к берегу. Вспомнились наставления: если корабль...- плыть на юг: там Алжир.

Но «Чичерин» продолжал держаться курса. Очертания эсминцев стали совсем отчетливыми. Дальше все произошло как в кинофильме со счастливой развязкой. В небе появились самолеты республиканцев, а наперерез эсминцам фашистов устремились республиканские корабли. Мы благополучно вошли в Картахену.

Девять дней продолжалось наше путешествие, пока мы наконец ступили на испанский берег. И сразу же первая неожиданность. Едва наши автобусы появились на улицах города, как мы увидели встречавших нас людей, поднятые в республиканском приветствии кулаки и услышали: «Вива Русия!» Это доставило радость, но не погасило недоумения: ведь мы считали, что наш приезд сохраняется в тайне.»

Чтобы упорядочить прием военных грузов идущих в Испанию прибывший  10-11 ноября 1936г. в Испанию С.С.Рамишвили  был назначен советником командира базы в Картахене.  Обладая значительными организаторскими способностями, Рамишвили, или капитан-де-фрегата Хуан Гарсиа, как его звали в Испании, фактически исполнял функции коменданта базы в полном объеме. Дон Антонио Руне, официально занимавший этот пост, не любил перегружать себя работой и был рад передать ее другому. Основной задачей, решаемой С.С.Рамишвили, было оповещение грузополучателей и обеспечение своевременного и по возможности скрытного вывоза грузов из порта.

Когда он принял должность, Картахенская база представляла собой довольно немощную организацию. Противовоздушная оборона хромала на обе ноги: зенитных батарей мало, да и орудия установлены неправильно, команды батарей обучены плохо, зенитных прожекторов не было вовсе; местная гражданская противовоздушная оборона отсутствовала; истребительной авиации не было и в помине. Охрана водного района находилась в зачаточном состоянии. Мятежники знали все это и широко использовали все слабые стороны обороны порта, подвергая Картахену почти безнаказанным воздушным бомбардировкам, особенно в ночное время. Одним из первых дел что он сделал на своей должности сформировал соединение охраны водного района для действия на подходах к Картахене. Командиром которого назначил 35 летнего Рамона Родригеса Лаго, до восстания командовавшего военным буксиром в Ферроле. Для формирования корабельного состава ОВР были реквизированы три траулера, их вооружили малокалиберным орудием и пулеметами, устройством для сбрасывания глубинных бомб. Одновременно командир базы обратился в морское министерство с просьбой передать для соединения еще около десятка мобилизованных судов, находящихся в различных портах республиканской Испании.

Наряду с истребителями И-15, И-16, бомбардировщиками СБ в боях в Испании было решено проверить штурмовики Р-5ССС. Правительство решило направить в страну «X» (так зашифровывалась Испания в секретных документах) полнокровную штурмовую эскадрилью 31 ССС, аэродромную технику, запчасти, моторы и боеприпасы. Командиром подразделения назначили м-ра К М Гусева. В его подчинении находились 109 человек летного и наземного состава, набранных из разных бригад, но в основном из 114-й, лидировавшей в освоении ССС. Самолеты взяли из числа уже эксплуатировавшихся. Их свезли в Одессу, где уже ждали техники Каминской школы. Машины проверили, разобрали и упаковали в ящики, изготовленные севастопольским заводом №45. 29 октября 1936 г. под погрузку встал испанский пароход «Aldecoa» (Алдекоа). На нем разместили все самолеты (24 фюзеляжа уложили в трюмы без ящиков), бензозаправщики, автостартеры и др. Руководил отправкой комкор Аппога. 4 ноября пароход вышел в море. На его борту находились 31 летчик возглавляемые Константином Гусевым, 47 человек наземного персонала и 7 рабочих-сборщиков завода № 1. Портом назначения «Алдекоа» стала Картахена. По прибытии 19 ноября  в порт назначения и после начала сборки выяснилось, что комплектность и нумерация ящиков не соблюдена. В результате сборка затянулась. Из Картахены самолеты перевезли в Мурсию, где за пять-шесть дней под руководством инженеров Грицука и Новикова собрали. Затем штурмовики по воздуху перебросили под Мадрид. Так в республиканских ВВС появилась группа 15. В соответствии с принятой в Испании структурой, наши авиаотряды переименовали в эскадрильи.

Борьба за сохранение в секрете времени прихода очередного транспорта с оружием опять оказалась безрезультатной. С.С.Рамишвилли так вспоминал встречу своего первого транспорта - испанского парохода «Marc Caribo» («Мар Карибе»)  30 ноября 1936г.: «Как вы думаете, когда мы получим первые дозорные суда, готовые для несения службы? - спросил я Рамона после возвращения из арсенала.

Вместо ответа он в свою очередь задал вопрос:

Простите, камарада, вы хотите установить дозор к приходу транспорта с оружием?

Какого транспорта? - удивился я.- О чем вы говорите?

В Картахане все знают, что транспорт с оружием на подходе и флот готовится к его встрече. Это замечательно, оружие сейчас так нужно на фронте!

Я был поражен. На кораблях было прекращено увольнение в целях сохранения тайны. И вот теперь, за сутки до выхода флота, о приходе транспорта уже «все знают»...

Пытаюсь узнать у Рамона, где и от кого он слышал эту новость. Честный и прямой, Рамон после некоторого размышления вспоминает, что о приходе транспорта он услышал в кафе из разговоров каких-то гражданских лиц.    - Скажите, дон Рамон, неужели это предательство?

   - Нет, уверяю вас, нет. Это только беспечность.

   «Если бы только это», - подумал я

В назначенный день испанский флот в составе двух крейсеров - «Либертад» и «Сервантес» - и восьми миноносцев вышел из Картахены для встречи «Игрека». Чтобы скрыть от разведки франкисто истинную цель операции, корабли сразу по выходе из базы взяли курс на юго-запад, с тем чтобы с наступлением темноты повернуть к берегам Алжира для встречи с «Игреком» в районе мыса Тенес.

Накануне прихода «Игрека» мы с Районом решили ночевать в здании интендантства - поближе к гавани.

С рассветом мы на ногах. Выходим на узенький каменный балкон. Обычно в эти часы город еще спит, но теперь я вижу у балюстрады, идущей вдоль нашей улицы, на балконах и на самой набережной десятки, нет, сотни людей в праздничных нарядах.

В чем дело? - спрашиваю я у начальника интендантства полковника Матео.

- Откуда они знают о приходе транспорта?

- О, добрые вести имеют крылья, сеньор!

«Вот так дела»,- думаю я, но в этот момент на горизонте показываются дымки, и я забываю обо всем. Ведь это первый транспорт с Родины, который мне предстоит встретить здесь, на земле борющейся с фашизмом Испанской республики. Постепенно вырисовываются характерные мачты испанских крейсеров, а вот и наш «Игрек». Посредине группы эскортирующих его эсминцев он медленно приближается к гавани. И тогда огромные толпы народа, заполнившие бульвар и все набережные, взрываются восторженными криками: - Вива Эспанья!

Абахо эль фасизмо!

Испанский транспорт «Мар Кантабрико» - наш «Игрек» - прибыл из Советского Союза с грузом танков, истребителей и винтовок.

За день нам не удалось его разгрузить. Сумерки сгущались быстро, работы по разгрузке пришлось приостановить.

«Надо отвести корабль на ночь в другое место, чтобы сбить авиацию со следа»,- подумал я, и в этот момент раздался оглушительный взрыв. В наступившей кромешной тьме среди затихающего грохота разорвавшейся где-то совсем близко бомбы послышались тревожные крики и гулкие шаги бегущих по улице людей.

Так началась первая в моей жизни бомбежка. Продолжалась она часа три. Не дожидаясь конца ее, я побежал в порт. К моей бесконечной радости, я увидел транспорт; он стоял целый и невредимый. А на причале неподалеку - группа наших. И среди них мой товарищ по путешествию в Испанию - В. П. Дрозд.

Чудеса! - говорит он.- Это не бомбежка, а ночное учение. У этих разбойников все как по нотам расписано: освещение - как днем. Вон, смотри, на горизонте прямо против порта стоит какое-то ярко освещенное судно - его приспособили в качестве ориентира. И все-таки итальянцы бьют наугад.

Ты считаешь, что нас бомбили итальянцы?

Несомненно. Они тут же, на Пальме,- рукой подать.

Флоту авиация противника ущерба не причинила, но город пострадал сильно. Полностью были разрушены целые кварталы, было много жертв.» Вообще то этот рейс «Marc Caribo» для моряков судна был очень нервным.

Испанский пароход «Marc Caribo» (5500т., 5192 GR, 6100DW) грузился в Севастополе, на борту было написано «Измир» и  развивался турецкий флаг, при этом любой кто разбирался понимал что испанский однотрубный пароход никак не мог походить на турецкий двухтрубный лайнер «Измир». На судне в Испанию отправлялись 13 советских добровольцев. Начальником был назначен капитан танковых войск Иван Коротков, а его заместителем (но фактически начальником, поскольку, взрыв парохода со всем грузом и людьми должен был произвести именно он) старший лейтенант войск НКВД Артур Карлович Спрогис. Единственным гражданским специалистом из 13 человек был радиоинженер Лев Хургес. При всей секретности маскировка желала быть лучшей. Лев Хургес вспоминал: «Два крана непрерывно спускали в его трюмы стокилограммовые авиационные бомбы, связанные тросами по восемь штук и упакованные наподобие стиральных машин - с рейками по периметру. Меня очень удивило и обеспокоило, что никаких мер по маскировке не принималось. Тут же, у причала, стояли 15 танков «БТ» (фактически это были танки Т-26 - 19 штук) и несколько спецмашин, видимо, тоже в ожидании погрузки. Сверху все это было прикрыто брезентом, но его не хватало, и с улицы были прекрасно видны как типы танков и машин, так и их количество. По улице ехали трамваи, автомобили, сновали пешеходы…» 

Перед отходом с отправляющимися имел беседу корпусной комиссар помощник начальника Разведупра Лев Николаевич Захаров-Мейер: «… комиссар изложил нам обстановку: пароход испанский, маскировка наивная, но другого выхода нет. В Испании, особенно под Мадридом, идут тяжелые бои. Сейчас все висит на волоске; неприбытие в срок нашего транспорта может роковым образом повлиять на исход войны, так как боеприпасов практически нет, воевать нечем, а фашисты в изобилии снабжаются всем необходимым из Италии и Германии. Команда парохода из Каталонии. Каталонцы преимущественно анархисты, имеют большую склонность к сепаратизму. Эти моряки полагали, что повезут отсюда продукты, на худой конец, самолеты, а везут - сами видите что. Один снаряд, и все взлетит на воздух.

Огнестрельное оружие у команды под благовидным предлогом отобрано, но не исключено, что кое-кто его и припрятал. Проводить детальный обыск неудобно. Необходимо соблюдать крайнюю осторожность, не раздражать команду, не выходить ночью из кают по одному и держать наготове оружие на случай внезапного бунта команды. В случае необходимости принимать самые решительные меры невзирая на лица. При любых условиях пароход неприятелю сдан не будет и, в отсутствие другого выхода, будет взорван, для чего среди пассажиров есть специальный человек (имени Мейер нам не назвал, но определили мы его в пути довольно быстро).

Корабельный радист-испанец отстранен от работы, выселен из радиорубки и помещен со штурманом. Связь с Москвой будет поддерживаться на коротких волнах специальным кодом, для чего на пароходе имеется шифровальщик, который также будет жить в радиорубке. Затем, обращаясь ко мне, Мейер сказал: «Единственным человеком, который как-то может повлиять на исход рейса, будет старший радист, то есть ты».» 20 ноября 1936г. «Marc Caribo» вышел из Севастополя.  Не успел скрыться берег, а корабельные мастера уже перекрашивали трубу и бортовые надписи. Из турецкого парохода «Измир» судно превратилось в мексиканский «Мар Табан», следующий из румынского порта Галац в мексиканский Вера Крус. Через некоторое время однотрубный пароход обрел вторую трубу, отличить которую от настоящей нельзя было не только издали, но и вблизи. Севастопольские умельцы-портовики знали свое дело. Трубу сделали на загляденье, а уж подкоптили ее даже лучше, чем настоящую. Внутри трубы сделали специальную топку, в которой жгли просмоленную паклю. Правда, «кочегаров» после «дымовой» вахты приходилось по полчаса отмывать в бане, зато камуфляж был что надо.  Делалось это по причине что еще в Севастополе ходили слухи о том, что немецкие фашисты спустили по Дунаю в разобранном виде малютки-субмарины, оснащенные торпедами. Эти субмарины предназначались специально для потопления судов, направлявшихся из наших черноморских портов в Испанскую Республику.  Через 36 часов после отбытия из Севастополя подошли к Турции. Лев Хургес вспоминал: «Поскольку проход через Босфор требовал соблюдения некоторых формальностей, к этому времени мы уже стали испанцами. Убрали вторую трубу, перекрасили настоящую и подняли красно-желто-фиолетовый флаг. Часам к семи утра мы уже стояли посередине Босфора и смотрели в иллюминаторы на Константинополь (чтобы не портить испанского вида парохода, всем нам, советским добровольцам, запретили появляться на палубах, и мы отсиживались по каютам)…

       Согласно конвенции в Монтре, проход торговых судов через Босфор и Дарданеллы должен осуществляться беспрепятственно, но местные власти имеют право медицинского досмотра, чем они не преминули воспользоваться. Хотя наши судовые документы были в полном порядке, нас все же остановили для принятия на борт турецкого врача. По обе стороны нашего парохода встали два турецких сторожевика, которые даже навели на нас расчехленные орудия. Такой чести не удостоился ни один из многочисленных «купцов», стоявших на Босфорском рейде.  Судя по всему, характер нашего груза был туркам (и, наверное, не только им) хорошо известен, и нас решили немного подержать на рейде.

       Прибывший вскоре турецкий врач не стал утруждать себя такими мелочами, как проверка санитарного состояния парохода и команды, а сразу же спустился в капитанскую каюту. Чтобы поскорее спровадить турка, в его катер быстро погрузили два ящика водки и несколько ящиков апельсинов (оказывается, это был вполне официальный бакшиш, который взимался врачом при каждом досмотре). Однако быстро избавиться от врача не удалось. Дело в том, что за досмотр полагалась плата в размере 75 долларов, причем эти деньги должен был уплатить испанский консул в Константинополе. День был, как назло, воскресный. Консул, не предупрежденный заранее (здесь сыграл роль фактор секретности рейса), уехал куда-то отдыхать, и нам пришлось ждать его возвращения на рейде под наведенными на нас пушками сторожевиков. Мало того, что мы были целый день выставлены на обозрение разведчиков всех стран (безусловно, обосновавшихся в Константинополе), но врач, которому очень понравилось хлебосольство нашего капитана, не пожелал отбыть с парохода, пока испанский консул не вручит ему 75 долларов. В результате мы вынуждены были весь день тихо, как мышата, сидеть в своих каютах, пока часов в шесть вечера не прибыл испанский консул.

         Консул рассчитался с врачом, и тот, не без помощи лебедки, был погружен в катер. Лишь после этого сторожевики от нас отошли, и мы тронулись в путь. Наконец-то можно было выйти из душных кают, чтобы подышать вечерней свежестью и полюбоваться изумительным видом вечернего Константинополя. Уже затемно мы вошли в Мраморное море.»

В Средиземном море снова стали мексиканским пароходом «Мар Табан». Относительно спокойно пройдя Средиземное море, корабль всего на сутки пришлось остановить у мыса Тенис для ремонта паровой машины, экипажу и пассажирам пришлось весьма сильно поволноваться в конце маршрута. Лев Хургес вспоминал: «Уже видны селения на испанском берегу, а мы совсем одни. Капитан дает команду стопорить машины: время военное, впереди минные поля, и без лоцмана пароход дальше двигаться не может. Остановились.

           Стоим, как дураки, и ждем, кто на нас наткнется первым - фашисты или свои. Уже около часа с севера слышны глухие раскаты канонады. Вполне вероятно, что встречающий нас флот наткнулся на противника и ведет с ним бой, а потому ни тем, ни другим сейчас не до нас. Москва продолжает нас утешать. Ваня Павлов еле-еле успевает расшифровывать радиограммы, а Спрогис быстро глянет и небрежно сует в карман. Выхожу на мостик с очередной радиограммой и с удивлением обнаруживаю, что мы уже не одни. Когда и откуда появились эти военные корабли, я за работой и не заметил, но один эсминец стоит совсем близко от нашего борта, а второй сзади загораживает выход в море. Эсминцы номерные, без флагов и опознавательных знаков. На нас наведены расчехленные 105-миллиметровые орудия и торпедные аппараты. Судя по приготовлениям, разговор предстоит серьезный. Канонада слышна все явственней. Самое важное - чьи это эсминцы

На мостике эсминца, стоящего ближе к нам, появляется офицер, форму которого скрывает плащ с капюшоном. Спрашивает в мегафон по-испански: «Что за пароход» Голос его не предвещает ничего хорошего. Наш капитан робко отвечает: «Мексиканский пароход “Мар Табан”». «Откуда и куда следуете» - «Из Галаца в Вера Крус». - «Что везете». Капитан с перепугу говорит первое, что пришло на ум: «Наранхас» (апельсины). Ответ его вызывает взрыв смеха не только на эсминце, но у нас. Из Румынии в Мексику везти апельсины! Нарочно не придумаешь!

            Следующий вопрос офицера, хоть и не очень деликатный, но вполне резонный: «Тогда какого дьявола вы торчите в военное время у берегов Испании» Ответ капитана: «Заблудились», видимо, не удовлетворяет офицера, и он приказывает спустить трап для досмотра парохода. Так как принадлежность эсминца осталась для нас невыясненной, после краткого совещания решено никого не пускать, вплоть до применения оружия, а в крайнем случае, и взрыва парохода. Офицер в более резкой форме приказывает спустить трап. Тут мегафон берет переводчик и во всю мочь своей итальянской глотки выкрикивает пароль: «Привет из Сицилии!» По отзыву мы должны понять, с кем имеем дело.

            «Какая, к чертовой матери, Сицилия - орет окончательно потерявший терпение офицер. - Спускайте трап, иначе прикажу немедленно открыть огонь». У всех упало сердце: пароля не знает, значит, фашист. Гулко звякнул о палубу выпавший из рук переводчика мегафон. Тут я впервые увидел признаки волнения у Артура Спрогиса. Он молча поднял мегафон и протянул его переводчику: «Если вы еще не потеряли дара речи, то передайте этим мерзавцам, что ни одного их человека мы на пароход не пустим, а если они вздумают открыть по нам огонь, то, из соображений собственной безопасности, пусть делают это с дистанции не менее километра». Услышав такой ответ, офицер на эсминце сразу утратил свой воинственный пыл и полез вниз, по-видимому, совещаться с начальством. Вскоре эсминец отошел метров на двести и остановился, не сводя с нас пушек и торпедных аппаратов.

            Я кинулся в радиорубку передавать в Москву известие о печальном конце нашего рейса, но оказалось, что шифровальщик, памятуя о том, что самое страшное - это передача врагу шифровальных кодов, успел их уничтожить, оставив нас без связи. Тщетно вызывала меня Москва. Ни расшифровать их сообщения, ни передать свои я не мог, ибо работать открытым текстом не имел права ни при каких обстоятельствах. Единственное, что мне оставалось, - аккуратно отвечать на вызовы Москвы, показывая, что мы еще живы.

А пока перехвативший нас эсминец работал по радио совершенно незнакомым мне четырехцифровым кодом, что лишний раз подтверждало наши самые мрачные подозрения. Окончив переговоры, офицер снова появился на мостике и, под угрозой открытия огня, приказал следовать за ними. Поскольку никаких попыток высадки на наш пароход предпринято не было, мы решили подчиниться. Ближайший к нам эсминец встал впереди, мы посередине, второй эсминец замкнул колонну, и мы двинулись в противоположном от берегов Испании направлении - в сторону захваченного фашистами острова Мальорки.

             Стало очевидно, что нас взяли в плен фашисты. Единственное, что предстояло решить, - когда взрываться, сейчас или позже. С присущей ему железной логикой Артур рассудил, что пока нас не трогают, преждевременно торопиться на тот свет. Надо попытаться дойти до города Ла-Пальма - фашистской базы на Мальорке, а там, отпустив испанских моряков, «рвануться» так, чтобы нанести максимальный ущерб. Мы привели в боевое состояние свое оружие. Артур достал из загашника гранаты-лимонки, раздал часть из них, и все мы, советские добровольцы, сгрудились около самого важного объекта - радиорубки. Испанские моряки, поняв, что толковать с нами о сдаче транспорта врагу бесполезно, разбрелись кто куда. Москва все время беспокоится, вызывает, а ответить ей толком я не могу.

Ко мне в радиорубку заходят Коротков и Спрогис, просят выйти второго радиста Жору Кузнецова и шифровальщика Ваню Павлова. «Вот что, Лева, - говорит Артур, - мы, конечно, понимаем, что давать в эфир открытый текст - это серьезнейшее нарушение, если не сказать преступление. Но ты ведь сам знаешь, что мы уже фактически покойники, а с них и спрос другой. Очень не хочется погибать, если никто не знает, как ты погиб, не знает, что ты до конца выполнил свой долг. А поскольку у нас нет другого способа сообщить домой о том, как мы погибли, я властью своих полномочий позволяю тебе…» Увидев на моем лице несогласие, продолжает: «…если хочешь, то приказываю тебе передать открытым текстом в Москву эту радиограмму». И протягивает мне листок. До самой смерти не забуду текста этой радиограммы: «Большая деревня Хозяину Директору тчк берегов Испании захвачены фашистами тчк их контролем следуем направлении Мальорки тчк фашистов на борт не пустили и не пустим тчк по мере возможности будем взрываться Ла-Пальма целью нанесения врагу наибольшего ущерба да здравствует ВКП(б) и наша великая родина тчк прощайте товарищи тчк просим позаботиться о наших семьях тчк (эту фразу я добавил от себя, без разрешения Спрогиса). Связь прекращаем тчк Коротков Спрогис Хургес тчк».

               Воображаю, как был удивлен московский радист, принявший вместо обычной колонки цифр такую «лебединую песнь»! Но сообщение о приеме я получил сразу же, и на этом всякая связь с Москвой прервалась. Часа полтора мы, зажатые с двух сторон конвоирами, следовали навстречу неизбежному концу. Все, кто мог, оставались на палубе. Курящие прикуривали одну папиросу от другой, а остальные просто ждали конца затянувшейся агонии. Канонада, раздававшаяся со стороны вновь скрывшихся берегов Испании, постепенно стихала. Вдруг шедший впереди эсминец подал команду стопорить машины. Все остановились.

              Вообще говоря, поведение наших фашистов-конвоиров становилось все более подозрительным. Видя наше решительное нежелание допускать на борт посторонних, они давно могли бы потопить нас несколькими артиллерийскими залпами с большого расстояния. Будучи информированы о характере нашего груза (кроме недвусмысленного предупреждения Спрогиса, они, возможно, получили сведения и по радио), фашисты прекрасно понимали, что мы не допустим захвата парохода с грузом. В этих условиях не имело никакого смысла тащить нас на свою базу, где взрыв мог бы нанести большой ущерб. Вся логика событий подсказывала нам, что фашисты должны с нами разделаться где-нибудь в открытом море. А тут остановка. Значит, конец!

             Остановились. Играют, как кошка с мышью. Пауза затягивается. Шевелится робкая надежда: неужели свои Но если свои, почему не отвечают на пароль Ведь если в момент встречи они могли его и не знать, но теперь, после стольких переговоров по радио, им могли бы его сообщить. За исключением малоразговорчивого офицера, никто из командного состава не появляется. На палубах только застывшие около пушек и торпедных аппаратов матросы. Да и «наш» офицер не делает больше попыток вступить с нами в переговоры, ограничиваясь лишь сигнализацией флагами. И опять-таки: если это свои, то зачем на нас направлены жерла орудий и тупые носы торпед

            Мы собрались около радиорубки. Вдруг на мачтах эсминца появился сигнал: «Следовать за мной». Эсминец круто поворачивает налево, и мы идем по направлению к Испании. Опять оживает надежда. А вдруг это очередная провокация.  Подведут к Картахене и расстреляют, чтобы разрушить не фашистскую Ла-Пальму, а главную военно-морскую базу Республики.

             В свое спасение мы окончательно поверили только тогда, когда при подходе к молу Картахены нам услужливо открыли боны, а на мачтах наших конвоиров взвились красно-желто-фиолетовые флаги. Все обнимают друг друга, у многих на глазах слезы. Вот уже мы проходим боны Картахенской гавани и, как герои, следуем мимо кораблей военного флота (кстати, так и не вышедшего нас встретить).

Встреча действительно была впечатляющей. Стреляло все, что могло стрелять: береговые батареи, артиллерия всех калибров на кораблях, стрелял каждый, у кого было из чего стрелять, а те, у кого не было, подбрасывали вверх свои головные уборы. От криков «Viva!», «Salud!» дрожал воздух, а уж корабельные музыканты и подавно не жалели своих легких.» Как потом выяснилось о передвижении «игрека» фашистам было известно. Флагман фашистского флота «Канариас» в ночь ожидаемого прибытия рейдировал в районе предполагаемого прибытия, но остановка  для ремонта машины у мыса Тенис спутала все карты фашистской разведки. Не поймав «Marc Caribo»  во время перехода через Средиземное море, фашисты решили, что судно незаметно проскочили мимо их рейдера. И тогда они решили разбомбить транспорт в порту, а заодно разнести и сам порт, и город. Для этой цели они мобилизовали всю свою бомбардировочную авиацию, и целую ночь бомбили пустой порт и несчастный город. Так что канонада, которую слышали на пароходе, подходя к испанским берегам, была концом ночной бомбежки Картахены.  А два республиканских эсминца встретивших судно, просто ушли из Картахенского порта при начале бомбежки и приняли «Marc Caribo»  за фашистский транспорт, заблудившийся у берегов Испании и только связавшись со штабом, разобрались, что к чему.

Для выполнения задачи использовали всевозможные методы маскировки и дезинформации. Суда перекрашивались, изменялись силуэты, названия, флаг и сопроводительные документы (для беспрепятственного прохода Черноморских проливов и дезориентации наблюдающих из Босфора союзных франкистам немецкой и турецкой разведок). В этой связи в полную силу были задействованы возможности ОГПУ. Глава советской военной разведки в странах Западной Европы  Вальтер Кривицкий вспоминал как это было организовано: ««Частная фирма» капитана Уланского в Одессе использовала испанские суда, но их оказалось недостаточно. Сталинское требование абсолютной секретности во избежание втягивания в войну не позволяло Москве идти на использование судов, плавающих под советским флагом. Сталин стал особенно неумолим с тех пор, как подлодки и траулеры начали атаковать и задерживать грузовые суда, идущие к берегам Испании.

Но капитан Уланский проявлял величайшую изобретательность. Он потребовал от Миллера, шефа паспортного отдела ОГПУ, снабжать его поддельными судовыми документами. Ведомство Миллера, опираясь на безграничные    ресурсы    государства,    довело    искусство подделки этих бумаг до небывалого совершенства. Через несколько месяцев в Москве я поддразнивал Миллера по случаю его награждения орденом Красной Звезды.

- А что ты думаешь! - вскричал он. - Это ведь совершенно новая сфера работы - подделка судовых документов! Не думай, что это так просто! Приходилось работать днями и ночами!

С такими фальшивыми документами советские суда загружали вооружение и покидали Одессу под новыми именами и чужими флагами, проходили через Босфор, где немецкая и итальянская агентуры вели пристальное наблюдение, достигали затем портов, находящихся под контролем законных испанских властей, разгружались там, меняли вновь свои имена на русские и под своим флагом возвращались в Одессу.»

Однако, несмотря на все усилия по маскировке, СССР не удалось скрыть поставки военной техники и переброску специалистов в Испанию. Западная пресса, например, уже с октября 1936 г. информировала читателей о помощи Советского Союза республиканской Испании (газеты от 16.10.1936 г.: французские "Журналь де Деба" и "Эр Нувель" английская "Дейли Телеграф", австрийская "Рейхспост"). Английская "Обсервер" (25.10.1936 г.) помещала сообщение о доставке советских военных грузов в Испанию. "Дейли Телеграф" 24 октября сообщала о пленении советского офицера в Испании, французская газета "Тан" в этот же день и "Польска збройна" (23.10.1936 г.) - о разгрузке прибывших из СССР пароходов с оружием. Английская "Морнинг пост" 27 октября 1936 г. писала о большом количестве советских пароходов, прошедших через проливы. В последующие месяцы зарубежные газеты и журналы приводили многочисленные факты нарушения Советским Союзом соглашение о невмешательстве в испанские дела ("Жур" 11 и 14.11.1936 г., "Чикаго Трибюн" 14.11.1936 г., Теральд Трибюн" 18.11.1936 г. и др.)  В конце 1936 года агентура политической разведки (возможно, кто-то из «кембриджской пятерки») получила из Лондона пакет документов. Это была переписка Военного министерства Великобритании с Министерством иностранных дел Соединенного Королевства по вопросу о вмешательстве в испанские дела Италии, Германии и Советского Союза. На Альбионе отлично знали о том, что эти страны оказывали военную помощь мятежникам и республиканцам. В связи с началом Гражданской войны агентура СИС на Пиренеях была поднята по тревоге, и в столице Британской империи знали почти все. 4 января 1937 года начальник 7-го отдела комиссар госбезопасности 2 ранга Слуцкий направил эти материалы начальнику Разведупра, комкору Урицкому. Документы попали в отделение «X», и его начальник полковник Шпилевский, ознакомившись с ними, дал свое заключение. В документах были представлены факты отправки оружия обеим сражающимся в Испании сторонам с сентября по ноябрь 1936 года. При этом отмечалось, что в оценке помощи СССР между Генштабом и МИДом Британии существуют разногласия. Проанализировав приведенные англичанами цифры и сравнив их со своей информацией, аналитики Разведупра пришли к выводу, что сведения о помощи мятежникам со стороны Германии и Италии являются преуменьшенными. А что касается советской помощи, то в английских документах давались приблизительно верные данные, но не совсем правильные сроки поставок. В переписке между двумя британскими ведомствами содержалась информация о количестве рейсов в Испанию. Отмечалось, что не имеется никаких доказательств того, что Россия послала военные материалы Мадриду до второй половины сентября. Первые партии русских военных материалов прибыли на Пиренеи примерно 1 октября, преобладающая часть из них посылалась из Черного моря. У англичан были точные сведения о каждом судне, везущем военные материалы из России, а также о перевозке советских военных специалистов на судах в Испанию. Английская разведка считала, что с начала поставок до конца ноября республиканцы получили из СССР не менее 75 самолетов и более 100 танков.

Приступив на практике к вооружённому участию в испанской гражданской войне Советский Союз значительно ухудшил своё международное положение. Об этом с сожалением в первых числах ноября 1936 г. сообщал М. Литвинов М. Розенбергу в Мадрид: «Испанский вопрос испортил наши отношения с Англией и Францией и посеял сомнения в Бухаресте и даже в Праге». Несомненно, реализация операции "X" представляла нарушение Советским Союзом взятых на себя обязательств по соглашению о невмешательстве. Тем не менее один из важнейших принципов международного права - договоры должны соблюдаться - в данном случае не был нарушен. Чтобы он действовал, необходимо было, чтобы все участники соглашения выполняли его добросовестно, в то время как и фашистские державы, и его инициаторы постоянно нарушали соглашение. Чтобы убедить мировую общественность в том, что военная помощь СССР республиканской Испании оказывается в соответствии с нормами международного права, советский представитель в Совете Лиги Наций В. Потемкин 11 декабря 1936 г. сделал Заявление. Министр иностранных дел республиканской Испании X. Альварес дель Вайо писал в своих воспоминаниях: «Поставляя нам оружие, Россия действовала в полном соответствии с нормами международного права».

Поставки существенно увеличили шансы республиканцев отстоять Мадрид. Заместитель министра иностранных дел Великобритании сэр Орм Сарджент 14 октября 1936г. писал: «Советское правительство пришло на помощь мадридскому правительству в момент, когда все ожидали его падения. С тех пор оно так организовало все дело, что появились шансы на победу [республиканцев]. Советское вмешательство полностью перевернуло ситуацию». Тем не менее вероятность поражения оставалась.  Нарком иностранных дел М.М.Литвинов писал И.М.Майскому 19 ноября 1936г.: «Беда в том, что на стороне республиканцев много энтузиазма, но отсутствие дисциплины, единого командования и организации, а у противников полная дисциплина, единый штаб и боеспособные боевые части. Конечно, нам известны теневые стороны одной стороны, возможно, что и у Франко имеется гораздо больше болячек, нам неизвестных, но ход дел не настраивает меня пока на оптимистический лад». К концу ноября 1936г. максимально оголив другие участки фронта, мятежники стянули к Мадриду 60 тысяч солдат и офицеров (вдвое больше того чем располагал Варела перед штурмом города в ноябре). Поступили 30 тяжелых немецких орудий и партия танков Pz-1 из Германии. Была укреплена зенитная артиллерия. Германо-итальянская авиация насчитывала более 150 самолетов. Республиканцы имели под Мадридом 37 тысяч бойцов, чуть более 100 орудий, 185 станковых и 39 ручных пулеметов, 13 танков, 15 бронеавтомобилей и около 170 самолетов (в том числе 120 советских). Надо отметить, что советская танковая группа С.Кривошеина была в ноябре 1936г. основной силой республиканских атак. Танкисты не высыпались, совершая в день по 3-4 выхода на фронт. Т-26 использовался везде, даже в зоне Университетского городка, сильно пересеченной, заросшей кустарником и деревьями. 21 и 23 ноября советские танки поддержали там наступление 12 интербригады, в результате чего республиканцы продвинулись вперед на несколько десятков метров. Но к ноябрю 50 танков группы Кривошеина практически полностью достигли лимита своего использования. Двигатели Т-26 требовали текущего ремонта после 160 часов работы и заводского ремонта после 600 часов. Из-за плохого качества бензина карбюраторы засорялись, и часто танки останавливались прямо в гуще боя. Гусеницы изнашивались после 500км боевого использования. К концу ноября танки Кривошеина имели до 800 часов боевого применения, и группу пришлось отозвать с фронта для отдыха и переформирования. Из справки о потерях правительственных (республиканских) танков и самолетов за период с 28 октября 1936г. по 2 января 1937г.:

«Всего уничтожено правительственных танков - 20.

Из них:

а) уничтожено артогнем - 17

б) уничтожено танками - 3

Из 20 уничтоженных танков остались на территории мятежников - 9.

... Всего уничтожено 28 самолетов. Из них:

а) Сбито в воздушном бою - 18 (И-15 - 7, И-16 - 4, СБ - 3, ССС - 4 самолета)

б) Уничтожено на аэродромах - 2 (СБ - 2 самолета)

в) Выведено совершенно из строя (погибли) по другим причинам - 8 (И-15 - 2, И-16 - 1, СБ - 5 самолетов)».

Но именно героизм и мастерство советских танкистов и летчиков позволил переломить ситуацию на мадридском фронте. Советская авиация произвела большое впечатление и на французское Министерство авиации. Принимая в декабре 1936 г. советскую техническую делегацию, левый радикал Буссотро, председатель парламентской комиссии по вопросам авиации, его заместитель Андре и французские офицеры «наперебой изливали свое восхищение по поводу блестящих действий над Мадридом советских самолетов, разгромивших немцев и итальянцев». Глава делегации Эйдеман заканчивал свой доклад Ворошилову следующим выводом: «Можно без преувеличения сказать, что ход воздушной войны в Испании в значительной мере поднял авторитет нашей авиации, ее технического состояния и личного состава в глазах французов».

В течение с 26 сентября по 30 ноября 1936 г. в Испанию в ходе первого этапа осуществления операции было отправлено 17 транспортов со спецгрузами, из них 10 советских («Комсомол», «Старый большевик», «КИМ», «Волголес», «Карл Лепин», «Курск», «А.Андреев», «Благоев», «Чичерин» и танкер «Серго Орджоникидзе»). 15 транспортов были с вооружением, один «Серго Орджоникидзе» с топливом и один «Чичерин» с персоналом (летчики, танкисты, военные советники и инструкторы, артиллеристы и др.) Из пятнадцати транспортов с вооружением 13 пришли в Средиземноморские порты - 12 в Картахену и 1 в Аликанте, а два рейса были выполнены в Бильбао на севере Испании. В результате этих рейсов к 6 декабря 1936г. в Испанию было доставлено 136 самолетов разных типов, 106 танков Т-26,  60 броневиков (37 БА-6, 3 БА-3, 20 ФАИ), 8 артиллерийских тягачей Коминтерн, 8 автомобилей ЗИС-5, 174 артиллерийских орудия, 3750 пулеметов, 340 гранатометов, 60183 винтовки, 120 тыс. ручных гранат, 28 107 авиационных бомб, 1 010 пистолетов, 692552 артиллерийских снаряда, 150950тыс. штук патронов, 150 тонн пороха, 6200 тонн горюче-смазочных материалов и запасных частей. Эти вооружения и материалы явились той материальной основой, которая позволила отстоять Мадрид в конце 1936г.

 

 

                                                   Снабжение Северного фронта.

 

С самого начала войны на Севере Испании осталась верной Республике обширная зона, включавшая провинции Гипускоа, Бискайю, Сантандер и Астурию. Организованные рабочие отряды, в основном вооруженные пистолетами и охотничьими ружьями, насчитывали к началу военных действий около 5 тысяч человек, но силы Республики быстро росли. Главная трудность заключалась в недостатке вооружения. В Овьедо был оружейный завод, снабжавший ружьями, пулеметами и противотанковыми пушками испанскую армию. По общему плану военного мятежа начальник гарнизона в Овьедо полковник Аранда получил особое задание - воспрепятствовать вооружению астурийских рабочих этим оружием. Плохо обстояло дело и с боеприпасами, так как завод, производивший патроны, находился в Толедо, и единственным способом снабжения Севера боеприпасами было авиасообщение. Положение осложнялось тем, что аэродромы в Логроньо, Бургосе и Леоне захватили мятежники и республиканский Север имел только один хорошо оборудованный аэродром Ла-Албесиа в Сантандере, где было несколько небольших гражданских самолетов.

Мятежники сразу же попытались взять под контроль границу с Францией и изолировать северную республиканскую зону от Франции, атакуя с востока на запад из провинции Наварра. В то же время им удалось предательски захватить Овьедо, в самом сердце Астурии, и перейти в наступление из Галисии вдоль побережья с запада на восток. Промышленности республиканского Севера был нанесен в первые недели войны серьезный урон: заводы в Маркина и Мондрагон (Бискайя) и завод в Манхоя (Астурия) постоянно обстреливались пулеметами франкистов. Оружейные заводы в Трубии (Астурия) и в Рейносе (Сантандер) подвергались обстрелу вражеской артиллерии. Индустриальная зона Бильбао находилась в 40 км от фронта. Хихон обстреливался с моря франкистскими кораблями господствующими на море, опираясь на морскую базу в Эль-Ферроль и на порты Гипускоа. 

Но главной проблемой республиканского Севера была разобщенность действующих там сил. На небольшой территории действовали одновременно автономное правительство Бискайи, Совет Астурии и Леона и Сантандерский комитет. В Бискайе политическое большинство составляли баскские националисты, в Астурии - коммунисты и социалисты, в Сантандере - буржуазные республиканцы. Их органы власти считали себя суверенными и толи не хотели, толи не могли координировать действий. В частности, правительство Агирре, несмотря на войну, предпочитало покупать уголь в Англии, а не в близлежащей Астурии. Астурийцы нуждались в бискайской руде, но баски по-прежнему вывозили ее в ту же Англию. В сентябре 1936г. вооруженные силы Севера Испании имели около 10 тысяч человек, из них 5 тысяч находились в Астурии, более 4 тысяч в Эускади и остальные в Сантандере. Обеспечение этих сил боеприпасами зависело от того, сможет ли прилететь самолет из Мадрида, который привозил по 30-50 тысяч патронов, этого хватало на пять выстрелов на ружье в день.

По этой причине и из-за того что Франция закрыла границу не позволив перебросить боеприпасы из Каталонии защитникам республики, 4 сентября пал Ирун, а 13 сентября и Сан-Себастьян, в результате чего сухопутный путь связывающий Север с Францией был перерезан. Только в этот момент правительство Хираля предприняло попытки обьединить военные действия республиканских сил на Севере, создав штаб армии Севера, начальником которого был назначен Ф.Сиутат. 

Несмотря на создание единого командования, автономные правительства Севера искали оружие каждое для себя, без особых успехов. И только когда усилия обьединили, дело стало налаживаться. 24 сентября 1936г. в Бильбао прибыл пароход под мексиканским флагом «Azteca»,  на деле это был  испанский пароход «ITXAS-ALDE» (бывший «Sebastián», 3024 брт, 1920г.) для маскоровки сменивший флаг. На нем из Данцига  прибыло 20.000 ружей, 200 пулеметов, более 13 миллионов патронов и 1 миллион ручных гранат. При содействии депутатов PNV Monzon и Pikabea этот груз военных материалов был приобретенных при посредстве чехословацкого правительства у польской фирмы SEPEWE. По прибытию вооружения были распределены между Бискайей, Астурией и Сантандером.

Следующие несколько транспортов с оружием пришли на Север при непосредственном участии Советского Союза. Это были  два «игрека» советский теплоход «А.Андреев» и испанский «Artza Mendi» из Ленинграда и английский пароход «Hillfern» загруженный оружием в Данциге при участии советской разведывательной агентуры. 

Балтийский теплоход «А.Андреев» (A.Andreev, 3650т., 2.871 брт) был не случайно выбран для этого рейса. Это было новое судно, в эксплуатации с марта 1936г., оснащенное новейшими для того времени грузовыми устройствами, располагая удобными трюмами, оно могло принимать крупногабаритные тяжеловесы. Экипаж состоял из бывалых моряков. Возглавлял его известный капитан дальнего плавания Август Дидрихович Брейнкопф. Участник того рейса Н.Чилингири вспоминал: «Ошвартовавшись у причала, приступили к приему грузов, адресованных республиканской Испании. Ко мне, занимавшему в то время должность старшего помощника капитана, пришел один из опытных эксплуатационников Ленинградского порта П. Отрепин. Он отправлялся с нами в плавание. С ним согласовали грузовой план предстоящего рейса. Помощники капитана, руководившие, погрузкой, буквально дневали и ночевали в трюмах, чтобы правильно установить и надежно закрепить тяжеловесы. Общими усилиями портовиков и экипажа теплоход был загружен в исключительно короткий срок. В трюмы и на палубу приняли около трех тысяч тонн грузов.

    Когда палуба и даже носовые шкиперские кладовки были заполнены, нам предложили принять еще около двухсот бочек авиационного бензина. Узнав об этом, я удивленно сказал, что на судне не осталось надежного места для размещения  горючего.  Тогда специалист по отправке грузов мне заметил: «Вы же понимаете, Николай Иванович, что самолеты не могут летать без бензина!» Мы долго ломали голову над тем, как разместить бочки, и наконец выбрали для них узкие пространства между фальшбортом и комингсами парных люков, расположенных по всей длине палубы. В эти «колодцы» погрузили бочки в два ряда, закрепили их тросами. Зная, что судно идет в республиканскую Испанию, каждый трудился, не считаясь со временем и силами. Хотелось как можно скорее уйти в плавание, доставить груз в порт назначения. Поддерживая испанский народ, боровшийся против фашизма, мы. отчислили в фонд помощи молодой республики свой однодневный заработок.»

Ночью 22 октября 1936 г. пароход снялся с якоря и отправился в порт Бильбао на побережье Бискайского залива. На борту помимо экипажа находились 39 человек летчиков, техников и механиков, в том числе командир дивизии Янсон и комбриг Туржанский.   Первые три дня плавание проходило при благоприятных условиях. Затем в море разыгралась непогода в Северном море, попали в жестокий шторм. Капитан отдал команду лечь в дрейф, развернул судно против ветра и волны. Временами ветер достигал ураганной силы. Огромные водяные вилы вкатывались на палубу и обрушивались на тяжеловесы. Команда вышла на аврал для восстановления поврежденных креплений. Тридцать шесть часов длилась неравная схватка со стихией. Моряки спасли груз. Из докладной записки помощника начальника 4 отдела Особого отдела КБФ лейтенанта госбезопасности Малеева: «Имея данные о погоде, что штормовых ветров в Северном море не предвидится, мы полагали, что Северное море проскочим благополучно. Но к 20 часам 26 октября ветер стал усиливаться, а к утру 27-го разыгрался огромной силы шторм. Ветер достиг 12 баллов. Я лично служу в военном флоте 21 год, неоднократно бывал в походах, видел волны, но таких волн я никогда не видел. Капитан мне заявил, что он плавает на торговых судах 30 лет, но таких волн никогда не видел. Волны представляли из себя, по своей высоте, буквально горы, страшно было на них смотреть.

Теплоход стало бросать как щепку и порой ставило его в пику. Ветер бил по правому борту. Волны настолько сильно ударялись о борт теплохода, что несколько штук палубных, деревянных стоек, которыми был укреплен палубный груз, разбило в щепки, что создало угрозу для груза, который легко могло смыть за борт.

Палубный груз состоял из винтовок, пушек, пулеметов и бензина - потерять этот груз - это значило доставить на место патроны, но без винтовок, снаряды без пушек, а самолеты без бензина. Этого, естественно, мы допустить не могли. Поэтому, несмотря на сильный шторм, мы решили во чтобы то ни стало сохранить этот груз. Но как это сделать? Идти дальше по намеченному курсу, когда волна бьет в борт и перекатывается через теплоход, - это значит потерять палубный груз, а может быть и хуже. Идти за берега Дании и там отстояться, было далеко (сутки хода) и к тому же нет уверенности, что мы спасем палубный груз, а шторм становился все сильнее и сильнее.

Переговорив с капитаном и учитывая создавшееся положение, решили идти произвольным курсом против волн, причем ход корабля сделали таким - лишь бы держаться на волне, всячески принимая меры к тому, чтобы не поставило нас лагом к волне. Так мы держались до утра 28 октября. Капитан теплохода так искусно управлял кораблем, что несмотря на огромные волны, перекидывающиеся через весь теплоход, все же не дал им касаться груза и груз, при его разгрузке, оказался сухим.

Радиосвязь с СССР была прервана, так как радисты, а равно и все пассажиры лежали, как трупы. Особенно плохо качку перенесли комдив и комбриг. Один из летчиков, по фамилии Правда, обращался ко мне несколько раз и просил выбросить его за ноги за борт, на мой вопрос почему - отвечал, что он все равно умрет от качки. Комбриг Туржанский вообще боялся выходить на палубу (его пугали волны). Большинство пассажиров считали, что все равно погибнем, это мнение еще укрепило у них то обстоятельство, что недалеко от нас погибали три парохода (финский, норвежский и датский).

Капитан, получив сообщение о бедственном положении названных пароходов, в силу морских традиций имел намерение оказать им помощь и переговорив со мной, мы решили это дело оставить, так как их нужно было брать на буксир и вести в ближайший порт, это могло нас расшифровать. Таким образом мы поступили и с немецким рыболовным судном, которое просило у нас помощи.»

Обогнув 31 октября маяк Ушант у северо-западной оконечности Франции, проложили курс к северному побережью Пиренейского полуострова. Будучи на средине Бискайского залива радисты теплохода перехватили радио, кто-то на русском языке запрашивал пароход «Турксиб» о месте нахождения теплохода «Андреев», но последний ничего на это не ответил. Согласно инструкции открыто никто делать запрос о судне был  не должен и было решено что это действует  крейсер мятежников, который, как потом выяснилось, искал теплоход. Баски с нетерпением ожидали прибытие советского торгового судна «А.Андреев» с грузом оружия. В полночь 31 октября на борту рыболовецкого траулера «Domayo» в море на встречу советскому кораблю вышел командующим баскским флотом Хоакином де Эгиа (Joaquín de Egía). Море было штормовое и командование басков тревожили  сведения о подозрительной активности находящегося у Бермео  немецкого крейсера «Кельн». С целью не выдавать присутствие судна с оружием руководство баскского флота приказало соблюдать радиомолчание. Кроме того республиканским командованием в море была послана подводная лодка «C-5» для того, чтобы она отслеживала передвижения немецкого крейсера,  и  миноносец «№ 3», были приведены в боеготовность береговые батареи. В конце концов Хоакин де Эгиа смог обнаруживать советский пароход прибывший в сумерках в Бильбао. В порт из-за плохой погоды также пришли немецкий крейсер «Кельн», республиканская субмарина «C-5» и миноносец. Присутствие немецкого крейсера в Бильбао сильно потрепало нервы советским морякам.

Около 15 часов 1 ноября  теплоход подошел к испанским берегам.  Около берега встретили балтийский пароход «Турксиб», под командованием капитана Михаила Ивановича Павлова, судно пришло из Ленинграда с продовольствием, одеждой и медикаментами. Он видимо сбился с курса и попал вместо порта Сантандер к порту Бильбао. Погода была скверной, дул сильный ветер с дождем, видимость была очень плохая. Долго не могли определиться, около 45 минут вынуждены были идти вдоль берега, за «Андреевым» последовал и «Турксиб». Около 18 часов определили, что находятся в 10 милях правее порта Бильбао. На радиозапросы Бильбао не отвечал, следовательно, экипаж не знал кто владеет городом - красные или белые, но не получая сведений о изменении обстановки решили что все осталось по прежнему и пошли в порт. Около 19 часов подошли к лоцманскому судну, запросили лоцмана, последний спросил: "Кто идет? - Русский пароход" последовал ответ, но лоцман не понял и переговоры шли  около часу. Но вот лоцман повел теплоход в порт. Вдруг справа в темноте вспыхнул яркий луч прожектора. Он осветил флаг с черной свастикой на мачте корабля, оказавшегося крейсером «Кельн». Как потом выяснилось, «Кельн» поджидал теплоход «А. Андреев» но из-за непогоды вернулся в порт. Из докладной записки лейтенанта госбезопасности Малеева: «Войдя в гавань мы заметили справа, у стенки стоит крейсер и на мачте его находится фашистский военный флаг. Началась паника. Наши пассажиры упали духом и стали кто рвать, а кто прятать свои документы. Я несколько раз пытался их успокоить, но все это было безрезультатно. Создавшееся положение каждому из нас дало право думать, что мы сами, добровольно пришли к фашистам. Видя такое положение я сказал капитану - сейчас же вызвать лоцмана на теплоход и чтобы он нас поставил здесь на бочку и передать ему, что наш заход был вынужден вследствие порчи машины и через два часа мы уйдем. Капитан это сделал. Лоцман на своем буксире подошел к нашему борту и тут же подошли к борту еще два катера с людьми. Люди вместе с лоцманом поднялись по трапу на наш теплоход и направляются прямо к нам на командирский мостик. Лоцман пошел к рулю. Вслед за лоцманом на мостик пришли пять гражданских лиц, один из них сказал по-русски: "Здравствуйте, товарищи!" Капитан несколько струсил и обращаясь ко мне, сказал, чтобы я с ним переговорил. Поздоровавшись с ним, неизвестный мне назвался Тумановым - представителем СССР при местном правительстве. Я спустился вниз, довел до сведения об этом команды и пассажиров, последние несколько успокоились.

Вместе с Тумановым на теплоход пришли министр путей сообщения, его помощник - он же командир порта, он же командир подлодки, он же командир береговой батареи; министр промышленности, министр здравоохранения и еще один человек, имеющий отношение к разгрузке теплохода.

Туманова я тут же познакомил с комдивом, последние обменялись паролями и оказалось все в порядке. Будучи еще на мостике, я Туманова спросил о крейсере, он мне ответил, что это германский крейсер "нахально пришел в порт за два часа до нашего прихода". Позднее он нам сообщил, что крейсер мятежников и две подлодки охотились за нами, в этом принимал участие и германский крейсер и они считали, что попали в плен к мятежникам. Корабли мятежников нас не могли видеть, так как видимость была плохая и они нас искали в другом месте, правее порта Сантандер. Причем, когда мы проходили около германского крейсера, то на нем появилось некоторое оживление, команда бегала по верхней палубе и делала какие-то мероприятия.

Спустя два часа Туманов вместе с министрами, комдивом и комбригом уехали в город, а нас в 6 часов утра буксиры привели к месту разгрузки и сейчас же приступили к выгрузке. Причем они нас предупредили, что возможно фашистские самолеты попытаются на Бильбао сделать налет…

Порт Бильбао представляет из себя реку Фонтанку в Ленинграде, на одной стороне находится территория порта, на другой город, так что население прекрасно могло наблюдать за нашей выгрузкой, и, действительно, около 8 часов утра на берегу против нашего теплохода скопились тысячи людей, наблюдавших за выгрузкой. Кроме того, любой фашист мог бросить в трюмы парохода бомбу и весь наш груз мог взлететь в воздух. Учитывая обстановку, я настоял перед тов. Тумановым, чтобы два квартала, прилегающие к теплоходу оцепить милицией и никого по набережной не пускать. Через два часа все это было сделано. Причем командир немецкого крейсера пытался прорваться через пикет и подойти к нашему теплоходу, но его милиция не пустила.

Охрана нашего теплохода, со стороны портовых властей вначале была поставлена плохо: кто угодно мог подходить к теплоходу и даже на теплоход. Мы же не знаем кто из них является грузчиком, все они похожи один на другого, следовательно, на теплоход могли проникнуть шпионы и диверсанты. Я через переводчика настоял перед командиром порта, чтобы к трапу теплохода были поставлены два милиционера, которые бы у всех лиц идущих на теплоход проверяли документы и никого без разрешения капитана на теплоход не пускали. Грузчики же должны пропускаться по счету и только через старшего грузчика (бригадира), который знает своих людей. Командир порта беспрекословно выполнил наше требование.

Кроме того, в первый день разгрузки к теплоходу стали приходить представители разных организаций, с целью ознакомления с кораблем, с бытом личного состава. Среди этих представителей также могли проникнуть на теплоход диверсанты и шпионы. Исходя из этого я перед капитаном и парторганизацией теплохода поставил вопрос таким образом: мы пришли сюда не митинговать, не для экскурсий и приема делегаций, а быстрым темпом выгрузить груз и незамеченными уйти обратно. Они со мной согласились и всем делегациям в посещении теплохода было отказано.

Весь боезапас разгружался прямо в вагоны, которые тут же отравляли на центральные склады…

Система выгрузки была поставлена очень хорошо, без шума, криков и толкотни. К 18 часам 4 ноября выгрузка была закончена, а в 19 часов мы предполагали уйти обратно, но с выходом пришлось задержаться, так как на теплоход явились почти все министры, в количестве 10 человек, с тем, чтобы нас поблагодарить, проводить и передать нам подарок тов. Сталину - вечный карандаш, сделанный из чистого золота с надписью.

Исходя из правил приличия все 10 человек капитаном были приглашены в кают-компанию для угощения. Через переводчика мы узнали, что они хотят, чтобы их угостили русской водкой и капитан, имея ввиду, что водка на теплоходе имеется, приказал на столы поставить рюмки (маленькие) для водки, но водки не оказалось и гостям, пришлось маленькими рюмочками пить красное вино, случайно оказавшееся на теплоходе в количестве двух бутылок, тогда как на всех пароходах дальнего плавания водка всегда имеется, но у нас ее не оказалось.

Начальник Сев. Мор. пути Бронштейн, отправляя теплоход в столь серьезный поход, не дал капитану ни одной копейки денег на представительство, поэтому капитан и не мог ничего купить. Угощать представителей пришлось за счет команды теплохода.

Кроме того, Бронштейн даже не выдал команде полагающейся инвалюты. Для удовлетворения команды валютой капитану пришлось просить таковую у представителя СССР в Испании - тов. Туманова, у которого также ее не оказалось, но все же он где то достал и около 300 долларов выдал капитану.

Я считаю, что такое отношение Бронштейна к личному составу теплохода никуда не годится, капитану корабля пришлось краснеть не только перед командой, но и перед испанскими министрами.»

На теплоходе «А.Андреев» было доставлено: 15 истребителей И-15, запчасти и топливо к истребителям, 30 бронемашин  - 20 БА-6 и 10 ФАИ, 22 орудия: 6 - 127-мм пушки Armstrong (7.000 снарядов 127-мм), 16 полевых пехотных 37-мм пушек Puska-Maklen M1917 (25.000 снарядов 37-мм). 50 76-мм минометов Erdhardt (40.000 мин для миномета),  200 пулеметов Lewis 0.303 (9.500.000 патронов 0.303), 15.725 ружей (по другим данным 15.655) -  12.968 французских ружей (1.060  8-мм “Lebel”. (8x50R), 1.740 11-мм "Kropatschek” (11x59R) и 10.168 11-мм "Gras” (11x59R)), кроме того 1.234 английских 7,7-мм 303  и 1.523 австрийских 8-мм "Manlicher” (8x50R) и   9.150.000 ружейных патронов.  С истребителями  прибыла группа летчиков-истребителей: полковник Туржановский Б.А. (командир группы), лейтенанты Антонец П.А., Баранчук К.Г., Булкин С.Г., Гончаров П.А., Кетов А.И., Петрухин Н.Т., Плетюхин А.В., Сахранов В.Т., Семенов П.Т. Помимо пилотов прибыл технический персонал и рабочие сборщики завода № 1, сколько их прибыло на Север не знаю, а всего в Испанию на теплоходах «Карл Лепин» (в Аликанте, на юге Испании) и «А.Андреев» вместе с истребителями И-15 и летчиками прибыли 36 человек технического состава и 20 рабочих-сборщиков завода № 1.

В этот же день пароход «Турксиб» отдал якорь в Сантандере на южном побережье Бискайского залива. Он вышел  21 октября в 19.30 из Ленинграда, капитан М.И.Павлов. Это было пятое судно, идущее в Испанию с товарами, закупленными на деньги, собранные трудящимися СССР, и первое направленное на север республики. За три дня погрузки в трюмах парохода разместили 2880т первосортной пшеничной муки, 960т сахара, 200000 банок консервов, около 80т копченой трески, 48т конфет и печенья, 10000 комплектов одежды и обуви, в том числе детские ботинки и пальто, костюмы, платья, пиджаки.  Плавание было нелегким. На подходе к испанским берегам «Турксиб» встретил неизвестную подводную лодку. Пришлось изменить курс и входить в порт Сантандер лишь ночью 1 ноября 1936г., так как позиции франкистов находились всего в семи милях от порта. Приход наших судов вызвал величайший энтузиазм у населения этих городов, поднял дух бойцов республиканской армии. Испанцы радушно и сердечно встретили советских моряков и добровольцев. Грузовые операции прошли быстро. В канун девятнадцатой годовщины Великой Октябрьской социалистической революции вышли в обратный путь.

4 ноября в 21 час «А.Андреев» вышел в обратный рейс. Лоцманское судно вывело теплоход из гавани и погасив ходовые огни судно повернуло вправо, в сторону Сан-Себастьяна прошло около 10 миль, а затем повернуло к французским берегам и таким образом ушло незамеченным. Но войдя в английский канал капитан получил из торгового порта телеграмму - зайти в Гамбург и взять там груз. К счастью лейтенант госбезопасности Малеев настоял перед капитаном в Гамбург не заходить, а идти прямо в Ленинград. Так как зайдя в Гамбург можно было попасться, ибо в судовой роли (списки личного состава) было  указано 70 человек, а было налицо 30, ибо остальные вышли в Бильбао. Со стороны порта это было сделано необдуманно, а может быть и умышленно. Так что в Гамбург теплоход не заходил и пошел прямо в Ленинград. Куда  вернулся  12 ноября. В своем докладе лейтенант госбезопасности Малеев констатировал: « Команда теплохода во время шторма и на всем пути проявила свою стойкость, выдержанность и героизм.

К наиболее проявившим героизм я отношу следующих:

1. Капитана - Прейнкопф Августа Дидризовича, беспартийного, проявившего умелое управление теплоходом и уделившего много заботы по спасению груза во время шторма.

2. Старшего помощника капитана - Чилингири Николая Ивановича, члена ВКП(б), проявившего много заботы по спасению груза во время шторма и хорошую распорядительность при его выгрузке.

3. Старшего механика - Евграфова Анатолия Михайловича, беспартийного, обеспечившего бесперебойную работу судовых машин, как во время шторма, так и на всем пути следования.

4. Боцмана - Ильина Василия Ивановича, проявившего героизм при креплении груза во время шторма, не считаясь с опасностью для своей жизни.

5. Плотника - Шутова Александра Васильевича, члена ВКП(б), проявившего героизм при креплении груза во время шторма, не считаясь с опасностью для своей жизни.

6. Буфетчицу - Попову Елизавету Павловну, беспартийную, проявившую большую заботу по обслуживанию личного состава теплохода и пассажиров во время шторма и всего пути следования. Попова представляла собою доктора, санитара и няню.

Все перечисленные лица, безусловно, заслуживают поощрения. По моему мнению, поход теплохода "Андреев" не является походом, который обычно совершают советские торговые суда, а является как боевая операция.»

Следующий транспорт организовали советские разведчики  закупившие оружие в европейских странах и загрузившие его 30 октября в Данциге на английский пароход «Hillfern» (1535 брт, принадлежит частной компании Клода Анхеля (Claude Angel)). Было отправлено 11 орудий - 8 76,2-мм орудий Obujov. Mod. 1904 и 3 75-мм орудия Krupp, 18.000 снарядов, 10.000 новых 8-мм ружей  “Manlicher”., 10 миллионов патронов 8-мм, 253 пулемета (161 Schmeisser MP18 и 92 Scwharzelose M1912 8-мм) и 4 миллиона патронов для них. Груз благополучно прибыл в Бильбао  7 ноября 1936г.

А следом за ним прибыл  транспорт с оружием из Советского Союза в Бильбао 16 ноября 1936г., это был испанский пароход  «Artza Mendi» (1930г., 2955 брт, принадлежал компании Compañía Naviera Sota y Aznar из Бильбао). «Artza Mendi» загрузившись оружием вышел 6 ноября 1936г. из Ленинграда. Рейс прошел успешно, для его встречи из Бильбао в море выходил вооруженный траулер басков «Hispania». Пароход доставил в Бильбао: 4 английские 115-мм гаубицы Vickers (10.000 снарядов 115-мм),  300 пулеметов Colt (6.000.000 патронов), 1.000 винтовок "Lee-Enfield” калибр 0.303 (1.500.000 патронов 0.303), 900  8-мм винтовок “Lebel” (1.500.000 патронов 8-мм),  50.000 гранат F-1.

В ночь с 7 на 8 января 1937г. вооруженные траулеры баского флота «Gipuzkoa»  и «Nabarra»  вышли после полуночи из гавани Бильбао, в то время как эсминец «Jose Luis Diez» вышел из Сантандера. Они должны были прикрыть прибытие в Бильбао советского парохода «Ижора» ("Ijora", 2.815 брт., Sovtorgflot (Торговый флот СССР)) который транспортировал важный груз. Выходивший последним "Nabarra" задержался из-за маленькой аварии. Приблизительно в час ночи он различил силуэт одного торгового судна идущего по направлению к Бильбао и рядом с ним эсминец также направляющийся к Бильбао. «Nabarra» решил что это советский торговый пароход и республиканский эсминец «Jose Luis Diez»  и приветствовал их. Сразу после этого торговое судно изменило курс и пошло в открытое море, в то время как эсминец открыл огонь. Как оказалось это были корабли националистов которые планировали выставить минное заграждение у порта Бильбао. Эсминец «Velasco» имевший на борту 60 мин и транспорт «Genoveva» со 100 минами. «Nabarra» один раз безрезультатно выстрелил из орудия по пароходу, после чего перенес огонь на эсминец выпустив в него три снаряда. Вражеские суда из-за наличии мин на борту бой принимать не стали и на скорости ушли в море. Не зная об этом «Ижора» вошел в Бильбао несколько часов спустя после боя не встретив судов националистов. Что за груз доставил пароход «Ижора» неизвестно, испанцы классифицируют его как материал войны, возможно это были автомобили.

Второму, советскому судну, шедшему в Бильбао, не повезло. 8 января 1937г. эсминец мятежников «Velasco» захватил пароход «Смидович» (Smidovich, 2485 брт, Sovtorgflot - торговый флот СССР).  Пароход шел из Ленинграда с грузом продовольствия, проданного Всесоюзным экспортным объединением «Экспортхлеб» испанским республиканским торговым организациям. На пароходе находилось 1850 тонн ржи, 919 тонн чечевицы, 572 тонны пшеницы. («КЗ» 12.01.1937г. «Фашистские пираты захватили советский пароход "Смидович"») Пароход был захвачен в 8 милях от входа в порт Бильбао эсминцем «Velasco» и уведен в порт Пасахес. Команда во главе с капитаном В.В.Глотовым и представителем Внешторга Федором Федоровичем Малаховым находилась более девяти месяцев в концлагере вблизи порта Сантандер. В примечании ТАСС подчеркивалось: «Фашистские пираты, бесчинствующие на всех морских путях у берегов Испании, произвели под лживым предлогом поисков оружия наглый захват советского парохода «Смидович», шедшего с грузом продовольствия…  … им мерещится оружие, спрятанное под зерном на советском пароходе. Уже не раз фашистские пираты утруждали себя обысками советских судов и как ни рылись - никакого оружия они не нашли и найти не могли…»  

Тем не менее захватив «Смидович» националисты, добились своей цели, больше советские пароходы в северную часть Испании не направлялись. И все же именно советские поставки позволили вооружить силы Северной армии. К февралю они насчитывали около 100 тысяч человек в 140 батальонах и имели 244 пушки и до 1000 пулеметов. Прибывшие советские пилоты на истребителях И-15 выстояли в боях с немецкии авиационными подразделениями из «Легиона Кондор», нанесли им потери, а сами все вернулись на родину.

 

                                                   Транспортировка испанского золота в СССР.

 

Испанцы были благодарны за оружие, поставленное из СССР. В середине ноября 1936г. В интервью газете «Энтрансижан» глава испанского правительства Ларго Кабальеро сказал: «Мы начинаем воевать, я настаиваю на этой формуле. Мы, наконец, имеем удовлетворительное снаряжение и техническую организацию. Она повсюду улучшается. Теперь мы можем бороться, располагая равным оружием. Этого достаточно.»  Это было именно то что везде искало испанское правительство с  начала мятежа возможность приобрести оружие для борьбы с мятежниками за золото.

К началу Гражданской войны Испания имела четвертый в мире золотой запас после США (9.431 т), Франции (3.259 т) и Великобритании (1.619 т), без учета СССР, который данные о своем запасе золота никогда не сообщал. В Банке Испании в Мадриде в пересчете на чистое золото хранилось 635 тонн, что соответствовало 715 млн. долларов. Кроме этого во Франции на счетах Республики находилось 726 кг чистого золота. Отчаянно нуждаясь в оружие, и понимая, что за так его долго никто поставлять не будет испанские премьер-министр Л. Кабальеро и министр финансов X. Негрин старались обезопасить золотой запас. В начале сентября Франко начинает реально угрожать Мадриду. 13 сентября М.Асанья и Х.Негрин подписали указ об эвакуации запасов золота и серебра из Банка Испании. На следующий день начался их вывоз в пороховые пещеры военно-морской базы в Картахене. В пересчете на чистое золото было вывезено 503 тонны металла. Не все золото было в слитках, большое количество составляли монеты разных проб, и общий вес вывезенного в Картахену приближался к 559 тоннам, упакованным в 10.000 ящиков. 174 тонны чистого золота - 26,5% всего запаса по состоянию на 18 июля 1936 года  было с июля 1936г. перевезено  во Францию из Мадрида и позднее из Картахены для закупок вооружений. 3 октября 1936г. состоялось заседание Совета министров Республики, на котором «правительство приняло декрет, предписывающий всем испанским гражданам, как отдельном лицам, так и коллективам, в семидневный срок сдать в Испанский банк все имеющееся у них золото во всех видах, а также иностранные девизы и ценности. Другим декретом запрещался вывоз из страны золота и серебра».

Опасаясь за сохранность золота в Картахене, республиканские руководители искали более надежное место. Франция не вызывала доверия, и тогда было решено поговорить на эту тему с советским правительством. Прибывший 7 октября 1936г. в Москву посол Испании в СССР Марселипо Паскуа, вечером принял представителей советской печати, в своей беседе он в частности сделал акцент на сложное положение республиканских войск с вооружением. При этом он указал на желание Республики приобретать вооружение и что более важно указал, что оно может оплачивать поставки: «… проводится ряд мероприятий, которые должны усилить оборонную мощь правительства…. Испания, как известно, не располагает авиационной промышленностью. Но, парадокс заключается в том, что законное правительство Испании, хотя и располагает материальными средствами, все же не имеет возможности покупать аэропланы, между тем как мятежники, не имея золота (ведь весь золотой запас в Мадриде), получили, как это документально доказано министром иностранных дел Испании, много аэропланов.» Кстати это не ускользнуло и от внимания западных разведок, в донесение агента польской разведки от 24 ноября 1936 г., обнаруженное среди трофейных документов в Российском государственном военном архиве говорилось: «Когда новый испанский посол Паскуа был отправлен в Москву, он получил: самые широкие полномочия для заключения секретного договора с СССР о дальнейшем снабжении испанских красных оружием. Такой договор и был подписан на третий день по прибытии Паскуа в Москву. Суть его заключалась в том, что испанское правительство Кабальеро обязывалось держать в Москве золотой фонд на сумму не ниже двухсот пятидесяти миллионов песет (полмиллиарда франков), в счет которого Москва обязалась поставлять вооружение испанским красным. Таким образом, в этом акте "революционной поддержки" со стороны СССР правительства Кабальеро заключался прежде всего элемент чистейшей коммерции, ибо Москва, благодаря помощи испанского золотого фонда, получала возможность, отнюдь не маловажную перед лицом возможных международных осложнений, увеличить свой золотой фонд. Получив испанское золото, Москва начала громадные и регулярные отправки оружия в Испанию».

15 октября 1936г. Кабальеро и Негрин официально обратились к Советскому Союзу с просьбой принять на хранение части золотого запаса Банка Испании примерно 500 тонн золота (другая часть была вывезена и размещена в банках Франции), этот шаг помимо того что он обеспечивал закупки вооружений, но и обезопасил его от угрозы захвата его националистами. Очевидно, что почва такого соглашения уже была подготовлена усилиями советских советников уже в начале октября, ибо при внимательном прочтении телеграммы от 16 октября 1936г. Орлову, ясно, что в ней речь идет не о том, чтобы уговорить Негрина отдать золото Москве, а уже о согласовании с ним деталей операции по транспортировке груза. В показаниях Сенату США в 1950-е гг. Орлов, в частности, сказал: «Негрин в отчаянии превысил свои полномочия. При участии лишь президента и премьер-министра он высказался нашему торговому атташе желание отправить золото на хранение в Россию, тот написал телеграмму в Москву, и Сталин ухватился за эту возможность». Однако, кого именно Орлов имел в виду, не ясно. Член испанского правительства Альварес дель Вайо упоминает, что первые обращения к советскому руководству по поводу испанской казны были сделаны через некого советского торгового атташе, которого дель Вайо называет М.Винзер или М.Винцер (M.Winzer). о ком точно идет речь, выяснить не удалось, но звучание напоминает фамилию Вейцера, комиссара внутренней торговли СССР. Испанец мог напутать с фамилией и инициалами. Часто упоминаемая роль в организации сделки торгового представителя в Испании А. Сташевского на этом этапе  исключалась, так как он был командирован в Испанию только в конце октября 1936г. В особых папках Политбюро сохранилось решение от 25 октября 1936г.: «Командировать временно уполномоченным Наркомвнешторга в Испании т. Сташевского». Реакция на предложение испанцев последовала незамедлительно. Уже 16 октября 1936 года заместитель Главного военного советника в Испании по контрразведке и партизанской борьбе в тылу А. Орлов получил из Москвы шифротелеграмму наркома внутренних дел СССР Н. Ежова: «Передаю вам личное распоряжение Хозяина. Совместно с полпредом Розенбергом организуйте по согласованию с Кабальеро, главой испанского правительства, отправку золотого запаси Испании в Советский Союз. Используйте для этой цели советское судно. Операцию следует провести в абсолютной тайне.

Если испанцы потребуют от вас расписки, откажитесь, повторяю, откажитесь подписывать какой бы то ни было документ и объясните, что формальная расписка будет выдана Госбанком в Москве.

На вас возлагается персональная ответственность за успех этой операции. Розенберг, соответственно, уведомлен.

Иван Васильевич (псевдоним Сталина)». На следующий день Орлов с Розенбергом ознакомили Негрина со сталинским «предложением» и тот дал согласие на отправку золота в СССР. Подтверждение исторического факта обращения республиканского правительства находим в «Особой папке» протоколов Политбюро ЦК ВКП(б). «от 17. 10.36 г.

Поручить т. Розенбергу ответить испанскому правительству, что мы готовы принять на хранение золотой запас и что мы согласны на отправку этого золота на наших возвращающихся из портов судах». В протоколе от 19 октября 1936 года добавлено обязательное условие: «что золото будет сопровождаться уполномоченными испанпра или Минфина, и что наша ответственность за сохранность золота начинается с момента сдачи его Наркомфину СССР в нашем порту». Телеграмма с решением высшего политического руководства СССР была получена 20 октября, после чего началась работа по перевозке  золота на суда. 21 октября А. Орлов прибыл в Картахену и отправился в пещеру, расположенную в горах в пяти милях от города, где под охраной 60 испанских моряков хранилось золото. С 22 по 25 октября шла перевозка золота в порт Картахены и погрузка его на четыре советских судна. Около 510 тонн (если быть предельно точным, 510079529,3 грамма) золота, запакованного в 7800 ящиков стандартного типа (по 65 кг каждый), перевозили в порт на грузовиках 20 советских водителей-танкистов прибывших на корабле «Комсомол» вместе с вооружением, переодетых в испанскую военную форму. Командовал ими комиссар НКВД А.Ф.Савченко. Перевозили исключительно ночью и с выключенными фарами, чтобы не привлекать внимание, колонной из десяти машин. Руководил перевозкой лично Орлов. У него были специально приготовленные для этой операции документы на имя Блэкстона, представителя Банка Америки: причастность к делу СССР не должна была выйти наружу ни под каким предлогом. Орлов опасался патрулей, которые могли встретиться по дороге и принять русских танкистов, не знавших ни слова по-испански, за немецких шпионов. Суд в военное время был скорым, а раскрытие операции по перевозке золота могло иметь непредвиденные последствия. В порту ящики с золотом размещались в пороховых складах, а потом грузились на суда. Из воспоминаний Федора Зиновьевича Химочко сотрудника ГУГБ НКВД, с октября 1936г. по февраль 1939 г. комиссар в авиационных частях республиканцев Испании: «…мне было поручено принимать участие в этой операции. С уполномоченным министерства финансов я спустился в погреба, откуда бойцы республиканской армии начали выносить ящики с золотом для погрузки на автомашины, ночью драгоценный груз из машин перегрузили на теплоходы. При этом не обошлось без происшествия, один из автомобилей в порту попал под бомбежку. Растерявшийся водитель не совладал с управлением, и грузовик перевернулся. Золото оказалось на земле. Но ни один из крепко сколоченный ящиков, где в шелковых мешочках находился желтый металл, не разбился.

Теплоходы с грузом золота на борту, сопровождавшимся уполномоченными министерства финансов Испанской республики, вышли в море и несколько дней спустя благополучно прибыли в Одессу...» Как вспоминал Н. Кузнецов: «во второй половине октября 1936 г., мне пришлось организовать транспортную операцию совсем особенного свойства, притом   в   противоположном   направлении - из Испании в СССР.   Республиканское  правительство,   производя большие закупки оружия и боеприпасов в нашей стране, решило перебросить в Москву известное количество своего золотого запаса. Я не был знаком со всеми предварительными переговорами между Мадридом и Москвой по этому поводу, но помню, только, что  золото,   подлежавшее   отправке,   было  доставлено в Картахену и временно помещено в здешних пороховых складах. Ввиду спешности и секретности столь необычайной операции, фактор времени имел большое значение. Концентрировать большие партии   драгоценного   металла   на   одном   транспорте также было нежелательно. Поэтому я предложил, кроме имевшихся в тот момент  налицо  «Невы»   и   «Кубани»,  срочно завернуть в Картахену еще пару транспортов   и   отправлять   их один за другим с суточным интервалом. Республиканский  флот должен был находиться в море на случай появления противника.

Для согласования всех вопросов в Картахену прибыл X. Негрин, бывший тогда министром финансов республиканской Испании. Я был с ним уже немного знаком по встречам в Мадриде, теперь он пригласил меня к себе и представил мне тех своих работников, которые должны были сопровождать золото в Советский Союз. Среди них оказался и мой старый знакомый Хосе Лопес, с которым мы вместе летели из Парижа, ночевали в Тулузе и виделись после того раза два в Мадриде.

. «Салуд!» («Привет!») - сказал он мне, протягивая руку, когда Негрин собирался его представить, и тут же, улыбаясь, рассказал Негрину о нашей встрече в самолете.» На корабли ящики перегружали 60 моряков, отобранных морским офицером Рамиресом де Тогоресом по приказу начальника морской базы Антонио Руиса. При погрузке золота присутствовал директор испанской казны Ф.Мендес-Аспе. После окончания погрузки начальник испанского казначейства попросил у Орлова официальную расписку. Но Орлов отказал ему в этом, заявив, что расписку может выдать только Государственный банк СССР, который сделает это в Москве после окончательного подсчета золота. Но чтобы как-нибудь успокоить изумленного Мендес Аспэ, он добавил, что тот может послать на каждом судне по чиновнику казначейства в качестве наблюдателей, что и было сделано.

В перевозке золота были задействованы четыре советских судна, их имена «КИМ», «Волголес», «Нева» и «Кубань» переходят из публикации в публикацию. Но вот что интересно, если с первыми тремя все ясно «КИМ» (Kim) прибыл 18 октября, «Волголес» (Volgoles) - 21 октября, а «Нева» (Neva) - 22 октября, то по четвертому судну ясности нет. Когда прибыла в Испанию «Кубань» ясности нет. В донесении германского посла в Турции от 6 ноября 1936г. говорится: «…октябрь, 24, «Кубань», из Одессы в Барселону, 2 500 т зерна, 1 200 т продовольствия…» Если это так то в Барселону теплоход мог прибыть только через 5-6 дней, а это исключает его использование в операции по перевозке испанского золота. Испанские авторы, приводя список из четырех судов участвовавших в перевозке, сообщают  о судне «Индус» (Hindu) прибывшем в Картахену 26 октября и ушедшим 29. Но что это за пароход неясно, сами испанцы предполагают, что корабль, названный «Hindu» в списке, был в действительности торговое судно «Курск» (Kursk). Но «Курск» вышел из СССР с грузом оружия только 25 октября и пришел в Картахену 3 ноября. И тут заслуживает внимание воспоминания Павла Осиповича Починкова тогда матрос первого класса, служивший на пароходе «Хрущев» (Hruschov) Северного морского пароходства: «В конце 1936 г. судно возвратилось после очередного рейса из Ливорно в Одессу. Никто тогда не мог и предположить, куда пароход должен отправиться в очередной рейс. Однако вскоре на судно приехал представитель Наркомвода и сообщил: "Товарищи! Вам предстоит рейс в республиканскую Испанию. Вы должны доставить туда важный груз. Нужны только добровольцы". Весь экипаж судна, а был он почти полностью из северян, сразу согласился». И хотя, прямых отказников не было, но двое из команды напились перед выходом вусмерть, и их заменили. Как выяснилось позже, важным грузом оказались автомобили ЗИС-5, танковые и авиационные двигатели. Интересная деталь. Весь груз для конспирации был засыпан чечевицей, которая так и вернулась из рейса в Испанию. По документальному источнику, диспетчерской сводке Северного государственного морского пароходства (не будем забывать, что "Хрущев" был приписан к Архангельскому порту), судно с 3000-тонным грузом совершило восьмидневный переход из Одессы в Картахену. Но прежде, со слов Починкова, пароход зашел в республиканский порт Аликанте. Встреча оказалась не самой приятной. На рейде города пароход встретился с немецким линкором. Заметив приближающееся советское судно, на крейсере сыграли боевую тревогу, но, к всеобщему облегчению, все обошлось благополучно. «Разгружались по ночам.  Через три- четыре дня вся работа была закончена, и мы получили новое задание - следовать в главную военно-морскую базу республики - Картахену. Встречали нас как героев. Испанцы засыпали цветами, сжимали в объятиях, кричали "Вива, Руссия!", "Ура!", "Но пасаран!"» На следующий день капитан Михов Петр Иванович собрал моряков  в кают-компании и сообщил: экипажу поручено доставить в Советский Союз важный груз. Погрузку судна производили только своими собственными силами при полной маскировке. Хотя, вероятно, о содержании груза догадывались многие. «Уходили, со всеми мерами предосторожности. Закрасили название судна и порт приписки, опустили флаг. Потушили все опознавательные огни. Под котлы положили взрывчатку и от нее протянули провода в радиорубку. В случае опасности по сигналу капитана наш радист Б. Леонтьев должен был нажать на рубильник. Ведь настоящие моряки в плен не сдаются. Капитан Михов вел судно таким курсом, где не то что корабли, но и рыбы не плавают». Так пароход благополучно пришел в Одессу. «Когда пришвартовались, то порт тотчас закрыли, приехала специальная команда, забрала золото и укатила в неизвестном направлении. С членов экипажа в НКВД взяли подписку о неразглашении государственной тайны.» Так что вполне возможно что четвертым был именно «Хрущев», хотя пока так же нет сведений однозначно подтверждающих эту версию. Так что хоть я и сомневаюсь,  пока в публикации четвертым остается «Кубань».    

За три ночи (с 23 по 25 октября) груз был полностью перевезен и погружен на корабли: «Кубань» - 2020 ящиков, «Нева» - 2.697 ящиков, «КИМ» - 2.100 ящиков и «Волголес» - 983 ящика. Наблюдаются некоторые расхождения по поводу количества ящиков на каждом корабле, но все исследователи сходятся в общем количестве ящиков и в весе золота, покинувшего Испанию. Груженые корабли 26 октября  уходили с некоторым интервалом, на каждом из них находился сотрудник министерства финансов Испании. Орлов уговорил Кабальеро стянуть республиканский ВМФ на предполагаемую трассу «золотого каравана» для охраны. Это подтверждается документами. В сводке военной обстановки по Испании от 20 октября, подготовленной Разведупром, говорилось: «Правительственный флот, вышедший из Бискайского залива 13 октября, прибыл 18 октября 1936 г. в Средиземное море и сосредоточился в Картахене».

Опять слово Н.Кузнецову: «Доставка ящиков с золотом из пороховых складов на корабли меня не касалась, но зато мне пришлась взять на себя функции обеспечения «золотых» транспортов   в море. Нужно   было выбрать место стоянки транспортов, время выхода и курсы движения их до безопасных  территориальных вод Африки. Небольшая на первый взгляд работа на деле оказалась трудной. В намеченные сроки мы не уложились, и выход  флота в море, пришлось задержать. Меня смущала также  огласка,  которую вся эта операция получила в городе, особенно среди анархистов, Державшийся в секрете груз, конечно, на следующий день уже был самой свежей сенсацией, обсуждавшейся на все лады населением. Команды пароходов посмеивались, говоря, что грузят фрукты, ибо ящики для них были малы и необычно тяжелы. Когда я прибыл на крейсер «Либертад», чтобы договориться с командующим  М. Буиса о желательности  обеспечения этих транспортов выходом эскадры в море, он сказал, что ему уже все известно, и просил только уточнить сроки пребывания в море.

Замиравшая на день работа возобновлялась с наступлением темноты, и машины одна за другой курсировали между складами и причалами.

Погрузка на последний транспорт еще не была закончена, когда первый уже вышел в море. Эскадра находилась, на линии Картахена-Алжир для обеспечения. Капитаны транспортов получили указание следовать вдоль берегов Африки, прижимаясь к территориальным водам, и в случае нападения пользоваться ими. Опасность существовала как со стороны кораблей мятежников, так и со стороны итальянских военных кораблей. Особо опасными районами следования были Тунисский пролив и Дарданеллы.

Когда последний транспорт был у берегов Алжира эскадра вернулась в базу. Опасность оставалась, но флот уже оказать помощи не мог.

М. Буиса частенько справлялся у меня, как идут транспорты. Я сам успокоился только тогда, когда последний из них вышел из Босфора в Черное море.».

Корабли «Нева», «КИМ» и «Волголес» прибыли 2 ноября ночью в Одессу. «Кубань» прибыла с задержкой на два дня из-за аварии в машинном отделении. Золото под строжайшим прикрытием было разгружено и отправлено на поезде в Москву. Транспортные расходы за перевозку из Картахены в Одессу (88.259,80 доллара) были оплаченные поначалу советской стороной, впоследствии эти расходы были возмещены Республикой.  Кривицкий красочно описал прибытие испанского золота в СССР: «По указанию Сталина разгрузка прибывших партий доверялась только офицерам тайной полиции, по личному выбору Ежова, во избежание распространения малейших сведений об этих операциях. Однажды я заметил в печати список высших представителей ОГПУ, награжденных орденом Красного Знамени. Среди них были известные мне имена. Я спросил у Слуцкого, в чем состояла заслуга награжденных. Он обьяснил, что это список руководителей специального отряда численностью 30 человек, который был послан в Одессу для разгрузки ящиков с золотом: офицеры ОГПУ использовались на этой работе в качестве докеров. Операции по разгрузке золота из Испании проводилась в величайшей тайне - это было первым случаем, когда я услышал о них. Один мой сотрудник, оказавшийся участником упомянутой экспедиции в Одессу, описывал мне потом сцены, которые там увидел: вся территория, примыкающая к пирсу, была очищена от людей и окружена цепью специальных отрядо. Через все освобожденное пространство, от пристани до железнодорожного пути, высшие чины ОГПУ изо дня в день переносили на спине ящики с золотом, сами грузили их в товарные вагоны, которые отправлялись в Москву под вооруженной охраной. Я пытался узнать, каково количество доставляемого золота. Мой помощник не мог назвать какой-либо цифры. Мы переходили с ним через Красную площадь в Москве. Указав на пустое пространство вокруг нас, он сказал: «Если бы все ящики с золотом, которые мы выгрузили в Одессе, положить плотно друг к другу на мостовой Красной площади, они заняли бы ее полностью, из конца в конец»». Нарком иностранных дел М. Литвинов, посылая Председателю Совнаркома СССР В. Молотову 3 ноября 1936 года свои предложения по приему золота, писал: «Окончательное оформление возможно лишь после получения запрошенного из Мадрида проекта обмена писем. Можно было бы теперь же предложить испанскому послу в Москве написать нам письмо с просьбой о принятии золота, но, поскольку он не в состоянии указать ни вес, ни стоимость, такое письмо лишено юридического значения. Я вновь телеграфировал т. Розенбергу об ускорении обмена писем, а также о сообщении данных о количестве посланного золота». Вскоре обмен письмами состоялся, и 6 ноября золото было помещено на хранение в Наркомфин СССР. Позднее был составлен акт о приемке золота, который 7 февраля 1937г. подписали посол Испанской республики М. Паскуа, нарком финансов СССР Г. Гринько и заместитель наркома иностранных дел Н. Крестинский. 24 апреля 1937 года советский торговый атташе А. Сташевский из Валенсии сообщил телеграммой наркому внешней торговли А. Розенголъцу: «Выяснил точно, что московский акт приемки золота был передан Кабальеро, а он в свою очередь передал его Барайбо - заместителю военного министра, человек весьма сомнительный». Участников столь ответственной акции по перевозке золота представили к правительственным наградам. В январе 1937 года вышел "испанский" указ о награждении сотрудников НКВД, участников операции в Испании:

«Центральный Исполнительный Комитет Союза ССР ПОСТАНОВЛЯЕТ:

За особые заслуги в деле борьбы с врагами трудящихся наградить орденами Союза ССР:

Орденом Ленина.

1. Майора Государственной безопасности Никольский Л. Л.

Орденом Красного Знамени.

1. Ст. Майора Государственной безопасности Глинского С. М.

2. Майора Киселева В. И.

3. Майора Государственной безопасности Раззоренова А. А.

4. Ст. лейтенанта Государственной безопасности Белкина Н. М.

5. Ст. лейтенанта Государственной безопасности Ворончука М. Р.

6. Ст. лейтенанта Государственной безопасности Болотина Г. С.

7. Ст. лейтенанта Государственной безопасности Савченко А. Ф.

8. Младшего лейтенанта Государственной безопасности Ендакова Н. М.

9. Младшего лейтенанта Государственной безопасности Спрогис А. К.

10. Химочко Ф. 3.

Орденом Красной Звезды

1. Военного инженера 2-го ранга Горяинова М.Ф.

2. Капитана Государственной безопасности Рогачева Б.В.

3. Капитана Государственной безопасности Гурского Ф.А.

4. Ст. лейтенанта Государственной безопасности Сташко Л.И.

5. Ст. лейтенанта Государственной безопасности Миллера Г.Г.

6. Ст. лейтенанта Государственной безопасности Савича В.В.

7. Мл. лейтенанта Государственной безопасности Вуля С.Д.

8. Сержанта Государственной безопасности Крастола А.К.

9. Сержанта Государственной безопасности Апресяна С.З.

10. Серебрянникова Н.Н.

11. Николаева М.А.

12. Винарского-Крахтовил Р.М.

13. Калистратова А.И.

14. Елисеева Н.И.

15. Козырева Н.И.

Председатель Центрального Исполнительного Комитета Союза ССР М. Калинин.

Секретарь Центрального Исполнительного Комитета Союза ССР И. Акулов.

Москва, Кремль. 2 января 1937 года.»

Многие из них получили награды за свое участие в операции по вывозу золота из Испании в СССР, все участники мне не известны, но среди прочих в их числе были Савченко, Химочко и конечно Александр Орлов резидент НКВД и главный советник по внутренней безопасности и контрразведки при республиканском правительстве, действовавший в Испании под именем Никольского Льва Лазаревича (это кстати опровергает заявление в ряде публикаций, что Орлова не наградили за участие в вывозе золота). Помимо чекистов не забыли и дркугих. Артура Карловича Сташевского наградили орденом Ленина, чиновник испанского казначейства М. Аспэ и министр республиканской авиации И. Сиснейрос были приняты И. Сталиным.

Помимо этой операции по транспортировке испанского золота, по данным иностранных авторов  было еще несколько небольших отправлений ценностей. Известен случай с  испанским торговым пароходом «Andutz Mendi» которое стало на якорь в Стамбуле 14 февраля 1937г. с корабельным грузом из  ящиков с золотым ломом. Его конечным пунктом  была Одесса, также  как и парохода «Latymer» который в ноябре 1938г. как признали греческие власти шел туда с грузом «сереброносного свинца». Также, известно, что австрийский коммунист Сигмунд Рот (Sigmund Rot) совершил несколько поездок  между Испанией и Прагой перевозя золотые монеты. Кроме того согласно руководителю французского сопротивления Доминго Десанти (Domingo Desanti) корабль «Cap Pinede» выгрузил в Port Vendres груз состоящий из золота и драгоценностей, которые были погружены в железнодорожный состав транспортирующий дефектные вооружения, которые возвращали в СССР. Насколько правдивы эти сведения судить трудно.

 

 

                                                   Неспокойные воды.

 

Испанская промышленность получила существенный удар после начала работы Международного комитета по вопросам невмешательства в дела Испании, огромное количество товаров и материалов теперь запрещалось поставлять в Испанию, так как они могли использоваться армией и оборонной промышленностью.  И здесь СССР пришел республике на помощь. Возможность приобретать товары и сырье на советском рынке спасло Республику, поставки нефтепродуктов утолили “топливный голод”,  прибывший из советских черноморских портов хлопок позволил каталонской промышленности продолжать работать, прибытие советской пшеницы и продовольствия ослабили голод в республиканской зоне, а советские транспортные средства улучшили транспортировку грузов в республиканской зоне. Для упрощения работы по приобретению товаров. 10 октября 1936г. министерство финансов Испанской Республики  поручило компании CAMPSA действовать посредником, в операциях коммерческого обмена, о которых договаривались официальные организации и частные лица Испании с коммерческим атташе советского посольства в Мадриде.

ПЕРВЫЕ ОПЕРАЦИИ МЕЖДУ CAMPSA И КОММЕРЧЕСКОЙ КОНТОРОЙ СССР.

Дата заказа	Дата поставки	Тип товара	Количество	Стоимость в долларах	Поставлено Испанией	Заказчик
22.09.1936	25.11.1936	Хлопок	204.951 тонн	26.644		M.° Guerra
22.09.1936	04.12.1936	Латунь, листовой алюминий, стальной прокат	29.897 тонн			M.° Guerra
27.09.1936	05.10.1936	Грузовики	1000 шт.	1.310.000		M.° Guerra
28.09.1936	04.12.1936	Продовольствие		193.937		Ayunt. de Madrid
13.10.1936	04.12.1936	Асбест	65.140 тонн	7.345		Fibrocementos Castilla
13.10.1936	20.10.1936	Уголь антрацит	20.000 тонн		14.500 тонн	Generalitat Cataluna
15.10.1936	20.11.1936	Покрывала с Мадейры	1.810,06 м3		1.991 м3	Comite Economia Denia
15.10.1936	29.10.1936	Яйца и ветчина	2000 коробок и 500 тонн		22.000	Intendencia Militar
20.10.1936	15.06.1937	Уголь	30.000 тонн		21.000 тонн	Comite Explotacion FFCC
26.10.1936	26.11.1936	Грузовики	1000 шт.	1.175.000		M.° Guerra
27.10.1936	04.12.1936	Покрышки и камеры	2.000/4000	65.400		M.° Guerra
28.10.1936	-3.12.1936	Сульфат аммония	2.335 тонн		10.741	M.° Agricultura
05.11.1936	08.04.1937	Консервы	1,5 мил. банок	75.000		Comite Nacional Abastecimientos
06.11.1936	04.12.1936	Никель	22		4.209	M.° Marina CAM
20.11.1936	20.11.1936	Мясные консервы, рыба	424.587 банок	18.822		Comite Nacional Abastecimientos
23.11.1936	30.03.1937	Нитрат аммония	10.535,59 тонн		115.890	M.° Agricultura
26.11.1936	26.11.1936	Покрышки и камеры	2000/2000	64.300		M.° Marina CAM
05.12.1936	****	Специальная сталь	7 тонн			M.° Marina y Aire

Поток советских грузов в Испанию все возрастал. 19 октября 1936г. советский пароход «Чушев» (Chusher) выгрузил в Аликанте 85 грузовиков. С 1 по 24 октября через Босфор прошли 12 советских грузовых судов, но только часть из них была  с оружием, остальные несли закупленные испанским правительством грузы:

·         «Зырянин» (Zyryanin) 04.10-13.10.1936 продовольствие

·         «Комсомол» (Komsomol) - Y-2 советский теплоход (7500т.). 04.10. - 12.10.1936г.

·         «Старый большевик» (Stari Bolschevik) - Y-3 советский пароход (6200т.) 07.10. - 15.10.1936г.

·         «Нева»  (Neva) 11.10-18.10.1936г. продовольствие и 151 грузовик???

·         «Георгий Дмитров» (Georgi Dimitroff) 11.10.-*** 60 грузовиков.

·         «КИМ» (KIM) - Y-4 советский теплоход (7500т.) 13.10. - 19.10.1936г.

·         «Волголес» (Volgoles) - Y-5 советский теплоход (5900т.) 13.10. - 21.10.1936г.

·         «Карл Лепин» (Lenin) - Y-6 советский теплоход (5900т.) 20.10. - 28.10.1936г.

·         «Трансбалт» (Transbalt) 20.10.-24.10.? 100 грузовиков и продовольствие.

·         «Шахтер» 21 (примерно).10. - *** зерно

·         «Кубань» 22 (примерно).10. - *** продовольствие

20 октября 1936г. пароход «Трансбалт» ((бывш. «Рига») - грузовой пароход. Построен в 1899 г. в Германии. Дедвейт- 13 100 т (водоизмещение 21400 тонн), наибольшая длина- 158,45 м, ширина-18,96 м, осадка в грузу - 9,14 м, мощность - 4000 л. с, скорость- 10 узлов. С 1918 г. плавал в составе торгового флота страны, в 1923г. судно с Балтики передали Черноморской конторе Совторгфлота) отошел от причала Одесского порта, взяв курс на Босфор. Судно вели опытные капитаны М. В. Доросинский и Д. А. Лухманов. Чтобы избежать встречи с фашистскими кораблями, бороздившими Средиземное море, держались ближе к африканским берегам. 24 октября судно ошвартовалось в порту Картахена, но там его принять не могли и судно для разгрузки снялось в порт Аликанте. Немецкие эсминцы, маневрируя у борта судна, фотографировали груз, членов экипажа. Участились также налеты вражеских самолетов. Поэтому для безопасности решили выводить судно на ночь на внешний рейд и становиться как можно ближе к иностранным военным кораблям. А утром возвращались к причалу, и разгрузка продолжалась. Первый испанский рейс «Трансбалта» завершился благополучно.

28 октября 1936г. стамбульские газеты сообщили, что советские суда «Благоев» (Blagoef), «Курск» (Kursk), “Korzoff” и «Стаханов» (Stafanoff), загруженный пищей, боеприпасами и самолетами, проходили через Босфор держа путь в Испанию.  28 октября 1936г. итальянский представитель в Комитете по невмешательству Гранди, выдвинул двадцать обвинений, что Советский Союз в период между 9 и 20 октября  послал огромное количество военных материалов и бойцов на помощь испанскому правительству. Так согласно ему 12 октября пароход «Нева» ушел из Одессы со 150 грузовиками, 11 октября «Георгий Дмитров» загрузил 60 грузовиков в Одессе для Испании, 13 октября 150 русских были высажены с парохода «Сиюдад де Барселона» (Ciudad de Barcelona) в Аликанте, 15 октября пароход «Трансбалт»  в Одессе загрузил 100 грузовиков и ящики боеприпасов, сахара и продуктов для Испании.

Франкисты не могли смотреть как СССР организует снабжение испанского правительства, и предприняли свои меры. 30 октября 1936г. советский  пароход «Днестр» (капитан Голубев), идущий с грузом из Гамбурга в Батуми при входе в Гибралтарский пролив был задержан и обыскан крейсером мятежников «Альмиранте Сервера». Крейсер мятежников еще днем 29 октября когда «Днестр» проходил в международных водах Атлантического океана подошел к пароходу, но не ответил на обычный при встрече салют и ушел в море. Ночью, когда «Днестр» входил в Гибралтарский пролив, крейсер мятежников вновь подошел к судну и, дав холостой выстрел потребовал остановки судна, чтобы произвести досмотр его груза. Через полчаса подошла шлюпка с офицером, который потребовал все документы на груз, как находившийся в трюме, так и палубный, и, лишь произведя досмотр, крейсер разрешил судну следовать дальше. Капитан «Днестра» был вынужден допустить самоуправные действия мятежников, подчинившись силе. Капитан «Днестра» товарищ Голубев в беседе с корреспондентом «Правды» сообщил подробности этого наглого пиратского налета испанских фашистов на советский пароход: «- 29 октября, когда «Днестр» шел в Атлантическом океане далеко от берегов, мой помощник тов. Разумович доложил, что справа по борту замечено военное судно. Я вышел на мостик. Военный корабль шел прямо на нас, перпендикулярно курсу «Днестра». Я приказал поднять кормовой флаг, чтобы любопытные могли убедиться, что имеют дело с советским судном. Крейсер приблизимся вплотную к «Днестру», развернулся и пошел нашим курсом борт о борт.

При подходе крейсера я, следуя морским обычаям, приказал отсалютовать флагом. Ответа не последовало. Военный корабль шел рядом, с бортов на нас пристально смотрели в бинокли офицеры. Ну, думаю, на крейсере что-то затевают. Но минут через 10 крейсер обогнал «Днестр» и вскоре скрылся из вида.

Мы спустили кормовой флаг к подняли его к ночи при подходе к Гибралтару. Ночь на 30 октября была темной. Мы и не подозревали, что к самому «Днестру» при потушенных огнях подкралось военное фашистское судно.

В третьем часу ночи яркой свет прожектора осветил наше судно. Затем корабль, шедший справа по борту, зашел к нам с кормы и долго держал под прожектором наш кормовой флаг. Но вот прожектор потух, и с борта преследователя начали передавать сигналы. Мы не могли ронять, о  чем сообщал крейсер, он пользовался военным кодом. К тому же на крейсере оказалась не в порядке лампочка на фокмачте. Сигналы давались с перебоями.

В то время, когда крейсер передавал свое сигналы, я заметил, как наперерез нашему курсу прошел огонек. Я не мог ошибиться, - это была подводная лодка, загородившая вам путь. Крейсер прекратил сигнализацию, подошел ближе к  носу «Днестра» и дал холостой выстрел.

Подчиняясь силе, я приказал застопорить машину. «Спроси, - сказал я радисту, - чего они хотят?». С крейсера «ответили: «Стоите на месте и ждите шлюпку».

Минут через двадцать от крейсера отделилась шлюпка с 12 вооруженными во главе с офицером. Шлюпка подошла к нашему борту. Мы спустили трап, осветили борт. На пароход вскарабкались трое во главе с офицером.

Мы хотим видеть капитана, - заявил офицер.

   - Что вам угодно?

- Я должен опросить вас. Переводчик у нас есть.

Мы сразу заметили этого переводчика. Он все время старался держаться в тени и прислушивался к разговорам экипажа.

«Ага, - подумал я, - и здесь нашлась работа русским белогвардейцам».

- Мы не нуждаемся в вашем переводчике. Объясните, что означает это ночное вторжение на торговое судно?

-   Предъявите документы,- заявил офицер.           

Я объяснил, что «Днестр» идет из Гамбурга с транзитным грузом, предназначенным для Ирана.

  - Все равно, - заявил офицер, - давайте документы, затем мы будем осматривать трюмы.

-   Какие у вас на это права? - спросили мы непрошенных гостей.         

  - Война есть война,-ответил офицер.

  У всей  банды  был  воинственный вид. Разговаривая с нами, они держали руки на отстёгнутых кобурах револьверов.

- Мы же с вами не воюем, что вы выдумываете?

   - Мы должны обследовать ваше судно, вы везете продукты республиканцам. - Офицёр назвал пароход «Турксиб», на котором трудящиеся Советского Союза отправили продовольствие женщинам и детям Испании. Я заявил резкий протест против самоуправства, но был вынужден подчиниться силе.

Вооруженные фашисты направились к трюмам.

Возмущение советских моряков было велико, они готовы были выбросить непрошенных гостей за борт. Пришлось команду успокаивать.

- Что у вас в ящиках? - приступил офицер к обыску. Он потребовал вскрыть трюмы. Спокойно мы выполнили требование фашистов.

Но вот офицер замечает трубки конденсаторов.

  - Открывайте ящики!

-   Да что вы с ума сошли? Убедитесь по накладным из Гамбурга, что здесь нет ничего, кроме аппаратуры для холодильников.

Фашисты осмотрели тщательно все трюмы, разрывали упаковку. Они остановились возле литых фонарных столбов с кронштейнами.

   - Для какой цели это везете?

  Третий механик «Днестра» тов. Корбаненков объяснил назначение фонарных столбов, как преимущественно осветительных приспособлений.

Фашисты продолжали рыскать по «Днестру», но настроение их заметно падало. В конце концов они лишь опрашивали:

  - Это тоже из Гамбурга?

И, получив утвердительный ответ, успокаивались.

  - Если из Гамбурга, то ничего.

Наконец, они решили убраться. Я потребовал от офицера написать, на каком основании он вторгся на советский пароход. После долгих колебаний он оставил расписку, в которой подпись пирата неразборчива, военный корабль назван «Теруза», в то время как мы прекрасно видели, что это крейсер «Альмиранте Сервера». Нас еще заставляют ждать, пока отчалившая банда сообщит командиру о своих похождениях, затем радируют: «Свободны, можете идти».»

11 ноября 1936г. у Гибралтара крейсер мятежников «Альмиранте Сервера» задержал советский нефтеналивной теплоход «Союз водников» (Suyuz Vodnikov, построен в 1932г. в Советском Союзе. Дедвейт - 9750 т, наибольшая длина- 140,0 м, ширина- 17,04 м, осадка в грузу- 8,45 м, мощность - 2х1400 л. с, скорость-11,5 узла, впоследствии переименован в «Кремль», приписан к Туапсинскому порту, входил в состав  «Совтанкер») с 10000 тоннами газойля и увел его в Сеуту. Капитаном  судна был Попов, в книге «Героические корабли. Очерки» Одесса. «Маяк» 1980г. в главе посвященному танкеру «Кремль» - «Союз водников» капитаном ошибочно назван Г. Т. Яковлев, но он был старпомом. Сразу после этого американское агентство Херса поспешило опубликовать заведомо лживое сообщение «из ответственных источников» о «большом грузе военного снаряжения для испанского правительства», якобы захваченном мятежниками на «Союзе водников». Реально танкер перевозил нефтепродукты, причем для немецкой фирмы. 1 ноября в 20.30 танкер вышел из Батуми с грузом в 10 тысяч тонн газойля, отправленным для германской фирмы Бензол-Фербанд, которой Союзнефтеэкспорт поставляет газойль на основе договора от 25 мая 1936г. еще до прохождения Гибралтара, где по обычаю танкер должен был получить точное место назначения. «Союз водников» получил от Берлинского Представителя Союзнефтеэкспорта указание направляться в порт Эртвельде (Бельгия), где Бензол-Фербанд по соответствующим договорам с бельгийской фирмой Пурфина имеет складную емкость и оттуда нефтепродукты обычно направляются в Германию по Рейну на баржах. 10 ноября вечером танкер проходил Альбаран в районе Гибралтара. После этого никакой радиосвязи с танкером установить не удалось.  Испанские фашисты лишили капитана танкера связи, не позволяя ему прислать телеграфный отчет о положении судна и обстоятельствах его насильственного привода в Сеуту. Берлинское представительство «Союзнефтеэкспорта» в течение 13-16 ноября несколько раз телеграфировало через гамбургскую экспедиторскую фирму Лассен в адрес портового управления Сеуты для капитана «Союза водников» предложение следовать в бельгийский порт Эртвельде. 16 ноября в 17.00 в Гамбурге было получено сообщение портового управления Сеуты о том, что указанные телеграммы капитану танкера вручены. Однако никакого ответа от самого капитана «Союза водников» не было получено. Гибралтарский корреспондент газеты «Таймс» сообщил, что мятежники приказали выгрузить всю нефть, находящуюся на танкере. В Примечании ТАСС указывалось: «… испанские мятежники, агенты германского фашизма, захватили груз, принадлежащий их собственным хозяевам». Однако мятежники не тронули груз и 17 ноября 1936г. в 12.15 «Союз водников» вышел из Сеуты и прошел Гибралтар в западном направлении.  20 ноября 1936г. помощник капитана по политической части И. Лесовиков сообщил по радио подробности нападения фашистских пиратов на советский танкер: «Первого ноября мы вышли из Батуми, с грузом газойля для Германии и уже пятого проходили мимо маяка Матапан. В 8 часов вечера в надвигающемся на море сумраке увидели идущую навстречу подводную лодку. Установить, кому принадлежит подводная лодка, в наступившей темноте не удалось.

  Пройдя мимо таакера, подводная лодка развернулась и пошла за нами. Следовала она по корме «Союза водников» не менее 7 часов, после чего скрылась из виду.

  На рассвете 11 ноября (около 5 часов) танкер шел в Гибралтарском проливе. Проходя мимо крепости, мы сообщили по Морзе название своего судна. Затем, спустя несколько минут, заметили впереди силуэт военного  корабля, который двигался без огней.

  Советский танкер шел полным ходом и держал огни в соответствии с существующими международными законами плавання.

  Военный корабль, пропустив нас, начал нам быстро сигнализировать и запросил по Морзе название танкера.

Мы ответили. Тогда с корабля снова просигнализировали: «Остановитесь, иначе будем стрелять», и тут же, не ожидая нашего ответа, дали орудийный выстрел по танкеру боевым снарядом. Снаряд попал в надстройку машинного отделения «Союза водников», зажег концы, пробил несколько паропроводных труб и нанес другие повреждения.

Капитан танкера тов. Попов приказал обьявить пожарную тревогу. Моментально, без паники, как и подобает советским морякам, весь свободный от вахты экипаж начал тушить огонь, который и был скоро ликвидирован. Угроза взрыва была предотвращена.

Подчиняясь грубой силе, на танкере эастопорили машины. «Союз водников» окружила целая флотилия пиратских судов. На расстоянии нескольких саженей от советского судна стояли с направленными на нас орудиями крейсер, канонерская лодка и три вооруженных тральщика.

Через несколько минут от канонерской лодки отделилась шлюпка с тремя вооруженными солдатами и двумя офицерами. Шлюпка подошла к нашему борту. Офицеры опечатали радиостанцию и потребовали у капитана грузовые документы. Просмотрев их, офицеры просигнализировали о результатах осмотра командиру канонерсной лодки. Оттуда ответили:   - Ведите судно в обусловленное место.

Капитан Попов заявил старшему офицеру мятежников, что «Союз водников» следует с грузом для Германии и должен продолжать свой путь. Однако офицер приказал держать курс на Сеуту.»

    «В Сеуту нас привели под конвоем мятежного крейсера и вооруженных тральщиков в 8 часов утра 11 ноября. На набережной мы увидели огромную толпу народа: это население города собралось посмотреть на советское судно. Однако не успели мы еще пристать к берегу, как вооруженные патрули начали разгонять толпу, и через полчаса площадь опустела. Все последующие дни фашисты тщательно заботились о том, чтобы на площадь не проник ни один «посторонний».

    К борту «Союза водников» пристал катер, и на корабль поднялись 25 солдат во главе с несколькими офицерами. Охрана была расставлена во всех уголках танкера. Фашистские офицеры предьявили нам следующее требоване:

    - Военное командование обеспокоено состоянием настроения. Могут быть в честь вашего судна и вашего флага демонстрации. Приказываю спустить ваш национальный флаг.

    На это наглое требование мы ответили категорическим отказом. Мало того, вместо висевшего на мачте рейсового двухметрового флага мы подняли парадный шестиметровый красный флаг, который и развевался над кораблем все шесть с половиной суток.

    Фашисты безуспешно обыскивали трюмы и все помещения танкера, несколько раз безрезультатно допрашивали капитана тов. Попова, его старшего помощника тов. Яковлева и старшего механика тов. Ширшова.

    Во время своего вынужденного плена мы с большим интересом присматривались к солдатам бандитской армии Франко. Одеты все они были очень плохо, в случайную и потрепанную форму, ночью нестерпимо мерзли, так как не были обеспечены теплой одеждой. А наши вахтенные стояли в сапогах и тулупах. Кормили фашистских солдат отвратительно, иногда по суткам не приносили ничего; обычный же их паек состоял из хлеба и весьма  скромного к нему добавления. Советским матросам фашистского дневного пайка нехватило бы даже на завтрак. И нередко стража тихонько просила корабельного повара подкормить их.

     Несколько фактов убедили нас в том, что часть солдат, мобилизованных в армию Франко, питает к нам тайную симпатию. Иногда они заходили в столовую команды и, показывая пальцем на портреты Ленина и Сталина, Ворошилова, тихо произносили:

    - Это - Ленин. Это - Сталин. Это - Ворошилов.

   Затем улыбались, поднимали вверх сжатые кулаки и говорили:

   - Олл райт! Вива Сталин! Вива Ленин! Вива руссиш!

   Как-то утром вместе с солдатами на камбуз (в кухню) пришел караульный начальник и попросил повора попоить чайком свободных от караула. Мы накрыли для солдат стол, поставили хлеб, масло, колбасу, сыр, консервы. Ели они с большой жадностью. Затем караульный начальник встал из-за стола и, поворачиваясь от одного портрета к другому, вместе со своими солдатами назвал наших вождей. Солдаты хором произносили:

   - Ленин, Сталин, Ворошилов.

    Изредка мы слышали, как некоторые солдаты тайком насвистывали «Интернационал», кое-кто из них захаживал в красный уголок и опасливо играл с нашими моряками в шахматы и  шашки или обменивался сердечными рукопожатиями с командой.»

    «Советские моряки продолжали вести обычный образ жизни. В точное время по расписанию сменялись вахты. Палубная и машинная команды вели плановые рейсовые работы по уборке танкера н ремонту машин. Настроение у всего экипажа было бодрое.

Спросишь ту или иную группу моряков:

   - Ну как, ребята, дела?

  И в ответ слышишь:

  - Все в порядке.          

     Никто из нас не сомневался, что, как только о нашем задержании станет известно советскому правительству, тотчас же будут приняты срочные меры к нашему освобождению.

Утром 16 ноября на танкер приехал фашистский офицер. Капитан Попов спросил у него, как долго еще они думают нас задерживать в Сеуте. Офицер ответил, что он этого не знает, но слышал, что в Москве известно о задержке тавкера.

- Раз в Москве знают о нашем задержании, - решили мы, - следовательно, скоро уйдем из Сеуты!

17 ноября в полдень на танкер приехал местный лоцман и сказал, что сейчас судно поцдет дальше в свой рейс. Вскоре солдаты и офицеры покинули танкер. Послышалась команда капитана:

   -            Вира, якорь!

   Потом через некоторое время:

   -            Полный вперед!

«Союз водников», набирая скорость, снова пошел к Гибралтарскому проливу, продолжая так необычно прерванный рейс. В пути радист принял сообщение ТАСС, в котором рассказывались обстоятельства захвата фашистскими пиратами нашего танкера.

Тут же состоялось общее собрание экипажа судна. Раздались бурные аплодисменты в честь нашего правительства и возгласы «ура» в честь нашего любимого вождя товарища Сталина. На собрании были зачитаны полученные по радио сообщения иностранной и советской печати.»  В Эртвельде (Бельгия), танкер пришел 25 ноября, сдали там груз газойля немецкой фирме и через два дня вышли в обратный путь. Когда проходили, Гибралтарский пролив к танкеру снова подошел военный тральщик мятежников. Он поднял сигнал:

- Остановитесь, буду стрелять.

«Союз водников» остановился. Тральщик спустил шлюпку, но, прочтя название судна, с полпути вернулся назад. Судну разрешили следовать дальше. По выходе из Гибралтарского пролива судно нагнали два гидроплана с опознавательными знаками мятежников (круг, пересеченный крестом). Самолеты покружились над танкером, один из них выпустил в воздух две пулеметные очереди, и затем они скрылись. Спустя некоторое время гидропланы вернулись и сделали вид, что хотят сбросить на палубу бомбы. После этого один из летчиков, направил на палубу пулемет, поводил им, помахал кулаком. После этого самолеты улетели.  В ночь с 10 на 11 декабря 1936г. танкер вернулся в порт Батуми. Советское руководство по достоинству оценило мужество моряков, не спустивших советский флаг. В связи с их прибытием в советский порт народный комиссар внешней торговли А.П.Розенгольц отправил капитану и команде танкера телеграмму: «Горячо приветствую капитана и команду «Союза водников», показавших пример стойкой охраны советского флага и достоинства граждан нашей великой социалистической родины во время наглого нападения на танкер фашистских пиратов.

Желаю дальнейших успехов в работе на пользу социалистической родины». Долго застаиваться не пришлось. 23 декабря 1936г. «Союз водников» снова вышел в дальнее плавание с полным грузом газойля. 

Захват танкера мятежниками был приурочен к очередному заседанию комитета по невмешательству  12 ноября, на котором рассматривалась внесенная итальянским правительством жалоба на нарушение соглашения Советским Союзом. Одной из претензий итальянцев было то что, будто советские пароходы доставляли нефть в Испанию. В советском ответе было указано, что соглашение о невмешательстве не распространяется на нефть и что отправка нефти в Испанию не представляет собой нарушения соглашения. Кроме того, поставки нефти, о которой идет речь, были сделаны для испанской нефтяной монополии на основе давно существующего соглашения. Несмотря на итальянские протесты, комитет согласился, что в этом случае нет никакого нарушения соглашения. 

Инциденты с задержанием парохода «Днестр» и танкера «Союз водников» разбили мнение, имевшееся у ряда работников НКИД о невозможности инцидентов с советскими судами. Так 11 ноября 1936г. И.М.Майский в своем письме М.М.Литвинову утверждал: «Вы опасаетесь, что в ближайшем будущем можно ожидать захвата наших судов немцами и итальянцами... Гитлер еще не готов к большой войне, и маловероятно, что Муссолини будет когда-нибудь к ней готов. Они пока что не решились на крупный конфликт с нами». Но реальность оказалась другой, суда стали задерживать франкисты, что, в конце концов, сказалось на использовании советских судов в снабжении Испанской Республики.

16 ноября 1936г. в Бискайском заливе мятежники остановили и задержали пароходы «Петровский» и «Вторая пятилетка» (капитан Вавруленко). Суда были задержаны в районе Ла Корунья пароход «Петровский» шел обратным рейсом с континента в Черное море с попутным грузом 5900 тонн немецкого угля из Роттердама в Порт-Саид.  «Вторая пятилетка» также шел обратным рейсом из Антверпена в Батуми с транзитными грузами, предназначенными для Ирана. О ходе действий мятежников с теплохода «Вторая пятилетка» успели передать три радиограммы в Одессу руководству Черноморского пароходства. Первая радиограмма: «16 ноября, в полночь, в Бискайе замечал крейсер, освещающий прожектором проходящие суда. В 14 часов, пройдя траверз маяка Виланно, был окружен тремя вооруженными артиллерией тральщиками мятежников. По данному сигналу вынужден под угрозой наведенных на командирский мостик орудий остановиться. По рупору тральщиком запрошено - куда идем, с каким грузом. Вслед за этим потребовали прибытия капитана на борт мятежного тральщика. После моего отказа подняли сигнал «следовать за мной». Одновременно командирами взят прицел на командирский мостик. Подчинился и под конвоем тральщиков последовал в бухту Комаринас, где отдал якорь на рейде вблизи ранее заведенного туда парохода «Петровский». В 17 часов прибыли на борт мятежники, произвели проверку документов, осмотр трюмов. Не обнаружив ничего, требовали от меня признания нарушения трехмильной зоны. Дать такое признание отказался, вручив протест о незаконном задержании теплохода. Одновременно указал, что французский танкер и ряд других судов, прошедших ближе к берегу, задержаны не были. Кроме того, как видно из курса обсервации, находился в 7 милях от берега, на что обратил внимание офицера мятежников, предъявив ходовую карту. После обыска мне разрешили сниматься с якоря и следовать по своему назначению. Затем вторично задержали по неизвестным причинам. Продолжаю стоять на якоре.» После того как был заявлен первый протест, судно «Вторая пятилетка» отпустили, но не прошло и часа, как теплоход был вторично остановлен теми же судами. Вторая радиограмма: «Связи с «Петровским» не имею. «Петровский» стоит под охраной военных судов на расстоянии полумили от меня. Еще раз попытаюсь связаться. Охраны на борту нет. Стою под угрозой береговой батареи на рейде мятежных судов. За дальнейшей информацией прошу следить по моей рации». Мятежники предложили капитану следовать в порт Эль Ферроль. На борт теплохода поднялись мятежники, которые выставили караулы на мостике, в радиорубке и в машинном отделении. Как отметил капитан судна, солдаты мятежников, находившиеся в карауле, были сквкрно одеты и среди них не чувствовалось боевого духа. Несмотря на это, капитан категорически отказался следовать в Эль Ферроль, пока не будет предъявлено письменное предписание с указанием причин задержания. Одновременно радист Черный успел связаться с Одессой и передал о случившемся. Третья радиограмма: ««Петровского» уводят в Фероль, 50 миль восточнее. Отказываюсь идти, требую объяснения. У меня на борту конвой запечатает рацию. Через пять минут подойдет катер». Получив требуемые письменные предписания, теплоход «Вторая пятилетка» направился в Эль Ферроль, при чем пришлось идти очень осторожно, так как были сведения что этот район минирован. Экипаж сохранял выдержку. Когда теплоход подходил к порту, на борт поднялся усиленный караул мятежников во главе с комендантом порта. При этом комендант потребовал опустить флаг Советского Союза. Капитан на это требование заявил, что пока на судне находится хоть один советский моряк, это требование выполнено не будет. И под гордо развивающимся красным флагом «Вторая пятилетка» прошла мимо стоящего на рейде крейсера мятежников. В Эль Ферроле снова была проведена проверка судовых документов и грузов, при чем капитан вручил мятежникам письменный протест, требуя немедленного освобождения судна и квалифицировал задержание судна как провокацию. Вскоре после вручения протеста корабли освободили.  17 ноября в 22 часа оба парохода «Петровский» и «Вторая пятилетка» были отпущены мятежниками, вышли из порта Эль Ферроле и продолжили путь в порты назначения.

24 ноября 1936г. при приходе Гибралтарского пролива был задержан мятежниками лесовоз «Комилес», как это было рассказал помощник капитана по политической части Кочубинский: «18 ноября мы взяли в Роттердаме (Голландия) груз немецкого угля в 5.675 тонн и направились в итальянский порт Ливорно. 24 ноября вошли в Гибралтарский пролив. Жизнь на судне протекала нормально. Около 12 часов, когда команда обедала, вблизи раздался орудийный выстрел. Сначала никто не обратил на это внимания. Через 2-3 минуты последовал второй выстрел. Мы с капитаном выскочили на мостик. Через некоторое время последовало еще два выстрела. Последний снаряд на наших глазах упал в воду на расстоянии 25 сажен от носа судна. Кроме выстрелов, никаких других сигналов остановки мы не получали.

  Пришлось остановить машину. К «Комилесу» направлялось небольшое судно - обыкновенный рыболовный тральщик. Когда тральщик подошел ближе, мы увидели на нем 47-миллиметровые орудия. С тральщика спустили шлюпку, в нее сели офицер и два матроса. Все они прибыли на борт нашего судна вооруженными. У офицера, одетого в рваный свитер и форменную фуражку, торчал за поясом браунинг.  Матросы были с винтовками, босые и оборванные, с виду - настоящие пираты. Они потребовали документы, обьяснялись на ломаном английском языке. Проверив документы и осмотрев пломбы в трюмах они разрешили следовать дальше.

   На тральщике, подошедшем к «Комилесу», развевался флаг испанских мятежников, но на судно приезжали итальянцы.

   Интересно отметить, что одновременно с нами Гибралтарский пролив проходил германский пароход, которому фашисты любезно предоставили свой катер для сопровождения.

   Грубое нарушение фашистскими пиратами международных морских правил происходило вблизи английской крепости, на глазах двух английских крейсеров, маневрировавших на небольшом расстоянии от «Комилеса».» 28 ноября «Комилес» прибыл в Ливорно, где сдал груз угля и вышел в Николаев, куда прибыл 14 декабря 1936г.

25 ноября 1936г. тральщик мятежников обстрелял советский пароход «Чубарь» (капитан Кудымовский) проходивший Гибралтарский пролив, направляясь из Роттердама с грузом 5600 тонн германского угля для Италии, который он должен был выгрузить в итальянском порту Ливорно. 27 ноября в Средиземном море «Чубарь» был задержан вторично и под конвоем 2 судов испанских мятежников направлен в бухту Пальма на острове Майорка, куда прибыл в 21.00.  5 декабря пароход был отпущен. Спустя месяц в беседе с корреспондентом «Известий» капитан «Чубаря» Кудымовский сообщил следующее: «Мы снялись 19 ноября из Роттердама, направляясь в Ливорно с грузом 5.594 тонны угля для итальянских государственных железных дорог. 25 ноября вечером, по выходе из Гибралтара, в полной темноте к нам подошла с потушенными огнями канонерка мятежников. Она осветила нашу корму, нос и подала сигнал: «Желаем связаться по Морзе». После ряда явно бессмысленных сигналов с канонерки мы ушли дальше. Вдруг раздался орудийный выстрел. «Чубарь» остановился немедленно и дал в подтверждение этого три коротких гудка. Затем нас через борт опросили, куда, с каким грузом и откуда мы идем. Мятежники спустили шлюпку с девятью вооруженными винтовками матросами, офицером и унтер-офицером, поднявшимися на борт «Чубаря». Несмотря на холод, матросы были босиком. Офицер нагло заявил, что «Чубарь» якобы не остановился по первому сигналу. Тогда мы показали ему, что по международному коду сигнал «К», который был подан первым, не означает приказа остановиться. Офицер явно смутился и после опроса начал звать с канонерки какого-то адмирала. Посоветовавшись с ним, он заявил нам.

- Мы уезжаем. Если подадим сигнал «А», - можете следовать по назначению.

Шлюпка ушла, а мы, застопорив машины, ожидали. Вдруг во мгле раздался крик «А»! Наш вахтенный сейчас же повторил этот сигнал по Морзе, и судно мятежников подтвердило его. Полным ходом «Чубарь» направился по курсу.

Утром 27 ноября показались два военных судна  мятежников,  названия которых установить не удалось. Они шли  нам  наперерез и подали сигнал остановиться. Следующий сигнал: «Продолжайте следовать в порт Пальму», - сопровождался  угрозой  расправы. Мы немедленно  сообщили по радио о  случившемся  шедшему впереди нас пароходу «Постышев»  и вынуждены  были  выполнить приказ пиратов.

В Пальму мы прибыли ночью. Утрой к вам прибыл катер с 13 вооруженными солдатами и 2 пулеметами.  Неожиданно мы услышали крик по-русски: «Трап на левый борт!» Фашистов сопровождал русский белогвардеец. Начался осмотр документов, сопровождавшийся всевозможными придирками.

Днем «Чубарь» был введен в порт. Мы вошли с развевающимся на корме красным флагом Советского Союза. К причалу хлынула толпа, но ее сейчас же разогнали. В 6 час вечера на борт явились власти. Их первый вопрос был:

- Какое оружие вы привезли?

Потом, суя лондонскую черносотенную газету «Дейли мейль», они кричали, что 40 советских судов якобы доставили в Барселону оружие, а 4 тысячи красноармейцев сражаются под Мадридом. Предвкушая, должно быть, удовольствие доказать, что на «Чубаре» находится оружие, они привели с собой английского и французского консулов. Я предъявил единственную мелкокалиберную винтовку судового тира, имевшуюся на пароходе, а затем воспользовался случаем, чтобы вручить французскому консулу, кстати, говорившему по-русски, письменный протест против незаконного задержания и просьбу присутствовать  при  обыске.

- Вы не должны себя чувствовать, как арестованные, - сказал комендант военного порта, и тут же у радиорубки поставил двух часовых.

29 ноября явились представители мятежников с английским и итальянским консулами. Я передал второй свой  протест  итальянскому  консулу.

30 ноября на пароход  пришли рабочие, чтобы выгрузить уголь для проверки трюмов. Я категорически заявил, что не допущу этого, и рабочие вынуждены были уйти. Затем они вернулись с итальянским консулом и офицером. Я апеллировал к консулу, указывая, что груз адресован итальянскому правительству, что можно опечатать снова трюмы и затем проверить их в Ливорно. Консул только иронически пожал плечами, а рабочие по команде офицера, который предварительно инструктировал их на берегу, начали срывать пломбы с трюмов.

В виду того, что мне не разрешили телеграфировать в Одессу о задержании и принудительной выгрузке, я просил итальянского консула сделать это. Он сошел на берег и, вернувшись через пять минут, заявил:

- Телеграмму послать не мог, так как радиостанция не работает. Я пошлю воздушной почтой сообщение своему  министерству…

На четвертый День нашей стоянки в Пальму прибыл задержанный фашистами советский пароход «Харьков». Нам не позволили сноситься с ним. Не разрешили даже врачу с «Харькова» приехать к нам, чтобы оказать помощь поранившей себя буфетчице.

Выгрузка угля продолжалась 4 дня. Выгрузили 1.300 тонн. Фашистские бандиты убедились, что, кроме угля, на судне ничего нет. 5 декабря утром отпустили «Харьков», затем уведомили нас, что мы свободны, но «уголь, чтобы вас не задерживать, останется в Пальме. За него уплатят итальянскому правительству»...

В пять часов дня снова прибыли власти с английским и итальянским консулами. В их присутствии нам вернули документы и записали по моему требованию в судовой журнал акт о задержке. Я протестовал против того, что в акте не указаны причины задержки, но ни бандиты, ни сопровождавшие их консулы не пожелали с этим считаться.

Следует отметить, что уголь выгрузили только из центральных трюмов. Это угрожало нам тем, что при шторме перегруженное спереди и сзади судно могло разломиться пополам.

К вечеру мы прибыли в Ливорно. Тут нас встретили немногим лучше. Сыщики итальянской тайной полиции шмыгали по всем судовым помещениям, обыскивая кладовые и подшкиперские. Состав экипажа проверяли, сверяя с какими-то списками.

Нас это мало удивило. Во время нашей стоянки на острове Майорка 2 декабря в Пальму прибыл итальянский пароход «Ле Тре-Марио», доставивший груз патронов. А в Ливорно нам показали итальянскую газету, где было напечатано, что эго судно прибыло 6 декабря в Геную из Марселя. 4 декабря в Пальму прибыл итальянский пароход «Читта-ди-Бенгази», который, кроме патронов, выгружал разобранные самолеты. В порту хозяйничали итальянские офицеры  в своей  форме. Их глава, граф Росси, приезжал при нас в порт, руководя отгрузкой на итальянские  пароходы частей разбитых  самолетов.  Достаточно было видеть, как вытягивались перед ним в струнку испанцы, чтобы понять, кто хозяйничает на Балеарских островах.»

26 ноября 1936г. в 16.40 крейсер и эсминец мятежников, которые базируются на острове Майорка, задержали пароход «Минск» (капитан Безайс). Офицер с вооруженным нарядом прибыл на судно, проверил документы, команду, сообщил возможность сопровождения утром на Майорку. Покидая судно, приказал не проворачивать машины, не пользоваться радио, ждать распоряжения. В 18 часов получили распоряжение следовать по своему назначению.  «Минск» шел из Роттердама в Неаполь (Италия) с грузом германского угля в 7641 тонну. 

28 ноября 1936г. в 11 часов канонерка националистов «Кановас дель Кастильо» (Cánovas del Castillo) в точке 36° северной широты и 5°22' западной долготы задержала пароход  «Днепрострой» (капитан Ершов). По проверке груза в 12 часов отпущен и пошел по назначению. «Днепрострой» шел из Гамбурга в Батуми с транзитным грузом в 2666 тонн для Ирана.

В период с 28 по 30 ноября 1936г. имело место несколько новых случаев задержаний испанскими фашистами советских судов в районе Гибралтарского пролива и Средиземного моря, с целью осмотра грузовых документов и грузов. Это были теплоход «Рион» шедший из Данцига в Батуми с 1500 тоннами транзитных грузов для Ирана; пароход  «Косарев» (капитан Ломов) шедший из Англии с грузом в 3200 тонн английского угля по назначению в порт Оран (Французское Марокко);  танкер «Эмба» шедший из Туапсе с грузом в  10000 тонн нефтепродуктов по назначению в порты Авемаус (Англия) и Таллин (Эстония). По прибытию в Одессу капитан теплохода «Косарев» Ломов рассказал как это было: «28 ноября мы подошли к Гибралтару. Около 14 часов на горизонте показались три военных судна, у каждого на корме вместо флага висели какие-то рваные тряпки. В дальнейшем выяснилось, что одно из этих судов - «Кановас Делла Кастилья», а два других были дозорными судами размером не больше тральщиков.

В бинокль мы наблюдали, как фашистские бандиты остановили шедший впереди английский грузовой пароход. «Кановас Делла Кастилья» стал поперек его курса, затем командир пиратского судна вел через рупор переговоры с англичанином. После этого пароход отправился прежним курсом.

Минут через пятнадцать одно дозорное судно последовало за нами, но не смогло настигнуть. Тогда более быстроходный «Кановас Делла Кастилья» пошел наперерез нашему курсу. Мы увидели, как артиллеристы заняли места у орудий и направили их на советский теплоход. Вскоре мятежники подняли сигнал:

― Остановиться!

«Кановас Делла Кастилья» подошел к самому борту, и через рупор до нас долетел вопрос:

― Кто вы, куда идете, откуда и с каким грузом?

Получив исчерпывающий ответ, мятежники спустили с дозорного судна шлюпку, в которой находились офицер и 12 матросов, вооруженных винтовками. Все они поднялись на палубу. Их внешность нас поразила. Это был какой-то сброд, с грязными, давно немытыми лицами, одетый в лохмотья. Одни были в рваных резиновых сапогах, другие - в домашних туфлях.

Офицер заявил, что произведет осмотр груза и всего судна. Наслышавшись о бандитских бесчинствах мятежников, мы следили в оба, что-бы не допустить никаких провокаций, и, как ни ерзал офицер, ему от провожатых из числа наших моряков избавиться не удалось. Обыск, конечно, никаких результатов не дал.

Не составив акта, не предъявив никаких обвинений, мятежники уехали на «Кановас Делла Кастилья» и подняли флаг:

― Можете следовать по назначению.»

30 ноября 1936г. мятежниками был задержан грузовой пароход «Харьков» (бывший «Анхельм», построен в 1918г. в США. Дедвейт - 12 000 т, скорость - 12,5 узла, капитан Кулик) шедший из Роттердама в Порто-Феррайо с грузом в  9600 тонн германского угля для Италии. На расстоянии 150 миль от Балеарских островов пароход был настигнут двумя военными судами мятежников, заставившими следовать в порт Пальма на острове Майорка. Ночью, когда подходили к Балеарским островам, маяки не горели. «Харьков» попытался уменьшить ход и уклониться к востоку от острова Ивиса, на что последовало приказание крейсера «Канариас» следовать полным ходом прежним курсом. Капитан не выполнил приказание, что вызвало обстрел. После обстрела вынуждены были лечь на старый курс и идти под конвоем в Пальму, куда пришли 1 декабря в 9 часов утра. В этот же день на корабль пришли военные портовые власти и отобрали вахтенный журнал, а также все судовые документы. При этом присутствовали два консула - шведский и датский. Был произведен тщательный обыск помещений и трюмов, не давший никаких результатов. Была опечатана судовая радиостанция. В присутствии консулов капитан Кулик заявил протест по поводу задержания. В течение трех суток фашистские власти в ответ на протест неизменно заявляли, что они должны получить разрешение от Франко. В полночь 4 декабря были возвращены отобранные документы и получено разрешение продолжить рейс, при этом было рекомендовано следовать вдоль южной части Балеарских островов.

Несомненно, значительное число задержаний мятежниками советских судов было связано с отправленной из СССР в Испанию военной помощью. Полностью сохранить в тайне факт отправки вооружений  не удалось. С конца сентября по ноябрь 1936г. СССР послал в Испанию 17 транспортов с оружием, 10 из них были советскими судами. Как реакция на это, в течение почти того же самого времени  с октября по ноябрь 1936г. мятежники задержали и обыскали 12 советских судов в поисках оружия. Но ничего найдено не было, корабли несли мирные грузы, а ни один из «игреков» мятежникам не попался ибо тогда еще мятежники не оперировали в Средиземном море, а действовали у своих баз и в Гибралтарском проливе.

В ноябре 1936г. почти одновременно в различных итальянских портах имели место скоординированные провокационные действия итальянских полицейских властей. На теплоход «Ногин» 13 ноября в порту  Чивита-Веккии явились свыше десяти полицейских во главе с двумя офицерами, которые тщательно обыскали судно якобы в поисках «контрабанды», которой разумеется не оказалось. Часть экипажа, в том числе помощник капитана, подверглась личному обыску. В Ливорно был произведен обыск на пароходе «Старый большевик», при чем во время производства обыска во внутренних помещениях парохода вся команда была собрана на палубе. В Генуе, куда зашел пароход «Зырянин», полицейские власти разрешили сходить на берег только лицам командного состава, при чем при спуске на берег и при возвращении на судно они подвергались личному обыску. Остальной части команды спуск на берег был запрещен. Кроме того, капитан парохода «Зырянин» не был допущен на советский пароход «Декабрист» находившийся в этом же порту. Личному обыску была подвергнута также часть команды парохода «Декабрист». О всех этих случаях капитаны советских пароходов информировали полпредство СССР в Италии, которое заявило итальянским властям решительный протест.

От итальянских фашистов не отставали и немецкие. В ноябре 1936г. в  Бремене советский пароход «Колхозник» подвергся грубому беспричинному обыску. После его ухода, 26 ноября 1936г. германская полиция в Бремене произвела незаконный обыск и на советском теплоходе «Двинолес» (капитан Баглай). Обыск, естественно, не дал никаких результатов. При обыске полиция конфисковала находящиеся в каютах плакаты с надписями на русском языке. В заключение полиция наложила на капитана теплохода крупный штраф за якобы произведенную им «выкачку нефти», чего в действительности не было. 28 ноября на пароходе закончили принимать уголь для Неаполя, и в этот момент явившаяся на борт полиция потребовала, чтобы «Двинолес» немедленно снялся, хотя капитан еще не успел получить ряд документов, без которых международное право запрещает выход судну в море. Расчет строился чтобы создать экипажу затруднения в случае какой-либо остановки в открытом море. Документы получили лишь после прибытия в Неаполь, куда их отправили воздушной почтой.

Не имея возможности активно сопротивляться деятельности мятежных кораблей осуществляющих блокадные действия,  советские моряки по возможности оказывали им пассивное сопротивление. 1 декабря 1936г. в 16.30 мятежниками в Гибралтаре был  обстрелян пароход  «Щорс» (капитан Звягин), вышедший 25 ноября из Роттердама в Баньоли с грузом германского угля для Италии. Мятежники пытались увести «Щорса» под своим конвоем по направлению к Сеуте, однако капитан «Щорса» не подчинился требованиям мятежников и продолжал идти по своему маршруту оторвавшись от преследователей. Уже в Одессе капитан парохода Звягин рассказал как все было: «Наш пароход шел из Роттердама в итальянский порт Баньоли с грузом около 5.800 тонн германского угля, запроданного итальянской фирме  «Ильва». Когда м выходили из Гибралтара в Средиземное море, вблизи нас появился пиратский тральщик, вооруженный скорострельным орудием и пулеметом. Тральщик мятежников подавал какие-то гудки. Так как такие сигналы международным кодом не предусмотрены, я приказал идти по курсу. С тральщика раздалось два орудийных выстрела. Пришлось остановить машину. В рупор с близко подошедшего к нам тральщика раздался окрик:

   ― Коммунист?

   Окрик был сделан таким грубым и вызывающим тоном, что я не ответил на него. Затем последовал второй вопрос:

   ― Какой вы национальности?

   Я ответил, что веду судно самого могучего государства мира и если на тральщике имеются моряки, то они могут узнать это государство по флагу, поднятому на нашей корме. Затем на более вежливый вопрос я ответил, куда, откуда и с каким грузом мы идем.

   Командир пиратского тральщика потребовал, чтобы я спустил трап. На это ему было отвечено, что трап спущен не будет, ибо в Роттердаме мы по всем правилам оформили отход парохода на итальянский порт Баньоли и остановок в Гибралтаре делать не собираемся. Мы напомнили также, что по международным законам никто не имеет права останавливать нас здесь, ибо проход через Гибралтарский пролив свободен для всех коммерческих судов. Несмотря на это, нам было категорически приказано следовать за тральщиком в Сеуту. «Щорс» некотрое время шел рядом с тральщиком, поскольку этого требовал и наш курс. Когда мы приблизились к Сеуте, на расстоянии около мили от нас показалось вооруженное посыльное судно пиратов. Тральщик сообщил ему, что «Щорс» следует в Сеуту. Тогда посыльное судно направилось к Танжеру.

   На повторный приказ командира тральщика следовать за ним я ответил: «Хорошо. Идите вперед» и дал распоряжение идти самым малым ходом, чтобы дождаться темноты либо появления других иностранных судов. Пиратам это показалось подозрительным, и с тральщика нам предложили ускорить ход. Мы ответили, что у нас нет карты района Сеуты и что мы можем идти лишь в кильватере за тральщиком. Тем временем стемнело. Тральщик подошел к волнолому Сеуты, а «Щорс» отстал от него. Воспользовавшись этим, мы быстро развернулись и полным ходом ушли в море. Команда «щорса» единодушно решила не допустить захвата судна фашистскими бандитами. Машины работали чудесно. При максимальной скорости для нашего судна в 8,5 мили мы делали на этот раз 10 миль в час.

   Тральщик поднял тревогу и дал вслед нам несколько боевых выстрелов. Одновременно нас начали освещать прожекторами с берега, но мы лишь увеличивали количество оборотов машины. Через двадцать минут преследователи исчезли из виду, и мы могли идти своим курсом на Баньоли.

   Когда мы прибыли в Баньоли, то сразу почувствовали, как изменилось к нам отношение итальянских властей по сравнению с прежним. Начались всевозможные мелочные придирки. Потом полиция отказалась разрешить экипажу спуск на берег. Лишь после категорического протеста советским морякам разрешили сходить на берег, но и то лишь по специальным пропускам, которых раньше не было. Сдав полностью принятый в Роттердаме груз, мы вышли к советским берегам.» 

Вышедший 3 декабря 1936г. из порта Касабланка (Французское Марокко) пароход «Степан Халтурин» после доставки туда из Архангельска леса шел порожняком в Гибралтар для бункеровки. 4 декабря при подходе к английской крепости Гибралтар он  был остановлен военным судном мятежников. «Степану Халтурину» было предложено следовать в Сеуту  под конвоем 2 военных судов и военного отряда, посаженного на пароход. В Сеуте мятежники произвели обыск всего судна, вплоть до вскрытия балластных цистерн в трюмах. После обыска 4 декабря пароход был отпущен и снова направился в Гибралтар для бункеровки.

ТАСС констатировал по этому поводу: «… пиратские бесчинства испанских мятежников не прекращаются, а, наоборот, принимают все более злостный и систематический характер, создавая своими провокационными и преступными действиями серьезную угрозу безопасности морского мореплавания на важнейших морских путях»».

6 декабря 1936г. тральщик мятежников «Альказар» (Alcázar) задержал пароход  «Двинолес» шедший из Бремена в Неаполь с грузом в  5835 тонн угля для Италии. Под конвоем тральщика был отведен в Сеуту. После обыска «Двинолес» возобновил маршрут.

10 декабря 1936г. дозорное судно и тральщик мятежников при проходе через Гибралтарский пролив задержали пароход «Тифлис» шедший из Хаустона (США) в Новороссийск с грузом закупленных в США для СССР оборудования, автомобильного листа и 1376 голов племенных баранов и коа. Под угрозой оружия привели его в Сеуту, там он был подвергнут обыску, после чего возобновил  свой маршрут.

12 декабря 1936г. в Гибралтарском проливе тральщик мятежников задержал пароход «Кузбасс» шедший из Бремена в Ливорно с грузом 4065 тонн германского угля. Под конвоем пароход был приведен в Сеуту.  13 декабря после незаконного обыска судно отпустили, оно пошло по своему маршруту в Ливорно.

12 декабря 1936г. мятежники остановили на траверзе Капо де Гата танкер «Аванесов» шедший из Батуми в Гамбург с грузом  9933 тонн нефтепродуктов для Германии. После опроса продолжил свой маршрут. 

14 декабря 1936г. в газете «Правда» после сообщений о новых нападениях мятежников на советские суда был помещен редакционный материал. «Мятежным генералам, открыто ведущим кровавую войну против законного испанского правительства  при помощи германского и итальянского оружия, повсюду мерещится призрак... советских поставок оружия в Испанию. К примеру: английский пароход «Тернтон», зафрахтованный «Совфрахтом», везет 100 грузовиков для Испании. А мятежникам и кое-кому из их покровителей мерещатся грозные советские танки. Об этом пишут в реакционных газетах различных стран. Перепуганный англичанин-судовладелец, не доверяя глазам своего  капитана, просит английские власти на Мальте освидетельствовать груз. Власти на Мальте, убедившись в том, что грузовик есть грузовик, записывают свои наблюдения в официальных актах. А испанские мятежники, невзирая на это, продолжают кричать по всему миру о «большим грузе советских танков», перевозимых на пароходах под английским флагом.

   Везет ли советский пароход, проходящий мимо испанских берегов, немецкий уголь для Италии, советскую нефть для Германии или Англии   или даже импортных баранов из Америки в Советский Союз, пиратствующие тральщики мятежников неизменно начинают «героическое» сражение с мирным торговым судном, останавливают его, насильно приводят в Сеуту или в Пальму, «ищут» оружия и.., неизменно садятся в лужу!

   Вот уже 17 советских пароходов задержаны и обшарены вплоть до вскрытия балластных цистерн в трюмах, а советского оружия, о громадных поставках которого в Испанию ежедневно и ежечасно трубят мятежные радиостанции вместе с унифицированной прессой итальянского и германского фашизма, нет как нет! Нечем поживиться испанским генералам, Жаждущим военных трофеев, на советских пароходах, кроме разве как племенными баранами и козами.

    Положение было бы попросту смешным, если бы с каждым днем не становилось все яснее, что систематические пиратские нападения мятежников на торговые суда становятся совершенно недопустимой помехой для нормальной торговли со всеми странами.» И как оказалось задержания судов были прелюдией к новому преступлению.

20 декабря 1936г. все советские газеты поместили  сообщение ТАСС «Испанские фашисты подожгли и потопили советское судно, перевозившее марганцевую руду»: «Пиратский крейсер испанских фашистов 14 декабря с. г.  поджег и потопил советское судно «Комсомол». Окончательная судьба команды выясняется. 

   Теплоход «Комсомол» вышел 5 декабря из советского порта Поти в бельгийский порт Гент с грузом чиатурской марганцевой руды 6.909 тонн, проданной бельгийской фирме «Провиданс».

   Фирма «Провиданс» своевременно была извещена о выходе теплохода, получила от Эйро-Банка (Париж) через «Ллойдс энд Нэйшенал Провиншиэл Форейн Бэнк Лимитэд» (Антверпен) все документы на товар и оплатила уже, согласно условиям договора, 80 проц. стоимости проданного ей товара.» В официальных комментариях к сообщению ТАСС подчеркивалось: « …Поджог и потопление теплохода «Комсомол» является актом, оставляющим далеко позади предыдущие пиратские действия фашистских мятежников. Сообщение об этом злодейском акте не может не вызвать величайшего возмущения и глубокого негодования общественного мнения трудящихся Советского Союза.

   Фашистские мятежники играют с огнем. Сейчас еще рано говорить о тех последствиях, которые повлечет эта неслыханная, преступная провокация поджигателей войны. Одно ясно: испанским фашистам и тем, кто стоит за их спиной и руководит их действиями, не сложить с себя ответственности за этот вопиющий пиратский акт.»

Разбойничья расправа фашистских пиратов с советским теплоходом «Комсомол» произошла в 140 милях от Алжира и в 31 миле от испанского берега. Незадолго до этого с «Комсомолом» поддерживал радиосвязь советский пароход «Кузбасс» (капитан Лапин), шедший из Атлантики в итальянский порт Ливорно. 14 декабря в два часа дня радист Озольк с «Кузбаса» держал связь с «Комсомолом». Ни «Кузбасс», ни «Комсомол» о своем местоположении друг другу не сообщали, ибо не хотели, чтобы это было известно фашистам. В 15.55 Озольк, как было условлено, начал вызывать «Комсомол», но «Комсомол» перестал отвечать на вызовы. Вскоре «Кузбасс» принял две радиограммы с иностранных пароходов.  Бельгийский пароход «Президент Франки» передал о том, что в море горит  судно, по-видимому советское. Приблизительно было указано место пожара 36°42' северной широты и 0°12' восточной долготы. В 17.50 на «Кузбасе» приняли новую радиограмму с английского парохода «Бритиш Айлс». Он сообщил, что в море горит судно «очевидно русский национальности». По сообщению экипажа английского парохода, название горевшего судна он установить не смог. Рядом с горевшим советским судном стояло испанское военное судно.  Шлюпбалки правого борта вывалены, что свидетельствует о спуске людей на шлюпках с судна. Возле горящего парохода на плаву стоит шлюпка без людей. Никаких признаков людей на судне нет. Получив эти две радиограммы, капитан  «Кузбаса» немедленно свернул со своего курса и направился к тому месту, где должен был находиться «Комсомол». Однако в этом районе он обнаружил на поверхности моря лишь следы нефти и масла. Заметив на горизонте приближающийся пиратский крейсер мятежников, «Кузбасс» немедленно взял курс на Оран, а пираты, предположив, по-видимому, что это французское судно, оставили «Кузбас» в покое, после чего он ушел своим курсом и благополучно прибыл в Ливорно. 25 декабря «Кузбасс» вышел из Ливорно в Одессу. И только 26 декабря в 2.10 с борта «Кузбаса» в Ленинград была отправлена радиограмма о подробностях гибели «Комсомола». Радиограмма с «Кузбаса» передавалась через пароход «Склянский», так как радиус действия собственной радиостанции «Кузбаса» оказался недостаточным для непосредственной связи с Ленинградом.

Подробности же гибели теплохода стали известны только после освобождения захваченных националистами моряков «Комсомола». Во второй половине ноября 1936г. возвращаясь после разгрузки в испанских портах Аликанте и Валенсия, куда теплоход «Комсомол» доставил военное снаряжение и подарки женщин и детей Советского Союза для населения республиканской Испании. Капитан еще в Мраморном море получили приказ идти на Кавказ, в порт Поти для приемки руды, которую предстояло перевезти в бельгийский порт Гент. 2 декабря мы уже были в Поти. Грузились, как всегда, быстро. Предстоял сверхплановый стахановский рейс, так как годовой план был выполнен еще осенью. 5 декабря теплоход направился в Гент. Что произошло дальше описал капитан теплохода Г.А.Мезенцев: «До берегов Италии было спокойно. У Сицилии появился попутчик - иностранное наливное судно. Ночью у африканского мыса Вон мы с ним разошлись. Казалось, все обстояло благополучно. Подобные встречи случались и в прежние рейсы, когда к нам подходили у берегов Испании германский крейсер «Дейчланд» и эскадренный миноносец или когда у берегов о-ва Сицилии борт о борт на расстоянии менее одного кабельтова шли- итальянские фашистские миноносцы с наведенными на нас дулами своих орудий.

13 декабря около полудня до траверза Алжира появился по корме крейсер. Он долго не приближался. Я вышел на мостик, взял бинокль. Вижу, судно умышленно не подходит. Погода была хорошая. Вечером он приблизился, взял в кильватер и шел за нами. Я мог только установить, что это итальянское судно. Около 5 часов вечера он приблизился примерно до 1,5 мили с правого борта. Команда была совершенно спокойна. Да и о чем нам было беспокоиться? Мы шли свободным морским путем, направляясь в нейтральную страну, имея на борту мирный, законно оформленный груз.    Словом, когда крейсер подошел к нам, я был абсолютно спокоен, а, как известно, по «улыбке капитана» настраивается и вся команда. Однако я удивился, заметив на корме крейсера английский флаг. Обычно в походе все военные корабли держат свой флаг на гафеле мачты. И вдруг у большого корабля «владычицы морей», которая строго придерживается морских традиций и правил и никого не боится в открытом море, флаг на кормовом флагштоке. С другой стороны, тип этого крейсера был итальянский, о чем я тут же сказал стоявшему на мостике вахтенному помощнику Синицыну.

Вдруг крейсер поднял сигнал. Увидев его, я взял бинокль. Произошел следующий разговор флажными сигналами по международному своду.

Ваше наименование?

«Комсомол».

Ваш груз?

Руда.

Ваше направление?

- Бельгия, порт Гент.

Счастливого плавания.

Благодарю вас.

    Мы отсалютовали флагом, он ответил и ушел.

    Сутки прошли благополучно. В ночь на 14 декабря миновали траверз Алжира….

    …Я находился в машинном отделении, где все сверкало, словно в салоне, когда подошел вахтенный и доложил, что виден направляющийся к судну справа крейсер. Я прошел в каюту, и только успел надеть китель, как  послышался залп орудия. Это был сигнал, предупреждающий об остановке судна. Крейсер  подошел и остановился на расстоянии 2-3 кабельтов с правого борта.

Я быстро вышел и близко у борта увидел судно. На нем был старый монархический испанский флаг. На палубе было многолюдно, чехлы с орудий сняты, дуда направлены на нас. Я понял, что разговор предстоит серьезный.

Вскоре взвился сигнал: «Оставить судно!» Сигнал недвусмысленный, но команда была совершенно спокойна. Каждый занимался своим делом. Я немного подумал. В это время появился один из моих помощников, А. М. Кульберг. «Сигнал вижу, но не разбираю»,- ответил я, а сам приказал произвести подготовку к тревоге «оставить судно», дабы не быть застигнутыми врасплох в случае неожиданного торпедирования.

Дисциплина на судне всегда была отличная, и люди, словно на ученье, начали быстро снаряжать шлюпку. Я распорядился взять карты, компас, корабельный журнал, а также продовольствие. Крейсер находился с правого борта, наши же приготовления велись на левом,

и они не могли заметить, чем мы заняты.

Между тем, не дожидаясь, пока я распознаю сигнал, они спустили шлюпку с крейсера и направились к нам. В шлюпке были офицер, переводчик и десять матросов, вооруженных винтовками и револьверами. Все оружие, как я заметил, было итальянское. На борт «Комсомола» вся эта банда поднялась по-пиратски.

Они немедленно выставили у кают караулы, после чего ко мне вошел офицер - белокурый «испанец» с немецкой наружностью, а с ним настоящий испанский матрос, владеющий английским и итальянским языками. Матрос оказался переводчиком.

Кто капитан?

Я.

Сообщите точное наименование вашего судна.

«Комсомол».

Наименование груза?

Марганцевая руда.

― Откуда и куда следуете?  

― С  Кавказа  из  порта  Поти  в   Бельгию   в  порт Гент.

   Короткая пауза.

― Хотите осмотреть груз? - спросил я.

― Нет,- отрубил офицер,- осматривать не будем.

― Предъявите ваши грузовые документы: манифест  коносаменты и чартер.

Пожалуйста,- ответил я, вручая документы.

Дайте список вашего экипажа,- предложил офицер.

Я имею список только на русском языке,- сказал я,- подождите, могу переписать по-английски.

Нет, ждать не могу, давайте список на русском языке и... все паспорта экипажа!

Когда все было вручено, офицер принял глупо-геройскую позу и дерзким, повышенным тоном, оскалив, как бешеная собака, зубы, заявил:

На спасение вам даем 10 минут. Ваше судно будет расстреляно.

    ― Чем вызвано такое нарушение международных правил? - спросил я. Офицер со злобным высокомерием посмотрел мне в лицо, резко повернулся и вышел из каюты, ас ним и переводчик. «Через 10 минут оставить судно», ― вызывающе, в истерически повышенном тоне закричал офицер. Предупреждение было категорическое. Мы вынуждены были подчиниться военной силе. Выйдя из моей каюты на палубу ботдека, офицер приказал:

 - Явитесь на крейсер!

    Офицер и его сброд спустились в катер. Он шел по направлению к крейсеру, на котором снова поднимался сигнал на мачте: немедленно оставить судно, сейчас будем его топить.      

    Пираты определенно торопились. Возможно, что у их командира была прямая инструкция не задерживаться на судне, представляющим собой кусочек советской территории.

    … Медлить - судя по тону пиратов - не приходилось. Команда «Комсомола» была готова ко всяким неожидонностям, хотя жизнь на теплоходе до последней минуты шла самая нормальная…

…На теплоходе было две женщины: Мария Васильевна Фоменко и буфетчица Татьяна Васильевна Боцманова. Они спустились в шлюпку первыми, с кое-какими вещами, точнее сказать - с узелочками, где у них были платье и белье; мужчины же спустились по шлюпочным   талям,    захватив    лишь    каждый    свое пальто.

Посадка проходила образцово, без малейшей суеты и намека на волнение. Наблюдая за посадкой, я, однако, подумал, что у них - у тех, кто на крейсере уже навел на нас орудийные дула,- часы будут обязательно спешить, а у меня - отставать. Действительно, не прошло и 3 минут, как поступил второй сигнал: «Немедленно оставьте судно...»

Каждый моряк наизусть знает основные морские сигналы. Было ясно, что пираты стремились спровоцировать нас, внести панику. Разумеется, это им не удалось. Я твердо решил выдержать срок и не потерять людей. В шлюпке не было еще двоих. Оказывается, они задержались в машинном отделении, чтобы застопорить машины. Едва я их окликнул, как последовал третий, однофлажный, что значит самый категорический сигнал о немедленном оставлении судна.

Я спустился последним, и шлюпка отвалила от теплохода. Так фашистские пираты силою оружия сняли нас с борта нашего любимого судна «Комсомол» и поселили в казематах па крейсере «Канариас».»

После того как весь экипаж 36 человек оказался на крейсере, он принялся расстреливать теплоход. После сигнала грянул первый залп из трех орудий по борту «Комсомола». Били все время залпами. Расстояние было небольшое, однако первые снаряды не попали в цель. Всего они выпустили около 35 снарядов. Момента полного погружения «Комсомола» никто из экипажа не видел. Видели только, как снаряды попали в нефтяные танки (резервуары с горючим), и судно начало гореть, объятое пламенем и дымом. А моряков с палубы загнали в трюм.

Всей операцией националистов руководили немцы. Капитан теплохода Г.А.Мезенцев вспоминал : «На крейсере были гитлеровские морские офицеры, которые руководили всей пиратской операцией.

Через час начался допрос. Меня вызвали первым. Допрашивал немецкий офицер, прикидывавшийся испанцем.

Сколько раз вы были в республиканской Испании после июля месяца?

Один раз.

Какой у вас был тогда груз?

Продукты, подарки женщин и детей Советского Союза женщинам и детям республиканской Испании.

Он помолчал.

У вас было оружие,- сказал он вдруг.

Я ответил, что никакого оружия у нас не было, что мы разгружались в Аликанте и в Валенсии на глазах английских, германских, итальянских, французских, аргентинских и других стоявших там судов. Военные моряки видели, что мы разгружали муку, сахар, другие продукты, а не оружие.

В конце допроса немец показал  мне  фотографию «Комсомола».

Это ваш? - спросил он.

Да,- ответил я.»

Впоследствии экипаж «Комсомола» прошел тюрьмы и лагеря националистов и был освобожден только после усилий со стороны советского правительства. В большинстве стран сообщение о потоплении «Комсомола» вызвало негативную реакцию. Английская газета «Манчестер гардиан» писала: «Совершенно очевидно, что испанские мятежники не имеют права препятствовать торговому мореплаванию. В связи с их поступком их можно рассматривать, как пиратов. Но какие могут быть сомнения в том, что Франко никогда не решился бы на такое наглое действие, если бы его не поощряли на то фашистские державы?» Естественно пиратские действия нашли поддержку только у союзников мятежников. Германская газета «Берлинер берзенцейтунг» писала: «С правовой точки зрения все эти глупые нападки на испанское национальное правительство совершенно необоснованны». Указывая на объявленную в ноябре мятежниками блокаду испанских портов, газета цинично пишет: «Именно потопление теплохода «Комсомол», показывает, что блокада действительно проводится».

Сразу после потопления мятежниками теплохода «Комсомол», агентство Рейтер 21 декабря 1936г. распространило сообщение: «Как сообщают, 13 советских военных кораблей получили приказ выйти из Одессы в испанские воды и открыть стрельбу, если мятежники будут препятствовать советскому судоходству». ТАСС на это ответил: «Сообщение, распространяемое агентством Рейтер, о том, что советские военные корабли получили приказ выйти в испанские воды, не соответствует действительности и является сплошным вымыслом.»

Ситуация объяснялась тем что налицо была отставание СССР в деле создания современного флота. Программа военного судостроения на вторую пятилетку (1933-1937гг.) предусматривала введение в строй 861 корабля общим водоизмещением 451.500 тонн, в том числе 369 подводных лодок, 50 лидеров и эсминцев, 8 легких крейсеров, 267 торпедных катеров, 4 сторожевых корабля, 60 МО (морских охотников), 42 тральщика, 10 плавбаз, 3 спасательных судна, 20 речных мониторов и канлодок, 28 бронекатеров. Но вследствие технического отставания Советского Союза выполнение программы было сорвано. Из 369 кораблей во второй пятилетке флот фактически получил от промышленности 137 подводных лодок (12 больших типа «Л» и «П», 73 средних Типа «С» и «Щ», 52 малых тип «М»),  25 надводных кораблей (1 лидер, 10 сторожевых кораблей, 6 тральщиков, 8 мониторов) и 176 торпедных катеров. А утвержденная 26 июня 1936г. перспективная программа «Большого флота», помимо продолжавшегося отставания в судостроительной сфере, уже в 1937г. получила удар со стороны компании поисков «врагов народа» и была сорвана изначально. Так что послать к берегам Испании корабли советского флота было невозможно, и не только по политическим причинам. Во-первых, кораблей было мало, а во-вторых, в случае открытого военного выступления Германии, и особенно Италии, они могли быть легко уничтожены. Боевая устойчивость сравнительно тихоходных линкоров типа «Марат» вызывала сомнения из-за имевшихся трудностей обеспечения ПВО и ПЛО, а крейсера и эсминцы Черноморского флота выглядели просто слабыми и устаревшими на фоне новых кораблей германского и итальянского флотов.

 

 

 

                                                 Вторая серия поставок 23 декабря 1936 - 14 февраля 1937гг.

 

В период 23 декабря 1936 - 14 февраля 1937 гг. пришли четыре транспорта с вооружением.

1.      «Darro» испанский пароход (2600т., 2610Gr, 2200 DW) 22.12. - 30.12.1936г. Груз 20 истребителей И-15.  По другим данным 30 истребителей И-15. 2 автомобильных компрессора, 17.500 авиационных бомб, 2 радиостанции.

2.      «Sac» испанский пароход (2900т., 2959 GR, 5000 DW) 04.01. - 16.01.1937г. 3 грузовых цистерны, 20.000.000 патронов 7,62-мм, 25.500 винтовок Mosin Nagant M91 7.62x53mmR .

3.      «Mar Blanco» испанский теплоход (5100т., 5512 GR, 6100 DW) 06.01. - 16.01.1937г. Груз 30 истребителей И-15, 32 – 76,2-мм автоматические пушки M1931, 30.000.000 патронов 7,62-мм, 24.580 винтовок Mosin Nagant M91/30  7.62x53mmR, 32.600 снарядов 76,2-мм АА.

4.      «Aldecoa» испанский теплоход (5800т., 3088 GR, 6100 DW) 05.02. - 14.02.1937г.  Груз 31 легкий бомбардировщик Р-Зет, 12.500 авиационных бомб, 200 глубинных бомб, 3 грузовых цистерны, 3.500.000 пулеметных патронов ShKAS, 1.948.000 специальных патронов, 1.891.000 патронов PV-1, 20 английских 115-мм гаубиц Vickers, 40.798 снарядов 115-мм, 50.000 снарядов 37-мм, 7.010 снарядов 47-мм, 17.600 снаряд 76-мм, 16 прожекторов 

 

Если первая серия транспортов с вооружением  пришла в Испанию относительно спокойно, то в дальнейшем операция по перевозке оружия усложнилась. В начале сентября 1936г. начатая в августе операция республиканских войск по захвату Балеарских островов была свернута, и в ноябре мятежники захватили Балеарские острова (кроме о.Менорка) и они стали их основной базой для действий против средиземноморского побережья Испании. В октябре  1936г. после того как в сентябре в результате тактической ошибки  республиканский флот ушел в Бискайский залив, фалангисты перехватив инициативу взяли под плотный контроль Гибралтарский пролив. Возвращение в октябре 1936г. республиканского флота  из Бискайского залива в базы Средиземного моря исправить положение в районе Гибралтара не смогло. В ноябре 1936г. корабли мятежников активизировали боевые действия на Средиземном море. 10 ноября «Канариас» подверг сильному обстрелу Альмерию, а 19 ноября  крейсера «Канариас» и «Альмиранте Сервера» появились у бухты Росас (к северу от Барселоны) и открыли сильный артиллерийский огонь по железной дороге, сообщавшейся с Францией, но, будучи атакованы вылетевшими из Барселоны республиканскими гидросамолетами, вынуждены были отойти. В конце ноября мятежные крейсера начали блокировать Барселону и другие порты восточного побережья Испании, и потопили несколько республиканских судов с невоенными грузами. Естественно все это усложнило транспортировку грузов, а они были необходимы.

16 декабря 1936г. премьер-министр республики Ларго Кабальеро  послал следующее письмо советскому послу Розенбергу: «Это письмо подтверждает запрос, представленный министром авиации Прието  через дипломатическую почту, для отправки авиационного  оборудования и самолетов. Мы просим осуществить отправку следующего:

1.  60 самолетов - истребителей И-15 наряду со всем оборудованием и всеми запасными частями, необходимыми для этих машин. 20 запасных двигателей  М.25 и 30 автостартеров, 5 миллионов патронов, из которых 2 миллиона зажигательных. Мы просим также отправить 60 пилотов, 60 техников, 25 специалистов по вооружению, 2 авиационных инженеров, 2 оружейных инженеров, 15 техников-ремонтников с необходимым оборудованием и 5 опытных водителей.

2.  40 скоростных самолетов бомбардировщиков со всеми запасными частями и оборудование, 20 запасных двигателей М.100 и 30 автостартеров, 1500 100-килограммовых бомб, 500 50-килограммовых бомб и 1,5 миллиона патронов. Для эксплуатации этих самолетов просят отправить 40 пилотов, 40 стрелков, 40 штурманов, 40 техников, 20 механиков, 15 радио-технических специалистов, 1 авиационного инженера и 1 инженера по оружию.

3.  30 DE-6 самолетов-истребителей со всеми запасными частями и оборудованием, 10 запасных двигателей и 15 автостартеров, 2 миллиона патронов, половина которых зажигательные, 10000 10-килограммовых бомб, 2500 25-килограммовых бомб, 2 000 50-килограммовых зажигательных бомб. Для этих самолетов 30 пилотов, 30 стрелков, 30 техников, 30 специалистов по оружию, 1 инженер по оружию, 1 авиационный техник, 10 механиков.

4.  16 тяжелых бомбардировщиков с двигателями М. 34 и всеми запасными частями, оборудование и необходимые устройства и полный штат пилотов и стрелков для ночных полетов, так же как и  специалистов по оружию.»

Республике требовалось все. В связи с непрерывными боями под Мадридом республиканская артиллерия все время нуждалась в систематическом пополнении личного состава, материальной части артиллерии и усилении снабжения боевыми припасами. Ни одного завода по производству орудий в распоряжении республиканского правительства не было. Все надежды возлагались на закупки за границей. Прибывший в октябре 1936г. советник артиллерист Н.Н.Воронов вспоминал, что в конце 1936г.: «Около сотни малокалиберных противотанковых пушек оно приобрело в СССР. Они были крайне нужны для борьбы с танками. Срочно приступили к подготовке кадров. Мной была написана небольшая памятка по основам тактики и стрельбы из этих орудий по вражеским танкам. Она помогла артиллеристам лучше и скорее освоить новые орудия.

Легкие, подвижные противотанковые пушки пользовались заслуженной любовью у республиканской пехоты и применялись для борьбы не только с танками, но и с пулеметными гнездами противника.

Также были закуплены в Советском Союзе 76 мм полевые пушки с боеприпасами.

В феврале прибыла небольшая партия советских зенитных пушек среднего калибра. Мадридцы встретили их с ликованием. Первые зенитчики противовоздушной обороны города учились с большим увлечением и в кратчайшие сроки освоили новую сложную технику.»

В ноябре 1936г. в борьбу с республиканским флотом вступили итальянские подводники. Получив данные о транспортах, идущих с оружием в страну осенью 1936 года, итальянцы решили убить двух зайцев - прервать линию снабжения и одновременно провести тренировки своих подводников в боевых условиях, причём с довольно малой степенью риска, так  как  в  начальном   периоде  войны  противолодочная  оборона республиканцев была в зачаточном состоянии. Операции проходили в обстановке строгой секретности, какие-либо обозначения с корпусов лодок были удалены, флаг не поднимался. Командиры лодок получили приказ атаковать любые боевые корабли правительственных сил, советские и мексиканские торговые суда (Мексика была единственной из латиноамериканских стран, активно поддерживающих республику до конца), следующие в республиканские порты или находящиеся в территориальных водах Испании. Точное опознавание цели перед атакой являлось обязательным. К ноябрю месяцу, совершив переход с севера обратно на юг, республиканский флот сосредоточился в Картахене, главной его задачей стала проводка идущих с востока «игреков». 20 ноября морской штаб спланировал очередную проводку от мыса Сан Антонио. Хотя основная нагрузка в операции ложилась на крейсер «Мигель де Сервантес», остальные корабли, включая линкор «Хайме I», находились в готовности выйти на поддержку. Утром 22 ноября начался выход основных сил флота на внешний рейд. В это время к Картахене подошла подводная лодка «Торричелли» ("Toricelli" капитан-лейтенант Запеллони). Первой из возможных целей для атаки командир лодки выбрал «Хайме I». Погода благоприятствовала подводникам: стояла дымка, скрывавшая от противника перископ и след торпеды. В 8.30 командир начал выводить субмарину в атаку и идентифицировал вторую цель - крейсер «Мигель де Сервантес» ("Miguel de Cervantes" капитан 2 ранга М. Урбиэты). Однако, сблизившись, итальянцы обнаружили, что линкор находится на слишком острых курсовых углах, и они решили сначала атаковать ситоящий неподвижно крейсер - даже несмотря на то, что он находился дальше. Но, выстрелив две торпеды по крейсеру, лодка не смогла из-за поднявшегося на поверхности переполоха повторить свою атаку. Торпеды попали в середину корабля. Взрыв уничтожил машину крейсера, и он вышел из строя на очень длительный срок: достаточно сказать, что специально для его ремонта пришлось удлинять док Картахены, рассчитанный только на эсминцы, что заняло несколько месяцев. Потеря была очень чувствительной, так как в строю имелось всего 3 крейсера, один из них - устаревший. Первый боевой успех итальянцев оказался самым крупным за войну и единственным до конца 1936г. Осколки торпед, найденные в корпусе крейсера, показали на их итальянское происхождение, а вскоре этому дано было ещё одно подтверждение. В ноябре и опять у Картахены лодка "Otaria" капитан-лейтенанта Мироне атаковала эсминцы, и торпеды взорвались, ударившись о мол. 25 декабря у Барселоны капитан-лейтенант Гарино, командир лодки "Jalea" атаковал пассажирский теплоход "Ville de Madrid" (1931 года постройки, 6942 брт), но торпеды прошли мимо. Более того: одна из них выскочила на пляж и не взорвалась. Эта  разоруженная торпеда  стала неоспоримым доказательством участия итальянских субмарин в войне.

 

                                                 Третья серия поставок 16 февраля - 13 марта 1937г.

 

В период с 16 февраля - 13 марта 1937г.  пришли три транспорта с вооружением и один «Турксиб» с персоналом.

1.      «Турксиб» (Turksib) советский теплоход (5400т.). 16.02. - 26.02.1937г. Советники, персонал.

2.      «Darro» испанский пароход (2600т., 2610Gr, 2200 DW) 27.02. - 05.03.1937г. - Картахена. Груз 40 танков Т-26, 1.646 пулеметов Дегтярева, 277 крупнокалиберных пулеметов, 20.720 винтовок 7,62-мм “Mosin-Nagant”. (7,62x54R), 17.000 снарядов 45-мм.

3.      «Cabo Santo Tomas» испанский пароход (12500т., 12589GR, 10000DW, 16900DP). 28.02. - 06.03.1937г.  - Картахена. Груз 60 танков Т-26, 65.000.000 патронов, 28.222 снарядов 115-мм, 353.000 снарядов 45-мм,  29.270 винтовок 7,62-мм “Mosin-Nagant”. (7,62x54R).

4.      «Antonio de Satrustegui» испанский пароход  02.03. - 13.03.1937г. 56.022  ружейных патронов, 4.800 снарядов 115-мм, 210.000 снарядов 45-мм, 49.000 снарядов 76-мм.

 

Пока  никакой информации о втором рейсе в Испанию теплохода «Турксиб» найти не удалось. Но видимо это был непростой рейс так как 17 июля 1937г. появилось постановление Центрального Исполнительного Комитета СССР «О награждении работников водного транспорта»: «За успешное и самоотверженное выполнение специального производственного задания Центральный Исполнительный Комитет СССР постановляет наградить:

Орденом Красная Звезда:

1.         Павлова М.И. - капитана теплохода.

2.         Гришина М.Д. - машиниста.

3.         Зайцева М.Т. - машиниста.

4.         Фомина В.И. - моториста.

5.         Титоренко В.Д. - матроса.

6.         Макаренко А.Н. - зав. частью радиостанции.

7.         Лобанова Н.И. - радиста.

Орденом Знак Почета:

1.         Богомаза К.Я. - такелажмейстера.

2.         Прокопенко И.Д. - старшину крана.

3.         Полякова С.В. - старшего такелажника.

4.         Прокопенко А.А. - старшего мастера.

5.         Калашникова Г.П. - старшего такелажника.

6.         Жукова А.П. - старшего машиниста.

7.         Шокарева Д.Ф. - старшину крана.»

На кораблях с третьей серией поставок попытались разрешить проблему связи, поскольку ни советские, ни тем более испанские корабли в ту пору не имели радиоаппаратуры позволяющую держать прямую радиосвязь Центра с морскими транспортами, направляемыми в испанские порты. Вот как о том времени вспоминает старейший сотрудник службы спецрадиосвязи Главного разведывательного управления полковник в отставке Олег Туторский: «Работа с первыми «игреками» проходила особенно мучительно. На них стояла аппаратура, разработанная и созданная в институте ГРУ.

Под руководством военинженера 3-го ранга Разговорова построили серию передатчиков с питанием от сети или от аккумуляторов. Добиваясь получения максимальной мощности, теряли в устойчивости частоты и режима работы. Передатчик абсолютно не выносил качки антенны. Частота менялась скачками, тон «плакал». Несмотря на сильный сигнал, принимать радиограммы было почти невозможно. К передатчику придавался приемник прямого усиления, также производства института. Его построили под руководством инженера Баканчева. Он работал, пожалуй, хуже передатчиков». Таков был первый опыт создания приемопередающего комплекса. К сожалению, он оказался неудачным, хотя разработчики аппаратуры горячо отстаивали свое детище и ссылались на низкую квалификацию радистов. Радисты действительно были слабые, но это не оправдывало конструкторов. Словом, руководство приемного центра по жалобам операторов убедило командование разведуправления принять экстренные меры к разрешению конфликта. В феврале 1937 года в Севастополь был направлен опытный радист О. Туторский. В Черноморском порту в это время стояли под погрузкой очередные «игреки». Вскоре они отправлялись в опасный путь в Испанию. Рассказывает О. Туторский: «В Севастополе на кораблях мы установили радиостанции с максимальной тщательностью, сделали хорошие антенны, зарядили аккумуляторы, отрегулировали связь. В результате на неподвижно стоящем судне передатчики работали более или менее приемлемо.

Когда я возвратился в Москву, то сразу прибежал на приемный центр послушать, как работают ушедшие в поход «игреки». К сожалению, частота «плакала», тон завывающий.

Мне пришлось выступить перед высокой комиссией и доложить о результатах командировки. Вывод был один: надо разработать и построить настоящий, современный передатчик». После заседания комиссии Туторскому так и сказали - вот ты и построишь этот самый «настоящий и современный передатчик». В помощь ему дали радиста Л. Долгова, двух монтажников - Козлова и Русанова, а также конструктора и механика. Общее руководство осуществлял Борис Асеев. Через две бессонные недели группа Туторского представила новый передатчик. Но он был признан слишком сложным в техническом отношении: три каскада, четыре лампы, питание. Руководство службы решило не запускать передатчик в производство, а доработать его. Начались срочные поиски более оптимального варианта. Вскоре родился

усовершенствованный передатчик. Он оказался компактнее предыдущего и, что не менее важно, был проще в производстве. Эти радиостанции и стали устанавливать на всех последующих «игреках». Позже, после модернизации, передатчик ГРУ выпускался серийно и успешно работал на фронтовых радиоузлах во время Великой Отечественной войны. Тем не менее проблемы с радиосвязью кораблей с берегом оставались.

Помимо действий против франкистов республиканцам приходилось принимать во внимани6е провокационные действия германского и итальянских флотов, которые всячески действовали на стороне мятежников. Такой явный эпизод имел место в марте 1937г. когда в Картахену на испанских судах помимо прочего оружия и боеприпасов, были доставлены 100 танков Т-26, 5 марта на пароходе «Darro» 40 танков Т-26  и 6 марта на теплоходе «Cabo Santo Tomas» 60 танков Т-26. Советник главного минера флота и советник начальника штаба 2-й полуфлотилии эсминцев  Солоухин С.Д. вспоминал: «Крейсер «Лейпциг» стоял на якоре вблизи военно-морской базы республиканцев Картахены как корабль-наблюдатель за соблюдением европейскими государствами обязательств по соглашению о невмешательстве в испанские дела.

В одну из мартовских ночей 1937 года в Картахену в сопровождении отряда кораблей республиканского флота прибыли из Советского Союза два испанских транспорта с важными военными грузами.

На пути в Картахену конвой неоднократно подвергался атакам самолетов мятежников, но все атаки оказались безуспешными, транспорты и сопровождающие их боевые корабли благополучно прибыли в порт назначения, где сразу же началась их разгрузка.

Ввиду большого количества боевой техники, доставленной на транспортах, разгрузить их в дневное время не представлялось возможным, поэтому разгрузка производилась и ночью.

И вот около двух часов ночи стоявший на внешнем рейде Картахены немецкий крейсер «Лейпциг» начал прожекторное учение, очевидно с целью наведения на места разгрузки транспорта авиации мятежников.

С береговых постов военно-морской базы Картахены по международному своду сигналов неоднократно передавались сигналы с требованием прекратить прожекторное учение. Однако крейсер «Лейпциг» на эти сигналы не реагировал и продолжал учение.

Тогда командующий флотом,    по   совету   старшего морского советника Н. Г. Кузнецова, приказал эсминцу «Гальяно» выйти на рейд и принудить немецкий крейсер прекратить прожекторное учение.          

На рейд мы выходили по боевой тревоге, весь личный состав корабля находился на боевых постах у орудий и торпедных аппаратов.

Когда мы подошли к крейсеру на расстояние около 10 кабельтовых (1,8 км) и осветили его сигнальными прожекторами, то увидели, что орудия крейсера направлены на наш эсминец.

В ответ на этот провокационный акт торпедные аппараты эсминца «Гальяно» с находящимися в них боевыми торпедами были немедленно развернуты в сторону крейсера и сигнальным фонарем было передано категорическое приказание: «Немедленно прекратите прожекторное учение!».

Тут нервы у командира немецкого крейсера не выдержали, и спустя несколько секунд прожекторы были выключены.

Так закончился этот опасный ночной эпизод. Вскоре мы услышали шум приближающихся самолетов мятежников. Однако их ночной налет особого урона республиканцам не нанес, бомбы упали в пригороде Картахены, разрушив несколько крестьянских домов; когда налет самолетов закончился, разгрузка транспортов была продолжена.»

Со второй (23 декабря 1936 - 14 февраля 1937гг.) и третьей серии поставок (16 февраля - 13 марта 1937г.)  на 8 судах (из них только одно советское «Турксиб» с военным персоналом) было доставлено значительное количество оружия, сыгравшего свою роль в победе испанской армии в Гвадарахарской операции.

Всего за период с 26 сентября 1936 г. по 13 марта 1937 г. было выполнено 27 судорейсов, в том числе:

•   из портов Черного моря (Феодосия, Севастополь, Одесса) в Картахену - 20 судорейсов;

•   из Ленинграда в северные порты Испании (Бильбао) - 2 судорейса;

•   из Мурманска во Францию (Бордо) - 1 судорейс. Далее грузы заботами Разведывательного управления Красной Армии посредством третьих лиц под легендой коммерческих перевозок сельскохозяйственной техники направлялись в Испанию железной дорогой; непосредственно организаторские функции были возложены на агента Разведуправления РККА, известного по псевдониму «Седой». Власти Франции смотрели на указанные перевозки сквозь пальцы;

•   из третьих стран в Испанию - 4 судорейса.

В рейсах принимали участие 11 советских, 11 испанских и 3 иностранных парохода.

В результате этого с октября 1936 г. по март 1937 г. республиканская армия получила из Советского Союза 333 самолета, 256 танков, 60 бронеавтомобилей, 3.181 станковых и 4.096 ручных пулеметов, 189тыс. винтовок, 1,5 млн. снарядов, 376 млн. патронов и 2237 т горючего. Кроме того, значительное количество оружия СССР закупил и направил в Испанию из западных стран.

                         

                                               Расширение блокадных действий националистов.

 

28 декабря 1936г. в Гибралтарском проливе в 14 часов судами мятежников был остановлен и уведен в Сеуту теплоход «Бела Кун» (капитан Левенштейн), шедший из Роттердама в итальянский порт Баньоли  с грузом 5100 тонн германского угля. После 4- часовой задержки теплоход ушел по своему назначению.

Утром 29 декабря 1936г. при проходе Гибралтарского пролива танкер «Москва» шедший из Туапсе в Англию с грузом в 8419 тонн нефтепродуктов, был остановлен военным тральщиком испанских мятежников. На теплоход прибыли офицер и два солдата. Офицер потребовал предъявления грузовых документов и сообщения о маршруте судна. Затем теплоходу было разрешено следовать по своему назначению в Лондон.

30 декабря 1936г. в 18 часов вооруженный тральщик мятежников задержал при проходе Гибралтарского пролива  пароход «Максим Горький» (капитан А.И.Михайлов) шедший из Роттердама  в Ливорно (Италия) с грузом в 5893 тонны германского угля. Отведен в Сеуту. Капитан парохода Михайлов, интересуясь судьбой экипажа «Комсомола», спросил лоцмана, а затем отдельно морского офицера о местонахождении команды. Оба ответили, что команда «Комсомола» жива, здорова и находится на берегу. Смог выйти только после обыска ночью 31 декабря. Продолжил путь по своему назначению. 

31 декабря 1936г. в 15 часов в Гибралтарском проливе военный тральщик мятежников задержал пароход «Постышев», который следовал из Николаева в Гент с грузом пека в 5100 тонн. Пароход был отведен в Сеуту и лишь после обыска и проверки документов ушел в Бельгию.

31 декабря 1936г. в 20 часов в Гибралтарском проливе мятежники задержали пароход «Катаяма», на котором находилось 3761 тонна генерального груза. Переход шел из Одессы в Гулль - Антверпен - Гамбург. После опроса мятежное военное судно разрешило «Катаяме» следовать дальше.

1 января 1937г. при проходе Гибралтара пароход «Красный Профинтерн» Балтийского пароходства идущий из Бремена в Неаполь с грузом 5732 тонны германского угля был задержан военным судном мятежников и под конвоем отведен в порт Сеута. Задержание в Сеуте продолжалось один час. 

1 января 1937г. корреспондент агентства Эксчейндж телеграф сообщил из Севильи о том, что из Валенсии получены сведения, что Советскому Союзу предоставлено исключительное право на добычу свинца в провинциях Мурсии и Сиудад Реаль взамен за снабжение военными материалами. ТАСС после распространения этого сообщения заявил, что эти заявления являются злостным вымыслом. «Советское правительство считает принципиально недопустимым для себя добиваться каких бы то ни было специальных прав или преимуществ в Испании».

1 или 2 января 1937г. при проходе Гибралтара мятежниками был остановлен теплоход «Кубань» вышедший 25 декабря 1936г. из Одессы в Лондон - Роттердам - Гамбург с генеральным грузом в 1567 тонн. Отведен в Сеуту, после обыска 2 января в 16 часов теплоход вышел из Сеуты по своему назначению.

3 января 1937г. в 15 часов у Гибралтара тральщик мятежников задержал теплоход «Комилес» (капитан Черный) следовавшего из Николаева в порты Северной Америки с  грузом угля, и отвел его в Сеуту. Обыск в Сеуте продолжавшийся до 17 часов 3 января ничего не дал, однако теплоход еще долго стоял в порту, ожидая разрешение на сняться. Из Сеуты «Комилес» вышел только 4 января в 18.30 и продолжил свой путь.

6 января 1937г. мятежный тральщик в Гибралтарском проливе задержал пароход  «Роза Люксембург» (капитан Попов) Балтийского пароходства шедший из Роттердама в Италию с 4200 тоннами угля. Он был отведен в Сеуту,  после тщательного обыска и осмотра документов в 18 часов пароходу было разрешено продолжить свой путь.

6 января 1937г. в 21 час на траверзе  Капо-Вилано судном мятежников был задержан танкер «Сахалин» шедший из Батуми в Гамбург с 8432 тоннами газойля для германской фирмы «Бензол-Фербанд». Танкер был отведен в порт Ферроль, и лишь в 17 часов 7 января был отпущен.

6 января 1937г. мятежное судно «Мария Тереза» (María Teresa) в Гибралтарском проливе в 8 часов остановил выстрелами пароход «Беломорканал» (капитан Куницкий) с грузом угля из Роттердама в Геную. Вслед за выстрелами с тральщика был дан сигнал: «Следовать в Сеуту». Подчиняясь грубой силе, «Беломорканал» под конвоем двух фашистских судов отправился в Сеуту. Там он подвергся обыску длившемуся два часа, после чего был отпущен.

7 января 1937г. в 8 часов у Гибралтара судном мятежников задержан и уведен в Сеуту пароход «Покровский» направлявшийся из Николаева в Кале (Франция) с грузом  5537 тонн руды. Только в 13 часов того же дня он смог продолжить рейс.

8 января 1937г. в 10.30 при проходе Гибралтарского пролива кораблем мятежников задержан и уведен в Сеуту пароход «Луначарский» направлявшийся из Поти в Булонь (Франция) с грузом 5400 тонн руды. В 13.40 того же дня пароход получил возможность продолжить свой рейс.

8 января 1937г. корабли мятежников в Бискайском заливе захватили и увели в свой порт пароход «Смидович». Пароход шел из Ленинграда с грузом продовольствия, проданного Всесоюзным экспортным объединением «Экспортхлеб» испанским республиканским торговым организациям. На пароходе находилось 1850 тонн ржи, 919 тонн чечевицы, 572 тонны пшеницы. Пароход был захвачен в 8 милях от входа в порт Бильбао эсминцем «Веласко» и уведен в порт Пасахес. В примечании ТАСС подчеркивалось: «Фашистские пираты, бесчинствующие на всех морских путях у берегов Испании, произвели под лживым предлогом поисков оружия наглый захват советского парохода «Смидович», шедшего с грузом продовольствия…  … им мерещится оружие, спрятанное под зерном на советском пароходе. Уже не раз фашистские пираты утруждали себя обысками советских судов и как ни рылись - никакого оружия они не нашли и найти не могли…»    Команда во главе с капитаном В.В.Глотовым и представителем Внешторга Федором Федоровичем Малаховым находилась более девяти месяцев в концлагере вблизи порта Сантандер. Вот что вспоминал по этому поводу второй помощник капитана парохода "Смидович" Павел Алексеевич Миронов: «Тюрьма находилась на самом берегу Бискайского залива. Из окон доносился шум прибоя, но мы моря не видели, только постоянно ощущали его. Здание было многоэтажное, режим строгий, случаев побега из этой тюрьмы не было. Камеры были рассчитаны на двоих, но нас набили как сельдей в бочку - до девяти человек в одну камеру.

Спали на полу, не было даже нар. В ночное время там довольно холодно. Мы делали так: всю одежду, которая у нас была, разделили - часть шла на подстилку, другая служила вместо одеяла. Кормили плохо - суп из заваренной кипятком мамалыги и кофейные ополоски. Хлеб давали, но мало.

В тюрьме Сан-Себастьяна мы просидели четыре месяца, а затем нас отвезли в другую тюрьму. Здание ее было старое. Она находилась возле города Толоса, в горах. Там мы пробыли еще месяц. Охрана состояла из молодых ребят, но все они принадлежали к фалангистской партии, носили специальную форму - серый костюм и пилотку со стрелами.

Особенно злобой и ненавистью к нам отличался один из них. Он будил нас по ночам, пинал ногами, постоянно оскорблял. Из Толосы нас вернули в Сан-Себастьян, но на сей раз разместили в подземных камерах». Из воспоминаний кочегара захваченного судна Петра Павловича Кокшарова: «Допросы начались в тот же день, когда нас привезли в тюрьму. На допрос вызывали в любое время суток, в два и три часа, когда им вздумается. Допрашивали на русском языке. Первым делом подсовывали анкету испанского подданства, обещали свободу, предлагали квартиру в любом испанском городе и безвозвратную ссуду в размере 10 тысяч песет. Очень им хотелось скомпрометировать хотя бы кого-нибудь из нашего экипажа. Но ни один из нас не клюнул на фашистскую наживку. Тогда они пошли на другую подлость. Франкисты объявили, что так как все мы коммунисты и комсомольцы (а из СССР беспартийных не выпускают), то нас будут судить ревтрибуналом. Но и эта провокация сорвалась. Команда не поддалась на угрозы и предложения. Через неделю состоялся военный трибунал. Его заседание проходило на испанском языке, и мы, конечно, ничего не поняли. Официально с решением трибунала нас не ознакомили, но говорили, что мы присуждены к каторге (как выяснилось позже, капитану судна В. В. Глотову дали 30 лет, комсоставу - 17, членам команды - каждому по14 лет)».

В апреле 1937г. после настойчивых просьб СССР, Германия наконец согласилась ходатайствовать перед Франко об освобождении захваченных франкистами в плен в ходе войны советских граждан, а Кремль согласился на освобождение ранее арестованных германских граждан, чего добивался посол Шулленберг. В результате шагов, предпринятых правительством СССР, при содействии Международного Комитета Красного Креста, освобождены и доставлены 1 октября 1937г. на французскую территорию следящие члены команд советских теплоходов «Комсомол» и «Смидович» (11 с первого и 9 со второго): Басганжи (или Бостанже) Х.С., Брилин Ф.В., Вацура В.И., Галиченко Н.В., Глазачев Я.Т., Гурков И.П., Дрэн Ф.Д., Дымченко Г.И., Епифанов А.И., Евтушенко Н.П., Иванов П.В., Крамаренко С.С., Кульберг А.М., Мартынюк Ф.М., Малахов, Миронов П.А., Мезенцев Г.А., Павленко Н.И., Синицын Д.А., Соловьев Э.И. Освобождение было проведено в городе Ирун на границе с Францией. По воспоминаниям третьего механика п/х "Смидович" Федора Васильевича Брилина, перед освобождением «начальник тюрьмы сообщил нам, что этой милостью мы обязаны генералу Франко. На прощание он пригрозил: "Смотрите, больше в Испании не появляйтесь!" На что один из нас ответил: "Куда пошлют, туда и пойдем". Город Ирун: на одном берегу реки Испания, на другом - французская территория, река является государственной границей. Нашу группу из 20 человек солдаты подвели к мосту, и старший сказал: "Идите". Большинство не выдержали, побежали. Были слышны голоса: "Ребята, стойте, идите спокойнее, не бегите", но эти слова слились с топотом ног». На французской земле моряков встретили представители советского полпредства. 2 октября они прибыли в Париж. Здесь, со слов советского полпреда во Франции Сурица, выяснилось, что советские моряки были обменены на франкистских офицеров. А затем состоялось торжественное возвращение на родину. 17 октября 1937г. в Ленинград прибыла первая группа освобожденных моряков парохода «Смидович». 1 ноября 1937г. на теплоходе «Андрей Жданов» из германского порта Бремергафен выехала в Ленинград вторая группа моряков теплохода «Комсомол» и «Смидович»: Климниченко, Павленко, Шестак, Гасаненко, Козуб, Дементьев, Насенко, Стефанов, Кричанский, Сиренко, Бацманова, Гайдаенко, Науменко, Медведев, Ковальчук, Пироженко, Вартаньянц, Фоменко, Сепарский (или Свипарский) Г.К., Романов, Чебышев, Церковников, Кокин, Бернадская Александра. Советские моряки были доставлены в Бремергафен для отправки на родину после многомесячного плена у испанских фашистов. Моряки доставлены на борт «Андрея Жданова» прямо из германской тюрьмы. Это 18 моряков «Комсомола» и 6 - «Смидовича». 5 ноября 1937г. прибыла вторая группа, а 4 августа 1938г. в Ленинград на теплоходе «Феликс Дзержинский» прибыла третья группа из 8 человек из экипажа Д.Г.Арсентьев, Н.Г.Романов, Е.Ф.Рушников, Н.А.Жмутов, Д.М.Канащенко, Ф.Г.Перевозников, П.П.Котшаров, А.И.Алферов. 6 октября 1938г. в Ленинград прибыли еще 4 моряков - матрос А.Оводов, угольщик Е.Попов, дневальный Ф.Фокин и кочегар М.Субботин.  17 октября 1938г. во Францию прибыл вырванный из фашистских застенков капитан парохода «Смидович» В.В.Глотов, последний из членов экипажа, 25 октября 1938г. он на теплоходе «Андрей Жданов» вернулся в Ленинград. После возвращения в СССР в октябре 1938г. капитал парохода «Смидович» Василий Васильевич Глотов рассказал о всем что произошло в беседе с корреспондентом «Известий»: «В декабре 1936 г. мы вышли в море на пароходе «Смидович». Наш пароход славился, как передовой, и молодая команда его не однажды получала благодарность от Наркомвода. Самыми «старыми» на корабле были механик парохода и я, капитан (мне в то время исполнилось 32 года). Представители советской молодежи, моряки парохода «Смидович», была горды порученным заданием и с радостью шли в рейс. Мы везли хлеб, крупу, зерно для матерей, жен и детей героических бойцов республиканской Испании. Сознавая всю ответственность нашего рейса, мы старались возможно скорее доставить драгоценный груз.

   Наш корабль уже приближался к берегам Испании, когда на рассвете 8 января 1937г. в 7 милях от Бильбао он был неожиданно окружен военными кораблями фашистских мятежников.

На груженное хлебом торговое судно сразу ополчились эсминец «Веласко», крейсер «Эспанья», минные заградители и тральщики. Трусливые фашистские вояки выступили целым соединением против совершенно безоружного парохода. На фашистских кораблях поднялись сигналы:

- Ложитесь на норд!

Сразу же после этого обошедший нас эсминец дал выстрел. Окруженные современными морскими пиратами, мы вынуждены были взять курс на север. Нас отгоняли от берега в открытое море. Мы подготовили шлюпки, спасательные пояса, по жизнь на корабле продолжала идти четко, без малейшего смятения. Ни на одну минуту не прерывалась работа. Глядя в лицо опасности, мы твердо делали свое дело под наведенными на нас орудиями крейсера «Эспанья».  В 5 часов утра, окруженные фашистской «армадой», мы повернули на порт Пасахес, и вскоре вооруженные гвардейцы Франко ворвались на борт «Смидовича». Они заняли радиорубку и все помещения корабля. Мы оказались захваченными в плен. Весь экипаж корабля был арестован.

В порту Пасахес фашисты принялись за разгрузку «Смидовича». Я протестовал против беззаконного задержания корабля и против его разгрузки, требовал вызова консулов европейских государств. Но протесты остались безрезультатными. Груз корабля расхищался мятежниками. Нам все время угрожали зверской расправой, и 25 дней стоянки в порту превратились бы для нас в тягчайшее страдание, если бы мы не встречали на каждом шагу братского сочувствия трудящихся Испании. По вечерам у советского теплохода появлялись шлюпки, из которых нас приветствовали, салютами, ободряли сочувствием складские рабочие. Мы видели даже, как рабочие издалека фотографировали наш корабль с продолжавшим развеваться на нем красным флагом.

2 февраля начались мытарства ни в чем не повинных советских моряков торгового флота, в фашистских тюрьмах. Нас бросили сначала в застенки тюрьмы Сан-Себастьяна, затем в Толосу. В сентябре этого года меня снова возвратили в одну из мрачнейших фашистских тюрем -  Сан-Себастьян. Это было тяжкое испытание, и все мы полны гордости, что ни один из нас не сдался в ожесточенной борьбе с озверелыми  тюремщиками. Узники  победили тюремщиков! Рядовые представители советской молодежи - моряки парохода «Смидович» с гордо поднятой головой прошли через все испытания, постоянно ощущая заботу о себе со стороны матери-родины, уверенные в том, что в нашей борьбе нам помогают советское правительство, большевистская партия, великий Сталин.

Это поддерживало наши силы в условиях сурового режима, который был для нас установлен в фашистских тюрьмах. Сначала нас почти не выпускали на прогулки и все время держали в тесных, вшивых камерах, без матрацев, без света, в грязи. Зажжешь, бывало, спичку, - она тухнет от недостатка кислорода. Советских моряков пытались сломить голодом…

В сентябре прошлого года вас повезли на фашистское судилище. Мы были брошены в подвал. Все продолжавшиеся с марта допросы ничего не дали фашистам. На судилище нам смогли предъявить только обвинение в «контрабанде» и... прорыве военной блокады. За то, что мы везли хлеб голодным семьям испанских республиканских борцов, фашистский прокурор требовал для каждого из моряков «Смидовича» многолетней каторги. Я, как капитан, бил осужден на 30 лет каторги. Однако никто из моих товарищей так никогда и не услышал «судебного» приговора. Мне официально объявили о нем только в июне этого года. После «суда» нас снова бросили в тюрьму.

Молодые советские моряки, отрезанные тюремными стенами от всего мира, не могли ничего слышать о мероприятиях советского правительства по освобождению их из фашистского плена. Но мы твердо знали, что за нами стоит наша великая родина. Это поддерживало нас во всех испытаниях. И когда я вышел из тюрьмы, когда я оказался вне власти фашистских варваров, первыми моими словами были слова благодарности нашему правительству, нашему родному товарищу Сталину.

Моей радости нет границ. После фашистского плена мне кажется, будто я заново родился. Родина встретила своих сынов горячей лаской, материнской нежностью. Каждый из нас готов в любую минуту выполнить любое поручение партии, правительства, великого Сталина!»

9 января 1937г. теплоход «Нева» следующий с генеральным грузом в 2710 тонн из Новороссийска в Лондон, Роттердам и Гамбург, в 3 часа на траверзе Капо-Вилано был встречен на расстоянии 30 миль от берега миноносцем мятежников. Миноносец спросил «Неву» по Морзе: «Откуда, куда, какой везете груз?». Получив ответ, миноносец продолжал в течение 2 часов сопровождать «Неву» на расстоянии 100 саженей.

9 января 1937г. в 9 часов теплоход «Вторая пятилетка», следовавший из Николаева в Бостон с грузом в  5500 тонн угля, под угрозой обстрела был остановлен мятежным судном у Гибралтара и отведен в Сеуту. В Сеуте был произведен обыск жилых и служебных помещений, а также трюмов теплохода длившийся 3 часа. В 12 часов 9 января судно продолжило путь по своему маршруту. 

11 января 1937г. пароход «Трансбалт» (капитан Бютнер) направлявшийся из Новороссийска в Гдыню с генеральными грузами и рудой, всего  11000 тонн, на траверзе Сеуты был задержан мятежным гидросамолетом и заведен в Сеуту. После проверки судовых и грузовых документов, а также осмотра трюмов пароход 13 января в 10 часов утра был отпущен и продолжил путь.

13 января 1937г. при проходе Гибралтарским проливом гидросамолетом мятежников был задержан и приведен в Сеуту пароход  «Петровский» следовавший из Поти в английский порт Биркенхед с грузом в  6090 тонн руды. 14 января вышел из Сеуты и продолжил рейс. 

14 января 1937г. пароход  «Буденный» шедший из Роттердама в Геную с грузом в  3100 тонн немецкого угля, при проходе Гибралтара в 13 часов был задержан мятежниками и отведен в Сеуту. После осмотра пароход в 17 часов того же дня вышел из Сеуты и продолжил путь.

В конце января или в начале февраля 1937г. пароход «Сергей Киров» (капитан Успенский) вышедший 24 декабря 1936г. из Сайгона (Вьетнам) с грузом риса в Нант (Франция) при проходе Гибралтара подвергся нападению двух военных судов испанских мятежников, заставивших его зайти в Сеуту. В Сеуте офицер в сопровождении оборванных и изможденных солдат подверг судно обыску. После чего ночью пароход отправился в дальнейший рейс. 

26 февраля 1937г. на утреннем заседании подкомитета при председателе международного комитета по невмешательству в дела Испании единогласно было решено, что каждая держава, участвующая в соглашении о невмешательстве и желающая участвовать в морском контроле, имеет право участвовать в этом контроле. После того, как единогласно было достигнуто в принципе соглашение об этом праве, представитель СССР Майский заявил, что СССР пока не осуществит своего права послать свои корабли для участия в контроле. Точка зрения СССР была полностью объяснена в письме, отправленном Майским председателю комитета лорду Плимуту. В нем Майский заявил: «Когда принципы контроля обсуждались в подкомиссии при председателе, представитель СССР считал необходимым настаивать на праве всех представленных в комитете держав - как великих, так и малых - участвовать в морском контроле, если они того пожелают. Он защищал этот принцип равноправия с тем большей энергией, что представители Германии и Италии в подкомиссии, делали попытки изображать участие в морском контроле как привилегию только немногих стран и устранить из участия в контроле даже Советский Союз.   Теперь, когда, несмотря на эти попытки, подкомиссия окончательно призвала право Советского Союза участвовать в морском контроле, я получил от моего правительства инструкции заявить, что в настоящий момент оно не намерено фактически использовать свое право, поскольку оно не заинтересовано ни в политическом, ни в каком-либо другом отношении в присутствии своих морских сил в Средиземном море или в Атлантическом океане на большом расстоянии от их собственных морских баз.

  В соответствии с этими инструкциями я предлагаю, чтобы контроль над зоной, назначенной для советского флота, а именно в Бискайском заливе, был поручен Англии или Франции».

В феврале или в марте 1937г. пароход «Сергей Киров» (капитан Успенский) погрузив уголь в Англии для доставки в итальянский порт Савону, пошел в обратный рейс. При вторичном прохождении Гибралтара корабль вновь подвергся нападению фашистов, два часа самолет мятежников кружил над пароходом, а затем обстрелял его.

В телеграмме И.М.Майскому от 4 мая 1937г. заместитель народного комиссара иностранных дел СССР В.П.Потемкин сообщил, что с октября 1936г. до апреля 1937г. было 84 случая задержания советских судов кораблями мятежников: 74 в Гибралтарском проливе, 5 у северо-западного побережья Испании, и 5 в Средиземном море.

В связи с введением в действие в ночь с 19 на 20 апреля 1937г. контроля над соблюдением соглашения о невмешательстве в испанские дела капитанам советских судов следующих в испанские порты, даны указания о приеме на борт наблюдателей контрольного комитета до захода судов в Испанию и о соблюдении остальных правил, предусмотренных постановлением о введении контроля.

В мае 1937г. приобретенный в Амстердаме пароход «Доминия» и названный «Николай Ежов» выполняя рейс в Одессу вплотную столкнулся с действиями мятежников. Проходя Бискайский залив, Гибралтар и Средиземное море, экипаж ежедневно принимал по радио сводки о виденных другими пароходами минах, расставленных мятежниками. На траверзе Сеуты с судна заметили канонерку мятежников, изо всех сил пытавшуюся догнать наш пароход. Впрочем ей это не удалось,  «Николай Ежов» был гораздо быстроходнее. Видя бесплодность погони, канонерка подняла сигнал: «Куда идете?». Разобрав ответ, пираты оставили судно в покое. В тот же день над пароходом сделал несколько кругов военный гидросамолет. Он летел почти касаясь мачт. Разглядев советский кормовой флаг, гидроплан удалился. 15 мая пароход прибыл в Одессу.

8 июня 1937г. в 5 часов утра корабль мятежников остановил советский теплоход «Кубань», шедший с генеральными грузами из Одессы в порты Англии. Франкисты заставили «Кубань» зайти в Сеуту для осмотра грузов. Только спустя 12 часов, после безрезультатного обыска, теплоход был отпущен и направился в дальнейший путь. 

11 июня 1937г. в 13 часов советский пароход «Трансбалт» был задержан в Гибралтарском проливе вооруженным тральщиком мятежников и отведен в Сеуту. Пароход был поставлен на внешнем рейде Сеуты. Находившийся возле «Трансбалта» мятежный тральщик, в результате умышленного неправильного маневрирования, ударил носом в левый борт советского парохода, против трюма № 7, образовалась подводная вмятина, длинной в 160 сантиметров. После двухчасовой стоянки в Сеуте «Трансбалт» получил разрешение сняться с якоря и вышел в итальянские порты. 

29 июня 1937г. пришла радиотелеграмма о задержании теплохода «Москва» испанским фашистским тральщиком.

14 июля 1937г. в 20 часов при прохождении Гибралтара был задержан фашистской канонеркой и отведен в Сеуту советский танкер «Майкоп» (капитан Зайцев), вышедший из Туапсе с грузом бензина для порта Тикси (море Лаптевых). Продержав танкер 5 часов и убедившись в том, что груз предназначен для Арктики, фашистские пираты отпустили его. 19 июля танкер вышел в воды Бискайского залива.   

25 июля 1937г. пришла радиограмма об обстреле танкера «Советская нефть» испанским фашистским самолетом.

28 июля 1937г. в Гибралтарском проливе фашисты обстреляли советский пароход «Димитров» и заставили его зайти в Сеуту. Через 5 часов после осмотра документов и груза «Димитров» был отпущен и вышел по назначению.

 

 

                                               Четвертая серия поставок 21 апреля - 10 августа 1937г.

 

В период  21 апреля - 10 августа 1937г.  пришли 12 транспортов. Это были последние поставки из черноморских портов в Испанию.

1.      «Escolano» - Y-27 испанский пароход (4250т., 3070 GR, 5000 DW, 5881 Disp.) 21.04. - 29.04.1937г. 11.700 авиационных бомб, 10 – 45-мм пушек, 15 - пушек CC 45/46-мм, 35.032.000 ружейных патрона, 100+100 авиационных двигателя, 17.109 снарядов 115-мм, 900 снаряд 76,2-мм АА.

2.      «Cabo Santo Tome» - Y-28  испанский теплоход (12500т.) 25.04. - 01.05.1937г. Груз 31 легкий бомбардировщик Р-Зет  (по другим данным 51 самолет??) и 2 советских торпедных катера типа Г-5, 8 торпед. На судне в числе прочих прибыл и В. А. Алафузов. 601 пулеметов Максим M10/28, 1000 пулеметов Maxim-Tokarev M08/15, 10572 (или 10750) авиационных бомб, 2 грузовых цистерны, 40 – 76-мм пушек, 64.840.000 патронов и 70.000 патронов, 2.500.000 пулеметных патронов ShKAS, 67.851.775 патронов Максим, 7.000 трассирующих патронов, 25.000 винтовок “Mosin-Nagant”, 81.377 снарядов 115-мм, 200.000 снарядов 45-мм, 100.000 снаряд 76-мм, 10+5 радиостанций, 5 радиопередатчиков, 1 мастерская по ремонту

3.      «Cabo Palos» - Y-29 испанский теплоход (6300т.) 29.04. - 07.05.1937г. Груз 31 истребитель И-16 тип 5, и 50 танков Т-26. 10 пулеметов Дегтярева DT, 3 пулемета Максим M10/28, 2 грузовых цистерны, 10 – 45-мм пушки, 100 - пушек CC 45/46-мм, 44.743.000 патронов и 2.800.000 патронов, 6.302.500 патронов 7,62-мм, 30.000 патронов Максим, 300.000 взрывателей, 10.000 винтовок иностранных марок, 15.000 винтовок Mosin Nagant M91 7.62x53mmR, 20 танковых двигателя, 300.000 снарядов 45-мм, части к пулеметам Дегтярева - 12, Максим - 150, запчасти к пушке CC 45/46-мм – 219.  На борту группа добровольцев, в основном летчики, но был и моряк Богденко В.Л.

4.      «Ciudad de Cádiz» - Y-30 испанский пароход (3600т.) 03.05. - 11.05.1937г.  В Картахену. 40 107-мм пушек Meiji 38 (1905 modificado), 48.000 снаряд артиллерийский.

5.      «Sac-2» - Y-31 испанский пароход (2900т.) 08.05. - 21.05.1937г. Груз 31 легкий бомбардировщик Р-Зет, 6 пулеметов, 6.000 и 1.000 авиационных бомб, 60.000 пулеметных патронов АА, 500.000 пулеметных патронов PV-1, 625.000 пулеметных патронов ShKAS, 5 радиостанций.

6.      «Antonio de Satrustegui» - Y-32 испанский пароход (5000т.) 12.05. - 21.05.1937г. На судне установлено 6 пулеметов. Груз 17 истребителей И-16 тип 5, 10 пулеметов ShKAS, 8 автомобилей, 3.750 авиационных бомб, 60.000 пулеметных патронов, 1.500.000 пулеметных патронов PV-1, 1.500.000 пулеметных патронов ShKAS, 130 пропеллеров, 18+3 авиационных двигателя, 51.297 снарядов 107-мм.

7.      «Artea Mendi» («Магальянес» ???) - Y-33 испанский пароход (3594GR, 5700DW) 20.05. - 31.05.1937г. Груз 10 бомбардировщиков СБ, 23 истребителя И-15. На судне установлено 6 пулеметов, 10 пулеметов ShKAS, 650 и 1000 и 20 авиационных бомб, 60.000 пулеметных патронов и 60.000 пулеметных патронов, 800.180 (800.280) пулеметных патронов ShKAS, 2.000 зажигательных патронов, 660.000 (гильз патронов).

8.      «Aldecoa» («Альденоа») - Y-34 испанский теплоход (5800т.) 31.05. - 21.06.1937г. Севастополь - Картахена. На судне установлено 2 - 20мм автоматические пушки и 6 пулеметов. Груз 21 бомбардировщик СБ, 2 советских торпедных катера типа Г-5, 8  торпед, 1350 и 2000 и 40 и 15 авиационных бомб,  250 карабинов, 60 тыс. патронов, 1.701.000 пулеметных патронов ShKAS, 4.000 зажигательных патронов, 7.000 стальных касок, 1.360.000 пулеметных лент, 531.250 взрывателей, 1.000 снарядов, 11.968 снарядов 153-мм. Помимо груза в Испанию на нем прибыли, летчики старшие лейтенанты Минаев А.Е., Смирнов Б.А., Серов А.К.,  лейтенанты Иванов Н.С., Бутрый П. И., Волощенко Н.А., военный переводчик Леонид Резников.

9.      «Cabo Santo Tome» - Y-35 испанский теплоход (12500т.) 24.06. - 30.06.1937г. Севастополь - Картахена. Груз 8 истребителей И-15, 14 истребителей И-16, 4 учебных самолета УТИ-4.  Хотя насчет УТИ-4 по другим данным говорится что они прибыли 21 мая. 8 и 750 пулеметов, 500 авиационных бомб, 2 топливо заправщика, 2 и 2 пушки, 32 – 155-мм пушки, 4 – 20-мм пушки, 80.000 пулеметных патронов, 1.000.120 зажигательных патронов, 2.400.240 патронов PV-1, 2 резервуара для бензина, 4 миномета, 24 – 152-мм гаубицы, 76.061 снарядов 152 и 155-мм, 2.000 снарядов 20-мм, 2.000 снаряд артиллерийский.

10.  «Iciar» 24.06. - 30.06.1937г. 32 орудия,  750 пулеметов, 25.000 винтовок 7,62-мм “Mosin-Nagant”. (7,62x54R).

11.  «Darro» - Y-36 испанский пароход (2600т.) 29.07. - 10.08.1937г. На судне установлено 8 пулеметов, груз 8.815 зажигательных бомб, 80.000 пулеметных патронов, 404 тонны авиационного топлива, 10 прожекторов, разный груз.

12.  «Cabo San Agustin» - Y-37 испанский теплоход (12500т.) 30.07. - 10.08.1937г. Севастополь - Картахена. Груз 62 истребителя И-16 тип 6, 50 танков БТ-5, и советские танкисты. 8 пулеметов Дегтярева DT, 1.007 пулеметов Максим M10/28, 2.000 пулеметов Maxim-Tokarev M08/15, 10 – 45-мм пушки, 4 - пушек CC 45/46-мм, 52.696.000 патронов, 80.000 пулеметных патронов DT, 2.600.000 пулеметных патронов ShKAS, 400.000 зажигательных патронов, 1.209.000 бронебойных патрона, 39.550 винтовок Mosin Nagant M91/30 7.62x53 mmR, 40 пропеллеров, 15+50+30 танковых двигателя, 20.000 снарядов 45-мм, 45.000 бронебойных снарядов 45-мм, 68 запасных колес к бомбардировщику СБ.

 

Поставки военной техники и оружия из Советского Союза осуществлялись на основе заявок республиканского правительства, которые поступали в Советское правительство в течение всей войны. Особенно много было просьб в конце 1936 - начале 1937 гг. Например, в письме председателя совета министров и военного министра Л. Кабальеро на имя председателя Совета народных комиссаров СССР В. Молотова от 18 декабря 1936 г. приводится "ведомость заказа первой очереди". В ней выражается просьба прислать «506 военных специалистов, 60 самолетов И-16, 40 - СБ, 30 - штурмовиков, 16 тяжёлых бомбардировщиков, 50 тыс. винтовок со штыками, 50 млн. патронов к ним». В "заказе второй очереди" выражается просьба к советскому правительству прислать «84 тяжёлых бомбардировщика, 30 - лёгких, 32 зенитных орудия среднего калибра и 100 тыс. снарядов к ним, 45 зенитных орудий малого калибра и 40 тыс. снарядов к ним».  Общую картину необходимых вооруженных средств для защиты Республики дают два сборника с письмами республиканского правительства послу СССР в Испании с просьбами прислать вооружение в технику, боеприпасы и другое военное имущество. Например, в "Сборнике № 1 писем испанского правительства" (одиннадцать писем с 16.12.1936г. по 8.4.1937 г.) председатель Совета Министров и военный министр Л.Кабальеро и воздушный министр М.Прието просят Советский Союз прислать «четыре подводные лодки и личных состав для формирования команд трех подводных лодок; 20 торпедных катеров и 80 торпед к ним; 80 зенитных орудий среднего калибра; 38 пушечных танков; 120 артиллерийских орудий с боеприпасами; 1500 пулеметов с боеприпасами; 50 бомбардировщиков, 25 запасных моторов М-25 в другое авиационное имущество; мастерскую по производству патронов с суточной производительностью 1 млн. шт.; 150 т пороха». В "Сборнике № 2" помещено четырнадцать писем (с 9 по 30.1.1937 г.) послу СССР в Испании от председателя Совета министров Х.Хираля и М.Прието. В них также содержатся просьбы о присылке в Республику огромного количества вооружения и техники. Но при этом  испанцы порой сами затягивали решения о приобретении у нас вооружений. Так надеясь на получение самолетов из Франции, Англии и Голландии республиканцы решили закупить в СССР только 30 истребителей «И-15» в январе 1937г. и 31 легкий бомбардировщик Р-Зет в феврале 1937г., воздержавшись от других закупок. И только в апреле 1937г. когда республиканцы поняли, что ждать им больше нечего они решились вернуться к закупкам советской техники.

На регулярность и полноту советских поставок влияли также и другие различные причины, например, отказ республиканского командования выполнить указание из Москвы, недоразумения с военными трофеями или "антисоветская провокационная" статья в газете. В конце января 1937 г. Ворошилов через советского Главного военного советника настойчиво рекомендовал Кабальеро предпринять решительное наступление на Мадридском фронте, и «если в данный решающий момент наши советы не могут быть приняты им (Л. Кабальеро), поставьте перед Кабальеро вопрос об отъезде наших советников, командиров и бойцов». После статьи в газете "Аделанте" (30 апреля 1937 г.) с "провокационными выпадами по адресу СССР и её вождей" Ворошилов в шифротелеграмме от 14 мая приказал Себастьяну (псевдоним Главного военного советника Г. Штерн): «Лично посетите Кабальеро и заявите ответ его просьбе [о] дальнейшей присылке наших летчиков и др., что при таком нелояльном отношении [мы] не только не можем посылать людей, но если [они] не дезавуируют этой провокационной статьи "Аделанте" и не призовут к порядку виновных, а также не принесут извинений, мы вернём находящихся в Испании людей».

В Испанию были доставлены 62 И-16 непосредственно с завода № 21; последняя партия из 31 истребителя И-15 95-й бакинской иаб; 31 СБ с завода № 22; 62 Р-Зет (50 - со склада № 2 в Рогани и 12 самолетов из 107-й авиабригады в Серпухове). С каждой партией в 31 самолет прибыло по 10 запасных двигателей, а также отдельно было получено 100 запасных моторов к истребителям и 100 двигателей к СБ, другие запчасти, бомбы и патроны. К отправке в Испанию для проведения испытаний в боевых условиях были подготовлены 2 И-15 с РС-82, 5 И-16 с двумя ШКАС и двумя ШВАК (20-мм), 3 И-16 с двумя ШКАС и двумя ШВАК (12,7-мм). Об этом Алкснис 3 мая 1937 г. доложил Ворошилову. Планировалось вместе с опытными самолетами направить двух летчиков из НИИ ВВС - Анатолия Серова и Вячеслава Кравченко, а также несколько инженеров и техников. Но «добро» на отправку опытных самолетов так и не было получено. В Испанию были отправлены только летчики.

С середины мая по середину июня 1937 г. в Испанию прибыла самая многочисленная группа советских летчиков, в том числе - 59 истребителей. До места назначения они добирались разными путями: кто поездом или пароходом во Францию и оттуда самолетами в Испанию, кто - напрямую пароходом из советских черноморских портов. 24 мая в Испанию прибыл комбриг Евгений Саввич Птухин, бывший командиром 142-й иаб. Птухин возглавил группу республиканских истребителей. Прибытие большого числа новых самолетов и летчиков теоретически должно было кардинальным образом изменить ситуацию в воздушной войне - республиканская авиация имела все основания завоевать господство в воздухе. Однако этого не произошло.

Вся партия прибывших И-16 (31-я серия, з/н 5210217-5210278) оказалась бракованной и практически малопригодной для боевых действий. Формально поступившие И-16 были 5-го типа, в действительности они имели отличие от выпущенных ранее машин, обозначенных тем же 5-м типом. Главное отличие «нового» И-16 тип 5 от «старого» И-16 тип 5 заключалось в установке другого двигателя - М-25А (начиная с 25-й серии), который был немного мощнее М-25. Кроме, этого новый И-16 имел воздушный винт меньшего диаметра. Другие изменения, о которых просили летчики (усиление вооружения, установка козырька кабины и бронеспинок) не были внесены. Конструкторы и производственники поставили новый, неопробованный двигатель и снизили прочность планера. Возможно, это давало на испытаниях прибавку нескольких километров в час к максимальной скорости. А на практике оказалось, что крылья новых И-16 отваливались в воздухе, двигатели «сдавали» (т. е. выходили из строя) после считанных часов работы. Подробно об этом сообщается в письме инженера Стоклицкого от 8 июля 1937 г., кроме Стоклицкого, отмечали этот факт и другие советники. «Катастрофы на И-16 вызвали резкое недовольство летного состава, эти явления все увязывали с вредительством на заводе», - докладывал 28.08.37 г. полковник П. А. Котов. Уделил внимание данной проблеме в своем докладе от 20.12.37 г. и полковой комиссар С. Ф. Агальцов: «Конечно, были и есть целый ряд явлений в нашей жизни, которые отрицательно, влияли и влияют на настроение летного состава. К таким явлениям относятся: присылка нам вредительски построенных самолетов «И-16» с мотором М-25 (апрель-май). В этих моторах мы находили стружку и тряпки; эти моторы очень плохо работали, дребезжали и трясли. Не было почти ни одного вылета, чтобы у кого-либо мотор не сгорел. Часть самолетов этой серии, присланная нам, не была опробована в воздухе даже на заводе.

       В результате, как известно, мы понесли серьезные потери вне боя, когда на простом пилотаже ломалась консоль правой или левой плоскости. Так погибли товарищи Колесников и Лесников. Не исключена возможность, что та же консоль явилась причиной гибели тов. Моисейко (правильно - Мосейко), Бурова, Аржанова (правильно - Оржанов), а возможно еще кое-кого». Усиливать крылья республиканским И-16 пришлось своими силами. Исправить же конструктивные недостатки двигателя на месте не удалось. В таком виде самолеты были введены в строй, и летчикам пришлось на них воевать. Но что это был за истребитель? Двигатель мог отказать в любую минуту, а пока работал - перегревался так сильно, что термометр зашкаливал и стрелка выходила на второй круг. В результате летчики боялись не только вести воздушные бои, но и просто летать на таком истребителе.

И это произошло тогда, когда  транспортировка вооружений из черноморских портов стала особенно опасной. Для борьбы на внутренних коммуникациях республиканцев франкисты использовали, кроме крейсеров и миноносцев, вооруженные транспорты и торпедные катера. То в связи с этим республиканцы с мая 1937г. также стали вооружать идущие из СССР  свои транспорты морской артиллерией и пулеметами. Вооружение происходило в Севастополе. Обычно оно состояло из нескольких орудий среднего калибра, 6-8 пулеметов и небольшого числа глубинных бомб. На первых судах «Sac-2» (Y-31), «Antonio de Satrustegui» (Y-32) и «Artea Mendi» (Y-33) установили только по 6 пулеметов, далее произошло увеличение вооружений, «Aldecoa» (Y-34) на судне установлено 2 - 20мм автоматические пушки и 6 пулеметов, «Cabo Santo Tome» (Y-35) - 4 - 20мм автоматические пушки и 8 пулеметов, «Darro» (Y-36) - 8 пулеметов, «Cabo San Agustin» (Y-37) - 4 - 45мм пушки, 2 пулемета. Ввиду слабости их артиллерийского вооружения транспорты могли успешно вести бой только с такими же вооруженными транспортами, с подводными лодками и торпедными катерами. Сражаться же с крупными военными кораблями им было не по силам. Тем не менее наличие даже этих вооружений оказывали положительное моральное воздействие на команду.

В ночь на 20 апреля 1937г. Комитет по невмешательству установил вдоль всего испанского побережья патрульные зоны, где должны были нести службу корабли иностранных государств. Целью акции было пресечение идущего в страну потока добровольцев, оружия и военного снаряжения. При этом британский и французский флоты (советская сторона от участия в патрулировании отказалась) оперировали у побережья, занятого франкистами, так французскому флоту отведены следующие зоны для наблюдения: галисийское побережье от мыса Бусто до португальской границы, берега Испанского Марокко, Майорка, Ибиса. Кроме того, Франции поручено наблюдение за территориальными водами в районе испанской границы и границы Испанского Марокко с тем, чтобы торговые суда, идущие вдоль французского берега не могли пройти непосредственно из французских вод в воды испанские, минуя контроль. Германский и итальянский флоты действовали у республиканского побережья. Германии отводилась «зона 4», охватывавшая средиземноморский берег от м. Гата (восточнее Альмерии) до устья р. Михарес. 20 апреля в коммюнике испанского министерства морского флота и авиации по поводу введения в действие плана контроля указывалось что этими решениями, которые приняты вопреки элементарным принципам международного права, законное правительство республики ставится на одну доску с теми, кто поднял против него оружие. Впрочем, эта забота о равенстве имеет лишь внешний характер, поскольку запрещение направлено целиком против Испанской республики. В коммюнике подчеркивается, что контроль распространяется лишь на суда стран, которые участвуют в соглашения о невмешательстве. Поскольку Испания к этому соглашению не примкнула, система, которая выработана или будет выработана, не может затрагивать суда, плавающие под испанским республиканским флагом. Никто, говорится в коммюнике, не может задерживать испанские правительственные торговые суда, каков бы ни был характер ил грузов, в территориальных и международных водах. Мы считаем, что все державы, подписавшие договор, совершают несправедливость по отношению к правительству Испанской республики. Однако мы не смешиваем Англию и Францию с Италией и Германией. Мы уверены в корректности первых двух стран. Далее в коммюнике выражается опасение, что Италия и Германия используют свою международную миссию для того, чтобы совершать новые злодеяния, может быть, более серьезные, чем до сих пор. Обстоятельства возлагают на морской флот и воздушные силы Испанской республики обязанность удвоить усилия по защите судов, платающих под испанским республиканским флагом, где бы они ни находились, и оказывать помощь также судам других стран, которые обратятся за помощью или примут помощь испанского правительственного флота.  Министр морского флота и авиации Прието 20 апреля опубликовал заявление, в котором указывал, что законное испанское правительство в результате плана контроля ставится в худшее положение, чем мятежники, потому что только испанское правительство не сможет получать оружие. Англия и Франция будут честно выполнять план контроля, чего нельзя сказать о Германии и Италии. «Германские и итальянские военные суда, - заявляет Прието, - когда они сами не перевозят из Германии и Италии войск и военных материалов, предназначенных для испанских мятежников, оказывают помощь судам мятежников. Они занимаются шпионажем, наблюдают за правительственными судами, защищают суда мятежников, со своих палуб спускают самолеты, которые бомбардируют наши военные суда, когда уверены, что могут делать это безнаказанно». Это и произошло.

Немецкие и итальянские корабли несли службу настолько усердно, что контроль превратился в блокаду в пользу мятежников. Республиканцы как могли боролись с этим. Так капитан торгового судна, шедшего из Барселоны в Картахену в своем донесении адресованному командующему морской базой в Картахене писал: «В 31/2 км от мыса Уэртас, на расстоянии примерно в 3 км от берега, внезапно появилась германская подводная лодка «У-35». На ее башне были отличительные знаки германского флота. Она подала сигнал «L» интернационального кода и запросила нас, не везем ли мы взрывчатых веществ. Мы дали отрицательный ответ. В этот момент появился республиканский корабль «Диана». Подводная лодка немедленно исчезла и мы смогли продолжать путь».  25 апреля  английский танкер был дважды остановлен в районе Барселоны итальянским эсминцем. Но когда появились правительственные самолеты, итальянский эсминец удалился, но, когда самолеты скрылись, эсминец вновь попытался задержать танкер, которому, однако, удалось благополучно прибыть в Барселону.  В таких условиях в Испанию продолжали идти «игреки» из Советского Союза.

Богденко Валентин Лукич направленный весной 1937г. в Испанию советником по артиллерии на крейсер «Либертад» вспоминал о своем плавании на борту теплохода «Cabo Palos»: «Спецзадание... С группой советских летчиков-добровольцев я должен отправиться из Севастополя в Картахену на испанском транспорте с грузом оружия. На меня возложили ответственность за доставку груза и добровольцев.

В хлопотах по погрузке оружия незаметно пролетела неделя в Севастополе. Наконец прибыла последняя группа советских добровольцев, и наш теплоход «Кабо Палос» под испанским флагом вышел в море.

На севастопольском причале нас провожала только небольшая группа советских товарищей. Особенно тепло и сердечно я прощаюсь с корабельным инженером Ювеналом Павловичем Потаповым, которому мы все очень благодарны за отличную подготовку испанского теплохода к предстоящему тяжелому и сложному морскому рейсу.

Об этом памятном, длительном и рискованном переходе в Испанию, во время которого нам пришлось проходить мимо враждебных   итальянских берегов, под угрозой фашистской авиации и подводных лодок, можно многое рассказать. Вспоминаются подробности девятисуточного морского рейса в Картахену и различные маскировочные хитрости, к которым пришлось прибегнуть в пути, чтобы обмануть бдительность фашистских военных кораблей, блокирующих республиканскую Испанию: устанавливать фальшивую дымовую трубу, изменять судовые надстройки, окраску корпуса и название теплохода, поднимать иностранный флаг, менять ночью курсы и идти без огней. Нам с капитаном пришлось пережить немало тревожных минут и часов, прежде чем в вахтенном журнале появилась запись: «5 мая. Прибытие в Картахену».

  Брезжит рассвет. Мы уже далеко отошли от берегов Африки и скоро должны встретиться с кораблями республиканского флота. Почти весь личный состав «Кабо Палоса» собирается на носу теплохода. Происходит последний акт демаскировки - закрашивается фальшивое название теплохода, нанесенное несколько дней назад при выходе из Эгейского моря, и тщательно, любовно восстанавливается настоящее название - «Кабо Палос». Мы с капитаном на мостике ежеминутно подносим к глазам бинокли и пристально всматриваемся в горизонт, еще закрытый предрассветными сумерками.

   Проходит еще какое-то время, и мы замечаем на горизонте прямо по носу столбики дыма - один, два; потом количество их растет - четыре, шесть, восемь дымков! Их уже можно различить невооруженным глазом. Но чьи это корабли? Может, они фашистские? По дымам нельзя определить принадлежность кораблей. Ясно дно - это корабли военные и идут они встречным курсом. Уже четко видны их силуэты - два крейсера и шесть миноносцев. Сомнений больше нет - испанцы знают крейсер «Лнбертад», идущий в голове эскадры.

  Капитан подает команду: «Поднять республиканский флаг». При дружных возгласах «Вива ла Република!» и «Ура!» торжественно взвивается флаг Испанской республики.

  В бинокли мы видим, как в ответ на всех кораблях эскадры тоже поднимаются флаги, а на головном крейсере разноцветные сигналы - это по международному коду передается нам приветствие и поздравление с благополучным окончанием перехода.

  Корабли эскадры берут наш теплоход под охрану - справа и слева от нас по три миноносца, сзади два грозных крейсера. Мы облегченно и радостно вздыхаем. Под такой охраной мы чувствуем себя в безопасности.

  «Еще два часа хода, и будем в Картахене», - говорит мне по-английски капитан транспорта, и мы смотрим в бинокль на расплывчатую линию горизонта, стараясь не пропустить той минуты, когда появится желанный испанский берег.

И вот наконец берега Испании… … Картахена!

Не успел «Кабо Палос» войти в гавань, как к борту нашего теплохода подошел портовый катер, переполненный людьми. Среди них я узнаю Семена Спиридоновича Рамишвили, которого хорошо помню еще по годам учебы в училище, а позднее по совместной учебе в академии. Оказывается, он уже давно в Испании и сейчас специально прибыл на «Кабо Палос», чтобы встретить меня, наших советских добровольцев   и организовать быструю выгрузку транспорта.

  - Ну, Валентин, - говорит мне Рамишвили, - идем на катер. На берегу тебя уже ждут.

  Однако, несмотря на дружеские уговоры Рамишвили, я решил подождать окончания  швартовки «Кабо Палоса», проследить за началом выгрузки военной техники и позаботиться об отправке наших советских волонтеров к месту их назначения.  

На причале - большое оживление. «Кабо Палое» еще не успел подать швартовы, а приветствия на испанском и русском языках уже несутся с берега.

Рамишвили находится в Испании уже полгода и довольно сносно говорит по-испански. На нашем теплоходе, а особенно на причале в порту, его многие знают. Не отходя от меня и капитана теплохода, он объясняет нам по-русски и по-испански, что Картахенский порт в последнее время часто подвергается бомбежкам самолетов противника, поэтому сразу после швартовки начнется выгрузка.

   Наконец «Кабо Палос» ошвартовался к одному из причалов Картахены. Когда опустили трап, на борт теплохода поднялась группа летчиков, приехавшая встречать вновь прибывших летчиков-добровольцев. Среди встречающих выделялся высокий, худощавый человек

в кожаной летной куртке на «молнии» и в широком черном берете. Испанские моряки, видимо, его хорошо знали и горячо приветствовали. Это был очень популярный в Испании генерал Дуглас - наш советский доброволец летчик Я.В.Смушкевич, герой Гвадалахары. Рамишвили познакомил нас, и Смушкевич, крепко пожав мою руку, сказал:

  - Поздравляю с благополучным прибытием! Ну как, много моих ребят прибыло? Где они?

  На палубе, на мостике, на причале происходит радостные встречи. Смушкевич быстро находит своих ребят, они веселой гурьбой сходят на берег. Началась выгрузка.

   И вот я - в распоряжении Рамишвили. У шофера, который везет нас в штаб базы, усталые глаза, вялые от бессонницы веки. Я невольно смотрю на груду развалин возле самого порта.

   - Бомбежки с воздуха, - говорит Рамишвили, заметив мой взгляд, - за три дня до твоего прихода… Сегодня ночью, видимо, опять появятся. «Пятая колонна» в Картахене не спит - о приходе «Кабо Палоса» сегодня же будет сообщено.».

Ночью 18 мая 1937г. главные силы правительственного флота крейсера «Либертад», «Мендес Нуньес», эсминцы «Чуррука», «Алькала Галиано», «Гравина», «Эсканьо» и «Альмиранте Миранда» вышли в море для встречи в 10 милях севернее Алжира двух «купцов» - «Sac-2» (Y-31) и  «Antonio de Satrustegui» (Y-32), и эскортирования их до Картахены. Благополучно встретив пароходы, республиканцы легли на обратный курс.

Инциденты с участием итальянских и немецких кораблей которые все активнее действовали на стороне франкистов росли.

25 апреля немецкий крейсер «Лейпциг», во время боя республиканского эсминца «Санчес» с крейсерами мятежников, корректировал стрельбу последних, передавая им сигналы.  Этот же крейсер 5 мая  находясь у Картахены, при выходе республиканских кораблей в море на операцию снялся с якоря и сопровождал их, донося крейсерам мятежников элементы движения (курс, скорость) республиканских судов. 7 мая немецкий линкор «Дойчланд», нарушив территориальную зону, вплотную подошел к базе Картахена и ушел только по требованию вышедшего из базы республиканского эсминца. 22 мая итальянское военное судно, осуществляющее контроль над испанским побережьем, задержало испанский торговый пароход «Лафте Монгат». 3 республиканских истребителя и 1 бомбардировщик немедленно вылетели на помощь испанскому пароходу. Итальянское военное судно при виде самолетов быстро удалилось. Испанский пароход под охраной самолетов благополучно прибыл к месту своего назначения.

В мае 1937г. произошло несколько инцидентов с кораблями, осуществляющими функции морского контроля. 13 мая 1937г. в 4 милях от Альмерии, в районе Альмерийского залива английский эсминец «Хантер» подорвался на мине. Погибло 8 моряков и 14 были ранены. Мины были поставлены мятежниками, с торпедных катеров  ночью, ибо они старались вывести из строя стоящий в порту Альмерии республиканский линкор. Этот взрыв ударил по советскому флоту. На английском эсминце, от взрыва сразу же вышла из строя главная энергетическая установка корабля, имевшая линейную схему. После этого такая схема расположения котельно-турбинной установки начала подвергаться во многих странах критике как уязвимая при попадании даже одной торпеды и заставила кораблестроителей скорректировать свои взгляды на обеспечение живучести боевых судов. Совещание Комитета Обороны, на котором присутствовал И. В. Сталин, пришло к ошибочному выводу о недопустимости линейного расположения котельно-турбинной установки. Возражения о том, что большинство эсминцев во всех флотах мира, включая и превосходные для своего времени отечественные «новики», имели линейное расположение установки, не были услышаны. В августе 1937г. в СССР решили переработать «проект 7» под эшелонное расположение главной энергетической установки. Четырнадцать эсминцев, уже спущенных на воду, было решено переделать, а остальные разобрать на стапелях. Но на этом все не закончилось. Если в других странах это был теоретический спор, то в СССР всех авторов «проекта 7» вскоре назвали «вредителями» и арестовали. Программа строительства эсминцев оказалась сорванной. Позже заместителю наркома оборонной промышленности И.Ф. Тевосяну удалось убедить Сталина, что переделка всех эсминцев по «проекту 7У» (улучшенный) очень опасна в преддверии войны, и было принято решение все же достроить двадцать девять эсминцев по первоначальному проекту. В результате эсминцы «вредителя» Бжезинского стали самыми массовыми кораблями довоенной постройки.

Другие инциденты с кораблями контролерами произошли в двадцатых числах мая с участием авиации республиканцев. К маю 1937г. республиканское командование все чаще привлекало бомбардировщики СБ для налетов на порты, находившиеся в руках франкистов, и корабли противника в море, которые начались в январе 1937г.  И если бомбардировка портов сложности не представляла то действия против кораблей были менее удачны. Экипажи бомбардировщиков не имели никакой подготовки к действиям над морем. Часто корабли просто не находили. Некоторым успехом можно считать атаку на два крейсера и пять мелких судов в 40 км от Малаги 14 января 1937 г. Тогда одной ФАБ-100 попали в крейсер «Канариас». Существовали проблемы с навигацией, один корабль не могли отличить от другого. Один из пилотов СБ вспоминал: «Однажды я был направлен в Картахену по вызову главного военно-морского советника Н. Г. Кузнецова (впоследствии- адмирала флота СССР). В большом кабинете командующего военно-морским флотом Буисы я представился.

- Подойдите к карте,- сказал Кузнецов.- По агентурным данным, вот здесь, южнее Малаги, к рассвету завтрашнего дня должен быть крейсер «Канариас». Вам необходимо возглавить звено «СБ», атаковать корабль и потопить его.        -

Я попросил фотоснимок «Канариаса». Кузнецов обратился к командующему флотом, но тот лишь пожал плечами, затем, улыбаясь, взял лист бумаги и быстро набросал контуры корабля.

- Говорит, что вот так же ему когда-то рисовали корабль, но упустили какую-то важную деталь,  - усмехнулся Кузнецов.

    С кем же лететь на задание? К тому времени в нашей эскадрильи осталось мало «старичков»   Командир эскадрильи приказал вести звено Владимиру Шевченко и мне, а два ведомых экипажа будут испанскими.         

    На следующий день, еще затемно, мы взлетели с Сан-Хавьера   и легли  курсом  на Малагу. С первыми лучами солнца   открылся   чарующий   пейзаж  южного побережья Испании….

    А тем временем вперди по курсу, юго-западнее Малаги, показался огромный военный корабль. Беловато-серая громадина неподвижно застыла на спокойной морской глади, и я до боли в глазах всматривался в судно. По всей видимости, это «Канариас» - наша цель.

    - Боевой! - передаю я Володе Шевченко и открываю люки.

  Испанские экипажи делают то же. Нажимаю сигнальные кнопки для доворота самолета к черте курса. Высота - 600 метров, скорость - 300 километров в час. Наш «СБ» летит точно по курсу и так плавно, словно скользя по тихой воде.

Продолжаю смотреть то на рисунок, лежащий передо мною, то на корабль. А он уже в центре прицела и приближается к перекрестию сетки. И в тот момент, когда мой палец лежал уже на кнопке сбрасывателя бомб, я заметил, на корабле какие-то выступающие части, которых нет на моем рисунке.

Вот она, столь знакомая летчикам ситуация, когда решают десятые доли секунды. Упустить их - и не будет выполнено задание, для которого прилетели эти девять человек, объединенные одной целью. Ударить всей бомбовой мощью! А вдруг это не «Канариас»? Тем более, что корабль и не открывает огня по нашим самолетам...

Нет, надо осмотреть судно еще раз! Говорю об этом Володе, закрываю люки, делаем левый разворот. Ведомые следуют за нами. Еще раз осматриваем корабль. Нет, не «Канариас»! Досадно, конечно, но с другой стороны, хорошо, что не поспешили.

Берем курс на запасную цель…. 

     После посадки испанские летчики (а они - большие знатоки моря) подтвердили, что судно было не «Канариасом», а английским линкором.»

Тем не менее, эскадрилья «СБ» под командованием И. И. Проскурова, а затем М. Г. Хованского, периодически выполняла боевые задания военно-морского командования республики.  И хотя сухопутных летчиков бомбить корабли в море не учили. В одном из отчетов четко написано: «Бомбить суда в движении авиация не умеет...». Они  учились "на ходу".

24 мая 1937г. группа бомбардировщиков СБ с аэродрома Валенсии приступила к боевой работе. Из отчета: «Утром с высоты 3000м 8 СБ одним заходом бомбили три военных корабля в порту Пальма, два из них типа «Канариас»  и один не установленного типа, который бомбометанием разрушен и загорелся. По кораблям типа «Канариас» были прямые попадания. Один СБ сбросил 4 бомбы на военные объекты в Пальма. Во время бомбометания велся сильный огонь ЗА и 5 истребителей типа «Бреда» (Breda Ba.65) безуспешно пытались атаковать СБ. через 5 минут вторая группа (5 сам. СБ) одним заходом в противоположном направлении первому с высоты 3000м бомбила третий корабль типа «Канариас», находящийся в 800м от первых двух. Бомбы упали на мол и военные здания.

   Во второй половине дня пять СБ вторично бомбили Пальму, дав прямые попадания в неизвестный военный корабль. После свех бомбометаний все СБ благополучно вернулись обратно. »  Зенитчики сплоховали, огонь успел открыть только стоявший в гавани английский крейсер. Крейсер мятежников «Балеарес» получил одно попадание, повлекшее небольшие потери в личном составе и ничтожные повреждения. Кроме того бомбами был поражен итальянский вспомогательный  крейсер «Барлетта» (Barletta), было убито 6 офицеров и несколько человек было ранено, в том числе командир одного из итальянских судов. По заявлению итальянцев «совершили преднамеренную атаку на итальянские военные суда, участвующие в морском контроле и находившиеся в то время на рейде близ Пальмы.» Свидетелем атаки был командир английского эсминца «Харди» (Hardy).  Позднее 29 мая на заседании комитета по невмешательству итальянцы заявили протест и потребовали наложить запрет для действий испанской авиации в районе Пальмы, так как порт якобы используется для судов участвующих в морском контроле. Представитель СССР в комитете по невмешательству Каган выступил категорически против подобной резолюции, заявив, что неизвестно чем занимались итальянцы в том районе, поскольку остров Майорка у Пальмы не является зоной, выделенной комитетом для контроля итальянскими судами, а о риске использования портов воюющих сторон для снабжения кораблей говорилось неоднократно.  

А инциденты с иностранными судами продолжались. 25 мая 1937г. правительственная авиация произвела два налета на военно-морскую базу мятежников в городе Пальма на острове Майорка. Сброшенные правительственными самолетами бомбы попали в военный корабль мятежников находящийся в порту. На нем вспыхнул пожар. Бомбы также упали рядом с британским эсминцем «Харди» (Hardy).

26 мая 1937г.  9 бомбардировщиков СБ бомбили корабли противника в порту  Пальма, прямых попаданий в корабли не было. Но во время налета в порту была уничтожена итальянская двухмоторная лодка-катамаран «Savoia SM.55X», б/н I-LONG. Как и раннее 26 мая бомбы упали рядом с германским миноносцем «Альбатрос» (Albatros), находившемся в порту. Протест командира «Альбатроса» остался без ответа. «Альбатрос» и «Барлетта» были не вправе заходить в гавани охваченной войной Испании иначе как с разрешения тех или других органов власти. Испрашивая такое разрешение, их командиры должны были понимать, что рискуют оказаться под бомбежкой или обстрелом.

28 мая 1937г. 2 бомбардировщика СБ бомбили корабли в порту Малага, было зафиксировано прямое попадание в «большой корабль».

30 бомбардировщиков СБ поставленные в октябре 1936г. несмотря на их недостатки использовались очень интенсивно, совершая вылеты каждый день. Командиры эскадрилий и инженерно-технический состав пытались протестовать против этого, ссылаясь на быстрый износ машин. Процент неисправных бомбардировщиков, планировавшийся в четверть наличного парка, быстро поднялся до 35%, а затем перевалил за половину. Но на летчиков давили и испанские генералы, и наши военные советники. Летали все чаще и чаще. Если за октябрь-ноябрь совершили 203 самолето-вылета, то за декабрь - 214 (при уменьшившемся количестве самолетов). Вообще среднемесячный налет в 1936 г. составлял 24-25 часов на машину. Такая эксплуатация привела к тому, что к 16 ноября из 20 имевшихся СБ в воздух могли подняться только восемь. Ресурс моторов практически израсходовали, запасные двигатели кончились (к 19 ноября сменили 16 моторов). Положение несколько улучшилось, когда с 21 ноября начали переборку М-100 на заводе "Испано-Сюиза" в Барселоне. Это и поставки новых моторов позволило ввести в строй целый ряд машин. Однако боевая мощь группы СБ постепенно ослабевала. К 12 апреля в строю осталось всего 15 машин. В эскадрилье Проскурова насчитывалось пять самолетов, у Хорьковского - семь (и одна в ремонте), а у Позднякова - всего три. Эту последнюю эскадрилью вскоре расформировали. Для пополнения из СССР направили новую технику. 3 мая в Севастополь прибыли с эшелоном из Москвы 10 СБ, затем еще 21. В общей сложности вторая партия состояла из 31 самолета (полный штат эскадрильи ВВС РККА того времени). Все это были новые машины с завода № 22, на этот раз стандартные, с вооружением из четырех пулеметов ШКАС. С 17 мая их начали грузить на суда. Самолеты были погружены вместе с другими грузами на испанские теплоходы  «Artea Mendi» («Магальянес» ???,  Y-33)  10 бомбардировщиков СБ и 23 истребителя И-15, вышел 20 мая, и  «Aldecoa» («Альденоа», Y-34)  21 бомбардировщик СБ и 2 торпедных катера типа Г-5, вышел 31 мая. Именно операция флота по проводке Y-33 привела к международному конфликту.

 

                                               Инцидент с «Дойчландом».

 

Утром 29 мая оба республиканских крейсера «Либертад» (на крейсере с командующим испанским флотом находился советник при командующем В.А.Алафузов), «Мендес Нуньес» в сопровождении дивизиона эсминцев снова вышли в море для проводки транспорта «Магальянес» (Magallanes) («Artea Mendi» (Y-33)) «с важным грузом с Востока». Ситуация осложнялась тем, что его в Тунисском проливе у мыса Бон обнаружили итальянцы. По этому транспорту «Магальянес» было дано указание уклониться от обычного курса и назначена новая точка встречи. Эскадра же для введения в заблуждение противника должна сразу после выхода направиться к острову Ивиса, обстрелять в вечерних сумерках портовые сооружения, а ночью повернуть к месту встречи с «Магальянесом». Для демонстративного обстрела порта Ивиса выделили 2-ю полуфлотилию эсминцев в составе трех кораблей, которой надлежало при подходе эскадры к острову оторваться от нее, приблизиться к берегу и произвести по шесть залпов с каждого эсминца по портовым сооружениям. На головном эсминце «Гальяно» находился наш советник при командире 2-й полуфлотилии С.Д.Солоухин, кроме того на эсминце «Граввина» находился советник артиллерист В.Л.Богденко. Переход к острову Ивиса эскадра совершила без встреч с кораблями противника и без авиационного противодействия с его стороны. Все шло согласно разработанному плану. Еще засветло, около семи часов вечера, подойдя к Ивисе, крейсеры эскадры в охранении эсминцев 1-й полуфлотилии  (на ее корабле находился советник при командире 1-й полуфлотилии В.П.Дрозд) остались на пределе видимости острова, а наша 2-я полуфлотилия по сигналу флагмана на полном ходу устремилась вперед, чтобы занять более удобную позицию для артиллерийской стрельбы по берегу. Едва эсминцы начали отрываться от эскадры, как с них заметили, что в порту Ивиса находится какой-то корабль - в бинокль были видны мачты, трубы, вообще силуэт военного корабля. По мере нашего приближения к острову стали отчетливо видны его надстройки, орудийные башни и борт. По данным штаба флота, ни в порту Ивиса, ни в районе острова не было никаких военных кораблей. Тем не менее все три эсминца полуфлотилии, несмотря на присутствие в порту незнакомого, возможно враждебного, военного корабля, продолжали безбоязненно двигаться к берегу, стремясь выполнить приказ. Приблизившись к берегу на дистанцию 50-40 кабельтовых, полуфлотилия эсминцев легла на курс, параллельный береговой черте, и головной эсминец открыл огонь; затем в установленном порядке начали обстрел и остальные два эсминца. Корабли выполняя приказ - производили демонстративный обстрел портовых сооружении, не обращая внимания на этот незнакомый военный корабль, тем более что пункты обстрела находились далеко в стороне от стоянки корабля. Никакого противодействия не было. Эсминцы, как на полигоне по очереди открывали огонь по какому-либо хорошо заметному сооружению порта. Однако после двух-трех залпов, был получен с головного эсминца приказание: «Немедленно прекратить огонь и следовать на присоединение к эскадре».  Как оказалось находящиеся на на крейсере «Либертад», командующий флотом и его советник Алафузов  в обнаруженном в порту Ивиса неизвестном военном корабле после некоторых сомнений и колебаний распознали в нем линкор «Дойчланд». Тогда комфлота, по совету В. А. Алафузова, решил не осложнять международную обстановку, тем более что основная цель - привлечь внимание противника к району Балеарских островов - уже достигнута. Однако на опознание «Дойчланда», на размышления и передачу приказа потребовалось время, и эсминцы 2-й полуфлотилии успели сделать несколько залпов. Но по разработанному штабом флота плану в нанесении демонстративного удара по острову Ивиса кроме эсминцев 2-й полуфлотилии должны были участвовать и самолеты республиканской авиации.

Но если отказаться от запланированного обстрела берега эсминцами, находящимися поблизости от флагманского корабля флота, было относительно легко и просто, то отменить запланированный воздушный удар после вылета самолетов с аэродромов комфлота практически не имел возможности. Кроме того экипажам бомбардировщиков СБ опыта в опознавании надводных целей явно не хватило. Дело усложнилось еще и тем, что, по показаниям республиканских пилотов, «Дойчланд» открыл зенитный огонь. Приняв броненосец за крейсер «Канариас», летчики добились двух прямых попаданий 50-кг бомб, вызвавших на немецком корабле серьезный пожар. Первая бомба попала в район передней надстройки, вторая - в центральную часть рядом с установкой среднего калибра и, пробив палубу, взорвалась внутри корпуса. В результате 23 человека было убито и 83 ранено, восемь из которых впоследствии умерли от ран. бомбы также вызвали серьезные разрушения обеих палуб и машинного отделения. «Дойчланд» ушел на ремонт в Гибралтар. Командиром СБ, добившимся прямых попаданий по «Дойчланду», документы называют командира эскадрильи М.Г.Хованского, но в некоторых других источниках указывается Н.А.Остряков. Штурман - старший лейтенант Г.К.Левинский, стрелок-радист В.А.Лобозов. Георгий Левинский в отчете писал, что сначала он не мог определить, что это за корабль, но когда тот открыл по СБ зенитный огонь, решил, что это «Канариас», и принял решение бомбить. Данные обстоятельства подтверждают и советские советники республиканского флота, наблюдавшие эту картину: вначале корабль открыл зенитный огонь и потом на него полетели бомбы. Находившийся на эсминце «Граввина» советский советник В.Л.Богденко вспоминал: «Мы отчетливо увидели, как над островом появилось звено наших самолетов, как засверкали многочисленные огоньки орудийных вспышек  на военном корабле и белые облачка разрывов вокруг наших самолетов. Фашистский линкор «Дойчланд», заметив республиканские самолеты, первым открыл по ним огонь.»  Так что после открытия огня, командир отряда Н.А. Остряков (кстати сказать, переученный на СБ уже в Испании) решил, что это "Канариас", и с 2000 м влепил ему пару ФАБ-100 (из шести сброшенных). Версию о том что немецкий линкор был захвачен врасплох, так как весь экипаж якобы отдыхал, опроверг командующий германскими морскими силами адмирал Редер, в своей речи на похоронах убитых моряков при инциденте с броненосцем. В этой речи Редер заявил, что 29 мая вечером, когда два самолета появились на горизонте, прислуга зенитных орудий «Дейчланда» находилась на своем посту. Редер сказал: «Было невозможно установить, кому принадлежат самолеты, однако самолеты приближались к «Дейчланду», и командир судна отдал приказ стрелять. В этот момент бомбы упали на судно. В связи с дымом на мостике и произошедшим беспорядком оказалось невозможным открыть огонь по самолетам противника». В иностранной литературе обычно приводится иная версия - «Дойчланд» открыл огонь лишь только после того, как от самолетов отделились бомбы. Эти события имели широкий резонанс в печати.

Эскадра после демонстрации у Ивисы поспешила к месту встречи с транспортом «Магальянес» цели операции, поэтому, выполняя задачу, она повернула на юг. Когда на рассвете 30 мая транспорт «Магалъянес» был успешно встречен в назначенном районе у африканского побережья и под охраной всей эскадры направлялся к берегам Испании, в эфире, по словам радистов, творилось что-то невероятное. Радио всех стран передавало сенсационную новость, будто республиканские самолеты совершили нападение на германский линкор «Дойчланд». Сообщалось, что в результате бомбардировки линкор имеет серьезные повреждения, причем потери в команде линкора -около 100 человек, из них более 20 убитых.  Радист эсминца «Граввина» доложил командиру корабля, что между гитлеровскими военными кораблями, находящимися в Средиземном море, идут бесконечные радиопереговоры. Эскадра республиканцев, затемненная, только с огнями, необходимыми для соблюдения походного ордера, продолжала следовать в Картахену, имея в голове транспорт «Магальянес». В ночь на 31 мая уже поблизости от Картахены эсминцы 2-й полуфлотилии, шедшие слева от транспорта «Магальянес», обнаружили в темноте силуэты четырех военных кораблей, стоящих на якоре с полностью включенными огнями. На эсминцах немедленно сыграли боевую тревогу и послали экстренное донесение на флагманский «Либертад». Торпедные аппараты были наведены на неизвестные военные корабли, которые могли оказаться кораблями мятежников. Но приказания о торпедном залпе не последовало. В то время когда командующий флотом и командир 2-й полу флотилии эсминцев пытались правильно оценить обстановку и установить принадлежность военных кораблей, на этих кораблях тоже обнаружили в ночной темноте проходящие вблизи корабли эскадры и, видимо, переполошились. Захваченные врасплох военные корабли -гитлеровский линкор «Адмирал Шеер» и три эсминца - быстро подняли на кормовых флагштоках свои национальные флаги и осветили их прожекторами. На кораблях республиканской эскадры был дан отбой боевой тревоги и торпедные аппараты поставлены в походное положение. Эскадра в грозном молчании прошла мимо соединения военных кораблей Германии, совершенно не предполагая, какое кровавое преступление совершат эти самые корабли через несколько часов после нашей встречи, обрушив шквал смертоносного огня своих орудий на беззащитную Альмерию!

На рассвете 31 мая авиация мятежников получив, очевидно, от германских военных кораблей, встреченных в море на подходе к Картахене, донесение о прибытии крупного транспорта в сопровождении всей эскадры, а это свидетельствовало о важности груза, решила во что бы то ни стало уничтожить транспорт в гавани Картахены до того, как начнется выгрузка военной техники. Было совершено три налета на гавань бомбардировщиками «Савойя-81», потопить транспорт они не сумели, а два самолета потеряли.

Как говорилось выше бомбардировка «Дойчланда» имела широкий резонанс в печати. Германские радиостанции и газеты сообщили на весь мир о «неспровоцированном нападении красных властей Валенсии» на нейтральный корабль. Республиканское правительство доказывало, что по правилам, подписанным в лондонском Комитете невмешательства, корабли-контролеры имели право приближаться к испанским берегам не ближе чем на 10 километров, а немцы грубо нарушили правила - линкор стоял всего в 200 метрах от берега. Всем державам-контролерам были заранее назначены порты заправки, заходить же в другие порты им запрещалось. Германским кораблям был выделен Алжир. Кроме того, Балеарские острова входили во французскую зону морского контроля. Следовательно, «карманный линкор» незаконно находился в испанских водах и скорее всего выгружал военные материалы, привезенные националистам. Кроме того, «Дойчланд» вовсе не был захвачен врасплох - он встретил бомбардировщики зенитным огнем и был нападающей стороной. Бомбежка стала ответным действием республиканцев. Она была правомерной - авиация ответила на обстрел, которому она без предупреждения подверглась в одном из районов военных действий. При этом однотрубные и одномачтовые германские «карманные линкоры» и впрямь были очень похожи на «Канариаса» и «Балеареса», давно досаждавших республиканцам. Перепутать их с высоты было легче легкого, а приказы об атаках на националистические крейсеры ВВС Республики получали многократно. Кстати уже через несколько дней после атаки «Дейчланда» во французской газете «Гренгуар» появились сообщения о том, что испанские самолеты, участвовавшие в атаке, пилотировались советскими летчиками. СССР поспешил выступить с опровержениями этих сообщений, которые расходились по миру, организовав публикацию интервью в агенстве Эспань со стороны капитана Хосе Арсега участвовавшего в ударе по «Дойчланду». При этом приводился и список экипажей этих двух самолетов, из которого следовало что это исключительно испанцы: «… капитан Арсега сообщил корреспонденту агенства Эспань, что он прослужил в испанской армии 19 лет. На его самолете находились: летчик наблюдатель Феликс Альенде, находящийся на службе в испанской авиации с 1923 года; пулеметчиком был Рамон Лопес, прослуживший в испанской армии четыре года. Экипаж второго самолета состоял из командира Армандо Гарсиа, ранее долгое время работавшего в испанской почтовой авиационной компании, лейтенанта Хаиме Ферран и сержанта Феликса Лопес.»   Как мы знаем в действительности пилоты были советские.

Третий рейх грозил ответными действиями. В качестве акции возмездия соединение немецких кораблей в составе линкора «Адмирал Шеер» (Admiral Scheer) с четырьмя эсминцами «Seeadler», «Albatros», «Leopard» и «Luchs»  получило из Берлина приказ обстрелять Альмерию. По пути германская эскадра встретилась ночью с республиканской эскадрой и благополучно разошлась с нею, что бы  утром 31 мая появиться  у Альмерии. Предполагалось, что основной целью обстрела станет республиканский линейный корабль "Хайме I", который с февраля 1937г. беспрерывно находился в порту Альмерия для артиллерийской поддержки приморского фланга республиканской армии. Но утром 31 мая стоял густой туман и различить корабли, стоявшие в гавани было невозможно, а позже (не к чести немецкой разведки) выяснилось, что "Хайме I" еще 30 мая ушел из Альмерии в Картахену для ремонта. И после ухода линкора Альмерия была почти совершенно не защищенной с моря, так как она не имела береговых укреплений, и порт прикрывала батарея среднего калибра.  Начатый в 7.28 без предупреждения обстрел города из орудий всех калибров продолжался около получаса до 7.58. Республиканские артиллеристы открыли ответный огонь в 7.33 но быстро были подавлены и в 7.45 замолчали, за это время по немецким данным они сделали 60 выстрелов в направлении кораблей. Со своей стороны «Admiral Scheer», «Seeadler» и «Albatros» в общей сложности выпустили  94 - 280 мм, 100 - 150 мм, 23 - 105 мм и 48 - 88 мм снаряда. Эти снаряды  разрушили 35 домов и убили 20 человек, ранив свыше ста. В тот же день Германия и Италия сообщили о выходе из системы морского контроля.

Разрушение незащищенного города вызвало ярость республиканцев и сорвало планы посредничества и мирного урегулирования. Отражавшие настроения масс газеты Республики в ответ на соболезнующие телеграммы зарубежных пацифистов - «Трудящиеся всех стран оплакивают жертвы этой трусливой агрессии» в сердцах писали: «Слезы нам не нужны. У нас их давно нет. Пусть плачут декаденты и импотенты. Не оплакивать нас нужно, а изменить отношение к нашему делу». Каталонское восстание и особенно обстрел немцами Альмерии положили конец «апрельскому оптимизму» в правящих кругах Республики. 31 мая кабинет собрался в замешательстве. Одни министры страшились высадки германского десанта в Леванте, другие - вмешательства Франции и Англии. Третьи, во главе с военным министром Прието, не опасались ничего подобного, а мечтали о дальнейшей интернационализации войны. Индалесио Прието заявил правительству, что Республика собственными силами все равно не победит. Поэтому чем больше опасность общеевропейской войны, тем лучше. Он предложил идею воздушного удара по всей германской эскадре в Средиземном море, чтобы Германия официально вступила в войну. Против выступили большинство министров и президент. На другой день вскрылось положительное последствие драматических событий 29-31 мая. Исполком анархистской НКТ проголосовал 1 июня за «условную поддержку» правительства Негрина, которое сама же НКТ несколькими днями ранее предавала анафеме. 

В Москве, и особенно в НКИД, боялись раскручивания спирали конфликта. Литвинов с самого начала гражданской войны считал испанского министра национальной обороны Индалесио Прието «задирой», отвергающим идею любого контроля. Глава советской дипломатии не доверял испанскому правительству и обвинял его в безответственности:

«1. Следует иметь в виду, что позиция Негрина и Прието, настаивающих на необходимости принятия активных мер против Германии, в связи с событиями в Альмерии, по всей вероятности, основана не только на чувстве "оскорбленного национального достоинства Испании". Дело в том, что Прието в свое время высказывал взгляды, что разрешение испанской проблемы может быть облегчено в случае расширения конфликта и превращения его в общий международный конфликт. Не исключено поэтому, что Прието и сейчас исходит из той же установки, думая путем применения к германскому флоту активных репрессий вызвать европейскую войну, в случае которой Испания перестала бы быть основным театром действий.

2. Наша позиция должна быть направлена к тому, чтобы: во-первых, удержать Испанское правительство от безрассудных действий, которые могли бы только ослабить положение Испанской Республики; во-вторых, воздействовать на те элементы в Испании, которые, быть может, склонны впадать в панику перед лицом угрозы открытой войны Германии и Италии против Республиканской Испании; в-третьих, выявить перед лицом международного общественного мнения отношение Советского правительства к актам фашистской агрессии в Альмерии; в-четвертых, предотвратить открытую войну Германии и Италии против Испанской Республики, наметив такие мероприятия международного порядка, которые могли бы быть поддержаны Англией и Францией, которые были бы приемлемы для Испанского правительства и не могли бы быть отвергнуты Германией и Италией». Таким образом, Советский Союз просил испанское правительство воздержаться от репрессий против германских военных кораблей и ограничиться требованием их отзыва и прекращения участия фашистских государств в боевых действиях. Сам он собирался настаивать на том, чтобы Лондонский комитет осудил бомбардировку Альмерии. Весной 1937 г. страх перед тем, что Советский Союз по вине республиканцев окажется вовлечен в военные действия против фашистских государств, был важным фактором советской внешней политики в Испании; анализируя усилившийся в тот момент процесс установления контроля над республиканским правительственным аппаратом, необходимо учитывать его наравне с идеологическими целями, связанными со сталинизацией и борьбой с троцкизмом.

На переходах связь корабля с Центром оставалась серьезной проблемой, а потеря связи могла стоить сотен жизней, принести огромный материальный ущерб. В подтверждение приведу пример. К счастью, он оказался единственным за все время морских переходов из Советского Союза в Испанию. Вот как о нем пишет в своей книге «Позывные Москвы» бывший начальник спецрадиосвязи разведуправления генерал-майор Иван Артемьев: «...31 мая 1937 года из Севастополя был отправлен испанский пароход «Альденоа» (под условным шифром «Y-34») с оружием и добровольцами. На нем работали наши радисты старшина сверхсрочной службы Василий Дебердеев и краснофлотец Лев Гензель, имевшие 3-ваттную коротковолновую радиостанцию «СР-8» первого выпуска с двумя комплектами запасных ламп.

После двух дней похода, когда транспорт уже прошел Дарданеллы, очередной сеанс связи с Москвой не состоялся. В течение четырех суток шел поиск в эфире радиостанции «Y-34», но обнаружить ее не удалось».

Итак, транспорт, загруженный оружием и техникой, с нашими военными специалистами не выходит на связь четверо суток. Все это время идут доклады лично наркому обороны. Но «Альденоа» молчит. На пятый день К. Ворошилов приказывает транспорту возвратиться в Севастополь. Еще остается надежда, что он не потоплен фашистами, а радисты на корабле, если уж не могут передать сообщения, то хотя бы слушают Москву.

Так оно и случилось. «Y-34» услышал приказ и повернул обратно. На восьмые сутки после отправки судно возвратилось в Севастопольский порт.

Представляю, каково было самочувствие радистов Дебердеева и Гензеля. Нарком обороны лично назначил комиссию для расследования причин срыва связи. В состав комиссии вошел и Иван Артемьев.

Он вспоминает: «Расследование показало, что конструкция передатчика радиостанции имела существенный недостаток: анодный и сеточный провода выходного каскада передатчика по своей длине, цвету и месту расположения одинаково подходили как к анодному, так и к сеточному выводам ламп. В случае неправильного подключения лампа выходила из строя. Так в действительности и случилось. Радисты вывели из строя все запасные лампы и не могли войти в связь. Конечно, сказалась и слабая подготовка специалистов. Но винить только их было бы несправедливо. Транспорт отправлялся в спешке. Для ознакомления с аппаратурой радистам дали меньше суток.

Все это, вместе взятое, и привело к потере радиосвязи и возвращению транспорта обратно». Результаты расследования закончились для начальника службы радиосвязи разведуправления П. Агафонова отстранением от должности. Хотя на этой должности он пробыл всего три месяца да и во время случившегося находился в госпитале. Решение явно несправедливое. Но, оглядываясь сегодня на те события, можно сказать, что и Агафонову, и Дебердееву с Гензелем несказанно повезло: был май тридцать седьмого - могли признать и «врагами народа». К счастью обошлось. Но урок был серьезный. 

 

 

                                               Завершение поставок южным путем.

 

20 апреля 1937 года итальянцы передали испанцам во временное пользование две субмарины - «Arhimedo» и «Toricelii», которые получили у испанцев названия в честь погибших лидеров мятежа - «General Sanjurjo» и «General Mola». С мая 1937 года обе эти лодки стали выходить в море. Франкистские подводники воевали по правилам неограниченной подводной войны, потопив в мае - июле 1937г. пять испанских судов республиканского правительства:

1.      30 мая в 15 часов «General Sanjurjo» торпедировал пароход «Сьюдад де Барселона» (Ciudad de Barcelona, 1930г., 3946 брт), шедший из Барселоны в Марсель, на уровне Мальграта, который через несколько минут затонул. Погибло 50 человек.

2.      30 мая в 20.15 «General Mola» обстреляла шхуну «Гранада» (234 брт), она затонула. Экипаж, в составе 8 человек получил ранения, но спасся на лодке, чуть позже один из моряков скончался от ран.

3.      4 июня «General Mola» потопила пароход «Рапидо» (1908 брт);

4.      4 июня «General Mola» потопила шхуну «№ 254» (110 брт);

5.      26 июня «General Mola» потопила пароход «Кабо Палос» (Cabo Palos,1927г., 6342 брт) у Аликанте.

По другим данным они в мае-июле потопили шесть транспортов, а ещё два - в августе. Разночтения в количестве побед истекают из того что поскольку официально о передаче итальянских лодок испанскими мятежникам нигде не сообщалось, все считали, что это действуют именно итальянцы, и ответственность за морской разбой ложилась на них, видимо туда же считались и суда потопленные итальянцами.

4 июня 1937г. подводная лодка выпустила торпеды в  испанское нефтеналивное судно «Камперо», причинив ему серьезные повреждения. Судно укрылось в порту Паламос.

Отправка четвертой серии спецгрузов в Испанию была начата по решению Политбюро от 11 апреля и 20 мая 1937г. В соответствии с этим постановлением к отправке предназначались: 186 самолетов с полным боекомплектом, запасными частями, вооружением, а также 50 танков Т-26 с полным боекомплектом и запчастями. Отправляли также 250 орудий и 50 тыс. винтовок с соответствующим количеством снарядов и патронов. Общий объем перевозок составил 70 тыс. тонн на сумму 46 333 тыс. американских долларов и был выполнен за период с 21 апреля по 30 июня и как сообщал в конце начальник Разведупра Я.Берзин, все финансовые расчеты по этой операции с Внешторгом были закончены. Но этого явно было мало. 2 июля 1937г. новый начальник  военной разведки Я.К.Берзин подготовил для наркома справку об имуществе, отправленном в Испанию. Всего с начала поставок было отправлено: самолетов всех типов - 413, танков - 306, бронемашин - 60, орудий всех калибров - 480 и к ним около 2,5 млн. снарядов. Стрелкового оружия: 260 тыс. винтовок, 6150 легких, 5240 станковых пулеметов и к ним 550 млн. патронов. Из морского вооружения послали четыре торпедных катера с соответствующим количеством торпед и глубинных бомб. После перечисления данных Берзин, как участник событий в Испании высказал свое мнение: «Лично считаю, что новую отправку следует произвести как можно скорее не только потому, что имущество необходимо для боя, но также и потому, что в дальнейшем обстановка для транспортировки грузов может все более осложняться». Как руководитель военной разведки, получавший информацию из европейских стран не только от своей агентуры, но и от «соседей», он трезво оценивал события в Европе и понимал, что условия для оказания дальнейшей помощи могут только ухудшиться. К справке он приложил письма Негрина и Прието - руководителей республики, просивших добавить им советников в корпуса, дивизии и бригады. На следующий день этот документ лег на стол Сталина. Нарком Ворошилов в кратком письме генсеку, поддерживая предложение руководителя военной разведки, писал: «Хотя обстановка для доставки этих грузов ухудшилась, все же ввиду крайней нужды в оружии при формировании новых республиканских частей, считал бы возможным в последний раз отправить следующее имущество: 50 танков, 50 истребителей, 50 тыс. винтовок, 1 тыс. станковых и 2 тыс. легких пулеметов». К этой партии оружия добавлялось 50 млн. патронов.

11 июля 1937г.  в очередном докладе Ворошилову Берзин писал, что находящийся в Ленинградском порту «Игрек-36» закончил погрузку 1 июля и переведен в Ораниенбаумский порт, чтобы не привлекать внимания иностранных кораблей. Этот рейс, с партией вооружения и боеприпасов, предназначался для Севера (Страна Басков). На черноморской линии к отправке готовился очередной «Игрек-37» с 50 танками и танковыми экипажами. Хотя отправка грузов производилась Разведупром, но без разрешения наркома Берзин не мог отправить эти корабли. Поэтому в докладе он писал: «Выжидание с отправкой грузов и людей не может быть слишком продолжительным. Обстановка же на морях сейчас относительно благоприятна, поскольку внимание держав отвлечено к событиям, произошедшим на центральном фронте. Учитывая последние успехи «друзей» и необходимость пополнения материальной части для дальнейшего развития этих успехов, полагаю целесообразным отправку обеих «Игреков» произвести в ближайшее время». Берзин правильно подметил тенденцию: разгром итальянского экспедиционного корпуса под Гвадалахарой облегчил положение республики и ослабил морскую блокаду испанских берегов итальянским флотом. Наркома, очевидно для очередного доклада в Политбюро, интересовали не только сроки отправки и количество грузов, но и их общая стоимость. Поэтому на одном из докладов Берзина появилась его резолюция: «Берзину. Дать справку о денежных расчетах с «X» за уже поставленные и поставляемые товары». Пришлось сотрудникам отделения «X» срочно готовить для начальника Управления отчет о денежных расчетах с «друзьями» за поставки вооружения и других материалов. 19 июля он подписал очередной доклад на имя Ворошилова, где говорилось, во что обошлась вооруженная помощь Советского Союза Испанской республике. Первая поставка - с 26 сентября по 30 ноября 1936 года - обошлась в 33 млн., вторая поставка - с 23 декабря по 14 февраля 1937 года - в 15 млн. Вместе с накладными расходами и закупленным в других странах на 2 млн. вооружением, республике пришлось выложить за этот период почти 50 млн. долл. Третья поставка осуществлялась с 28 февраля по 13 марта. Перевозки осуществлялись на трех испанских пароходах и обошлись в 18 млн. Наиболее крупной была четвертая поставка - с 21 апреля по 30 июня. На девяти испанских пароходах в Испанию было отправлено вооружения и других материалов на сумму в 46 330 тыс. долларов. Общий итог поставок за девять месяцев составил 113 557 тыс. долларов. Поставки в июле на «Игрек-36» и «Игрек-37» обойдутся в 9 млн.долларов.  

Последним «игреком» ушедшим в Испанию из Севастополя был испанский теплоход «Cabo San Agustin» (12500т., капитан Родригес Балагер, его наставник - шеф-капитан Хосе Антонио Монтебланко псевдоним капитан-лейтенанта Семен Васильевича Славина). Он вез огромное количество вооружений, в том числе 62 истребителя И-16 тип 6  и 50 танков БТ-5. Танки БТ-5 были из 134-й механизированной бригады КВО, но они поступили с завода № 48, где прошли капитальный ремонт. С ними направлялась группа танкистов под руководством командира учебного танкового батальона 13-й механизированной бригады майора Кондратьева Степана Ивановича. Танкисты  20 средних командиров и 50 младших командиров сверхсрочной службы - механиков-водителей, шесть радистов, артмастер и электрик в основном были из частей 5-го механизированного корпуса имени К.Б.Калиновского - из Кубинки, Наро-Фоминска и Калуги (13-я механизированной бригады, механизированного полка кавалерийской дивизии им.Сталина, 3-й запасной бригады). Но как оказалось отправлявшимся в Испанию танкистам из группы, которые пришлось немало потрудиться еще при погрузке. Ветров Александр Александрович тогда помощник по технической части командира 5-го отдельного разведывательного батальона 5-го механизированного корпуса вспоминал: «Первый день корабельной жизни прошел в заботах по загрузке трюмов орудиями, авиабомбами, снарядами, пулеметами, винтовками. А еще через день к лайнеру подошел первый эшелон с танками БТ-5. Несмотря на заверения представителя сдающей части о полной исправности и укомплектованности машин, мы настояли на их тщательной проверке до погрузки на корабль, и, как впоследствии оказалось, правильно сделали. На ряде машин из-за недосмотра сдатчиков отсутствовали инструменты и запасные части, а также были выявлены мелкие дефекты.

Чтобы не задержать отправление корабля, двое суток трудились мы над приведением машин в полный порядок и добились своего. Все танки стали словно новенькие. Но когда была подготовлена к погрузке первая партия машин, обнаружилось неожиданное. Замер входных трюмных проемов показал, что по высоте они почти на 10 сантиметров меньше высоты танков со снятыми перископами.

Для того чтобы танки смогли пройти в трюмные отсеки, нужно было в потолочных балках трюмов вырезать небольшие «окна»! На мое предложение сделать эту несложную и совершенно безвредную для судна операцию испанский капитан с негодованием ответил:

Портить корабль не разрешаю. Снимайте бронебашни и грузите их отдельно от бронекорпусов.

Снятие башен с бронекорпусов сделает танки на какое-то время небоеспособными и потребует больших усилий, специального оборудования и квалифицированных рабочих на месте выгрузки. Позволит ли обстановка в порту выгрузки сделать все это? - убеждал я -капитана, но безрезультатно.

Неизвестно, чем бы закончился спор, если бы не московская телеграмма, запретившая демонтаж танков. После того как портовой автогеносварщик расширил проемы в трюмах, началась погрузка машин.

Расставить и закрепить 50 танков в неприспособленных, с гладкими металлическими полами трюмах оказалось нелегким делом; потребовалась куча разных подпорок, клиньев, проволоки и многое другое.» Перед самым уходом теплохода из Севастополя в связи с активизацией фашистских военных кораблей в Средиземном море, и возросшей опасностью для «Cabo San Agustin»  по распоряжению из Москвы  для сопровождения танков и остального груза на судне оставляли только группу из пяти добровольцев Александр Ветров (старший), Виталий Валуев, Василий Власов, Николай Бочарииков и Лонгвин Мещеркин, а  остальным танкистам следовать в Ленинград и уже оттуда через Францию в Испанию. 30 июля 1937г. «Cabo San Agustin» вышел из Севастополя под советским флагом неся на борту наименование «Туркестан», под ним прошли черноморские проливы, а в Эгейском море поменяли название на «Гавана».  А.А.Ветров вспоминал: «На третьи сутки путешествия Семен Васильевич Славин (советским шеф-капитан) получил из Москвы шифротелеграмму, прочитав которую он сказал:

- Впереди неспокойно. Во французских водах фашистские военные корабли напали на испанские нефтеналивные суда и на торговое судно «Андусменди». Нам предложено принять особые меры предосторожности. Через час приступаем к новой маскировке корабля.

Лайнер отошел в сторону от главного морского пути, и команда приступила  к ра6отам по  заранее разработанному плану. Из припасенных, окрашенных в нужные цвета щитов, патрубков, дверей и других  деталей были смонтированы и установлены различные надпалубные пристройки, вторая фальштруба с дымовым приспособлением и заделаны трюмные проемы. Вдоль корпуса протянулась узкая белая полоса.

   Не прошло и трех часов, как грузо-пассажирский, однотрубный теплоход «Туркестан» был преображен в двухтрубный щеголеватый пассажирский пароход под названием «Гавана». Соответствующие изменения претерпели и наши личные документы.

Так, вместо испанской мореходной книжки я получил так называемый «нансеновский паспорт» на имя русского эмигранта Павлова Ивана Парфеновича, который разрешал его владельцу проживать и работать в стране, подписавшей «конвенцию», без права подданства.». Но опасность грозила не только от фашистских кораблей, на борту теплохода орудовали сторонники франкистов. Еще во время погрузки в Севастополе на борту были раскиданы листовки на русском языке с угрозами в адрес добровольцев, потом имела место диверсия когда неизвестные подсыпали сахар в бензобаки трех танков и только бдительность советских добровольцев не позволила проделать тот же трюк с остальными машинами. Поиски предателей результатов не дали. Естественно не обошлось и без встречи с итальянскими кораблями, два эсминца «Саэтта» и «Турбина» более часа опасно маневрировали у борта «Гаваны». На подходе к Картахене подошла республиканская эскадра  в составе 12 кораблей среди которых были крейсеры «Либертад» и «Мендес Нуньес», эсминцы «Антекера», «Эсканьо», «Вальдес», «Лепанто». 10 августа 1937г. теплоход прибыл в Картахену.  На доставленных «Кабо Сан-Агустин» 62 истребителях И-16 тип 6, крыло самолетов этой партии, по-видимому, было усилено. Во всяком случае, летное происшествие из-за разрушения крыльев до прибытия очередной поставки И-16 в марте 1938 г. отмечено в документах только одно. Двигатели новых истребителей по-прежнему работали неудовлетворительно, что послужило причиной ряда аварий и катастроф, но все же гораздо лучше, чем у предыдущей поставки.

Прекращение поставок оружия в конце лета 1937г. было источником большой паники среди республиканского руководства. 18 июня 1937г. испанский посол Марселипо Паскуа обратился к советскому наркому обороны с письменной просьбой поставить оружие. В письме Паскуа (Pascua) просил, чтобы Ворошилов «послал с самой большой срочностью максимальное число самолетов»  в Испанию. В конце июля, не получив ответа Паскуа послал Ворошилову новое письмо: «Премьер-министр господин Негрин просит, чтобы я сообщил Вам, что несмотря на превосходящие потери врага, мы ощущаем быстрое уменьшение числа самолетов, так что есть срочная необходимо быстро пополнить потерянные самолеты еще большими количествами чем те, которые были поставлены. Он также попросил, чтобы я привел в готовность Вас, что бригады не обладают необходимым числом автоматов. Он полагает, что в свете превосходства увеличения мятежников в военных материалах необходимо усилить и ускорить помощь из СССР...». Но и это письмо не привело, к какому либо результату. В очередном запросе, датированным 21 октября, Паскуа заявил, что республика «нуждается во всех видах материалов.» Неделю спустя, когда стало очевидно, что никаких поставок оружия не предвидится, Паскуа попросил о личной аудитории с Ворошиловым. Согласно записям Паскуа от 29 октября, встречаясь он повторил свои более ранние обращения, и Ворошилов обещал сделать все, что он может. Но ни эта беседа, ни вышеупомянутые обращения, ни даже доклады и сообщения, посланные в Наркомат Обороны главным советским военным советником в Испании, не преуспели в том, чтобы ускорить и увеличить поставки оружия в республику. Объяснение отмеченного снижения поставок оружия  летом 1937г. имело несколько причин. Это и военно-морская блокада установленная интервентами в Средиземном море, испанские денежные средства подходили к концу и в Москве это прекрасно знали, и понимали, что вероятно,  за поставленное вооружение денег могут и не получить. Немалую роль играли международные события, летом 1937г. СССР значительную часть военных поставок перенаправил на Дальний Восток в Китай и Монголию укрепляя свои границы. Илья Эренбург вспоминал: ««Известия» отводили испанским делам все меньше и меньше места: разворачивались большие события в Китае; полосы были заняты конституцией, предстоящими или прошедшими выборами». Кроме того в СССР в самом разгаре были репрессии пронзившие все ветви власти и управления.

 

 

                                               Вторая кампания итальянского флота против Испанской Республики.

 

Стремясь окончательно нарушить снабжение Испанской Республики из портов Черного моря, националисты и их итальянские союзники спланировали осуществить блокадные действия с активным участием итальянских подводных лодок и надводных кораблей. В начале августа 1937г.  итальянские власти предупредили представителей «дружественных» Италии держав, в том числе японцев, чья эскадра в это время находилась в Средиземном море, чтобы суда этих держав воздержались от прохождения через Сицилийский пролив у берегов Африки, где в ближайшие недели военные суда Италии по просьбе Франко будут топить суда «недружественных» стран, а избрали бы временно другой путь - через Мессинский пролив.   Подлодки развертывались сразу в трёх районах у испанских портов, в Сицилийском проливе и в Эгейском море. Итальянским субмаринам разрешилось атаковать все республиканские военные корабли, все республиканские и советские торговые суда в территориальных водах Испании и все торговые суда, ночью идущие без огней под охраной республиканских сил.  Итальянские надводные корабли действовали в Сицилийском проливе и у берегов Италии, авиация мятежников и итальянцев действовала с аэродромов острова Мальорка.

Целью франкистов был испанский теплоход «Cabo San Agustin» - Y-37, перевозивший 62 истребителя И-16 и 50 танков БТ-5.  Его активно искали. 6 августа 1937г. у побережья Алжира безрезультатной воздушной бомбардировке с мятежных самолетов подверглись два иностранных парохода,  французский пароход «Джебель Амур» и  английский танкер «Бритиш корпораль». Причем на последний было сброшено 40 бомб, ни одна из них не попала в танкер. Причина этих нападений вскоре прояснилась. 7 августа 1937г. испанское министерство обороны опубликовало сообщение по поводу бомбардировки самолетами фашистов английского и французского пароходов у алжирского побережья. В сообщении говорится, что фашисты, предупрежденные своими шпионами о предстоящем прибытии в один из портов испанского правительства двух судов с важнейшим грузом, выслали на поиски свои самолеты. Встретив 6 августа на пути следования испанских судов два иностранных судна, фашистские летчики приняли их за испанские правительственные пароходы и подвергли их бомбардировке. Испански6е правительственные суда благополучно прибыли к месту назначения за несколько часов до этого. Продолжая поиски испанских правительственных судов, самолет фашистов утром 7 августа приблизился к Картахене, но был отогнан зенитными орудиями и истребителями республиканцев. В стремлении уничтожить «игрек» 6 августа 1937г. мятежники бомбардировали по ошибке у алжирского побережья итальянский пароход «Монджойя»,  при этом погиб капитан итальянского парохода Соляри. А 7 августа 1937г. греческий пароход «К.Кристакис» (4291 тонн), шедший из Греции в Гамбург, подвергся бомбардировке с самолетов в 18 милях к западу от Алжира. Итальянцы тоже не дремали, но к счастью для «игрека» меры маскировки оказались действенными. Шеф-капитан С.В.Славин сопровождавший груз на теплоходе «Cabo San Agustin» вспоминал: «… самое узкое место Средиземного моря - Тунисский пролив. Здесь же на острове Пантелея расположена база итальянского флота.

- Два эсминца встречным курсом! - кричит сигнальщик-испанец. В бинокль мне хорошо видно, как, зарываясь по палубу, навстречу нам несутся два итальянских корабля. Через несколько минут они проносятся справа и слева и, развернувшись, начинают сопровождать наше судно. Сбавили ход и идут  метрах в 200-300! У торпедных аппаратов и пушек - белые фигурки матросов, а на мостиках итальянские офицеры - также рассматривают, что делается на нашем транспорте. Сейчас дадут сигнал застопорить машины и … не пора ли «демаскироваться» и открыть огонь? Конечно, несколько минут можно держать их палубы «чистыми», но потом придется взрываться! Что делать? Я отдал приказ немного изменить курс, якобы теплоход идет в Тунис - его территориальные воды рядом. Главное - выдержка! Несколько минут длилась «игра нервов». Полное спокойствие на палубе и мостике «Cabo-San-Agustin», вероятно, убедило итальянцев, что это действительно «нейтрал», и лихо развернувшись и подняв огромные буруны, эсминцы рванули в сторону Сицилии. После этого рейса у меня в тридцать лет поседели виски.»

Но «игрек» был не единственной целью, мишенями интервентов у испанских берегов, где действовали итальянские подводные лодки, были все суда. Первой лодкой, подошедшей в район Валенсии после полугодового перерыва, оказалась субмарина «Enrico Totti» капитан-лейтенанта Беретта. Двухнедельный патруль был отмечен всего одной атакой 9 августа по испанскому пароходу «Betis», но торпеда прошла мимо цели и взорвалась на пляже. С 5 по 21 августа у Картахены оперировала «Jalea», выполнившая одну удачную атаку. 12 августа капитан-лейтенант Гарино заметил недалеко от порта 2 республиканских эскадренных миноносца - «Churruca» и «Almirante Anteguera». Атака была выполнена итальянцами по головному кораблю 2 торпедами, одна из которых попала в машинное отделение эсминца, где погибло 4 и было ранено 8 моряков. Тяжело поврежденный «Churruca» вышел из строя до конца войны. После залпа лодка всплыла на поверхность и была точно опознана испанцами как итальянская. У Аликанте «Antonio Sciesa» капитан-лейтенанта Корветти за 14 дней патрулирования дважды 15 августа проводила атаки цели, но оба раза неудачно.

12 августа 1937г. в 16 часов в 50 км к югу от Барселоны датский пароход «Эдит» (Edith,  1931г., 1566 брт) принадлежащий судовладельцу Ж. Лоритзан из Копенгагена  был атакован 4 немецкими самолетами из состава AS/88, которые сбросили на него 25 бомб. Судно получило повреждения и затонуло. Ранен один человек. 20 человек команды и 1 француз - контрольный наблюдатель были спасены утром 13 августа рыбаками.

 

                                               Блокада Тунисского (Сицилийского) пролива.

 

Итальянцы  блокировали Средиземное море взяв под плотный контроль Тунисский (Сицилийский) и Мессинский проливы. В блокаде  Тунисского и Мессинского пролива участвовали  одновременно двенадцать надводных кораблей, пять подводных лодок и самолеты морского базирования. Вспомогательные крейсера итальянцев «Barletra» и «Adriático» подняли флаги националистов и получив испанские наименования  «Río» и «Lago» соответственно, действовали как легионеры с сицилийского острова Favignana.  «Barleita» выполнил три похода и захватил танкер «Burlington», а «Adriático» выполнил четыре похода. При этом итальянцы имели четкий приказ топить испанские и советские торговые суда, если никого рядом нет и после этого сразу скрываться. Итальянские тральщики патрулировали  в этой части Средиземного моря, так что никакое судно не могло пройти незамеченным. Когда шел пароход, направляющийся в Испанию, тральщики передавали соответствующие сигналы итальянским эсминцам, а те топили их. Там же были развернуты и подводные лодки. С 5 августа в Сицилийском проливе дежурила субмарина  «Santore Santaroza» лейтенанта Кутерано д'Осаско. Вечером 11 августа она заметила большой республиканский танкер «Campeador» (1932 г., 7932 брт) и погналась за ним, стреляя из орудия.  К лодке присоединились  итальянские эсминцы «Остро» (Ostro) и «Саэтта» (Saetta). По заявлению капитана танкера Феликса Гарта, еще утром 11 августа когда «Кампеадор», направляясь из румынского порта Констанца с грузом бензина в Валенсию и находился в 60 км от Келибии, на судне заметили, что их преследует итальянский эсминец «Саэтта», к которому вскоре присоединилось еще одно судно такого же типа, но без опознавательных знаков. С наступлением ночи оба эсминца напали на «Кампеадор». Первый снаряд разорвался в машинном отделении судна и убил 5 человек. Через семь минут два других снаряда попали в центр парохода. В 19.50 эсминец «Saetta» утопил танкер двумя торпедами в 14 милях от мыса Бон. Из 42 человек команды, погибло 12. Через несколько часов после того, как итальянский эсминец «Саэтта» торпедировал республиканский танкер «Кампеадр», штаб Франко выпустил сообщение, в котором указывается, что потопление «Кампеадр» является делом рук мятежников.

Там же в Сицилийском проливе командир лодки «Diaspro» капитан-лейтенант Маласпина выстрелил две торпеды по французскому пароходу, но промахнулся. 13 августа 1937г. французский пароход «Парам» (2423 тонн) подвергся торпедной атаке подводной лодки неизвестной национальности вблизи побережья Туниса. Удачным маневром судно избежало попадания торпеды. Торпеда взорвалась вблизи парохода. После взрыва подводная лодка показалась над водой и немедленно погрузилась вновь.  По другим данным это был французский пароход «Рагоме» атакованный в 20 милях от африканского берега.

13 августа 1937г. испанский пароход «Конте де Абасоло» (Conte de Abasolo, 1910г. 3121 брт) шедший в балласте в СССР, был торпедирован итальянским эсминцем «Остро» (Ostro) и потоплен около итальянского острова Пантеллерия. Погибло 18 человек. Команда этого парохода, после того как пароход подвергся нападению, сигнализировала просьбу о помощи итальянскому тральщику, находившемуся поблизости, однако, тральщик эти сигналы оставил без всякого внимания.

Утром 14 августа 1937г. при проходе между островами Пантеллерия и Мальтой с панамского танкера «Джео У. Мак-Найт» (Geo W.McNight) который был зафрахтован английской компанией и шел из Триполи в Гавр с грузом в 17.000 тонн бензина, был замечен итальянский эсминец, затем еще два эсминца, которые стали маневрировать вокруг судна. В 21.15 на поверхности показалась подводная лодка (это была «Фреччиа» (Freccia) и несколько минут спустя раздался взрыв. Эсминцы обстреливали судно в течение 25 минут. 5 снарядов было выпущено по спасательным лодкам. 5 человек команды получили ранения. На сигнал SOS в 23 часа пришел британский танкер «Бритиш Коммодор», к этому времени все военные корабли скрылись. Английский танкер забрал всех 38 человек экипажа потопленного танкера и позже высадил их в порту Ля Гулетт близ Туниса. Это пятое судно подвергшееся нападению в этом районе. 

 

                                               Разбой в Эгейском море.

 

Но если у испанских берегов и даже у алжирского побережья интервенты еще могли получить отпор от республиканского флота, то уж  в Эгейском море итальянцы могли надеяться на полную внезапность и безнаказанность действий. Тем более что Италия располагала там сетью опорных пунктов на островах Додеканеза. Острова Додеканеза в восточной части Средиземного моря были заняты итальянцами в 1912г., во время итало-турецкой войны. Согласно мирному договору в Уши, Италия обязалась возвратить Додеканез Турции после того как последние турецкие гарнизоны покинут аннексированные Италией Триполи. Но обязательство это осталось только на бумаге. После окончания Первой Мировой войны Италия закрепила за собой 12 крупных и 35 мелких островов, входящих в группу Додеканез, и стала превращать их в военную базу. Прежде всего они укрепили о.Лерос, сосредоточив на нем части сухопутных, морских и воздушных сил. Гавань была закрыта, как на военном положении, а «неблагонадежное» греческое население выслано. На островах Карпатос, Калимнос и Стампалия (Астропалия) были созданы воздушные и морские базы, повсюду расставлены гарнизоны, поставлены артиллерийские батареи, построены укрепления. Так же обстояло дело на о.Родос.   

Прибывший 18 августа 1937г. в Одессу капитан парохода «Чубарь» Москаленко рассказал о беспардонном поведении итальянских подводных лодок в восточной части Средиземного моря: «12 августа, в 18 часов "Чубарь" шел на расстоянии полутора миль от берега в районе мыса Матапан (южная оконечность Греции). Неожиданно мы заметили на некотором расстоянии - и также в пределах территориальных вод Греции - подводную лодку с потушенными огнями. Подводная лодка шла на восток и к 8 часам вплотную приблизилась к "Чубарю". Только после этого она зажгла огонь. Без труда наши моряки определили в ней итальянскую подводную лодку, вооруженную двумя орудиями и четырьмя минными аппаратами. Такую же точно подводную лодку под итальянским флагом "Чубарь" встретил 2 августа, проходя Мессинский пролив.

   Итальянская подводная лодка некоторое время шла рядом с нами, а затем скрылась в темноте. 15 августа мы видели в Дарданеллах "Сиудад де Кадикс". Через несколько часов мы получили радио о потоплении его в Эгейском море итальянской подводной лодкой. Для нас не было никакого сомнения в том, что это дело подводной лодки, которая бесцеремонно нарушала международные правила, прячась в нашем присутствии в территориальных водах чужой страны».  Это была итальянская субмарина «Ferraris» капитан-лейтенанта Луцены, пришедшая первой в Эгейское море 10 августа и  ожидающая здесь республиканские и советские суда с оружием, выходящие из Черного моря.

15 августа 1937г. утром выйдя из Дарданелл испанский правительственный пароход «Сиудад де Кадикс» (Ciudad de Cadiz, 1929г., 4602 брт) шел из Одессы в Барселону. Документы французского Министерства обороны, хотя они не являются совсем надежными, уверяют, что «Ciudad de Cádiz» транспортировал 6 самолетов и 600 тонн военных грузов (по данным разведки франкистов на пароходе при проходе через Босфор 14 августа было  6 самолетов, 700 тонн военных грузов, 500 тонн продовольствия). Наличие самолетов на пароходе сомнительно, в советских документах не упоминается об отправке самолетов на этом пароходе. Подводная лодка с опознавательными знаками «С-3» (так маскировалась «Ferraris») в течение  получаса маневрировала вокруг парохода, а затем, подняв испанский флаг, в 10.30 открыла огонь из двух орудий и выпустили две торпеды. По другим данным субмарина выпустила торпеду и 12 снарядов. Пароход  затонул через 10 минут  в 24 км от острова Тенедос (ныне Бозджаада, Турция), в точке 39° 38’ северной и 25° 46’ восточной. Экипаж высадился на три шлюпки. Капитан испанского парохода Франциско Мугартери (Francisco Mugartegui) рассказывал: «Мы вышли из Дарданелл в 8 час. 30 мин. утра, и через полтора часа заметили быстро движущуюся нам навстречу большую подводную лодку. На ней не было поднято никаких флагов. Подводная лодка прошла мимо нас, а затем пошла почти рядом с нами. Нас разделяло всего триста метров. Не успели мы разглядеть опознавательные знаки «Ч3», как раздался первый орудийный выстрел, который уничтожил нашу радиостанцию. Через несколько секунд в нас были пущены две торпеды. Все это было сделано без всяких предупреждений.

   Последовавшими 7 артиллерийскими залпами были причинены большие разрушения на борту нашего теплохода, который начал быстро тонуть. Лишь в этот момент подводная лодка подняла флаг испанских мятежников. Напавшая на нас подводная лодка, водоизмещением не менее 1.000 тонн, оборудована по последнему слову техники.

   Дальнейшие события развернулись крайне быстро. Мы бросились к спасательным лодкам, но большинство из них оказалось разбитыми. На трех сравнительно менее поврежденных лодках с трудом разместился экипаж, в том числе несколько раненых. Благодаря счастливой случайности недалеко от нас оказался советский теплоход «Аванесов», который очень быстро подоспел к нам на помощь, и вскоре все мы оказались вне опасности. Моя команда и я лично просим вас передать через советскую печать большое дружеское спасибо капитану теплохода «Аванесов» Осташевскому и всему составу его команды, которые по-братски пришли к нам на помощь». Команда 79 человек спаслась на шлюпках. 76 моряков  подобраны советским танкером «Варлаам Аванесов», остальные 3 были взяты датским судном «Лица Маерск» и затем переданы на наш теплоход. Среди испанских моряков убитых нет, один тяжело ранен, 15 получили легкие ушибы.  Капитан танкера «Варлаам Аванесов» Осташевский рассказал, как это было: «Мы шли обратным рейсом из Бордо и Нанта в Туапсе. В 10 ч. утра по судовому времени в 32 милях от входа в Дарданеллы я заметил идущий нам навстречу большой двухтрубный испанский теплоход и возле него с левого борта в метрах 400 следующую параллельным с ним курсом большую подводную лодку. Когда расстояние между нами равнялось всего лишь трем милям, подводная лодка выпустила в испанский пароход две торпеды, которые, попав в судно, вызвали колоссальный взрыв. Помимо этого, лодка произвела 6 или 7 орудийных выстрелов. Часть снарядов легла впереди и позади нашего теплохода. Испанский теплоход на наших глазах стал быстро погружаться носовой частью в воду. С момента начала обстрела до момента потопления прошло не более 45 минут. Все это время подводная лодка подняв флаг испанских мятежников, кружила вокруг своей жертвы, затем исчезла. Спасенные испанские моряки и капитан единодушно утверждают, что в составе испанского военного флота такой подводной лодки не было. По их заявлению, на борту этой подводной лодки красными буквами значилась надпись "Ч-3", а находившиеся на ней офицеры, внимательно следившие за результатом своих пиратских действий, были одеты в итальянскую летнюю форму. Лишь только раздались взрывы обеих торпед, я тотчас же подал сигнал испанскому теплоходу: "Иду на спасение людей". Обстрелом были серьезно повреждены все спасательные средства испанского теплохода. Ему удалось спустить лишь два бота и одну рабочую шлюпку. Когда команда "Сиудал де Кадикс" была уже подобрана нами, обнаружилась нехватка пяти человек из общего числа команды в 79 человек. Остальные 5 человек были вскоре также найдены нами и подобраны на борт нашего теплохода при помощи подоспевшего к месту катастрофы датского судна "Лика Мерск".» 21 августа 1937г. танкер «Варлаам Аванесов» с командой испанского парохода прибыл в Туапсе. Попытка итальянцев выдать свою подводную лодку за субмарину испанских националистов нарисовав номер «С-3» мало кого ввела в заблуждение. Капитан испанского парохода «Сиудад де Кадикс» категорически заявил, что подводная лодка потопившая его судно не испанская. Такой лодки у мятежников не было. Номер  «С-3» принадлежал потопленной в Малаге испанской подводной лодке старого типа.

Через 3 дня, 18 августа 1937г. командир лодки «Ferraris»  опять выстрелил здесь же торпеду в испанский пароход, а затем, в тот же самый день торпедировал испанский вооруженный пароход «Армуру» (ARMARU или Armuru, 1905 г., 2762 брт, компания NAVIERA VASCONGADA), который транспортировал по документам французского Министерства обороны, хотя они не являются совсем надежными, 5.000 тонн продовольствия. В 17.45 капитан парохода заметил близ острова Тенедоса подводную лодку, сразу устремившуюся к пароходу. Капитан немедленно направил пароход к острову. Лодка начала преследовать пароход и на расстоянии 3 км от острова, в турецких территориальных водах, выпустила торпеду в пароход. Пароход затонул на расстоянии 200 метров от берега острова Тенедос (ныне Бозджаада, Турция). Команда парохода в составе 37 человек среди которых были раненые, подобрана турецкими моторными лодками береговой охраны и проходившим турецким пароходом «Кемаль». Испанский поверенный в делах в Турции сделал представление турецкому министру иностранных дел. Он потребовал, чтобы турецкое правительство обеспечило защиту испанских правительственных пароходов в турецких территориальных водах от нападений со стороны подводных лодок, враждебных испанскому правительству.  

Вскоре подводные лодки «заметили» в Мраморном море. 19 августа 1937г.  турецкое учебное судно «Гамидие» шедшее из Измира в Стамбул, заметило в Мраморном море у острова Мармара подводную лодку без флага и запросило по поводу ее национальности. Лодка, не дав ответа, тотчас погрузилась в воду. На поиски ее отправили гидросамолеты. Власти производят расследование этого случая. Все Мраморное море взято под усиленное наблюдение, ведутся розыски неизвестной подводной лодки. Поиски результатов не дали.  Министерство иностранных дел Турции в своей ноте от 24 августа заявило, что в случае обнаружения этой лодки, нарушающей международные права и конвенцию о проливах, турецкие военные силы предложат ей сдаться, а в случае неподчинения возьмут ее силой или уничтожат.

21 августа 1937г. турецкая газета «Джумхуриет» сообщила, что греческий пароход «Лемнос» заметил неизвестную подводную лодку северо-восточнее острова Лемнос.  

Пиратские действия подводных лодок в Эгейском море, не могли не сказаться на моральном состоянии экипажей занятых в снабжении Испанской Республики. 22 августа 1937г. команда английского нефтеналивного судна «Мириам», находящаяся в Констанце (Румыния) с грузом керосина для испанского правительства, отказалась выйти из порта. Команда мотивирует свой отказ опасностью нападения подводных лодок в Эгейском море. После нападения подлодок на суда страховые общества повысили размер страховых премий для судов выходящих в рейсы в Средиземное море.

31 августа 1937г. капитан французского парохода «Теофиль Готье» заявил корреспонденту «Фигаро», что при прохождении Дарданелл его судно преследовали подводные лодки неизвестной национальности. Лодки шли на расстоянии 5-6 миль от судна. Этот пароход с весны 1937г. эксплуатируется на срочной товарно-пассажирской линии Марсель - Одесса, организованной французской пароходной компанией «Мессажери Маритим». 27 апреля 1937г. он вышел из Марселя в первый рейс.   Количество грузов перевозимых судном постоянно росло. Во время первого рейса  «Теофиль Готье» доставил и принял около 200 тонн грузов, в августовский рейс - 538 тонн, а во время последнего, сентябрьского рейса - уже более 800 тонн.

1 сентября 1937г. в  15 милях к югу от острова Скирос рано утром вахтенный парохода «Благоев» (3100 брт), вёзший каменноугольную смолу из Мариуполя в Сетт в 6 утра заметил всплывшую субмарину без опознавательных знаков. В 6.30  неожиданно она выпустила торпеду. Капитан судна Д.Ф.Каминский сумел сманеврировать, и торпеда прошла за кормой. Лодка выстрелила несколько снарядов впереди по курсу судна, а затем - ещё 2 торпеды сразу. Одновременно лодка подняла франкистский флаг, хотя фактически атаку проводил лейтенант Манка на итальянской лодке «Luigi Settembrini». В этот раз «Благоев» не сумел сманеврировать,  получил торпеду в борт, разломился и затонул через 30 минут. Команда не растерялась, действуя мужественно. Великолепно действовал старший помощник т. Передерни. Кочегар т. Свипарев не покидал кочегарки даже в момент, когда ее стало заливать водой. Так же поступил и второй механик т. Демишев. Уже после взрыва на помощь ему в почти затопленное машинное отделение бросился старший механик Георгиев. Они вместе открыли разобщительные клапаны котлов. Это предотвратило  взрыв при погружении судна в воду. Прекрасно вел себя матрос Пиявченко. Он стоял у руля в момент, когда пираты пустили первую торпеду. Быстро выполнив приказ, Пиявченко развернул пароход и торпеда прошла мимо. Буфетчица т. Григорьева подбадривала товарищей помогая спускать шлюпки. Прекрасно вели себя тт. Мальков, Банков, Кузнецов, Буценский, Жиляев, Хоменко, Петченко, Гладков, Шубенко, Золианник, Назаров, Сасоров и другие. Спасшиеся сошли в шлюпки и доплыли через 10 часов до острова Скирос (ныне Саракино), где похоронили умершего матроса П.Штепенко. 3 сентября остальной экипаж был спасён греческим парусником Агиос Николаос» («Aghios Nikos»).

 «Благоев» (грузовое судно, построенное в 1921г. в Нью-Кестле, Англия, дедвейт - 5258 тонн. Длинна - 97,98м., высота - 8,3м., средняя осадка - 7,09м. Одна паровая машина тройного расширения, 1.900 индикаторных сил. Приобретен СССР в 1935г. Эксплуатационная скорость 9 миль в час) был коммерческим кораблем Черноморского пароходства, совершающим заграничные рейсы в различные порты Европы, перевозя всевозможные коммерческие грузы. Экипаж парохода являлся инициатором комплексного соревновании в мариупольском, а затем в одесском портах, показал стахановские образцы работы. В последний свой рейс «Благоев» вышел 28 августа в 20.30 из Мариуполя с грузом 4.480 тонн асфальта (пека), который должны были доставить во французский порт Сэтт у Марселя. Грузчики мариупольского порта отпустили «Благоев» на 158 часов раньше срока. Пароход пересек Черное море, миновал Босфор, Мраморное море, Дарданеллы и вышел к греческому архипелагу. Капитан парохода Д.Ф. Каминский  рассказывал: «Было 6 часов утра 1 сентября. Мы находились на траверзе греческого острова Скирос, на расстоянии около 15 миль от берега. Вдруг раздался возглас вахтенного:

  - Подлодка!

Мы стали рассматривать подводную лодку, всплывшую у нас за кормой. Определить, какой стране она принадлежит, не было возможности: лодка не подняла флага, а на корме ее мы не обнаружили никаких опознавательных знаков.

  Все это вызвало у меня тревогу, ибо обычно при встрече в море корабли подымают флаг своей страны.

  Я велел немедленно разбудить всю команду и вызвать ее наверх. Многие из матросов не успели даже одеться.

  - Поднять флаг! - приказал я.

  На корме «Благоева» медленно и величаво стал подыматься красный флаг Страны Советов. К этому времени подлодка настолько приблизилась к пароходу, что даже невооруженным глазом можно было разглядеть появившихся на палубе людей.

Подлодка настигала нас все больше и больше. Зайдя с левого борта, она неожиданно пустила торпеду. С капитанского мостика мне было видно, как, оставляя белый след, торпеда неслась по направлению к «Благоеву».

- Право на борт! - крикнул я в телефон.

Пароход стал медленно разворачиваться. Вцепившись руками в поручи мостика, я смотрел на приближавшуюся торпеду. Успеет ли «Благоев» уйти от нее?..

Торпеда была совсем уже близко, но к тому временя пароход закончил маневр. - Огромная стальная сигара промчалась мимо нашей кормы.

  Пираты! Теперь все было ясно.

Убедившись в неудаче, подлодка подняла свои флаг. Это была грязная тряпка, именуемая флагом генерала Франко. Почти одновременно раздался выстрел из орудия, но снаряд не попал в наш корабль.

Я приказал остановить пароход и продолжал внимательно следить за пиратами. Лодка обошла наше судно и оказалась с правого борта. На ее мостике я увидел офицера. Он рукой подал знак, чтобы мы спустили шлюпку. Я принужден был подчиниться.

Передав своему старшему помощнику судовые и грузовые документы, удостоверяющие отсутствие на пароходе «Благоев» каких бы то ни было военных грузов, я предложил представить эти документы командиру пиратов и попытаться выяснить название лодки. Четыре матроса взялись за весла. Но в это время пираты пустили вторую торпеду. Уйти от нее мы не могли: подлодка была слишком близко. Торпеда неслась прямо на шлюпку. По моему приказанию люди покинули ее и стали быстро подыматься на пароход. Матрос Штепенко бросился о воду, чтобы отплыть в сторону.

Раздался взрыв. Торпеда, разбив лодку, попала в правый борт парохода и буквально разворошила его. В щепки разнесло рубку, мою каюту и все надпалубные надстройки, в том числе и радиорубку. Таким образом мы были лишены возможности дать сигнал о пиратском нападении. В пробоину хлынула вода. Пароход начал погружаться. Надо было спасти команду.

  - Спустить шлюпки!

Еще раньше, чем была подана эта команда, матросы, находившиеся в непосредственной близости к месту взрыва, бросились в море. Убедившись, что вся остальная часть команды разместилась в уцелевших от взрыва шлюпках и на борту никого не осталось, я также покинул корабль.

Мы подобрали плававших вокруг парохода матросов. Среди них был и Штенепко, тяжело раненный осколками торпеды. Кровь ручьем била у него из горда. Мы пытались спасти его жизнь, но все было тщетно...

  На животе у него было восемь или девать небольших ран, очевидно, от осколков торпеды.

Шлюпки быстро удалялись от гибнущего судна. Наш родной «Благоев» погружался в воду носовой частью, агония корабля длилась 30   минут.

Подводная лодка фашистских пиратов наполовину погрузилась в воду и ушла, взяв курс на Дарданеллы.»

«… мы стали грести к острову Скирос. Вскоре показалось наливное судно. Мы видели, как оно подняло позывные, должно быть, по требованию той же подлодки.

Пираты пропустили это судно. Его команда презрела самый священный морской обычай, обязывающий помогать товарищу в беде. Несмотря на наши сигналы, пароход не остановился. Какое это было судно - мы не знаем.

Мы гребли уже час, когда умер матрос Петр Штепенко - верный товарищ, советский моряк. Не стало нашего друга - старшего рулевого парохода «Благоев», лучшего стахановца команды. Петр Маркович Штепенко погиб на посту 52 лет от роду.

...Медленно тянулось время. Десять часов плыли мы по неспокойному морю. Уже темнело, когда шлюпка пристала к берегу какого-то крохотного островка, неподалеку от Скироса. Мы вынесли из шлюпка тело товарища. Человеческого жилья поблизости не было. Быстро спустилась ночь. Команда развела костер, и так мы просидели до рассвета. Из паруса была сделана палатка, в которую забрались некоторые товарищи. Питались небольшим запасом галет и пресной водой, имевшийся в спасательной шлюпке. Утром тело погибшего товарища зарыли в землю. Мы завернули своего друга Штепенко в парус и со слезами, на глазах прощались со своим рулевым.

Потом снова сели в шлюпки и поплыли дальше, ни на минуту не удаляясь от берега. Часа через три в море показалось моторное судно. Сигналами мы попросили его подойти к острову. Судно это оказалось греческим. Его моряки доставили нас в порт Куми на острове Эвбее.»

После 11 дней пребывания в Стамбуле, моряки парохода «Благоев» вечером 20 сентября на борту парохода «Старый большевик» отправились домой. В Стамбуле моряков провожали советские моряки с пароходов «Димитров», «Ташкент» и «Зырянин». В Одессу «Старый большевик»  прибыл 22 сентября 1937г. 

 

                                              Бесчинства продолжаются.

 

В начале августа 1937г. генерал Франко сообщил итальянцам о выходе  из Черного моря  конвоя судов загруженных большим количество продовольственных припасов. Националисты просили останавливать транспорты по мере того, как они подойдут к проливам на юге Италии, блокируя им путь в Испанию.  Конвой из пяти транспортов был замечен издали самолетами морской разведки итальянцев, по их данным на его перехвата с Майорки послали  крейсер «Canarias» и итальянские эсминцы «Daniele Manin» и «Francesco Nullo» с специфическим приказом обнаруживать и разгромить конвой идущий из Черного моря в республиканские порты. Посланные суда конвой не настигли, та5к как его суда укрылись в Оране, и оттуда по одному переходили в республиканские порты.

16 августа 1937г. на пути в Испанию пропал испанский пароход «Мар Негро» (MAR NEGRO,  9.275 брт). Он шел из  СССР с 200 автомобилями на борту. В пути он подвергся безуспешной атаке итальянской подводной лодки, прибыв в порт Алжира и ожидая  эскорта, он был атакован националистической боевой группой действующей заодно с офицерами экипажа. Корабль был ими захвачен  и отчалил в итальянский порт Cagliari (Сардиния) являвшийся базой базы  вспомогательных национальных крейсеров франкистов. Там 1 сентября 1937г. он сдался вспомогательному крейсеру националистов «REY JAIME I».

19 августа 1937г. состоялось заседание испанского правительства. После заседания было опубликовано следующее сообщение: «Правительство обсудило положение созданное непрерывными нападениями иностранных кораблей на испанский торговый флот. Правительство Испанской республики решило обратится ко всем странам - членам Лиги наций - с протестом. С другой стороны, правительство обратится к населению своей страны со специальным обращением, в котором осветит положение, вытекающее из указанных актов преступного пиратства».

21 августа 1937г. советская делегация единственная в Совете Лиги Наций поддержала испанское правительство, когда то заявило протест по поводу атак подводных лодок против торговых судов, направлявшихся в Испанию. По утверждению республиканцев, эти нападения были делом рук фашистской Италии. Великобритания и Франция, в тот момент тяготевшие к сближению с Муссолини, постарались увести дискуссию в сторону от вопроса об ответственности итальянцев и предложили созвать конференцию, посвященную общей проблеме «пиратства в Средиземном море»; ее  участниками должны были стать представители всех прибрежных государств, за исключением Испанской республики, а также Германия, призванная стать противовесом советскому присутствию.

23 августа 1937г. испанское правительство опубликовало заявление с протестом против потопления фашистами испанских пароходов в Средиземном море. В заявлении указывается, что за короткий промежуток времени итальянскими судами и подводными лодками были потоплены четыре испанских парохода: «Кампеадор», «Конде де Абасоло», «Сиудад де Кадикс» и «Армуру».

23 августа (примерно) 1937г. вблизи Аяччио (Корсика) английский пароход «Ноэми Джулиа» подвергся нападению со стороны двух самолетов имевших номера 528 и 529. Пароход шел из порта Суса (Тунис) в направлении Барселоны. На борту парохода в момент бомбардировки находились два наблюдателя международного комитета по невмешательству, груз парохода соответствовал установленным правилам. Английское правительство заявило Франко протест.

29 августа 1937г. английское нефтеналивное судно «Барлингтон» (Burlinghtone) зафрахтованное испанским правительством и шедшее  с грузом 7700 тонн нефти из Батуми в Картахену близ пролива Мессина было остановлено и допрошено военным кораблем «неизвестной» национальности. 30 августа  вспомогательный крейсер итальянцев «Barletra» неся флаг националистов и имя «Río» приказал танкеру остановиться в 22 милях от Палермо и запросило, - были ли мы осмотрены контролером Лондонского комитета по невмешательству. Когда я отдал приказ запросить по радио о помощи, раздался предупредительный выстрел, и на борт судна вошли вооруженные офицеры. Команда была объявлена арестованной,  радио разобрано. Капитану приказали следовать с потушенными огнями за вооруженным торговым судном в порт Пальма. Позднее над нами кружились два самолета. После прибытия 6 сентября в порт Пальма груз нефти был выгружен с судна и забран властями мятежников. Через 20 дней танкеру разрешили покинуть Пальма и 23 сентября оно прибыло в Алжир. 

29 августа 1937г. в 22 часа  испанский пароход «Сиудад де Реус», направляющийся из Марселя в Барселону с разным грузом подвергся обстрелу неизвестной подводной лодки около порта Агд (департамент Эро). Один снаряд разорвался на судне, но никто не был ранен. 30 августа пароход прибыл  в порт Вандр

30 августа 1937г. в 22 часа советский теплоход «Тимирязев» (капитан Рындюк), следовавший из английского порта Кардиф в Порт-Саид, был потоплен двумя торпедами в 120 км к востоку от Алжира. Имел на борту 2834 тонны угля. Обычно, когда советские торговые суда возвращаются в свои порты незагруженными, они берут грузы у иностранных фирм, перебрасывая их в попутном направлении. Такой груз был и у «Тимирязева». Перед потоплением около 16 часов команда теплохода заметили в непосредственной близости от себя эсминец шедший под итальянским флагом. На правом борту миноносца были буквы «Т.Б.» (эти знаки принадлежат эсминцу «Турбине») миноносец около получаса кружил у «Тимирязева», по-видимому, определяя скорость судна, его маршрут и т.д. Затем миноносец ушел. Около 20 часов после смены вахт, когда уже наступила ночь, по судну ударила торпеда, пробившая борт и проникшая во второй трюм. Поднялся огромный столб воды. Судно начало накреняться. Несколькими минутами позже в судно была выпущена вторая торпеда, и через пять минут после этого «Тимирязев» затонул. После первого же взрыва на судне погас свет, и судно стало погружаться. Тем не мене вся команда продолжала оставаться на своих местах - была сделана попытка выброситься на берег, от которого судно находилось на расстоянии 4,5 миль. Однако после второго взрыва никаких возможностей для вывода судна к берегу уже не было. Были спущены шлюпки. Спасательные работы пришлось вести в полной темноте. Одна из шлюпок чуть было не оказалась придавленной кормой тонущего судна. Экипаж спасся на двух шлюпках, которые были взяты на буксир местными рыбаками и приведены в 2 часа утра 31 августа в порт Делис.  1 сентября прибыли в Алжир, а оттуда выехали в Париж. 5 сентября моряки во французском порту сели на советский теплоход «Смольный» и отплыли домой. Сразу после спасения капитан Рындюк сообщил: «Наш теплоход шел из английского порта Кардиф в Порт-Саид, имея в трюмах коммерческой груз. Миновав Гибралтар и  войдя в Средиземное море мы спокойно продолжала путь. Когда мы находились в 120 километрах восточнее Алжира, теплоход был сотрясен ударом торпеды. Она была пущена в наш борт. Вышла из строя одна из машин. На теплоходе погас свет, по «Тимирязев» продолжал держаться на воде.

В течение пяти минут было восстановлено аварийное освещение, и теплоход перешел на ручное управление. Все это было проделано молниеносно, быстро и четко. Команда сохраняла полное спокойствие и выдержку. Но через несколько минут «Тимирязев» получил второй удар торпедой. Вода хлынула в трюмы, теплоход стал быстро погружаться в море. Немедленно спустили шлюпки и, несмотря на тяжелые условия, вся команда покинула теплоход.  Когда «Тимирязев» исчез в морской, пучине, команда - 29 человек - плыла уже по направлению в берегу.

В 1 час ночи 31 августа мы прибыли в порт Делис, откуда по распоряжению торгпредства СССР в Париже выехали в Алжир. Здесь мы садимся на французский пароход, который доставят нас в Марсель».

Помощник капитана погибшего теплохода Болотин рассказал как это было: «Ночью 30 августа наш корабль со скоростью десяти миль двигался к Порт-Саиду. В трюмах находилось около 3 тысяч тонн кардиффского угля. На баке отбили склянки - 20 часов. Смена вахт. Механики чутко вслушиваются в работу главного двигателя - сердца теплохода. Мотористы проверяют вспомогательные, механизмы, ощупывают каждый подшипник. На командном мостике старший помощник капитала, сдает вахту второму штурману. Остальная часть экипажа после вечернего чая играет в красном уголке в шахматы, домино или, сидя на кормовой палубе, ведет бесконечные морские рассказы, наслаждаясь теплой южной  ночью.

   Приняв вахту, всматриваюсь в горизонт, слежу за берегом, находящимся от нас в пяти милях. Безлунная ночь уменьшает горизонт.

   Вдруг неожиданно мы почувствовали сильный удар в левый борт трюма № 2 сопровождавшийся взрывом и всплеском воды. Свет погас. Судно сразу остановилось. По палубе прокатился  вал, сбивая шлюпки с левого борта.

Команда, придя в себя от неожиданного удара, бросилась по своим местам согласно авральному расписанию. С мостика идут приказания: включить освещение, осмотреть место повреждения, приготовить шлюпки к спуску.

На палубе тишина. Каждый работает молча. Слышен только шум льющейся в трюм воды. Минут через пять было включено освещение.

   Капитану доносят:

    - В трюме № 2 вода!

- Откачивать воду из трюма.

   - Электрорулевое управление вышло из строя!

   - Перейти па кормовое ручное управление.

   Команда четко и быстро выполняет приказания. Руль переведен на ручной привод.

   - Право на борт. Машине дать сильный ход! - звучит команда капитана.   

   Пытаемся выброситься на берег.

   Итальянские   пираты,  напавшие  на безоружное торговое судно,  видя,  что теплоход  живет и пытается спастись, пускают вторую   торпеду. Она попала почти в то же место, но ближе к носу. Судно начало быстро погружаться. Свет снова погас.

   Раздается приказание капитана:

   - Шлюпки  в воду. Посадить женщин в первую очередь. Спасать судовые документы.

   Две женщины посажены в шлюпки. Третьей - буфетчицы Боровиковой - нет на верхней палубе. Бросились ее искать. Она в это время    выполняла распоряжение старшего помощника капитана:  задраивала  иллюминаторы в жилых помещениях.

   Из машинного отделения сообщают: 

   - На плитах вода! Передняя палуба покрыта водой!

   - Оставить судно, - раздается команда.

   Весь экипаж садится в две шлюпки. Вдруг судно начинает  крениться  на правый борт и придавливает одну из шлюпок  с людьми. Люди, сидевшие в другой шлюпке, отвернулись.  Они не  могли смотреть, как гибнут  близкие товарищи. Но родной  «Тимирязев» не хочет жертв. Погружаясь    носом,  он приподнял корму и  буквально вытолкнул придавленную шлюпку.

 Еще одно препятствие: лаглинь запутался и тянет за собой шлюпку. Одним взмахом топора комсомолец Кузьмин перерубает лаглинь. Шлюпка свободна! «Тимирязев», показав в последний раз винт и руль, скрылся в пучине.

- Прощай, «Тимирязев»! - раздается в шлюпках. Направились к алжирскому берегу.

Тут же, в шлюпке, моторист комсомолец Тихомиров заявляет:

- Когда попаду в Союз, запишусь в танковую часть, отомщу подлым фашистам.»

В ночь с 31 августа на 1 сентября 1937г. около мыса Кабо де Сан Антонио (к северу от Аликанте) английский эсминец «Хэвок» (Havock) подвергся нападению неизвестной подводной лодки. Это была итальянская подводная лодка «Iride» под командованием князя Валерио Боргезе, он выстрелил торпеду в эскадренный миноносец, посчитав его испанским «Churruca». В ответ «Havock» засёк лодку гидроакустической станцией и достаточно точно забросал район глубинными бомбами. По получению сообщения об атаке от «Хэвок» их Гибралтара на помощь вышли однотипные эсминцы «Гиперион» и «Гарди». Несколькими часами позже вышло еще несколько эсминцев «Хирвард» и «Трэсти» с задачей патрулирования района. Они прибыли своевременно и провели противолодочный поиск по полной программе, но итальянской субмарине удалось уйти.

1 сентября (прим) 1937г. в районе Барселоны греческий пароход «Тсепо» шедший с генеральным грузом из Марселя в Барселону,  подвергся нападению самолета мятежников. Одна бомба взорвалась на палубе, убит 1 моряк и 1 ранен. Судно сильно повреждено и во избежание гибели выбросилось на мель.

1 сентября итальянская подводная лодка «Diaspro» пришла в район мыса Оропеза. Капитан-лейтенант Мелина очень хотел исправить ошибки первого похода. В 18 милях от испанского побережья, между Барселоной и Валенсией, около острова Колумбретте он встретил большой танкер и выстрелил торпедой, но тот увернулся и сблизился с лодкой, показывая свою национальность. Тем не менее лодка выстрелила ещё 2 торпеды, которые попали в 5-й и 8-й танки, танкер затонул в точке 40° 24′ N., 1° E. Танкер оказался английским «Вудфорд» (Woodford, 1913г., 6987 брт., по другим данным, к моменту своей гибели это судно плавало под греческим флагом и под именем «Иолкос» (Yolkos)) «Woodford»  вез горючее из Констанцы (Румыния) в Валенсию. Команда 32 человека. Убит второй механик и ранены 6 человек. Команда высадилась в испанском порту Беникарло.

 

                                           Советская нота Италии и Нионская конференция.

 

Что за положение было в Средиземном море рисует рассказ капитана парохода «Киев» Полинского, который одновременно с теплоходом «Тимирязев» вышел из Кардифа с грузом угля: «…мы встретились в конторе кардифского агента, капитан «Тимирязева» т.Рындюк и я. Оба мы - молодые капитаны, совершающие наш первый самостоятельный рейс. «Киев» принял уголь для Италии. Перед отходом фрахтователи прислали мне вместо обычных судовых документов - коносамента и грузового манифеста - письмо на итальянском языке, удостоверявшее, что на советский пароход погружен уголь, принадлежащий итальянским железным дорогам. Я ответил, что это письмо мне не нужно, отправил его обратно и категорически затребовал коносамент и манифест, заявив, что без них я не снимусь. В последний момент документы были мне вручены, но в пакет снова вложили письмо на итальянском языке. Оно, очевидно, должно было служить своего рода охранной грамотой.

   Фашистские разбойники, без сомнения, были извещены о нашем грузе, и поэтому сторожевое судно Франко, встретившее нас в Гибралтаре, даже не остановило «Киева».

   С самого начала рейса наш радист начал принимать многочисленные извещения. Обычно они предупреждают о подводных камнях и рифах. На этот раз почти все радиограммы предупреждали о плавучих минах не только у берегов Испании, но также у побережья Португалии и даже к югу от Сицилии - на самом оживленном участке международных морских путей. Здесь фашистские пираты хозяйничают теперь с особой наглостью.

   Весь путь до Ливорно, где мы сдали уголь, прошел без всяких помех.

   Теплая встреча с представителями советской колонии в Ливорно была омрачена сообщением о потоплении «Тимирязева».

   3 сентября на пути из Ливорно к Мессинскому проливу…. Около 7 часов вечера меня вызвали на мостик. Вахтенный помощник доложил: виден перископ! Действительно, в трех кабельтовых от нас плыла подводная лодка значительных размеров, без флага. Трудно было предположить, чтобы Франко посылал свои музейные подлодки в помощь итальянскому флоту, да еще в итальянские воды. Никаких сомнений в национальности лодки у нас не было.

   Зная по предыдущим случаям, что фашистские бандиты торпедируют мирные суда без предупреждения, я начал маневрировать. Маневрировал так, что подводная лодка, оставалась слева от нас, каждый раз вынуждена была вновь разворачиваться. Одновременно мы дали полный ход. Неожиданно с лодки по морзе спросили наше название. Я дал ответ: «Киев», под флагом Союза Советских Социалистических Республик».

   Быстро темнело. Лодка стала отставать…»   

Особой тайны, чьи подводные лодки и боевые корабли творят разбой на просторах Средиземного моря ни для кого не было. Небезынтересно процитировать телеграмму министра иностранных дел Нейрата в посольство Германии в Риме.

«НЕМЕДЛЕННО.

СТРОГО СЕКРЕТНО. № 294

Нюрнберг, 12, сентября 1937 г.

Поверенному в делах. Расшифровать лично. Пожалуйста, информируйте Чиано лично, что, как явствует из заявления, сделанного мне здесь английским послом, англичане перехватили и расшифровали радиотелеграммы итальянских подводных лодок, действующих в Средиземном море.

Нейрат» 

 Да и сами итальянцы это не особенно скрывали. Буквально через месяц после этих событий 5 октября 1937г. министр иностранных дел Италии Г.Чиано заявил поверенному в делах СССР Л.Б.Гельфанду, что «в Испании идет советско-итальянская война со всеми вытекающими последствиями». А 16 декабря 1936г. Муссолини заявил в беседе с германским послом У. Хасселем, что в операциях участвуют семь итальянских подводных лодок.

Реакция на пиратские действия итальянцев прикрывавшихся флагом испанских мятежников была незамедлительной. 6 сентября 1937г. посольство СССР в Италии, по поручению правительства СССР, препроводило Министру Иностранных Дел Италии г. Чиано ноту протеста:

«Посольство Союза Советских Социалистических Республик в Италии обращает внимание итальянского правительства на то что в распоряжении правительства Советского Союза имеются не подлежащие сомнению доказательства агрессивных действий итальянских военных судов против торговых судов СССР. Указанные действия выразились в потоплении итальянским подводным судном советского судна «Тимирязев», следовавшего из Кардифа в Порт-Саид с грузом угля и атакованного 30-го августа с. г. в 22 часа в 120 километрах к востоку от Алжира. Такое же нападение было совершено на советское судно «Благоев», направлявшееся из Мариуполя в Сетт с грузом пекка для асфальта и потопленное 1-го сентября с. г. в 6 часов 30 минут в 15 милях от острова Скирос.

Итальянское правительство, несомненно, учтет, что эти акты, совершенные по отношению к плавающим по открытым морским путям торговым судам Советского Союза, поддерживающего с Италией нормальные дипломатические отношения, находятся в вопиющем противоречии не только с принципами гуманности, но и с самыми элементарными и  общепризнанными нормами международного права. Вместе с тем акты нападения итальянских судов на суда, плавающие под флагом СССР, нарушают пакт, заключенный между СССР и Италией 2-го сентября 1933 г. и предусматривающий в статье 1-ой обязательство каждой договаривающейся стороны перед другою «не прибегать ни в каком случае против нее, ни отдельно, ни совместно с одной или несколькими третьими державами, ни к войне, ни к какому либо нападению на суше, на море, или в воздухе...»

   В силу изложенного выше, Посольство СССР заявляет итальянскому правительству от имени и по поручению правительства Союза ССР самый решительный протест.

  Правительства СССР возлагает на итальянское правительство всю полноту ответственности за политические, а также материальные последствия означенных агрессивных действий итальянских военно-морских сил по отношению к торговым судам, плавающим под флагом СССР.

Посольство СССР уполномочено правительством Союза ССР настаивать на решительном пресечения этой агрессии в дальнейшем, и на полном возмещении ущерба, понесенного в результате этих актов Советским Союзом, а также ущерба, понесенного моряками названных советских судов, или их семьями. Посольство уполномочено также настаивать на примерном, наказании лиц, виновных в совершении упомянутых агрессивных действий».

Уже вечером 6 сентября полпредством СССР в Риме был получен ответ итальянского министра иностранных дел г. Чиано. В нем говорилось, что Италия отвергает ответственность за «известные потопления, имевшие место в восточной частя Средиземного моря», и отклоняет требования советской ноты. Естественно советское правительство поручило полпредству СССР в Риме заявить, что итальянский ответ оно считает неудовлетворительным  и поддерживает свои обвинения. А ведь Советское правительство в своем заявлении совершенно точно указало адрес, где следовало искать «неизвестные» подводные лодки, занимавшиеся пиратством в Средиземном море. Документ, обнаруженный в германских архивах, проливает свет на истину. «Чиано заявил, - сообщал германский посол в Риме Хассель 5 августа 1937 г., - что, хотя предположительные оценки в отношении русского транспорта возможно несколько преувеличены, дуче по-прежнему намерен сделать все возможное, чтобы положить ему конец, разумеется, не с помощью надводных кораблей, а с помощью подводных лодок в водах Сицилии; если подлодки будут вынуждены всплыть на поверхность, то они поднимут испанский флаг...»

Только реальных возможностей надавить на Италию у СССР было не так и много, военный исключался по причине удаленности и слабости советского флота, а экономические санкции хотя и были действенным методом, но затрагивали и интересы СССР в Италии. Тем более что  за пять месяцев 1937г. из-за противоречий в испанском вопросе  советский экспорт в Италию уменьшился более чем в два раза. И все же  5 сентября 1937г. было принято постановление Политбюро ЦК ВКП(б) «Об Италии» где было решено какие экономические санкции вводятся Советским Союзом против Италии, но их введение проходило без  огласки: «1. Не делая никаких заявлений итальянскому правительству о наших хозяйственных отношениях, а также не публикуя в печати о наших хозяйственных мероприятиях, направленных против Италии, обязать НКВТ (т.Судьина) провести следующие временные меры:

а) задержать экспорт в Италию товаров из СССР, в частности мазута;

б) прекратить фрахтование итальянских торговых судов;

в) не принимать к перевозке на советские торговых судах товары итальянского происхождения, а также товары, направляемые в Италию из третьих стран;

г) воздержаться от дальнейших закупок и заказов в Италии.

2. Обязать НКВод (т.Пахомова) временно:

а) приостановить движение советских торговых судов через Гибралтар;

б) ограничить работу Черноморского торгового флота районами Ближнего и Дальнего Востока.»

Из всего перечисленного итальянцы особенно были  обеспокоены перспективой лишиться советского мазута для своего военного флота, 8 сентября через своего посла Россо пытались прозондировать этот вопрос во время встречи последнего с замнаркома иностранных дел СССР В.П.Потемкиным, и получил уклончивый ответ: «… Возможно, что, вследствие все возрастающего потребления нефтепродуктов внутри страны, Нефтеэкспорту не всегда удается получить нужные ему количества мазута для поставки в Италию». Ситуация оставалась острой, эмбарго на поставки нефти действовало несколько месяцев и было приостановлено в 1938г., так как договор Союзнефтеэкспорта с Морским министерством Италии предусматривал поставки оговоренного количества мазута итальянской «Марине» вплоть до начала 1939г.,  и за нарушение контракта приходилось платить штрафы. Кроме того из-за санкций судьба строящегося по советскому заказу  фирмой «Орландо» лидера «Ташкент» оставалась в подвешенном состоянии и над ним висела угроза ареста.

Действия  «неизвестных» подводных лодок и судов продолжались еще какое то время.  9 сентября 1937г. капитан советского парохода «Димитров» Рымкус прибыв в Стамбульский порт сообщил о двух замеченных им 5 сентября «неизвестных» подводных лодках. Первую из этих лодок он заметил в 15 часов. Она шла на расстоянии трех миль от парохода, когда он находился на широте мыса Матапан. Подводная лодка держала курс в Адриатическое море и шла без опознавательных знаков. 15 минут спустя в двух милях от парохода была обнаружена вторая подводная лодка, шедшая в том же направлении что и первая. На этой лодке был поднят флаг испанских мятежников.  А вечером 7 сентября 1937г. английское нефтеналивное судно «Харпа» по пути из Порт-Санда в Ля-Гуллет едва спаслось от торпеды пущенной в него «неизвестным» судном вблизи Туниса. 8 сентября английский танкер «Пегасус» принадлежащий «Стандарт Транспортейшен Компани» приписанный к гонконгскому порту, был задержан подводной лодкой «неизвестной национальности» вблизи итальянской базы подводных лодок на островах Додеканеза. Капитан танкера в официальном отчете указал, что подводная лодка всплывшая на поверхность воды подняла флаг испанских мятежников. После получения у капитана требуемых справок  лодка снова быстро погрузилась, после чего танкер продолжил путь.  Но все, же под давлением Англии и Франции итальянцы прекратили свое участие в блокадных действиях на стороне националистов. В блокадные силы  в Тунисском и Мессинском проливах итальянские боевые корабли отследили 1070 пароходов, четыре парохода (испанский танкер «Campeador» (7932 брт) и пароход «Conte de Abasolo» (3121 брт), панамский танкер «Geo W.McNight» и советский теплоход «Тимирязева») были  потоплены итальянскими эсминцами и два захвачены (испанский теплоход «MAR NEGRO» (9275 брт) и английский танкер «Burlinghtone»). С начала августа по 12 сентября 1937 года итальянскими подводниками было выполнено 59 боевых походов, совершено 18 атак, и кроме повреждения республиканского эсминца «Чуррука», потоплено 4 торговых судна  испанские пароходы «Сьюдад де Кадис» (4602 брт), «Армуру» (2762 брт), английский танкер «Вудворд» (6987 брт) и советский пароход «Благоев» (3100 брт). За время походов субмарины встречали сопротивление. Так «Jantina» лейтенанта Миньеро у Барселоны атаковала республиканский эскадренный миноносец 2 торпедами, в ответ корабль сбросил глубинные бомбы. Через несколько дней звук рвущихся бомб услышал экипаж капитан-лейтенанта Морале, когда лодка «Pietro Calvi» у Аликанте атаковала 2 торпедами танкер, а его прикрывал патрульный корабль. Хуже пришлось капитан-лейтенанту Минио: его лодка «Giuzeppe Finzi» у Валенсии промахнулась 2 торпедами по республиканскому эскадренному миноносцу типа "Lazaga" и была легко повреждена его глубинными бомбами. 31 августа крепко досталось лодке «Iride» после ошибочной атаки на английский эсминец «Havock».

Разбойничьи действия фашистов вызвали возмущение международной общественности. Руководители Британии были в достаточной степени информированы о том, что разбой в Средиземном, море ведут лодки Италии, однако, занимаясь подготовкой итало-британского договора, они намеренно считали их «неизвестными». В конце августа французское правительство предложило британцам обсудить проблему пиратства до открытия очередной Ассамблеи Лиги Наций на специальной конференции с участием средиземноморских и черноморских государств. Франция намеревалась добиться от итальянского правительства гарантий безопасности судоходства, задача британских консерваторов была сложнее - сделать то же самое, не поссорившись с Муссолини. С этой целью они решили не выявлять на конференции виновных, а сразу же обсудить практические меры по пресечению пиратства. Опасаясь итало-советского конфликта на конференции, британские политики попытались оставить СССР за ее бортом, ограничив число участников только бассейном Средиземного моря . Французское руководство, напротив, настаивало на участии СССР, считая нецелесообразным присутствие Италии. В результате длительных переговоров было решено пригласить и СССР и Италию, кроме того, британцы настояли на участии в конференции Германии. В начале сентября 1937 г. Британия и Франция разослали приглашения правительством средиземноморских и черноморских держав принять участие в конференции для изучения мор, способных положить конец пиратству в Средиземном море. Послы Британии и Франции представили соответствующие ноты советскому правительству в сентябре. В ноте предлагалось 10 сентября созвать кондицию «для изучения мер, которые необходимо принять, чтобы положить конец существующему положению небезопасности в Средиземном морс и укрепить нормы международного права, касающееся мореплавания».  В ноте сообщалось, что подобные приглашения направлены правительствам Италии, Югославии, Греции, Турции, Египта, СССР, Румынии, Болгарии, а также Германии (остался открытым вопрос о приглашении других держав) . В ответной ноте советского правительства от 7 сентября прямо  указывалось, что нападения совершаются, в первую очередь, итальянскими военными кораблями. Давая добро на участие СССР в работе  конференции, НКИД СССР просил объяснить мотивы, в силу которых приглашается Германия, не имеющая выхода к Средиземному и Черному морям. Вместе с тем, НКИД заявил о необходимости привлечения к работе конференции правительства Испанской республики в силу того факта, что Испания является средиземноморской державой.

Для обсуждения сложившейся ситуации 10 сентября 1937 г. в Нионе состоялось открытие  конференции посвященной морскому разбою на море. В ней приняли участие министры иностранных дел Франции, Великобритании, Греции, Югославии, Турции, Египта, Румынии, Болгарии и СССР. В советскую делегацию входили М.М.Литвинов, командующий Черноморским флотом флагман флота 2 ранга Смирнов (Светловский) Петр Иванович, Э.Е.Гершельман и в качестве экспертов юристконсульты Г.Н.Лашкевич и В.В.Егорьев. Не заботясь о недовольстве, которое не мог не вызвать подобный жест, 7 сентября НКИД направил министру иностранных дел Италии графу Чиано ноту протеста в связи с нападениями итальянских военных кораблей на советские торговые суда. Целью этой ноты, составленной в решительном тоне, было вызвать гнев Италии и заставить ее вместе с Германией отказаться от участия в конференции. Советский маневр удался лишь наполовину: конференция в Нионе началась без итальянской и немецкой делегаций, но Москве не удалось добиться приглашения Испанской республики, несмотря на то, что та была главной жертвой «пиратства». Несмотря на увещевания Дельбоса и Идена, Литвинов выразил свое неудовольствие по этому поводу. 10 сентября 1937г. выступление комиссара иностранных дел СССР Литвинова: «Из ответа советского правительства на англо-французское приглашение совершенно ясно, в какой мере оно считает созыв данной конференции своевременным в целесообразным. Такое позорное явление, как пиратство в открытом море, организуемое не по примеру давно прошедших веков отдельными преступными личностями и бандами или мятежниками, а, как имеются все основания утверждать, правительством: европейского государства, не могло не привлечь международного внимания и стать немедленно предметом международного обсуждения, будь то не специально созванной для этого конференции или же существующей международной организации.

Советское правительство приветствует эту конференцию не только потому, что его собственные торговые суда стали уже жертвами беспрецедентного пиратство, и не потому, что Советский Союз омывается водами, непосредственно сливающимися со Средиземным морем, которое связывает как советские порты с внешним миром, так о советские порты между собой, но и потому, что Советский Союз, как крупнейшая держава, сознавая: свои права и обязанности, заинтересован в сохранении международного порядка и мира и в борьбе против всех видов агрессии в международного произвола. Выступая последовательным защитником идея коллективной безопасности, советское правительство не могло не отозваться на призыв к коллективной организации безопасности для мирного судоходства на водных путях и в особенности на такой важной международной водной артерии, как Средиземное море.

Я уверен, что таково же отношение к этой конференции остальных представленных на ней государств, торговый флот которых либо подвергался, либо рискует подвергнуться нападению объявившихся в Средиземном море пиратов. Защищая и укрепляя международный порядок мерами, которые могут быть здесь выработаны, участники конференции защитят и их общие интересы.

Уклониться от участия в такой конференции могут лишь те государства, которые, имея свой торговый флот и пользуясь Средиземным морем, считают себя гарантированными от пиратства либо потому, что оно ими же организуется и является орудием их национальной политики, либо же вследствие своей интимной близости с пиратами и возможностью с ними столковаться. Только такие государства могут быть заинтересованы в торпедировании и саботировании конференции отказом от участия или другими способами.

Я позволю себе выразить сожаление по поводу отсутствия одного, бесспорно средиземноморского государства, правительство которого признано всеми представленными здесь государствами, которое больше всех пострадало от пиратства и против которого это пиратство в  первую очередь направлено, а именно Испанской республики. Я полагаю, что еще не поздно этот пробел восполнить. От этого лишь выиграет в своем значении инициатива созыва конференции и авторитет самой конференции.

Факты пиратства не могут быть отрицаемы. Пучины Средиземного моря поглощают одно торговое судно за другим. Гибнут огромные богатства, гибнут человеческие жизни. Точно установлено действие в этих случаях подводных лодок с закрашенными  названиями, со спрятанным национальным флагом, с экипажем в замаскированной форме. Мы имеем дело, таким образом, с типичный государственным пиратством. Всем известна цель этого пиратства и какое государство эту цель преследует, имя его у всех на устах, если оно и не будет здесь названо. Но право назвать его не может быть отрицаемо за теми государствами, которые непосредственно от пиратства пострадали или пострадают.

Есть, правда, шутники, которые настолько низкого мнения об интеллектуальном уровне своих слушателей и читателей, что. утверждают, что торговые суда с ценным грузом, а иногда с экипажем, пускаются на дно мифическими подводными лодками тех государств, которым эти торговые суда принадлежат, ради одного лишь удовольствия выступать против кого-то жалобщиками. Великий русский писатель Гоголь в своей бессмертной комедии «Ревизор» вызывает гомерический хохот рассказом о том, как в ответ на жалобу одной унтер-офицерской вдовы ревизору, что ее высек местный полицмейстер, последний оправдывался тем, что эта вдова сама себя высекла ради того, чтобы принести на него жалобу. Гоголь, писавший сто лет тому назад сатиру на нравы тогдашней темной России с невежественным, коррумпированным чиновничеством, вряд ли мог думать, что его смехотворный персонаж полицмейстера воскреснет сто лет спустя в Западной Европе. Впрочем, названные мною шутники не только смешны в своём подражании этому персонажу Гоголя, но и еще менее его логичны, ибо утверждают, что те самые государства, которые топят собственные суда для того, чтобы принести жалобу в международный форум и вызвать какую-либо международную акцию, сами пытаются торпедировать, этот форум и эту акцию. Можно было бы только посмеяться над этими шутниками, если бы этому не препятствовала серьезность созданного положения.

Когда мы говорим о пиратстве, мы не должны иметь в виду лишь действия подводных лодок в Средиземном море. Под понятие пиратство должны быть подведены и действия надводных судов и самолетов, задержавших и потопивших уже несколько десятков торговых судов как в Средиземном море, так и в Атлантическом океане. Речь должна идти об обеспечении свободы плавания во всех морях.

Я уже упомянул, что от пиратских действии в Средиземном море в последнее время погибло два советских торговых судна с грузом и имели место человеческие жертвы. Эти суда составляют собственность советского государства, принадлежат его рабочим и крестьянам. Советское правительство не может позволить никому уничтожать его государственную собственность. Оно должно будет принять свои меры.

Оно не может бездействовать в надежде на то, что его законные права, быть может, защитят другие государства или международная организация. История международных организаций и международных конференций последних лет не дает оснований для излишнего оптимизма в этом отношении. На ряду с этим, советское правительство, однако, готово участвовать и в коллективных мерах зашиты общих интересов государств, негарантированных от пиратства. В этом духе оно приняло приглашение на нионскую конференцию и оно не только желает ей всякого успеха, но и готово этому успеху максимально содействовать в уверенности, что меры будут приняты эффективные и незамедлительные.»

Нионская конференция показала возможность и эффективность  коллективных  мер  борьбы  против  агрессии. Она была убедительным свидетельством того, что при совместных решительных действиях СССР, Англии и Франции фашистские агрессоры вынуждены отступить.  Решения ее были большим достижением, в чем немалая заслуга принадлежала советской дипломатии. Американская газета «Вашингтон стар»   12 сентября  1937г. в статье «Победа красной дипломатии» с полным основанием писала: «Приходится признать, что результат антипиратской конференции в Нионе слишком смахивает на победу советской дипломатии. Эту конференцию организовали Англия и Франция, но только благодаря России конференция вынуждена была принять быстрые и конкретные решения».

13 сентября 1937г. В Нионе достигнуто соглашение на основе следующих пунктов:

1.                  Каждое государство охраняет безопасность судоходства в пределах своих территориальных вод.

2.                  Англия и Франция берут на себя охрану торговых путей по всему Средиземному морю.

3.                  Всякая подводная лодка, атакующая коммерческое судно, принадлежащее государству, не участвующему в войне в Испании, в нарушение правил лондонского протокола о гуманизации подводной воины, подлежит уничтожению.

Особо оговаривается, что настоящее соглашений но означает признания права воюющей стороны за испанским правительством или генералом Франко. Советская делегации заявила, что она принимает соглашение с оговоркой, что соглашение должно быть одобрено советским правительством, поскольку оно не соответствует условием приглашения на конференцию в Нион.

14 сентября конференция закончилась. Следует заметить, что англо-французская дипломатия не хотела обострять отношения с итальянцами и настойчиво добивалась участия в патрулировании Италии. А в итоговых документах по завершении конференции Франция и Великобритания согласились взять на себя защиту от пиратов всех судов, кроме испанских. Это решение сразу же сказалось на ситуации в Средиземном море, и атаки со стороны подлодок прекратились. Литвинов был доволен тем, что твердая позиция Москвы принесла свои плоды. Тем не менее конференция одновременно продемонстрировала изоляцию, в которой находился Советский Союз. 

Спокойствие на море было недолгим. 21 сентября 1937г. в 18 часов на Средиземном море произошло первое пиратское нападение после подписания нионского соглашения. Вблизи Балеарских островов французский пароход «Кутубия» подвергся атаке неизвестного самолета сбросившего несколько бомб. Пароход направлялся с Корсики в Марокко. С парохода были немедленно посланы сигналы о помощи английским эсминцам, патрулировавшим в 12 км от места нападения. Эсминцы направились к месту инцидента и обстреляли самолет, после чего он улетел.  Пароход от нападения не пострадал. Этот инцидент продемонстрировал, что  произошла смена тактики интервентов, теперь они атаковали суда не в открытом море, а в портах во время разгрузки. В сентябре-декабре 1937г. на портовые города республиканцев было совершено 180 налетов, а в первом полугодии 1938г. - 680.

 

                                           Испанская торговля.

 

Как уже говорилось выше, кроме оружия СССР поставлял в Испанию необходимое ей сырье - нефтепродукты, хлопок, лесоматериалы и т.д. В 1936г. экспорт советских товаров составил 194,6 тысячи тонн на сумму 24 мил. рублей, в 1937г. - 520,1 тысяч тонн на сумму 81 млн. рублей, в 1938г. - 700 тысяч тонн на сумму 110 млн. рублей, в начале 1939г. - 7 тысяч тонн на сумму 1,6 млн. рублей. На первых порах товары доставлялись на советских судах, но по мере ужесточения морской блокады мятежниками, основная масса грузоперевозок перешла на испанские торговые суда и зафрахтованные  корабли других стран.

В первых рейсах шедшие из Испании в СССР испанские суда как правило шли порожняком, за исключением тех что везли испанцев на обучение в СССР. Так в ноябре 1936г. около двух сотен испанцев отправили в СССР на пароходе «Кадис» по Средиземному морю для обучения воинским специальностям, летчиков, танкистов, артиллеристов и другим. Потом они начали перевозить испанские фрукты.

В конце 1936г. начале 1937г.  в республиканской Испании был собран довольно значительный урожай цитрусовых культур (апельсины, лимоны, мандарины и пр.). отрезанное от своих обычных внешних рынков сбыта, испанское сельское хозяйство переживает большие затруднения, не имея возможности реализовать этот урожай. В этой обстановке для республиканской Испании особо важное значение приобретает закупки цитрусовых культур, производимые Наркомвнешторгом в Испании. Первая партия испанских лимонов 5804 ящика была доставлена в декабре 1936г, а вторая в январе 1937г. примерно из 24 тысяч ящиков лимонов.  8 января 1937г. в Одесский порт прибыл испанский пароход доставивший 23.800 ящиков лимонов закупленных СССР в Испании, кроме того он доставил 160 ящиков мандаринов и апельсинов присланных испанскими ребятами в дар советским детям. На пароходе 34 моряка. Многие из них совсем недавно и с большой неохотой вернулись с фронтов, при чем им пришлось очень долго доказывать, что работа моряка так же важна для победы над фашистами, как и борьба на фронте.

23 января 1937г. в Одессу прибывший пароход доставил из Испании около 2,5 миллионов лимонов. 18 марта 1937г. вечером в Одесский порт прибыл испанский пароход, доставивший из Картахены груз лимонов и апельсинов, закупленных Наркомвнешторгом у испанского республиканского правительства. Пароход привез 15.021 ящик лимонов и 16.455 ящиков апельсинов. Вслед за этим пароходов в Одессу в ближайшие дни прибудет другой пароход, который доставит еще 31.000 ящиков апельсинов. Кроме того он привезет приобретенные в Испании 300 тонн семян арахиса, предназначенных для посева в южных районах страны, 400 черенков малоизвестного в СССР винограда и 7700 различных плодовых деревьев (абрикосы, персики и т.д.) для использования в качестве посадочного матнриала. 7 апреля 1937г. в Одесский порт прибыл пароход, доставивший свыше 40 тысяч ящиков апельсинов, закупленных в Испании. 13 и 14 апреля 1937г. в Одессу пришли два парохода, доставившие свыше 40 тысяч ящиков апельсинов, закупленных в Испании. На одном из пароходов прибыли также 100 ящиков фруктов, отправленных рабочими республиканской Испании в подарок советским детям.

Наши специалисты до середины 1937г. тоже пользовались судами идущими с СССР для возвращения.  Так на идущем весной 1937г. из Картахены республиканском теплоходе «Либертад» в Советский Союз с грузом апельсинов и испанцами едущими обучаться летному делу на Родину врозвращались группа советских летчиков выполнявшая свой интернациональный долг. Но вскоре этот метод возвращения был закрыт.

В июне 1937г. после разгрузки «Магальянес» (Magallanes) принял груз, главным образом свинец и фрукты, для доставки из Испании в Советский Союз. Решено было также отправить на нем группу возвращавшихся на Родину советских летчиков (в том числе Г.К.Сковородников, И.А.Глуховцев) и танкистов. Некоторые из них еще не оправились полностью от ран и нуждались в дополнительном лечении. Из моряков на судне возвращался А.П.Лабудин служивший советником по артиллерии на линкоре «Хайме I», после того как ознакомил своего приемника В.Л.Богденко с личным составом и оружием корабля. Любой рейс республиканских судов был рискован из-за действий на море франкистов и их фашистских союзников Италии и Германии, а этот оказался вдвойне сложным из-за случившихся в рейсе происшествий. 5 июня 1937г. испанский транспорт «Магальянес» под охраной эсминца «Гальяно» отбыл из Картахены в Советский Союз. Находясь уже в 40-50 милях от африканского берега, перед рассветом, эсминец пожелал «Магальянесу» «счастливого пути» и решил возвратиться в базу. В дальнейшем территориальные воды Африки должны были служить единственным прикрытием для транспорта. Но тут произошло неожиданное, круто развернувшись эсминец, решил пройти под носом транспорта, но не рассчитал маневра и попал под таран «Магальянеса». Лишенный способности двигаться, с большим креном, эсминец оказался беспомощным, находясь далеко от своих баз, подвергая опасности и себя и транспорт. В довершение всего на эсминце вышли из строя все радиопередатчнки, так что сообщить об аварии на базу он не мог. Потеряв связь с кораблями, командующий флотом сначала послал туда на разведку самолет. Самолет, прибыв на место происшествия, не сумел разобраться в обстановке и ошибочно доложил, что у транспорта находится крейсер мятежников. Тогда командующий решил атаковать крейсер авиацией. В район нахождения кораблей было послано звено самолетов-бомбардировщиков «СБ» с нашими советскими летчиками. Но когда летчики прибыли туда, они усомнились в правильности доклада самолета-разведчика. Сделав несколько кругов над кораблями, они на малой высоте с открытыми бомболюками пролетели над транспортом и сбросили на него вымпел с запиской на русском языке, в которой было написано: «Если военный корабль - республиканский, пусть он обойдет вокруг транспорта. Если это выполнено не будет, буду бомбить!». Сбрасывая вымпел с этой запиской, летчики полагали, что если на транспорте республиканцы, то они передадут эту записку русским, а те, ознакомившись с ее содержанием, сообщат об этом требовании на военный корабль. Если же транспорт захвачен мятежниками, то прочитать записку будет некому и тогда они будут бомбить. Но беда заключалась в том, что эсминец не мог двигаться и тем доказать, что он свой. Каково было состояние испанских моряков и наших добровольцев, прочитавших записку, можно понять. Для того чтобы доказать, что военный корабль свой, на палубе транспорта и эсминца были выложены республиканские флаги и наши добровольцы, столпившиеся на палубах, усиленно размахивали руками и беспрерывно кричали: «Мы свои!», наивно полагая, что их услышат на самолетах. Не встречая противодействия со стороны военного корабля, видя разложенные на палубах республиканские флаги и столпившихся людей, летчики поняли, что донесение самолета-разведчика было ошибочным. Сделав еще несколько кругов над кораблями, самолеты ушли на свой аэродром, а вскоре, исправив один из передатчиков, эсминец сообщил о случившемся на базу. Получив донесение от самолетов и радиограмму эсминца, командующий флотом выслал в район аварии  четыре эсминца, которые, прибыв на место, наконец, установили истину. Они взяли под охрану злополучные корабли и привели их в базу.

Возвратившись в Картахену, наши добровольцы стали свидетелями крупной катастрофы, происшедшей на главной базе республиканского флота. Утром в воскресенье 7 июня 1937г. в Картахене раздалась серия мощных взрывов. Немедленно на всех кораблях была сыграна «воздушная тревога». Все полагали, что это очередной воздушный налет мятежников на порт и город. Однако самолетов никто не видел. Вскоре было установлено, что взрывы происходят на линейном корабле «Хайме I», стоявшем в гавани у южного мола, вблизи от транспорта «Магальянес». Для выяснения обстановки и оказания помощи на линейный корабль были направлены аварийные партии со всех кораблей, стоявших в гавани. Из средней части корабля вырывалось огромное пламя, беспрерывно продолжались взрывы, и осколки снарядов, со свистом взлетая вверх, падали далеко от борта корабля. Оставшиеся в живых матросы и офицеры линкора боролись за живучесть корабля. На палубе были протянуты шланги, и мощные потоки воды направлялись в развороченную взрывом палубу. Группа матросов, старшин и офицеров извлекала из внутренних помещений корабля раненых и убитых. Прибывшие на катерах и шлюпках команды других кораблей немедленно включались в общую борьбу за спасение линейного корабля. Несмотря на принимаемые меры, пожар продолжал быстро распространяться. Огромная дымовая завеса окутала весь корабль. Создалась угроза взрыва погребов главного калибра. В этих условиях было принято решение затопить корабль. Такое решение в создавшейся обстановке было единственно правильным. Затопление корабля было произведено быстро, корабль сел на грунт с небольшим креном на правый борт, верхняя палуба осталась над водой. Как только корабль погрузился в воду, взрывы прекратились,  а вскоре были ликвидированы и очаги пожара. После этого началась эвакуация раненых на берег, где уже ждали санитарные машины. Как было установлено позже, на линкоре в одном из артиллерийских погребов среднего калибра произошел пожар, затем последовал взрыв, от которого стали детонировать соседние артиллерийские погреба. Начавшийся пожар стал быстро распространяться по кораблю и угрожал перекинуться на погреба главного калибра. Причины взрыва до сих пор не выяснены, наиболее вероятны диверсия или халатность. В дни, предшествовавшие катастрофе, дисциплина на корабле, где среди личного состава был большой процент анархистов, резко понизилась. Личный состав проявлял небрежность, курил в неустановленных местах, не соблюдал температурный режим в артиллерийских погребах - возможно, что это и привело к взрыву. Взрыв произошел во время перегрузки боеприпасов, в момент, когда команда обедала. Погибло по официальным сведениям около 20 чел., ранено - около 100. По другим сведениям число убитых колеблется от 80 до 170, а раненых от 150 до 200. На линкоре едва не очутился советник по артиллерии флота В.Л.Богденко, он должен был прибыть на линкор во второй половине этого дня чтобы принять хозяйство взамен уехавшего в СССР А.П.Лабудина.

Позже «Магальянес» (Magallanes) вновь вышел в СССР и благополучно достигнув Дарданелл, умудрился столкнуться там с другим республиканским транспортом, получил серьезные повреждения и долго стоял в ремонте. Что тут было виной, - неграмотность, беспечность или злой умысел, сказать трудно. Во всяком случае это был последний рейс «Магальянеса». В конце августа 1937г. испанский пароход «Магулянис» (Magallanes) при входе в Дарданеллы столкнулся с итальянским пароходом и потопил его. Пароход был арестован и отстаивался в Стамбуле, а его команда в октябре 1937г. выехала в Испанию через СССР.

27 сентября 1937г. из Ленинграда в Гавр (Франция) на теплоходе «А.Жданов» на родину выехали 79 испанских моряков с потопленного пиратами в Эгейском море испанского парохода «Сиудад де Кадикс». В начале октября 1937г. через СССР и Францию в Испанию выехали испанские экипажи парохода «Армуру» потопленного в Эгейском мореи парохода «Магельянес» арестованного в Турции после столкновения с итальянским пароходом в августе. В конце сентября 85 испанских моряков прибыли в Одессу из Турции, вечером 2 октября они выехали в Москву. Из Москвы они выедут в Ленинград, а оттуда на  пароходе во Францию.

                         Состав испанской - советской торговли в 1937г.

Экспорт в Испанию

                  Тысячи $/ Тонн

Пшеница 1631,2/ 41048

Рожь 302,5/ 15263

Зерно 90,4/ 4555

Мука из пшеницы 101,6/ 2990

Овощи 28,4/ 1154

Мясо 364,8/ 1001

Масло 260,9/ 775

Рыба 37,8/ 408

Различные консервы 51,1/ 236

Сахар 104,5/ 4509

Табак 1,9/ 4

Уголь 362,5/ 101384

Антрацит 25,9/ 3899

Нефть и нефтепродукты 2236,3/ 163841

Продукты из каучука 659,8/ 660

Удобрения 730,0/ 30802

Химические продукты  42,1/ 325

Книги 0,2/ 0,3

Хлопок  4916,2/ 15465

Листовое железо 306,3/ 18807

Стальной профиль 34,5/ 438

Стальные детали 15,1/ 260

Инструменты 3,4/ 4

Сельскохозяйственное машиностроение 12,0/ 126

Промышленное машиностроение 28,2/ 74

Подшипники 0,1/ 0,1

Оптические инструменты и предметы 0,1/ 0,3

Тракторы 66,0/ 297

Транспортные средства 2612,0/ 7065

Импорт из Испании

                   Тысячи $/ Тонн

 Зерно 0,8/ 2

Свежие плоды 1388,5/ 23627

Сухие плоды 43,7/ 2994

Масло 97,6/ 240

Живопись 5,5/ 7

Свинец 2277,3/ 17313

Другие 7,2/ 18,3

Однако, эта жизненно необходимая для выживания республики помощь не была свободной от проблем. Во-первых, способность Советского Союза производить качественные товары требуемые для  испанской экономики была ограниченной, так как экономика СССР сама развивалась. Во-вторых именно СССР определял стоимость своих, и при этом он преследовал свою выгоду за счет  испанских покупателей. Так в период  между октябрем 1937г. и маем 1938г. испанцами были приобретены, по крайней мере, 2.500 советских грузовиков по цене на 1.120 долларов выше за единицу товара. Ответственные лица Gentibus жаловались в марте 1938г., что советские машины предлагают им по самой верхней цене, которая есть на рынке. Так же было и с пшеницей, в марте 1938г. после покупки пшеницы из разных источников, испанцы констатировали что пшеница, купленная в СССР самая дорогая,  от 173,9 до 170 шиллингов за тонну. При этом пшеница из придунайских стран шла по 160 шиллингов за  тонну, а хотя стоимость покупки австралийской пшеницы колебалась между 170 и 173 шиллингов за тонну в Марселе, но качество ее было несравненно выше чем у советской. У австралийской пшеницы удельный вес был приблизительно 82, и она является одной из самых чистых, без посторонних включений, а пшеница из  СССР приходила с  гарантированной плотностью 78-79 и имела 3 % посторонних включений.

7 декабря (примерно) 1937г. в Одессу прибыл первый пароход доставивший из Испании 25.000 ящиков апельсинов и лимонов.  Всего в декабре будет получено около 100 тысяч ящиков.   

В июне 1938г. в Ленинградский торговый порт пароходы «Шексна» и «Кооперация» доставили 35 тысяч ящиков испанских лимонов.

16 июня 1938г. было принято решение Политбюро ЦК ВКП (б) о разрешении Наркомату внешней торговли СССР произвести товарообменную операцию с Правительством Испании: от СССР - хлопка, от Испании - текстильных, кожевенных, галантерейных изделий и рыболовных снастей, на сумму 21 млн. руб.

1 января 1939г. в Одесский порт прибыла первая в этом сезоне партия апельсинов, закупленных Наркомвнешторгом в Испании. Доставлено 19.848 ящиков.

 

 

                                           Националисты атакуют караваны.

 

После того как под напором обвинений итальянцы были вынуждены свернуть свои действия на море, флот националистов действовал самостоятельно. К этому времени почти каждая проводка транспортов сопровождалась столкновениями с кораблями мятежников. 6 сентября 1937г. главком республиканского флота Мигель Буиса вышел в море своими главными силами: крейсерами «Либертад» (“Libertad”), «Мендес Нуньес» (“Mendez Nunez”) и эсминцами «Лепанто», «Гравина», «Альмиранте Вальдес», «Хорхе Хуан», «Альмиранте Миранда», «Эсканьо» и «Альмиранте Антекера». Впереди шел крейсер «Либертад», под флагом командующего, за ним - «Мендес Нуньес», справа находились три эсминца 2-го дивизиона и слева - три эсминца 1-го. Седьмой эсминец замыкал ордер, следуя в кильватере «Мендеса Нуньеса». Задачей операции была встреча в районе Алжира шедших из СССР транспортов «Алдекоа» (или «Альдекод»), «Антонио Сатрустеги» (или «Антонио де Сатрустегуи»), «Map Бланке» и «Map Карибе», а также сопровождение их в Картахену. Прикрытие с воздуха обеспечивали самолеты СБ. В тот же самый день франкистский крейсер «Балеарес» под командованием капитана 1 ранга Мануэля де Виерны вышел в Кадис. Но примерно в 50 милях к югу от Картахены Виерна получил радиограмму, что в Алжире ожидают несколько республиканских пароходов с вооружением и снаряжением. «Балеаресу» ставилась задача провести поиск противника у северного побережья Африки до вечера 8 сентября. Утром 7 сентября на траверзе мыса Тенес у алжирского побережья произошло столкновение республиканской эскадры с крейсером. Республиканские крейсера, шедшие на запад, находились в строю кильватера за транспортами, справа и слева от которых шли составлявшие охранение лидеры. Около 7 часов, обнаружив крейсер “Baleares”, шедший контркурсом слева, республиканские крейсера не открыли огня (хотя дистанция это и позволяла), так как боялись допустить ошибку и обстрелять английский (или чей-нибудь другой) военный корабль. “Baleares” также не открыл огня. После того как “Baleares” прошел траверз республиканских крейсеров, изменил курс и, наконец, открыл огонь по крейсерам, последние произвели поворот “все вдруг вправо на 160°” и тоже начали стрельбу. Крейсер “Mendez Nunez”, имевший ход меньше, чем у “Libertad”, отстал. Бой крейсера “Libertad” с крейсером “Baleares” принял характер артиллерийской дуэли между двумя крейсерами, идущими полной скоростью в направлении к северо-востоку. Лидеры, оказавшиеся после поворота на обратный курс далеко за кормой крейсеров (около 30 каб.), получили приказание атаковать противника. Когда обе флотилии нагнали крейсера, бой между “Libertad” и “Baleares” был в полном разгаре: “Libertad” был дважды накрыт залпами “Baleares”; на последнем же были хорошо видны попадания снарядов с “Libertad”. С появлением лидеров “Baleares” прекратил бой и, имея преимущество в ходе, быстро ушел от республиканских кораблей на север. Этим утренний бой и закончился. Эту, в сущности, небольшую стычку, безусловно, следует принимать как тактическую победу франкистов. Хотя «Балеарес» и получил повреждения, главная задача республиканцев осталась не выполнена: проводку конвоя осуществить не удалось,  корабли потеряли транспорты. Два испанских правительственных парохода  «Алдекоа» (или «Альдекод»), «Антонио Сатрустеги» (или «Антонио де Сатрустегуи»)  выбросились на мель около порта Шершель (к западу от г.Алжир). Команды судов заявили, что они вынуждены были выброситься на мель, так как их преследовал крейсер мятежников «Канариас». Из-за этого график движения транспортов нарушился, и найти их эскадра Буисы уже не смогла. А вечером 7 сентября эскадра столкнулась с другим франкистским крейсером. Около 18 часов с запада появился крейсер “Canarias”, который, сблизившись с республиканской эскадрой, открыл огонь по крейсерам “Libertad” и “Mendez Nunez”. Республиканские крейсера, сделав поворот вправо, поставили между собой и противником лидеры. Ведя огонь, они медленно увеличивали дистанцию до неприятеля. “Canarias” несколько раз накрывал своими залпами “Libertad”. Лидеры стремились зайти на запад от “Canarias” несколько раз накрывал своими залпами “Libertad”. “Canarias”, чтобы отрезать ему путь отхода к Гибралтару и атаковать его. “Canarias”, видя намерение лидеров, прекратил огонь по “Libertad” и, опасаясь оказаться зажатым между лидерами и крейсерами, резко изменил курс влево и полным ходом стал уходить на запад. Обе флотилии лидеров стремились выйти на выгодный курсовой угол для торпедной атаки, временами открывая артиллерийский огонь по “Canarias”, который, в свою очередь, отвечал огнем из всех калибров. Однако его огонь был малодействителен, так как лидеры преследовали крейсер рассредоточенно и последнему часто приходилось переносить огонь с одной цели на другую. В 20 час. 30 мин., с наступлением темноты, бой прекратился. В результате его “Canarias” получил три прямых попадания снарядов. После боя, уже в темноте, над эскадрой появился тяжелый бомбардировщик типа “Юнкерс”. Сделав два захода, он сбросил на корабли шесть бомб большого калибра, которые, однако, не попали в цель.

10 сентября 1937г. крейсер мятежников «Канариас» вблизи Алжира захватил английский танкер «Ромфорд», шедший с грузом нефти для испанского правительства. Отведен в Суету.

В ночь с 17 на 18 сентября три республиканских эсминца вышли в море, сопровождая два транспорта на Маон (о. Менорка). Взяв сначала ложный курс на Марсель и пройдя по нему около 30 миль, они повернули на Маон. В 21.25 они заметили на юго-востоке силуэт крейсера “Canarias”, который увеличил ход и пересек их курс, заходя с юга. Лидеры легли на обратный курс, но в 21 час 35 мин. повернули и пошли на сближение с крейсером, который тоже повернул на них. До момента сближения обе стороны огня не открывали. “Almirante Antequerra” сблизился с крейсером на 11 каб., “Gravina” и “Sanchez Barcaiztegui” - на 16 каб. “Almirante Antequerra” пустил по крейсеру две торпеды; “Canarias” отвернул от торпедного залпа и немедленно открыл по “Almirante Antequerra” артиллерийский огонь из орудий всех калибров. “Gravina” и “Sanchez Barcaiztegui”, не выпустив торпед, легли на курс отхода. Лидеры стали отходить полным ходом на северо-восток, закрываясь дымовой завесой. Крейсер преследовал их, ведя по ним сильный артиллерийский огонь и светя осветительными снарядами. Ветер способствовал постановке дымовой завесы с лидеров. Дистанция увеличивалась медленно: крупная встречная зыбь отнимала у лидеров ход. Крейсер, продолжая преследование, но, не видя противников из-за завесы, стрелял по зареву от пламени, вырывавшегося из труб, вследствие чего его огонь был малодействителен. По приказу командира флотилии “Sanchez Barcaiztegui” атаковал крейсер из-за дымовой завесы двумя торпедами. “Canarias” вторично уклонился от торпедного залпа, но от погони отказался. Лидеры повреждений не получили. Этот бой знаменателен еще и тем что транспорты были спасены  благодаря настойчивости нашего советника. Когда эсминцы встретились с крейсером «Канариас», командир флотилии пытался уйти, бросив транспорты на произвол судьбы, и лишь вмешательство советника И.Елисеева спасло суда. По его настоянию эсминцы вышли в атаку, выпустив по крейсеру четыре торпеды. Атака, правда, оказалась безуспешной, но транспорты удалось отстоять.

В октябре корабли националистов перехватили один из крупнейших республиканских теплоходов задействованных в транспортировке грузов из СССР. При этом его не спасла даже все более совершенствовавшаяся работа по маскировке транспорта и дезинформации противника. Вышедший в октябре 1937г. из Севастополя испанский теплоход  «Кабо Санто Томе» («Cabo Santo Tome», 12.489 TRB, собственности Ibarra и Cia (Севилья)) был замаскирован под британский коммерческий пароход «Корфу» (KORSU), находившийся в то время на Черном море, путем перекраски, установки ложных фальшбортов и надстройки дымовых труб. Подлинный пароход был намеренно придержан в Одессе с тем, чтобы, когда разведка противника увидит «двойника», республиканский пароход оказался уже вблизи пункта назначения. 10 октября 1937 г. республиканский вооруженный транспорт «Cabo Santo Tome» был встречен в районе Туниса двумя неприятельскими судами пытавшимися его захватить и  геройски вступил с ними в артиллерийский бой. «Cabo Santo Tome» (капитан Rafael Indaren) шел в Валенсию, когда  был атакован около алжирского берега напротив Galita канонерками франкистов «Cánovas del Castillo» (командир Pascual Cervera) и «Dato» (командир Joaquin Bustamante). Канонерки были вооружены каждая по 4 101 мм орудия, 2  47мм пушки и 2 пулемета. Пароход был вооружен в этом рейсе 4 75-мм  и 4 45-мм орудиями, 4 пулеметами и глубинными бомбами. Во многих публикациях ошибочно говорится что теплоход был атакован итальянскими эсминцами. Несмотря на свое более слабое артиллерийское вооружение, транспорт вступил в перестрелку, однако полученные им повреждения и возникший на нем пожар вынудили его выброситься на берег, где он был взорван своим личным составом. Потери экипажа парохода составили 1 убитый и 7 раненых. Оставшаяся команда транспорта спаслась на шлюпках, высадившись на французскую территорию.

К концу 1937 г. соотношение сил на море слишком изменилось в неблагоприятную для Испанской республики сторону, и пользоваться коммуникациями по Средиземному морю стало невозможно. Приходилось прибегать к другому пути - из Ленинграда через балтийские проливы Бельти или Зунд (Кильским каналом для специальных перевозок не пользовались) во французские порты Гавр и Шербур, а оттуда по железной дороге через Францию. Такой путь был безопасным для судов, доставлявших вооружение из СССР, но очень ненадежен политически: транзит через Францию зависел целиком от быстрой смены правительства и конъюнктур в Третьей республике. Пришедшее в Гавр или Шербур оружие то пропускалось, то задерживалось, в любых условиях требовалась весьма жирная «смазка» политико-административного аппарата Франции для доставки грузов в Испанию. Эта зависимость от Парижа в деле военного снабжения Республики сыграла роковую роль на последнем этапе войны: в самый разгар битвы за Каталонию (декабрь 1938 г. - февраль 1939 г.) на франко-испанской границе, точнее на ее французской стороне, скопилось много вооружения (самолеты, орудия, танки, торпедные катера и т. д.), закупленного Испанской республикой в СССР и в других странах; если бы это вооружение оказалось в руках испанской армии, весь ход битвы мог быть иным, но французское правительство, несмотря на все требования и просьбы республиканского правительства Испании, отказалось выдать принадлежащее ему военное имущество. Это способствовало поражению республиканской армии в Каталонии и, стало быть, окончательной победе Франко и его фашистских покровителей.

 

                                           Пятая серия поставок 14 декабря 1937 - 11 августа 1938гг.

 

В период 14 декабря 1937 - 11 августа 1938 гг. прибыло  14 транспортов с вооружением; все кроме двух судов принадлежали компании France Navigation, созданной 15 апреля  1937г. французской компартией. К этому времени «испанское золото» доставленное в ноябре 1936г. в Москву было уже израсходовано и  Советский Союз предоставил Испанской республике в марте 1938 г. кредит на сумму 70 млн. долл. сроком на три года.

 

1.      «Guilvinec» - Y-38 французский пароход (1920г., 3222 брт) 14.12. - 25.12.1937г. Во французский порт  груз 500 пулеметов Люгера, 25 крупнокалиберных пулеметов, 20 - пушек CC 45/46-мм, 25 запасных стволов пушки AA 76,2-мм.

2.      «Bonifacio» - Y-41 французский пароход  (3566 брт) 23.01. - 07.02.1938г.  В Бордо (Франция). 1350 пулеметов Дегтярева, 50 пулеметов Максим M10/28, 750 пулеметов Maxim-Tokarev M08/15, 51 – 76-мм пушки, 12 - 76,2-мм автоматические пушки M1931, 8.400 винтовок, 26.500 винтовок Мосина (Mosin-Nagant), 80 авиационных двигателя. По другим данным доставила  90 76-мм орудий Putilov. Mod. 02/30

3.      «Ain el Turk» - Y-42 французский пароход (2477 брт) 13.02. - 26.02.1938г. 20 - 107-мм пушек Meiji 38 (1905 modificado), 20 - 76,2-мм автоматические пушки, 7940000 патронов 7,62-мм, 40.100 винтовок Mosin Nagant M91/30 7.62x53mmR, 50 авиационных двигателя, 15 английских 115-мм гаубиц Vickers, 152.000 снарядов.

4.      «Gravelines» - Y-43 французский пароход (2477 брт) 01.03. - 13.03.1938г. В Бордо (Франция) Груз 5 бомбардировщиков СБ, и 25 танков Т-26. 1000 пулеметов ligera ZB-26/30, 20 – 76-мм пушки, 10 мил. патронов, 50.000 чешских винтовок VZ24 Mausers 7.92мм (Mauser Brno), 35.116 снаряд 76-мм. Пароход вышел из Гдыни 1 марта 1938г.

5.      «Bougaroni» французский пароход (3050 брт) 22.03. - 02.04.1938г. Груз 31 истребитель И-16 тип 6, 250 - пушек CC 37/45-мм, 1.450.000 патронов и 20.945.400 патронов, 5.154 снарядов 155-мм, 5.128.200 снарядов 37-мм.

6.      «Winnipeg» французский теплоход (8379 брт) 29.03. - 06.04.1938г. В Бордо (Франция) Груз 16 бомбардировщиков СБ, 7724 авиационных бомб, 19 пушек Putilov 76,2-мм M02/30, 35.621.672 патронов и 16.924.400 патронов, 30 английских 115-мм гаубиц Vickers, 45.049 снарядов.

7.      «Ibai» - Y-50  испанский пароход (до 1937г. «Cabo Quilates», 1927г., 6342 брт) разный груз.

8.      «Bonifacio» - Y-48 французский пароход (3566 брт). 05.04. - 17.04.1938г. Мурманск-Бордо (Франция). Груз 10 бомбардировщиков СБ, 1.000 пулеметов ligera ZB-26/30, 30.000.000 патронов и 4.990.976 патронов.

9.      «Saint Malo» - Y-49 французский пароход. 27.04. - 08.05.1938г.

10.  «Ain el Turk» - Y-51  французский пароход (2477 брт) 13.06. - 27.06.1938г. Груз 25 истребителей И-16 тип 6.

11.  «Winnipeg» - Y-52 французский теплоход (8379 брт) 14.07. - 24.07.1938г. Груз 65 истребителей И-16 тип 6.

12.  «Bougaroni» - Y-53 французский пароход (3050 брт) 11.08. - 11.08.1938г. Груз 34 истребителей И-16 тип 6. ??

 

В январе 1938г. Смушкевич предложил Ворошилову "для оказания помощи Испании" дополнительно выделить 50-60 СБ. Поскольку все планы уже были сверстаны и являлись очень напряженными, то просили урезать заказ ГВФ на ПС-40 (разоруженные СБ), а "Аэрофлоту" - купить в США дополнительные DC-3. Интересно, что половину бомбардировщиков для срочности Смушкевич предлагал гнать по воздуху через Чехословакию и Францию с дополнительными бензобаками. Реально отправили еще один комплект из 31 СБ. В апреле 1938 г. республиканцы получили 20 новых самолетов. Их собирали и облетывали на аэродромах Фигерас и Сельра. В мае пришли еще 11. Это уже были модернизированные машины с протестированными баками и световой сигнализацией. Всего в конце мая у республиканцев имелось 45 СБ, разделенных на три эскадрильи. Эти самолеты доставили корабли французской компании “France Navigation”.

Компания “France Navigation” была основана 15 апреля 1937г.  с капиталом в миллион франков, который за три года вырос до 50. Главой компании итальянский коммунист, член Коминтерна Хиулио Серрети (Giulio Cerreti) известный в Испании как Пауль Альярд (Paul Allard) и в компании как Pierre. Серрети (Cerreti) был президентом Международного Комитета координации помощи в республиканскую Испанию (CICAIER). Его миссия состояла в том, чтобы транспортировать военные материалы из разных  стран, в том числе из  СССР.  Секретаршу главы компании  звали Франсине Фромонт (Francine  Fromont) она была молодой коммунисткой прошедшей техническое обучение в Москве. “Начальником вооружения” был коммунист, активный профсоюзный лидер Аугусте Думаи (Auguste Dumay), который так же работал на разведку. С ними контактировал офицер флота, блестящий предприниматель Хеорхес Госнат  (Georges  Gosnat) выросший до генерального секретаря. Активно участвовали в делах компании Жан Джером (Jean Jerome) и Pinas Feimtuch больше известный под псевдонимом Farkas, который занимался загрузкой кораблей для Испании. С компанией работал банк Banco Comercial para la Europa del Norte (BCEN) которым руководил тогда Симон Поснер (Simon Pozner), который основал по просьбе Негрина - Banco Exterior de España, а потом  Neerlandais Charles Hilsum.

“France-Navigation“ была наделена сразу тремя французскими кораблями, предложенными испанской комиссией, и получала немалую прибыль, устанавливая высокие страховые сборы. Позже она купила еще  три парохода. Она продолжала расти и в сентябре 1937г. она  уже раcполагала четырнадцатью кораблями. Но компания не только приобретала суда но и продавала их если было выгодно. Тем не менее  в 1939г.  это уже была четвертая по обьему французская корабельная компания с филиалом в Великобритании.

К началу 1939г. компания имела 9 судов:

Название	Год постройки	Где строилось	Дедвейт,  тонн	Водоизм., тонн	Скорость, узлов	Примечания
«Ain el Turk»	1925	SHWR	2477	4650	10	До 1937г. KONINGION ELISABETH
«Bonifacio»	1918	Blumrl	3566	6200	9,5	До 1936г. Wulsty Castle, потом до 1937г.  Craggan Hill
«Bougaroni»	1919	Blumrl	3050	5125	10	До 1937г. Sbeaf Spcar
«Guilvinec»	1920	LloydR	3273	5020	9	До 1920г. WAR RIVER, до 1925г. ASIER, до 1937г. MAMBIKA, до конца 1937г. STANMORE
«Gravelines»	1925	SHWR	2477	4650	10	До 1938г. Roi Albert
«Grand Quevilly»	1914	Blumrl	2844	4940	12	До 1924г. Rio de la Plata, до 1938г. San Carlos
«Perros Guirec»	1921	ArsnCh	2012	3100	8	До 1924г. Commandant Rabot, до 1937г. Edimbourg
«Saint Malo»	1917	Kwsaki	5779	9163	10,5	До 1919г. War Wolf, до 1938г. Commandant Mages
«Winnipeg»	1918	France	8379	8150	12,5	До 1931г. Wulsty Castle, до 1938г. Winnipeg, до 1939г. Paimpol

Уже в начале мая 1937г. пароход «Ploubazla» компании выгружает в Сантандере 15 пушек, снаряды и 250 пулеметов.  Началу активной работы компании предшествовала поездка лидера французских коммунистов Мориса Торес в Москву. Французский руководитель убедил советское руководство предоставить Испанской Республике вооружения которые  та  у него просила, при этом для транспортировки было решено  использовать корабли компании. Западный путь был освоен раньше. Там корабли с оружием шли из советских портов Мурманск или Ленинград во французские порты.

Выйдя из Гдыни (Gdynia)  и обманув крейсер «Альмиранте Сервера», пароход  «Bugaroni» (или Bougaroni) 2 апреля 1938г. разгрузил в Валенсии более двадцати миллионов патронов, двадцати пяти (в реальности 31) самолетов и несколько миллионов снарядов перед толпой зевак.

Но все было не просто. «Бонифацио» Y-48 (Bonifacio, 3566GR) Выйдя в рейс из Мурманска 5 апреля, прибыл в Бордо 17 апреля 1938г. Груз был ценнейший - 10 бомбардировщиков СБ, 1.000 пулеметов ligera ZB-26/30, 30.000.000 патронов и 4.990.976 патронов. На пароходе с заданием обеспечить сохранность ценного груза был направлен командир черноморского лидера «Харьков» еще проходивший испытания, капитан 2 ранга Владимирский Лев Анатольевич.  Выйдя из Мурманска в Бордо Владимирскому который получил документы на имя Рассмусена пришлось внимательно следить за капитаном парохода. Капитан «Бонифацио» месье Клебер не скрывал своих опасений, что, если франкисты остановят его судно в Бискайском заливе, проведут осмотр, то могут весьма сурово наказать. Может, думал он, что лучше посадить судно на мель в Па-де-Кале, что страховая премия Ллойда надежнее суммы, которую получит через этого месье Рассмусена, изъясняющегося на дурном французском, когда опасный груз будет на берегу?  Пришлось месье Рассмусену провести ночь на мостике, проверять, как капитан ведет судно, и дважды подправить неверный курс: «Так можно и на банку выскочить, мой капитан!» Па-де-Кале и Ла-Манш прошли без приключений, Испанская республика оружие получила. В конце апреля 1938 года Владимирский вернулся в Москву.

Несмотря ни на что грузы шли. 8 августа Республика переводит миллион долларов прямо на счет компании за доставку груза пароходом  «Ain el Turk», а 10 сентября еще 3,3 миллиона за материалы выгруженные в Бордо с пароходов «Bugaroni» (или Bougaroni) и «Winnipeg».

Южный путь действовал некоторое время начав работу позже западного пути. Начало прибытия кораблей “France-Navigation“ из Румынии происходит в апреле 1938г. Они транспортировали оружие из Констанцы и советских портов южным маршрутом проходя мимо стороживших у Сицилии итальянских кораблей. Они выгружали груз в Барселоне, Аликанте, Картахене или проходя через Гибралтар разгружались во французских портах Атлантического океана.

Неблагоприятную для республиканцев ситуацию могла поправить очередная партия из 90 истребителей И-16, планировавшаяся прибыть в Каталонию в первых числах августа из Франции куда они были доставлены пароходами. Республиканские ВВС были вынуждены отвлечь свои силы с фронта на прикрытие собираемой авиатехники. Потерь от бомбардировок противника не было. Прибывшие новые И-16 тип 10 были с «нормальными», не отваливающимися крыльями. Однако другие отмечавшиеся ранее недостатки этих самолетов остались неисправленными. Например, верхние пулеметы часто отказывали. Михаил Онищенко в своем отчете среди перечня недостатков И-16 подчеркивал: «Особенно еще раз напоминаю, следует улучшить вооружение, т. к. из опыта я могу сказать, что не было у меня, да и у других летчиков, случая, чтобы в бою не отказывало 2-3 пулемета (выделено автором), а без них невесело вести бой». Однако эта проблема была не самой страшной. Все стоявшие на прибывших самолетах двигатели М-25В обладали серьезным дефектом. Николай Глушенков отмечал, что моторы М-25А и М-25В, стоявшие на новых истребителях, выходили из строя через 8-12 часов работы: «Просверливается втулка главного шатуна, и моторы выходят из строя со всеми последствиями». Солидарен с этой оценкой и советник комбриг А. П. Андреев: «Чрезвычайно тяжелое положение создалось с моторами М-25 для «И-16» и «И-15», причем это положение усугубилось после получения августовской партии «И-16» с мотором М-25В, которые по своим.конструктивным и производственным недостаткам оказались недостаточно выносливыми для работы в боевых условиях, где большей частью пользуются полной мощностью мотора... За короткий срок из этих новых моторов вышло из строя 26, и остальные постепенно выходят...». Документ, названный «Боевое использование ВВС в последний период войны в Испании» и появившийся в недрах ВВС РККА в 1939 г., уныло констатирует: «В августе - сентябре 1938 г. имело место много аварий новых моторов. Летчики стали бояться летать на самолетах с этими моторами. В каждом полете в бою сдавали моторы, но заменить плохие моторы было нечем. Летчики очень тяжело переживали это, ибо знали, что некоторые из их товарищей погибли в боях, по предположениям, только из-за сдачи мотора в бою».

Запасных моторов и комплектующих поставлено не было. Частично положение дел было поправлено контрабандной поставкой из США 24 двигателей Wright-Cyclone 1820 F-54. Мотор устанавливался на И-16 без проблем, весил всего на 4 кг больше, но был мощнее на 70 - 75 л. с. М-25В и гораздо высотнее. С этим мотором И-16 поднимался на 5 тысяч м за 5 минут и разгонялся на этой высоте до 480 км/час. И-16 с М-25В требовалось на это 7 минут, а скорость не превышала 430 км/час.

Таким образом, в середине 1938 г. И-16 с Райт-Циклоном являлся самым скоростным из серийных И-16 и по своим летным данным превосходил Bf 109 всех модификаций, применявшихся в Испании. Руководство республиканских ВВС оснастило И-16 с Райт-Циклоном 4-ю эскадрилью под командованием Антонио Ариаса. На истребителях командиров некоторых других эскадрилий также устанавливали американский двигатель. К лету 1938 г. республиканские ВВС располагали достаточным числом испанских летчиков, подготовленных к полетам. По типам самолетов было подготовлено: 130 пилотов на И-16, 140 - на И-15, 21 - на «грумма-нах», 40 - на истребителях «устаревшего типа», 43 - на СБ, 40 - на устаревших и гражданских многомоторных самолетах, 60 летчиков на Р-Зет и 120 пилотов на других, устаревших типах самолетов. Кроме этого, в сентябре - октябре 1938 г. должны были закончить подготовку в Советском Союзе 70 летчиков на И-16, 50 - на И-15 и 110 летчиков и штурманов - на СБ.

“France-Navigation” успешно работала, она была способна покупать для компании новый корабль после каждых трех рейсов, в конце компания превратилась в источник огромной прибыли. Это позволило ее организаторам приобрести  аэропорт Toussus-le-Noble и это использовать его для размещения самолетов предназначенных для Испании. По просьбе Международного Интернационала  Cerreti купил яхту “Vanadis” предназначенную для того, чтобы эвакуировать в случае необходимости руководителей компартии. Но яхта служила и для неких встреч Политбюро Коммунистической партии Франции, и даже для различных экскурсий и гулянок. На средства компании издавался коммунистический журнал “Ce Soir”.

15 апреля 1938г. националисты вышли к морю, разрезав республиканскую зону на две части, положение Республики стало очень тяжелым и ее руководство вновь и вновь обращалось к советскому руководству с просьбами о новых поставках.  Реакция на просьбы со стороны советского правительства уже отличалась от той что была в начале войны. Заместитель Главного военного советника в Испании по контрразведке и партизанской борьбе в тылу Александр Орлов (Фельдбин Лев Лазаревич) бежавший в июле 1938г. и спрятавшийся в США, в своей книге изданной в 1953г. писал: «… Политбюро взяло “новую линию” по отношению Испании. До сих пор советская политика состояла в максимальной помощи республиканскому правительству вооружением, летчиками, танковыми экипажами - и все для того, чтобы обеспечить республиканцам быструю победу над Франко. Теперь же Политбюро пришло к выводу, что для Советского Союза более выгодно иметь в Испании ”равновесие сил”, при котором война должна продолжаться, ”сковывая Гитлера”, как можно дольше. Все указания, полученные Н. от Ворошилова, основывались именно на этом решении Политбюро. Я не меньше своего собеседника был поражен этими макиавелливскими расчетами: чтобы выиграть время для подготовки обороны против Гитлера, Политбюро пошло на то, чтобы испанский народ как можно дольше истекал кровью.» Кроме того имелись у испанцев финансовые проблемы, так как золотой запас доставленный в Москву осенью 1936г. был истрачен, и были значительные трудности с доставкой вооружений, путь по Средиземному морю был закрыт еще в конце 1937г., а маршрут по французской территории постоянно осложнялся политикой французского правительства. Так в январе 1938г., границу снова закрыли и открыли 12 марта 1938г., накануне падения кабинета Камиля Шотана. С 17 марта по 13 июня 1938г. грузы с советским оружием и оружием, закупленным во Франции, беспрепятственно прибывали по назначению в Барселону. 13 июня 1938г. железнодорожные и автомобильные перевозки в Испанию были неожиданно прекращены вследствие упорных демаршей Чемберлена, граница была закрыта примерно на шесть месяцев, последний раз Франция открыла границу в декабре 1938г. когда итало-франкиское наступление на Каталонию набрало полную силу, а Народная армия повсюду отступала к Барселоне. Кроме того у республиканского правительства возникли финансовые трудности.

Из 460,517 тонн металла в пересчете на чистое золото, доставленных в Москву, полностью документировано использование 459,48 т. Разница, составляющая около 1 тонны (0,2%), может быть результатом потерь при переплавке золота разных проб - во всех расчетах применен одинаковый коэффициент переработки при крайней неоднородности первичного материала. И к марту 1938г. от испанского золота осталось всего 1,88 тонны. С февраля 1937г. по апрель 1938г. в результате 19 указаний республиканского правительства было продано 426 тонн золота на сумму 245 млн. долларов, 41,5 млн. фунтов стерлингов и 375 млн. французских франков. Все эти деньги, за исключением 131,6 млн. долларов в счет оплаты советских поставок оружия, были переведены в Париж в распоряжение республиканцев. С 16 февраля по 28 октября 1937г. было переплавлено 415 тонн изделий и получено 358,5 тонн чистого золота. Оставалось 95 тонн золота и около полутора тонн серебра. Как видим (это следует из документов), через год после перевозки золота в Москву Республика израсходовала 80% своего депозита. За это время 132 млн. долларов были переведены на счет Госбанка СССР и вдвое больше, 265 млн. долларов, - на счет Республики в «Евробанке». Все детали этих операций приведены в книге испанского историка Анхеля Виньяса «Московское золото». 21 октября 1937г. посол Испании в Москве Паскуа получил из Испании указание ускорить отправку в Париж 50 млн. долларов, чтопредполагало продажу большей части остатков золота. Чуть раньше Паскуа было поручено добиться в СССР кредита на сумму 150 млн. долларов. Советское правительство предложило кредит в 20 млн. долларов на 1 год под 4% на невоенные поставки. На поставки вооружения кредита быть не могло, так как, по словам советских руководителей, СССР должен был покупать сырье на производство оружия за рубежом, оголяя свои валютные запасы. Кредит подписан не был. 7 января 1938г.  и 4 февраля 1938г. Республика запросила продажу золота на 20 млн. долларов в каждом случае. Денег в Москве оставалось уже немного, к тому же у испанцев была текущая задолженность в 16 млн. долларов. Перед Республикой начала отчетливо вырисовываться малоприятная перспектива финансового краха. Руководство пыталось изыскивать средства внутри страны путем сбора денег и драгоценностей среди населения, получала кое-какой доход от экспорта, но все эти меры были недостаточны для покрытия военных расходов. Все-таки Паскуа добился пересмотра вопроса о кредите. Ему предложили 50 млн. долларов на условиях гарантии под золото и под 3% годовых. После некоторого торга остановились на 70 млн., включая текущую задолженность, сроком на 3 года. В конце февраля 1938 года Мануэль Асанья сказал: «Кто бы мог предвидеть, что Россия, страна, у которой в истории были такие незначительные отношения с Испанией, и особенно Советская Россия, будет призвана исполнить такую роль? Это неожиданный поворот событий, но это - исторический факт и большого значения, потому что ее роль, повторяю, явилась существенной». 7 марта был подписан договор о кредите. Испанская сторона в качестве гарантий предоставила 34.919.684,8 граммов золота в монетах. 28 апреля 1938г. в Москву был отправлен указ на продажу последних 12,5 тонн чистого золота из первого депозита. Этот указ подводил черту под испанским золотом, вывезенным в Москву. 7 марта 1938г. Испания погасила задолженность СССР в сумме 33.297.265 долларов. К октябрю 1938г. было израсходовано чуть более 51 млн. долларов из второго депозита. 13 июля того же года Паскуа добивался в Москве нового советского кредита под гарантии экспорта: меркурия, соли, свинца, калия, миндального ореха, цитрусовых, предлагались также торговые суда. Предложение было принято на кредит в 60 млн. долларов. Нет сведений, был ли реализован этот кредит.

Так что ничего удивительного что многие обращения республиканского правительства к СССР за помощью, в этот период Сталин просто проигнорировал.  Нарком иностранных де М. Литвинов 29 апреля 1938 года сообщал поверенному в делах СССР в Испании С. Марченко: «Просьбу Негрина о помощи я передал в инстанцию (в Политбюро), но решение еще не принято». Вопросы республиканского правительства о новых поставках оружия Литвиновым «ставились перед надлежащей инстанцией, но решении не имелось» (19 июля 1938 г.). Наконец, 7 августа Литвинов пишет Марченко в Барселону; «По  поставленным испанпра (испанское правительство) вопросам до сих пор решений нет. Я объясняю себе причину задержки решений тем, что ответы намечаются отрицательные». И только к концу 1938г. Сталин разрешил доставку через Францию части запрашиваемой военной техники и вооружения.

 

 

                                           Захват и конфискация советских пароходов.

 

3 октября 1937г. Черноморское пароходство получило список 13 путей, которые рекомендованы нионской конференцией для торговых судов, следующих через Средиземное море. Суда, идущие по этим путям, будут находиться под охраной англо-французских патрульных судов и самолетов.

26 ноября 1937г. в районе Гибралтарского пролива сторожевые суда генерала Франко совершили очередное нападение на советские коммерческие суда. Советские суда подверглись незаконному задержанию, несмотря на то, что следовали по одному из 13 маршрутов, разрешенных нионской конференцией для плавания коммерческих судов. 26 ноября в районе Гибралтара находились два буксирных катера «Чкалов» и «Беляков», идущие из Ленинграда в Одессу. Из-за сильных штормов переход был до крайности затруднен. Поэтому Наркомвод предложил теплоходу «Цюрупа», принимавшему в Антверпене грузы для перевозки через Батуми в Иран, взять катера на буксир. Кроме того, теплоходу «Челюскинец» было предложено сопровождать этот караван и в случае необходимости оказать катерам помощь. Шторм достигал 9 баллов. В виду этого решено было устроить двойной буксир. Главным судном каравана пошел «Челюскинец», подавший буксирный конец теплоходу «Цюрупа». Последний тянул на буксире оба катера. Эта очень сложная буксирная операция была блестяще проведена в условиях шторма. Лишь при выходе судов из Бискайского залива шторм стих. В 16 часов 26 ноября у берегов Гибралтара советские суда были задержаны.  двумя сторожевыми судами. Было предложено зайти в Сеуту. Поскольку для задержания советских коммерческих судов не было никаких оснований, корабли продолжили путь. Тогда мятежники произвели орудийный выстрел. Пришлось подчиниться насилию. На катер «Чкалов» явилось 8 вооруженных франкистов, их сопровождал переводчик грек. Поставив охрану на палубе и у радиорубки, солдаты начали допросы, не были ли суда в Испании, все ли моряки являются большевиками и так далее. Затем был произведен обыск кают. Мятежники вскрывали ящики и шкафы. Ничего не найдя они ушли. Несмотря на безрезультатность обыска, портовые власти потребовали, чтобы советские суда подошли к берегу. Поскольку корабли загромождали рейд и мешали движению других судов. И только в 1 ночи 27 ноября все 4 судна были освобождены и вышли по своему маршруту в Черное море. Кстати только лишь в районе между Алжиром и мысом Бон наши суда встретили несколько французских гидросамолетов и миноносец, которые, должны были охранять коммерческие суда от нападений. 

23 декабря 1937г. в Гибралтарском проливе сторожевыми судами мятежников задержан и отведен в Сеуту советский грузовой пароход  «Щорс». Там он пробыл около пяти часов, мятежники, проверив груз парохода, освободили его и он вышел по назначению. 24 декабря в 10 часов утра «Щорс» прибыл в Оран (Алжир) доставив 5525 тонн угля. 27 декабря по окончанию выгрузки судно отправится в обратный рейс в Черное море.

16 января 1938г. в Средиземном море перестал отвечать советский пароход «Зырянин» (капитан Л.С.Борисенко). 6 января пароход «Зырянин» вышел из Одесского порта имея на борту 3193 тонны ржи и пшеницы, запроданные «Экспортхлебом» во французский порт Марсель. Пароход шел по маршрутам, указанным нионской конференцией по борьбе с пиратством на Средиземном море и ежедневно поддерживал регулярную связь с радиостанцией Черноморского пароходства. 16 января в 16 часов «Зырянин» сообщил свои координаты: 40°17' северной широты и 6°69' восточной долготы, это примерно в 75 милях от острова Корсика. В тот же день, находясь приблизительно в 140 милях от Марселя, «Зырянин» передал в Одессу несколько частных телеграмм. С этого момента радиосвязь оборвалась. Черноморское пароходство сделало ряд запросов в Париж, Марсель и на Корсику, однако никаких сведений о местонахождении парохода не поступало. Получено было лишь неподтвержденное сообщение о том, что какое-то судно видело пароход «Зырянин» идущим под конвоем вооруженного тральщика мятежников на остров Майорка. Как оказалось это и произошло.  17 января, когда судно находилось в 61 миле от порта назначения, его останавливает минный заградитель фашистских мятежников «Вулкано». Наведя на «Зырянин» орудия, фашисты приказывают спустить антенны и следовать курсом на остров Майорка. Прибывшие на судно мятежники попытались поднять на корме «Зырянина» свой пиратский флаг, но встретили стойкое сопротивление советских моряков. По очереди несли они вахту у флага и не подпустили к нему фашистских захватчиков. Хотя самый тщательный обыск не дал ничего компрометирующего, 18 января «Зырянин» был приведен под конвоем в порт Пальма на острове Майорка. 24 января захватчики начали разгрузку судна. В тот же день весь его экипаж в составе 22 человек был увезен в концентрационный лагерь, находившийся в высокогорной местности Кап-де-Ян, в 20 километрах от Пальмы. Советских моряков поместили в общую камеру, где едва можно было улечься на цементном полу. Но они держались стойко и мужественно. Когда начальник жандармерии Балеарских островов, приехавший в лагерь посмотреть на советских моряков, потребовал, чтобы его приветствовали по-фашистски, то есть вытянутой вперед рукой, моряки, подняв вверх сжатый кулак, ответили революционным салютом «Рот фронт!» Во время допросов фашисты и помогавшие им белогвардейцы пытались силой, а также с помощью всяческих ухищрений заставить моряков подписать провокационные документы. Но как ни старались фашистские палачи и их подручные, им не удалось сломить дух советских моряков. Мужественно вела себя также 22-летняя буфетчица Таня Зиньковская. Когда ее отделили от всей команды и поместили в одиночку, она объявила голодовку и не притрагивалась к пище до тех пор, пока ее не вернули в общую камеру. Так ничего и не добившись, захватчики были вынуждены освободить советских моряков, вновь погрузить на пароход «Зырянин» зерно и отпустить судно. В течение 26 суток корабль с экипажем находился в плену у мятежников. 12 февраля в 21.30 мятежники выпустили пароход и он продолжил рейс идя в Марсель.

18 января 1938г. в 4 часа утра пароход «Петровский» шедший из Гамбурга в Батуми с грузом машин и паровозных деталей для Ирана подошел к Гибралтарскому проливу. Недалеко от Сеуты тральщик мятежников вооруженный двумя орудиями, передало по морзе: «Следуйте в Сеуту». Капитан «Петровского» ответил: «Следуем из Гамбурга в  Батуми» и продолжал идти своим курсом. Тогда фашистские пираты навели на советский пароход орудия. Что бы избежать обстрела, «Петровский» замедлил ход. Со сторожевого судна в рупор крикнули по английски «Немедленноидите в Сеуту». Пришлось подчиниться насилию. Вблизи Сеуты навстречу пароходу вышел катер с 12 вооруженными солдатами. Грязные и оборванные они прежде всего кинулись к камбузу. Затем заняли радиорубку, расставили посты по всему судну. Через час приехали два офицера, которые начали допрашивать капитана. Капитан заявил решительный протестпротив незаконного увода судна в Сеуту. После проверки груза мятежники были вынуждены отпустить советский пароход.

27 января 1938г. в 15.42 сторожевым судном мятежников в Гибралтарском проливе задержан пароход  «Покровский» (капитан Кравченко) шедший из английского порта Гуль в французский Тулон с углем. Уведжен мятежниками в Сеуту. Лишь в 18.10 пароход получил разрешение выйти из Сеуты.

3 февраля 1938г. мятежные корабли в Гибралтарском проливе  задержали пароход «Менжинский» шедший из Феодосии с грузом  в Фальмут (Англия) и под конвоем отвели в Сеуту. Проверив документы и груз, фашисты, не обнаружив на пароходе ничего  компрометирующего, в 18.40 3 февраля отпустили его. Пароход продолжил путь по своему маршруту.  

О действиях националистов по блокированию Гибралтарского пролива вспоминает радист Митронов В.П. выполнявший в конце 1937 начале 1938гг. рейс на пароходе «Кузбасс»:  «В это время служба связи направила меня в Мурманск на стоящий там под погрузкой апатитов в польский порт Гдыню пароход “Кузбасс”. Закончив выгрузку апатитов, получаем распоряжение принять на борт груз кокса и следовать в турецкий порт Измид, а оттуда в балласте в Новороссийск для передачи парохода “Кузбасс” Черноморскому пароходству. Рейс предстоял не из приятных. Надо было проходить Гибралтарским проливом, который был под контролем испанских мятежников, так как порт и крепость Сеута, находившийся на африканском побережье испанского Марокко, был в их руках. Силы были неравными, перевес - на стороне фашистских мятежников.

Взяв груз кокса в Гдыне не только в трюмы, но и на палубу, ограничив его на палубе сетками, мы благополучно прошли Кильским каналом, вышли из Балтийского моря, прошли Ла-Манш и взяли курс на Гибралтар. В Бискайском заливе связь с Ленинградом ухудшилась, и я перешел на связь с Одессой. Несмотря на маломощность коротковолнового передатчика, позиция судна сдавалась своевременно. Я предвидел, что в Гибралтарском проливе возможны встречи с военными кораблями мятежников, и по распоряжению капитана Брейнкопфа предупредил радиоцентр Одессы: “Скоро будем проходить Гибралтар, усильте наблюдение за нами”.

Сумерки наступали быстро, на горизонте темной громадой вырисовывались скалы Гибралтара. Проверил связь с Одессой: все нормально, ответили сразу. Уточняю, что Гибралтар будем проходить в 4 часа ночи.

В эту ночь спать никто не ложился, свободные от вахты дремали на койках в одежде. Я находился в радиорубке в ожидании распоряжений с мостика. И вот раздается резкий свисток из трубы для переговоров. Я вынул заглушку со свистком из трубы и услышал взволнованный голос капитана: “Военный корабль мятежников приказывает нам остановиться. Срочно свяжитесь с Одессой, пока мы делаем вид, будто не разбираем его сигналов”. Я немедленно включил коротковолновый передатчик и приемник, настроенные на частоту Одессы и начал передавать позывные Одесского радиоцентра, делая кратковременные перерывы для прослушивания ответа. Но ответа не было. Возможно, это была зона непрохождения радиоволн, что довольно часто случалось и при плавании норвежскими и шведскими шхерами. Расстроенный, я доложил на мостик капитану, что Одесса не отвечает, и спросил разрешения передать радиограмму в пароходство через английскую радиостанцию Гибралтара, будучи уверенным в их нейтралитете. Капитан дал согласие и сказал: “Передайте, что мы получили приказание военного судна следовать в Сеуту”.

Задержанные суда под конвоем отводились в этот порт-крепость, где проверялись грузовые документы, трюмы, состав экипажа, наличие пассажиров. Если на борту обнаруживался военный груз, судно и команда арестовывались, а груз конфисковывался. Получив распоряжение капитана передать радиограмму в Одессу через английскую береговую радиостанцию Гибралтара, я немедленно включил средневолновый радиопередатчик и на 500 кГц дал позывные Гибралтара. Получив согласие Гибралтара на прием, передал радиограмму: “Одесса, морфлот. Нас заводят Сеуту. Капитан Брейнкопф” и попросил подтвердить прием РДО. Однако вместо подтверждения получил просьбу повторить текст. Я четко, раздельно повторил текст радиограммы, но в ответ снова потребовали повторить. Начав передавать РДО в третий раз, хотя и поняв, что подтверждения не будет я услышал тяжелые шаги по железному трапу, ведущему к радиорубке, и быстро прекратил передачу радиограммы, выключив передатчик и приемник. И во время. Это были первые шаги фашиста по маленькой частичке советской территории, которой был наш пароход “Кузбасс”. Выглянув в иллюминатор радиорубки, я увидел небольшой военный корабль, стоявший у нашего борта. В этот момент в радиорубку вошли двое военных с винтовками в сопровождении нашего старпома. Один из военных, темноволосый офицер, был, очевидно, испанец; второй, с сержантскими нашивками, - немец или итальянец, что можно было предположить по более светлому цвету волос. Получив через старпома запрещение производить любую работу в радиорубке, я вышел в смежное помещение, где находилась моя каюта, и прилег на диване. Сержант с винтовкой уселся на мое кресло в радиорубке, а старпом с офицером вышли. Кто же мог предполагать тогда, что через несколько лет фашистскими сапогами вот так же грубо будет нарушена неприкосновенность нашей земли и прольется море крови советских людей?

По приказанию и под конвоем тральщика мятежников мы пошли курсом на Сеуту. Входили в порт, когда уже начало рассветать. Нас поставили к причалу. У причалов уже стояло несколько судов различной государственной принадлежности. Утром фашистский офицер приказал выстроиться всей команде парохода на палубе. Он проверил личности по мореходным книжкам, грузовые документы, которые были оформлены на турецкий порт Измид, и все помещения парохода. Убедившись, что ни оружия, ни провианта, на пассажиров на борту нет, нам разрешили следовать по назначению.

Остальная часть рейса прошла благополучно. Придя в Новороссийск, мы передали нашего старика “Кузбасса” черноморцам.»

15 февраля 1938г. мятежники в Гибралтарском проливе  задержали пароход «Луначарский» шедший с углем из Амстердама в Пирей (Греция). Два дня о судьбе парохода и его команды не было никаких сведений. И только 18 февраля управление Черноморского пароходства получило телеграмму от капитана парохода «Луначарский» товарища Колесникова, в которой сообщалось, что после двухдневного пребывания в Сеуте судно 17 февраля в 15.05 было освобождено и следует по своему назначению.

8 марта 1938г. в Гибралтарском проливе  в 7 часов утра тральщик мятежников задержали пароход «Ташкент» шедший из Данцига в Алжир с 7.150 тонн угля. Судно увели в Сеуту. Через 3 часа 40 минут «Ташкент» был освобожден и вышел в порт Оран.

В марте 1938г. голландская полиция в Амстердаме произвела налет на акционерное общество «Экспортхлеб», осуществляющее торговлю между СССР и Голандией. По сообщениям голландских газет, полиции было заявлено, что в помещении акционерного общества «Экспортхлеб» будто бы хранятся большие запасы оружия. Само собой разумеется при обыске никакого оружия обнаружено не было, и полиция была вынуждена признать, что она была введена в заблуждение. Председатель «Экспортхлеб» в Амстердаме товарищь Нестеров заявил Голландскому комитету по торговле с СССР решительный протест против незаконных действий полиции и потребовал от голландских властей обьяснений, предупредив, что подобное поведение полиции может нанести серьезный ущерб советско-голландской торговле.

19 марта 1938г. в 9 часов утра в  Гибралтарском проливе канонерка  мятежников «Лаурия» задержали пароход «Ленсовет» (капитан Рындюк) увели его в Сеуту. Пароход шел из Нью-Йорка прямым рейсом в Одессу без захода в другие порты с грузом 4214 тонн машинных запчастей для заводов Советского Союза. Прибывшие на борт фашисты опечатали радиостанцию, всюду расставили стражу и бесцеремонно захватили судовые и грузовые документы. На третий депо» на борт прибыла специальная военная следственная комиссия, которая долго допрашивала капитана, бессмысленно пытаясь доказать, будто бы судно идет в Испанию, хотя в документах с полной очевидностью было указано, что «Ленсовет» идет из Нью-Йорка в Одессу. Запасы продовольствия быстро истощались. Моряки сократили паек. Особенно тяжело было без табака. После настойчивых требований экипажу начали отпускать продукты в очень ограниченном количестве за тройную цену. Затем моряков перевели на паек арестантов. В середине апреля пираты захватили и привели в Сеуту теплоход «Кубань». Оттуда нас запросили: «Как с провизией? Не голодаете ли вы?» Ответить не удалось, так как сигнальщика Пригоду сейчас же арестовали. Когда 18 мая к «Ленсовету» приблизился пароход «Ташкент», то все, хором крикнули:

- Привет советскому правительству и нашим семьям! Все мы здоровы и бодры!

За это экипаж лишили права купаться у борта парохода. В течение двух дней моряки не получали никаких продуктов. 3 мая заболела  буфетчица Брахт, нуждавшаяся в немедленной операции. Больную под конвоем отправили в тюремную больницу. После операции четыре дня не разрешали навестить больную. Лишь после того, как Брахт объявила голодовку, капитану и судовому врачу позволили побивать в больнице. 11 мая она вернулась на судно. В конце мая на «Ленсовет» дважды приезжала новая комиссия, которая рыскала по трюмам, пытаясь обнаружить что-либо не указанное в грузовых документах.  Комиссия   вынуждена была признать, что на пароходе нет ничего, кроме  коммерческих  грузов, перечисленных в коносаментах. 30 мая рядом с пароходом стал захваченный пиратами пароход «Академик Павлов». От команды «Академика Павлова», где уже был организован избирательный участок, мы получили материалы о выборах в Верховный Совет Украины. Команда «Академика Павлова» поделилась с «Ленсоветом» своими продовольственными запасами. Это явилось большим подспорьем. Моряки не могли без смеха смотреть, как фашистский офицер, следивший за передачей продуктов, улучив удобный момент, набил свои карманы  нашим  сахаром. Дни сменялись неделями. 20 июня на «Ленсовет» и «Академик Павлов» явились представители фашистских властей в сопровождении большого отряда солдат и жандармов с пулеметами. Солдаты заняли машинные отделения, а начальник штаба мятежников заявил капитанам, что оба судна конфискуются. Команды должны покинуть корабли. На вопрос, куда нас направят, мы получили иронический ответ: «Не беспокойтесь, там вам будет хорошо». После тщательного обыска экипажи посадили в наглухо закрытые грузовики. Машины остановились у ворот крепости. Здесь находился концентрационный лагерь. Всех  привели в небольшое пустое помещение с цементным долом. Вместо постелей бросили рваные мешки, набитые травой. Помещение было настолько тесно, что 70 советских моряков разместились буквально вповалку. 24 июня вечером велели собрать вещи, опять посадили в грузовики и привезли на борт советского парохода «Макс Гельц», накануне захваченного фашистами. На нем экипажи отплыли в СССР.

 18 апреля 1938г. в Гибралтарском проливе в 23.40 сторожевые суда мятежников задержали теплоход «Кубань», направлявшееся из Германии в Батуми с 2000 тонн груза для Ирана. Под конвоем двух судов теплоход был отведен в Сеуту. Десять вооруженных мятежников опечатали радиорубку судна. После  11-часовой задержки теплоход был отпущен и продолжил следовать по своему маршруту.

19 мая 1938г. теплоход «Скворцов-Степанов» (капитан Кравченко) вышел из Одессы в Марсель с грузом зерна для французских фирм. 25 мая, в 2 часа дня, между Мальтой и Корсикой он был остановлен фашистским крейсером. Мятежники поднялись на палубу теплохода, опечатали радиорубку, заставили команду выстроиться вдоль борта, проверяли документы и открыли трюмы. Капитан Кравченко заявил протест против незаконного задержания теплохода. Несмотря на это, фашистские моряки заняли капитанский мосток и приняли да себя командование судном. 17 человек команды, под угрозой оружия были доставлены на крейсер, на теплоходе осталось 12 человек во главе с капитаном. Офицер мятежников пытался опустить на теплоходе советский флаг, но оставшаяся команда и капитан категорически воспротивились этому. Настойчивость наших моряков победила, и советский флаг развевался на теплоходе все время пребывания в фашистском плену. 28 мая «Скворцов-Степанов»  в сопровождении крейсера мятежников прибыл в порт Пальма (о. Майорка). Здесь 17 человек были снова переведены на теплоход. В каютах где три дня находились фашисты исчезли вещи матросов, рубашки, бритвы, папиросы; были сняты даже  судовые часы. Обо всем этом был составлен акт, который был вручен властям мятежников. Стража мятежников заняла на судне красный уголок. Фашистский офицер закрыл одеялом портреты Ленина, Сталина и Ворошилова. На протесты он ответил, что не может л оставить портреты открытыми в присутствии солдат. Тогда моряки уступили солдатам свои каюты, а сами разместились в красном уголке, чтобы иметь возможность снять с портретов завесу. 10 июля заболел плотник Анищенко и по требованию капитана он был переведен в так называемый портовый госпиталь. Английский консул по просьбе капитана привел врача, который признал состояние Анищенко тяжелым. Консул согласился отправить его на английском миноносце в Марсель. Из Марселя он выехал в Париж, где лечился две недели. После чего выехал в СССР. В сентябре 1938г. советский пароход «Ташкент», захваченный,  а затея отпущенный фашистами, во время пребывания в порту Пальма находился недалеко от «Скворцова-Степанова», и видел что все оставшиеся моряки «Скворцова-Степанова» здоровы. Только 23 декабря 1938г.  после семи месяцев пребывания в плену у мятежников экипаж судна в составе 28 человек во главе с капитаном прибыл в Париж. 29 член экипажа, заболевший в плену, был освобожден еще в августе и вернулся в Одессу. Из Парижа моряки переехали в Гавр где прибыли на борт теплохода Балтийского пароходства «Кооперация» и 5-7 января 1939г. прибудут в Ленинград.

30 мая 1938г.  в Гибралтарском проливе мятежники задержали пароход «Академик Павлов» (капитан Беляев), направлявшийся с грузом английского угля в Оран (Алжир), он был уведен в Сеуту.  Экипаж арестован, моряки были освобождены 24 июня 1938г.,  и отправлены на теплоходе «Макс Гельц» в СССР, сам пароход остался в Сеуте.

31 мая 1938г. в Гибралтарском проливе канонерской лодкой  мятежников был остановлен пароход  «Каганович», следовавший из Мариуполя в Бордо и Руан с грузом угля. После переговоров по международному коду судно было отпущено и продолжило путь.   

1 июня 1938г. мятежники задержали пароход «Катаяма» проходивший Гибралтар. Пароход направлялся в порты Вест-Гартлепуль и Тунис с грузом угля. Под конвоем судно было доставлено в порт Сеуту. Здесь пароход подвергся обыску. После четырех часовой стоянки судно было отпущено.  

24 июня 1938г. в 15 часов теплоход  «Макс Гельц» (капитан Мощенский), идущий из Роттердама с балластом в Черное море, был задержан в Гибралтарском поливе тральщиком мятежников и уведен под конвоем в Сеуту. Через 8 часов в 23 часа капитан радировал что корабль освобожден и вышел по назначению, приняв на борт 70 советских моряков с задержанных пароходов «Ленсовет» и «Академик Павлов».  С 19 марта по 20 июня моряки «Ленсовета» и «Академика Павлова» находились на своих судах. Советские моряки проводили вечера самодеятельности, политзанятия и беседы. В последнее время эти вечера и занятия проводились совместно на борту парохода «Академик Павлов». 20 июня все 70 человек, среди которых находились 4 женщины, в том числе одна беременная, были брошены в концентрационный лагерь. Они содержались в нечеловеческих условиях в железо-бетонном помещении с цементным полом. Спать приходилось вповалку на цементном полу. В концлагере они находились пять дней, после чего их в закрытых машинах под усиленным конвоем отправили в порт Сеуту, где перевели на борт теплохода «Макс Гельц». Капитан теплохода Мощенский рассказал как это было: «Теплоход «Макс Гельц», следовавший из Голландии в Черное море с баластом, был задержан 24 июня в Гибралтарском проливе. Прибывшие на судно фашистские власти опечатали радиостанцию и приступили к проверке трюмов и судовых документов. По бортам судна был выставлен караул. Я немедленно заявил протест по поводу ничем необоснованного задержания судна.

Через два часа прибыли новые представители мятежников, заявившие, что на наше судно будут посажены 70 человек, находившиеся в концентрационном лагере, для отправки в Советский Союз. Я снова заявил протест, так как никого без согласия своего правительства принять на борт не имею права.

Тогда мне сообщили, что эти 70 человек - команда судов «Ленсовет» и «Академик Павлов». Я ответил, что эти команды имеют свои суда, на которых должны следовать по назначению.

Через час на теплоход «Макс Гельц» были доставлены 70 советских моряков, и в 23 часа мы снялись в Черное море.» 3 июля 1938г. «Макс Гельц» прибыл а Одессу.

8 августа 1938г. при проходе через Гибралтарский пролив теплоход «Макс Гельц» (капитан Мощинский) был задержан тральщиком мятежников и под конвоем отведен в Сеуту. После тщательного осмотра всех грузовых помещений и проверки документов в 13.30 9 августа теплоход был отпущен и следует по своему назначению в Черное море.    

29 августа 1938г. из Одессы в голландский порт Роттердам вышел пароход «Ташкент» (капитан Горский) с 6728 тоннами ячменя. 3 сентября  он прошел мыс Матапан (Греция), после чего радиосвязь с судном оборвалась и только в ночь на 12 сентября стало известно, что случилось с судном. 4 сентября в 13.15 на траверзе итальянского острова Пантеллерия пароход был задержан военным судном испанских мятежников. Несмотря на протесты, под угрозой оружия «Ташкент» был направлен в порт Пальма (о.Майорка), куда прибыл 7 сентября в 10 часов утра. На борт парохода явилась комиссия в составе датского, греческого и бельгийского консулов, а также представителей мятежников. Прибывшей комиссии капитан вручил письменный протест. Только после обыска 11 сентября в 21 час «Ташкент был освобожден и продолжил путь. Подробнее обстоятельства пиратского нападения моряки рассказали уже после возвращения в Одессу в октябре 1938г.: «4 сентября днем в 11-12 милях от итальянского острова Пантеллерия на горизонте показалось судно необычного типа. Оно оказалось грузовым пароходом испанских мятежников «Мар Кантабрико», превращенный во вспомогательный крейсер. На корме и на носу «Мар Кантабрико» установлено четыре шестидюймовых орудия, на спардеке-четыре зенитных.

Все орудия были наведены на нас. На мачте появился   сигнал: «Остановиться!». Затем был дан второй сигнал: «Спустить!». Мы не поняли, что, собственно, нужно спустить, и продолжали стоять на месте. Раздался орудийный выстрел. Снаряд пролетел вблизи капитанского мостика. Пиратское судно подошло ближе. В рупор вам приказали спустить антенну.

На катере прибыли четыре офицера и девятнадцать моряков, вооруженных винтовками и ручными пулеметами. Старший офицер был явно итальянец, а другой, назвавший себя переводчиком, - немец. Моряки представляли собой настоящий сброд: все раздетые и разутые. С ружьями наперевес они заставили нашу команду, включая вахтенных, собраться на палубе и потребовали выдать оружие.  По мере того, как выяснялось, что единственным оружием на «Ташкенте» являются кухонные ножи, плотничьи топоры да две мелкокалиберных винтовки судового тира, пираты становились все наглее. Они набросились на консервы, хватали папиросы, хлеб, сыр, забрали у  второго механика все рубашки, одеколон и т. д.

В это время на горизонте показалось иностранное судно. Немедленно на «Мар Кантабрико» спустили флаг мятежников и подняли итальянский флаг. Затем появилось в воздухе звено гидросамолетов. Среди прибывших на «Ташкент» мятежников началась паника. Такое же смятение было и на пиратском судне. Гидросамолеты низко спустились над нами, и можно было ясно различить опознавательные    знаки итальянской авиации. Узнав своих, пираты сразу успокоились.

Захватив радиорубку и расставив посты на всем судне, офицер мятежников направился к вашему флагу, чтобы его приспустить. Офицера остановили моряки тт. Гринченко и Головин. Однако под угрозой оружия флаг был все же спущен. На следующий день, после категорического требования советских моряков, флаг снова подняли.

Устроившись на «Ташкенте» и взяв курс на остров Майорку, мятежники набросились на кладовую, потребовали вина и продуктов. Они так обожрались, что многие заболели и обратились за помощью к. судовому врачу. За три дня 23 человека из охраны мятежников сьели продовольствия на 1500 рублей.

7 сентября мы стали на рейде порта Пальмы. На смену мятежникам, находившимся на «Ташкенте», прибыли 20 кадетов морского училища в возрасте от 14 до 16 лет с офицером. Однако  стража категорически отказалась покинуть «Ташкент», пока ей не выдадут ужина. После  этого выдвинули новое требование - дать им на дорогу консервы. Прибывшая с берега стража, состоявшая из детей, затеяла такую возню с винтовками, что офицер мятежников, во избежание несчастных случаев, забрал у них все оружие и спрятал в радиорубку.

На второй день стоянки в Пальме для проверки документов прибыла комиссия в составе коменданта порта, представителя полиции,   белогвардейца-переводчика, датского и греческого консулов. Комиссия потребовала, чтобы ей предъявили оружие, якобы находящееся среди грузов «Ташкента». Когда была документально доказана нелепость этого обвинения, капитана начали допрашивать, не направлялось   ли судно в Испанию, не было ли распоряжения в море по радио об изменении курса. Комиссии был предъявлен радиожурнал.

С борта «Ташкента» был виден стоявший на внутреннем рейде теплоход «Скворцов-Степанов», захваченный мятежниками в мае. Нашему врачу, доктору Беркову, разрешили посетить теплоход, чтобы выяснить состояние здоровья экипажа.

Экипаж «Скворцова-Степанова» сообщил, что на теплоходе все здоровы. Томящиеся в фашистском плену моряки передали через «Ташкент» привет любимой родине, товарищу Сталину, семьям, друзьям и просили заверить советское правительство, что и в условиях фашистского плена весь экипаж остается беззаветно преданным любимой стране социализма.

Рядом со «Скворцовым-Степановым» стоял захваченный пиратами еще в 1936 г. пароход «Смидович», который теперь  перекрашен,   плавает  под флагом мятежников под названием «Кастильо-Пеньяфиель» и приписан к порту Кадикс. Тут же находился захваченный, весной этого года пароход «Ленсовет», перекрашенный, но еще без названия.

В течение пяти дней стоянки в Пальме мы все время наблюдали, как германские суда, прибывавшие под охраной военных судов мятежников, выгружали самолеты и военное снаряжение. Каждый день мы наблюдали возвращение из районов Валенсии и Барселоны итальянских и германских бомбардировщиков, разрушавших мирные испанские города.

11 сентября вечером с берега сообщили, что «Ташкент» может следовать по назначению. Нам вернули ножи нашего кока т. Неделько, плотничьи топоры и мелкокалиберные винтовки. Помимо украденных личных вещей моряков и съеденных продуктов, у нас пропало также 20 простынь, о чем составлен акт.»  

17 октября 1938г. в Средиземном море  минным заградителем мятежников «Вулкано» был захвачен пароход  «Катаяма» (капитан Терентий Леонтьевич Передерию), принадлежащий Черноморскому морскому пароходству и приписанный к порту Одесса, шел с грузом пшеницы из Мариуполя на английский порт Ливерпуль. Но еще когда в сентябре 1938г. пароход спешно грузился зерном в Мариупольском порту, мариупольские портовики говорили что пшеница предназначена для народа борющейся Испании, хотя официально груз предназначался для Англии. После остановки судна мятежники высадили  на пароход десант и взяв заложников направили его в порт Пальма. Попов Василий Афанасьевич участник того похода вспоминал: «На крейсере готовятся к спуску моторного катера. В него садятся 22 человека. Терентий Леонтьевич приказывает спустить штормтрап и говорит мне.

-   Идите встречать «гостей»,  Василий Афанасьевич.

   По штормтрапу поднимается старший лейтенант, а за ним - настоящие бандиты с большой морской дороги - морские пехотинцы франкистского флота, в рваном обмундировании, завернутые в серые одеяла вместо шинелей, но зато вооруженные до зубов - у каждого пистолет и автомат немецкого образца, финский нож и несколько ручных гранат.

-   Ведите меня к капитану,- приказал на английском языке атаман этой банды.

Я ответил по-английски и повел старшего лейтенанта на мостик. А за ним потянулась вся шайка. Проходя мимо радиорубки, старший лейтенант приказал радисту Володе Клизе выйти оттуда и посадил на его место своего вооруженного радиста. Таким образом, с этого момента связь парохода «Катаяма» с внешним миром была прервана.

На мостике старший лейтенант заговорил уже по-немецки. Как мы и предполагали, он оказался немецким морским офицером.

По приказу адмирала вы арестованы. Под охраной пехотинцев испанского военно-морского флота вам надлежит следовать на Балеарские острова, в порт Пальму на Мальорке, для  проверки вашего груза,- сказал он.

Я категорически протестую,-ответил Передерни.- Вы арестовываете мирное советское судно в международных нейтральных водах, на рекомендованном курсе судоходства. Это пиратские действия.

Но офицер лишь пожал плечами и скомандовал своему воинству занять машинное отделение, а также другие места на пароходе. Один солдат был приставлен к рулевому Саше Дюжеву для контроля курса по компасу. Офицер потребовал от капитана отправить на крейсер в качестве заложников 22 человека из команды. Передерни ответил, что с оставшимися людьми он не сможет довести судно к месту назначения. В конце концов на крейсер было отправлено 15 человек.

Как только заложники высадились на крейсер, «Вулкано» потушил все огни, дал полный ход и скрылся во мгле южной ночи. Было уже около двух часов, и капитан приказал команде отдыхать. Взволнованными событиями этой ночи, матросы разошлись. На мостике остались капитан, я, вахтенный матрос - рулевой Дюжев, командир фашистской банды и один морской пехотинец у штурвала. Пароход «Катаяма» стоял с застопоренной машиной посреди моря. В штурманской рубке офицер нанес на карте курс, который надлежало следовать к Балеарским островам. Капитн приказал: «Полный вперед!», и «Катаяма» двинулась навстречу своей неизвестной судьбе.» Спустя три дня пароход стал на якорь на внешнем рейде порта Пальма. Обыск, проведенный мятежниками, ничего не дал, на судне было только зерно. На третий день прибыло на рейд Пальмы еще одно советское судно - теплоход «Цюрупа» (капитан Соловьев), он был также задержан испанским фашистским' крейсером, примерно в том же районе, где был задержан «Катаяма». А еще через два дня был приведен теплоход Черноморского пароходства «Макс Гельц» (капитан Казимир Ипполитович Мощинский), следовавший с грузом пробки из Северной Африки в Черное море. Вскоре на «Катаяму» возвратились 15 моряков находившихся в качестве заложников на минном заградителе «Вулкано». 30 сентября экипажи судов были высажены на берег и доставлены в лагерь в местечке Эспиногар. Там находились и моряки парохода «Скворцов-Степанов» - капитан Максим Еремеевич Кравченко, боцман Шимченко и кочегар Самогацкий. 1 октября моряков  перевезли в концлагерь у местечка Санко-Лар. 3 октября туда же поместили еще пять экипажей иностранных судов (3 греческих, французский и норвежский) так же задержанные фашистами на пути из советских портов, но спустя несколько дней их увезли из лагеря. В середине декабря из лагеря увезли экипаж парохода «Скворцов-Степанов».  В апреле 1939г. моряков перевезли в местечко Вест-Олегри, в начале мая 91 моряка освободили, их на судне перевезли в Геную, а уж оттуда в СССР, в Одессу они прибыли 5 июня 1939г.

Посол Италии в СССР А. Россо 17 октября 1938г. поставил перед В. П. Потемкиным вопрос, не примет ли Советское правительство посредничество итальянцев в деле освобождения из франкистских застенков захваченных мятежниками экипажей некоторых советских   теплоходов в обмен на задержанных в СССР итальянских подданных и советских гражданок - жен итальянцев. 27 января 1939г. Потемкин пригласил Россо и сообщил ему, что Советское правительство принимает предложение посла о содействии итальянского правительства освобождению из плена советских моряков теплоходов «Комсомол», «Катаяма», «Цюрупа» и «Макс Гельц» и согласно со своей стороны освободить и выслать из СССР 10 итальянцев и разрешить выезд двум советским гражданкам - женам итальянцев, о которых ходатайствовало посольство. 26 и 30 апреля 1939г. МИД Италии уведомил советское полпредство в Риме, что власти генерала Франко готовы немедленно отпустить 95 моряков, снятых с  теплоходов  «Катаяма», «Цюрупа» и «Макс Гельц» и передали 7 моряков  теплохода «Комсомол» в распоряжение Германии для обмена на арестованных в СССР германских граждан. 8 мая 1939г. временный поверенный  в делах СССР в Италии Л. Б. Гельфанд телеграфировал народному комиссару иностранных дел СССР В. М. Молотову: «В соответствии с Вашими указаниями во время сегодняшней встречи с Чиано поставил снова вопрос о выпуске Франко всех моряков, в том числе и обещанных им немцам семерых с «Комсомола». Чиано здесь же отдал распоряжение телеграфно предложить итальянскому послу пойти лично к Франко, добиваться выпуска всех 102 моряков и срочно сообщить о результатах. Чиано заверял меня, что итальянское правительство делает в этом вопросе все, что в его силах.» В результате переговоров Потемкина с германским послом в СССР Шуленбургом была достигнута договоренность об освобождении и возвращении в СССР 7 моряков  теплохода «Комсомол». 95 моряков  теплоходов «Катаяма», «Цюрупа» и «Макс Гельц» вернулись на Родину 4 июня 1939 г. на пассажирском теплоходе «Армения» в Одессу, а 7 моряков  теплохода «Комсомол» возвратились в СССР 6 сентября 1939 г.

В период гражданской войны в Испании 1936-1939гг. советский торговый флот безвозвратно потерял 10 судов общим тоннажем 32.022 брт. Из них 3 было потоплено и 7 захвачены франкистами.

Потоплены:

1.  «Комсомол» (1932г., 5109 брт) - 14 декабря 1936г. потоплен в Средиземном море в районе мыса Кабо-де-Палос крейсером «Канариас» (Canarias).

2.  «Тимирязев» (1931г., 2151 брт) - 31 августа 1937г. потоплено в Средиземном море в районе Тигзирта итальянским эсминцем «Турбине» (Turbine).

3.  «Благоев» (1921г., 3100 брт) - 3 сентября 1937г. потоплено в Эгейском море в районе острова Скирос итальянской подводной лодкой «Сеттембрини» (Settembrini).

Захвачены:

1.  «Смидович» (1918г., 2485 брт) - 9 января 1937г. захвачен в качестве приза в Бискайском заливе в районе Бильбао эсминцем мятежников «Веласко» (Velasco»).

2.  «Ленсовет» (1923г., 4718 брт) - 19 марта 1938г. захвачено в качестве приза в Гибралтарском проливе патрульным кораблем мятежников.

3.  «Скворцов-Степанов» (1931г., 2152 брт) - 26 мая 1938г. захвачено в Средиземном море в районе Картахены крейсером «Канариас» (Canarias).

4.  «Постышев» (1921г., 3545 брт) - 31 мая 1938г. захвачено в качестве приза в Гибралтарском проливе вспомогательным крейсером мятежников «Висенте Пучоль» (Vicente Puchol).

5.  «Катаяма» (1912г., 3209 брт) - 17 октября 1938г. захвачено в качестве приза в районе Картахены  минным заградителем «Вулкано» (Vulcano).

6.  «Цюрупа» (1932г., 2081 брт) - 23 октября 1938г. захвачено в качестве приза в Средиземном море в районе Картахены крейсером «Альмиранте Сервера» (Almirante Cervera).

7.  «Макс Гельц» (1930г., 3472 брт) - 2 ноября 1938г. захвачено в качестве приза в Средиземном море в районе Картахены минным заградителем «Вулкано» (Vulcano).

За самоотверженное выполнение правительственных заданий большая группа моряков советского торгового флота, принимавших участие в перевозке добровольцев и грузов в республиканскую Испанию, была награждена орденами СССР. В их числе - балтийские моряки капитаны А.Д.Брейнкопф и М.И.Павлов, старший помощник Н.И.Чилингири, старший механик В.М.Евграфов, боцман В.И.Ильин, моторист В.И.Джавахадзе и другие.

 

                                           Испанские суда, оставшиеся в СССР.

 

Момент, который никак нельзя обойти, вхождение в состав советского морского флота ряда испанских кораблей. К моменту завершения гражданской войны в Испании  в советских портах остались следующие корабли: «Cabo Quilates» (1927г., 6342 брт., с 1939г. «Двина» (Dvina)) Compaснa Ibarra и «Marzo» Compaснa Bilbao в Мурманске; «Cabo San Agustin» (1931г., 11868 брт, с 1939г. «Днепр» (Dnepr)) Compaснa Ibarra в Феодосии; «Ciudad de Tarragona» (1933г., 2034 брт, с 1938г. «Львов» (L'Vov)) и «Ciudad de Ibiza» (1933г., 2034 брт, с 1938г. «Белосток» (Bielostok))  Compaснa Trasmediterrбnea, «Mar Blanco» (7205 брт, получил наименование «Орел» (Oriol)) Marнtima Nerviуn, «Isla de Gran Canaria» (1921г., 5334 брт, с 1939г. «Псков» (Pskov)) Compaснa Trasmediterrбnea и «Inocencio Figueredo»  Compaснa Gijуn все в Одессе. Стоимость этих судов приблизительно более 8 миллионов долларов.

Первым в Советском Союзе был оставлен пассажирский лайнер «Juan Sebastian Elcano» (1928г., 9965 брт). Начало мятежа застало его в рейсе в Латинской Америке, посетив ряд портов лайнер 15 августа прибыл в Барселону, где до октября 1936г. использовался для размещения беженцев, которые прибывали в Барселону. Но республиканскому правительству потребовались быстроходные корабли для транспортировки оружия и боеприпасов, и «Juan Sebastian Elcano» был реквизирован. 15 января 1937г. он вышел в первый свой рейс в порт Одесса на Черном море.  Там он загрузил пшеницу, хлопок, военные грузы и доставил их  в Барселону 20 февраля. Второй рейс туда он выполнил в марте доставив груз в Валенсию, 11 июля 1937г. он вышел из Картахены с грузом свинца и фруктов в свой третий рейс, в Одессу он прибыл 19 июля. Там «Juan Sebastiбn Elcano»  был  загружен авиационными двигателями, но когда погрущзка уже завершалась он был неожиданно разгружен и его груз был передан на другие корабли меньшего тоннажа. Больше он в Испанию не вернулся, этот грузо-пассажирский лайнер вошел в состав Черноморского пароходства под названием «Волга». В начале войны мобилизован, вооружен и включен в состав ЧФ в качестве самоходной плавбазы. Ремонтного оборудования не имел, использовался для размещения личного состава подводных лодок. Разделан на металл после 1968г.

Остальные испанские суда оказались в СССР в течение 1938г. В июле по другим данным в октябре 1938г. капитан-республиканец Родриго Эрнандес привел из Валенсии в Одессу грузо-пассажирский теплоход «Sjudad de Tarragona». Лайнер поставили в ремонт с намерением перевести его на Дальний Восток, как «Транспорт № 3». Но из-за сложной международной обстановки рейс был отменен, и 30 октября теплоход получивший наименование «Львов» вошел в состав Черноморского пароходства и был поставлен на Крымско-Кавказсекую линию. С началом войны было решено переоборудовать теплоход в плавбазу, но в декабре 1941г. его передали медицинской службе Черноморского флота и он стал санитарным транспортом, прошел войну, Указом Президиума Верховного Совета СССР от 31 мая 1944г. теплоход «Львов» был награжден орденом Боевого Красного Знамени. Как пассажирское судно продолжал работать на Черном море до октября 1964г., после чего еще долго использовался в качестве плавучей гостиницы. Однотипный ему «Ciudad de Ibiza» прибыв в 1938г. в Одессу был оставлен и получил наименование «ТРАНСПОРТ № 4», в октябре 1939г. получив название «Белосток» выполнял рейсы на Крымско-Кавказской линии. С началом войны выполнял функции войскового транспорта, потоплен 18 июля 1942г. у Севастополя итальянским торпедным катером.

В 1938г. самый крупный пассажирский теплоход, доставшийся СССР «Cabo San Agustin», привел на Черное море капитан Эскудеро Эугению Мантилья (до этого он успел поработать начальником технического секретариата министра торгового флота Испании). В большинстве иностранных публикаций затрагивающих эту тему говорится о захвате испанских судов советскими властями. Не знаю как с другими судами но по этому теплоходу известно что СССР его купил у Республики, так есть решение Политбюро ЦК ВКП (б) от 16 сентября 1938г. о разрешении покупки парохода «Кабо Сан Августин» у Испанской Республики и выделении для этой цели валютных средств. Теплоход в Черноморском флоте получил наименование «Днепр» и использовался в качестве учебного корабля и транспорта. Во время войны 3 октября 1941г. «Днепр» выполняя рейс из Новороссийска в Одессу с заходом в Севастополь, был потоплен торпедой сброшенной немецким самолетом. 

Судьбы экипажей оставшихся в СССР испанских судов были разными. Экипаж «Marzo» возвратился в Испанию до завершения гражданской  войны, с кораблем в СССР остался только Хосе Плата (José Plata), который умер в 1941г., в устье реки Енисей (Yenisei). Часть экипажа «Cabo San Agustin» осталась в СССР и работала в различных местах, часть из них  в апреле 1954г. уехали в Мексику. Другая часть была репатриирована в Турцию в августе 1939г., а оттуда в Испанию, третья часть экипажа была арестована. Из 123 моряков «Juan Sebastián Elcano» почти сто возвратились в Испанию через Турцию в августе 1939г. Другие хотели уехать в Мексику но у них не получилось, в 1954г. трое были репатриированы в Испанию на «Semíramis». Двое вернулись в Испанию в 1941г. В заключении в СССР умерли два моряка этого корабля. Из экипажа «Inocencio Figueredo» многочисленная группа вернулась в Испанию в августе 1939г., другая  часть работала на фабриках и заводах. Двое умерли и двое возвратились в апреле 1954г. Из экипажа «Ciudad de Tarragona» в СССР остался  только капитан Родриго Эрнандес, остальной экипаж возвратился в Испанию еще до конца Гражданской войны. То же самое произошло с экипажем «Ciudad de Ibiza» за исключением Педро Льомбарт Беннасар (Pedro Llombart Bennasar) который хотел отправиться в Мексику но, в конце концов, возвращался в Испанию на «Semíramis» в 1954г. Также весь экипаж “Mar Blanco” возвратился в Испанию до конца гражданской войны, остался только капитан Д. Ангэль Летуриа (D. Ángel Leturia), который был арестован НКВД  в начале 1940г.  вместе с моряками «Cabo San Agustin», «Inocencio Figueredo» и капитаном  «Ciudad de Ibiza»  Доминго Гарсия (Domingo García), по обвинению, что они готовили побег через Румынию. Арестованных были помещены в тюрьму Харькова, оттуда 19  были перемещены на север  в лагеря Караганды (Krasnoyar) там в октябре 1941г. они начали работать на строительстве шоссе за полярным кругом. Потом их объединили с испанскими пилотами так же пытавшимися покинуть СССР. В 1954г. 19 испанских моряков были репатриированы в Испанию на «Semíramis». Из Одессы 26 марта 1954г. на «Semíramis» среди 286 репатриированых  отплыли 19 моряков:

1.  Арместо Сако Педро Алехандро, 1912 г.р., штурман

2.  Асебал Перес Аверино Эстанислао, 1894 г.р., кочегар

3.  Гарсия Гомес Хосе, 1911 г.р., матрос

4.  Гарсия Санта Мария Хосе Мануэль, 1913, повар

5.  Гомес Мариньо Хуан Хосе, 1911 г.р., столяр

6.  Давила Эйрос Мануэль Давид, 1900 г.р., матрос

7.  Кастанеда Очатандо Анхель Хосе, 1909 г.р., матрос

8.  Кастанеда Очоа Хосе, 1901 г.р., матрос

9.  Кастро Лопес Хуан, 1906 г.р., матрос-кочегар

10.Конеса Кастильо Хуан, 1914 г.р., артиллерист

11.Лейра Карпенте Антонио Рамиро, 1911, артиллерист

12.Льомпарт Банасар Педро Игнасио, 1899 г.р., ст. механик

13.Меркадеро Сааведра Франсиско Антонио, 1917 г.р., артиллерист

14.Перес Перес Хосе Мануэль, 1897 г.р., матрос

15.Пинейро Диас Энрике, 1912 г.р., артиллерист

16.Руис Меса Кандидо Алехандро, 1902 г.р., матрос

17.Санта Мария Гарено Рамон Антонио, 1903 г.р. кочегар-машинист

18.Санчес Гомес Рамон, 1910 г.р., офицер.

Девятнадцатый моряк видимо проходил в списке 4 интернированных (Альпага Диас Франсиско Антонио, 1914 г.р., Буэно Сальвадор Мигель, 1911 г.р., Гарсия Мартинес Висенте Диего, 1893 г.р., и Мартинес Иосиф, 1915 г.р.).

 

 

                                           Вспомогательные крейсера националистов в Северном море.

 

Накануне решающих боев, мятежники при поддержки Германии постарались перекрыть возможность транспортировать грузы  республиканцами используя французские порты, для этого они направили в Северное море свои вооруженные суда. В северной части Европы находилось значительное количество испанских торговых судов, в большинстве своем ранее зарегистрированных в Бильбао. 28 июня 1937г. правительство Республики,  чтобы предотвратить возможность, что судовладельцы обратятся к через правительство националистов в  Бургосе к руководству стран где укрывались испанские корабли с требованием возвращения их кораблей, издает  Указ о переходе в ее ведение всех торговых судов, зарегистрированных в Бильбао. Вслед за этим шагом, было решено учредить в Лондоне 21 июля 1937г.  на деньги внесенные министром финансов правительства республиканской Испании, компанию Mid Atlantic Shipping Company Limited (Судоходная компания и Агентство Фрахтования) во главе с басками проживающими в Англии  Хосе Игнасио Альдама (José Ignacio Aldama) и  Алехандро Субисаррета (Alejandro Zubizarreta). Для того чтобы поддерживать образ британского предприятия, в компании фигурировал английский  компаньон, E.L. Burbridge. Резиденция располагалась в Лондоне, в качестве управляющего фигурировал - G.O. Till. Новое общество приобрело пять английских кораблей («Marvia», «Mariposa», «Maritima», «Marionea» и  «Greek-Mariner» общим водоизмещением 19.550 тонн) вскоре к ним присоединились 60 судов республиканского торгового флота укрывшиеся в зарубежных портах. Миссия Mid Atlantic Shipping Company Limited  состояла в транспортировке грузов приобретенных различными правительственными испанскими представителями за границей, от имени другого общества Campsa Gentibus, расположенного во Франции и созданного на деньги Министерства финансов Испании. Также судоходной компании нужно было  получать максимальную отдачу от судов флота, которые были предоставлены в его распоряжение, и приносить доход в валюте.  

Mid Atlantic Shipping Company Limited  не была единственным таким созданием республиканцев. Существовали другие компании, одни с более или менее тесной связью с Mid, другие без какой-либо связи с нею, хотя происхождение было тем же самым: деньги давало испанское правительство. Такими были Mediterranean Trading Company Ltd. под руководством  Хосе Игнасио Альдама (José Ignacio Aldama); Scotia Corporation  100% этой уже существующей компании приобрело Республиканское правительство; Zubi Shipping Co. - предприятие направленное и контролируемое Алехандро Субисаррета (Alejandro Zubizarreta).

Главный Штаб Флота националистов знал, что 17 испанских кораблей укрылись в портах Великобритании, 12 в Ленинграде, шесть в Антверпене, одном в Rochele и один в Бордо, и что корабли находящиеся  в Англии получили распоряжение сосредоточиться в  русских портах Балтийского моря. Чтобы это предотвратить  националисты и послали корабли в Северное море.      Для этого были выбраны два однотипных теплохода компании Cia. Transmediterránea «Ciudad de Alicante»  и «Ciudad de Valencia», оба по 2.900 тонн, на каждом по два двигателя MAN, мощность у первого теплохода была 2100 л.с. что позволяло развить скорость в 16 узлов, а мощность второго была  2240 л.с. и он развивал скорость 16,3 узлов. Это были новые суда, принятые в эксплуатацию компанией, первый в 1930г. второй в 1931г. На вооружение они получили «Ciudad de Alicante»  - две 101-мм пушки и одно  47-мм орудие, «Ciudad de Valencia  - одну 120-мм пушку и два 101-мм орудия.  Изменение внешнего вида кораблей, он был осуществлен большой скоростью, («Ciudad de Alicante», за четырнадцать дней, и «Ciudad de Valencia» в десять) корабли перекрасили изменили вид надстроек и труб. Все артиллерийские орудия были скрыты деревянными конструкциями.  «Ciudad de Valencia» получил имя «Nadir» парохода приписанного к норвежском порту Batha,  «Ciudad de Alicante» получил имя «Noaik» судна также припизаписанного к порту Batha. Командиры получили приказ не входить ни в какие порты, не поднимать национальный флаг, исключая  случаи боевой деятельности. Во время крейсерства разрешалось использовать флаг любой страны, которую командир считал подходящей. Информацию о передвижениях испанских судов националисты получали от многочисленных своих шпионов и разведслужб Германии. 27 сентября 1938г. из Сантандера в первый поход вышел «Ciudad de Alicante» сопровождаемый сторожевым кораблем «Galerna», он должен был провести разведку в районе Бристоля. Но 28 сентября на судах получают радиосообщение,  что  немецкая армия мобилизована в связи чешскими событиями. 29 сентября несмотря на то, что в Мюнхене «демократические страны» договорились с Германией сдав ей Чехословакии, командир тем не менее получает приказ прервать миссию. «Ciudad de Alicante» вернулся в Ферроль в ночью 30 сентября.

20 октября оба вспомогательных крейсера «Ciudad de Valencia» и «Ciudad de Alicante»  неся фальшивые имена «Nadir» и «Noaik» вышли из Сантандера в свой поход. В первые дни они старались обнаружить какие-либо корабли или в пути к советским портам в Балтийском море, или возвращавшиеся из них, но без результатов. 29 октября «Ciudad de Valencia» получил сообщение, в котором сообщалось о выходе в этот же день из порта Гримсби (Grimsby) парохода «Río Miera» направлявшегося в Ленинград. Крейсер пошел у устью Humber и в 13.30 обнаружил  «Río Miera», который был поражен, что встреченный безобидный торговец внезапно поднял флаг национальной Испании и приказал остановиться. Всякое сопротивление прекратилось после первых выстрелов, ими был  ранен повар «Río Miera», он скончался несколько дней спустя. Операция проходила на виду канадского эсминца «Saguenay». «Ciudad de Valencia» сопровождая пароход направился на место встречи с  «Ciudad de Alicante», с которым установил контакт по радиотелеграфу и которому передал судно для его дальнейшего сопровождения в Испанию. После этого «Ciudad de Valencia» продолжил патрулирование судоходной зоны. 1 ноября он получает сообщение Главного Штаба Флота в котором ему сообщали что пароход «Cantabria» (бывший «Alfonso Pérez», 1919г., 5649 брт) бывший в чартере у британской фирмы, готовится выйти в море этим вечером.  Эта информация, происходящая из Лондона, обеспечила возможность крейсеру достигнуть  вовремя устья Темзы, и в 14.30  2 ноября обнаружить «Cantabria». Подняв национальный флаг он потребовал от парохода остановиться, судно попыталось убежать стремясь достигнуть английских вод. «Ciudad de Valencia» видя это открыл огонь из пулеметов, но «Cantabria» только увеличил скорость. Тогда крейсер использовал артиллерию, ему удается достигнуть попадания в пароход поразив  его машину. Погибло четыре члена экипажа. «Cantabria» начал тонуть в результате пробоины, экипаж предпочел оставить корабль. Часть их была подобрана английским торговым пароходом «Pattersonian», других принял крейсер  «Ciudad de Valencia» который подобрал 23 мужчин, 2 женщин и 3 детей.  Несмотря на быстроту, с которой развилось дело занявшее менее 80 минут, «Cantabria» затонул не сразу и оставался на плаву, в 8 часов вечера для того чтобы ускорить погружение с крейсера были вынуждены послать группу открыть кингстоны.  Пароход затонул в 8 милях от британского берега, около маяка Happisburg. После этого командир «Ciudad de Valencia» приняв во внимание трудности, которые возникли от  присутствия  на борту команды потопленного парохода, как размещении их, питание и медицинское обслуживание и принял решение возвратиться в Эль-Ферроль, о чем он и сообщил командованию, прибыв в порт 5 ноября.

Эта боевая операция вызвала большой резонанс  в мировой прессе так как было много свидетелей, которые присутствовали при этом, более того самолет сфотографировал  «Ciudad de Valencia». Вышеупомянутая фотография была напечатана в европейских газетах, на ней было видно различное оружие, размещенное на судне. Сразу встал вопрос о возможной причастности Германии в той или иной степени к этим нападениям. 10 ноября 1938г. агентство Эспанья сообщило, что подводные лодки «неизвестной национальности» непрерывно крейсируют в Северном море. Эти сведения подтверждаются аналогичными заявлениями экипажей многочисленных судов, недавно побывавших в Северном море. По словам агентства, Германия по-видимому, желает обеспечить контроль над Северным морем теми же методами, которые были использованы Италией в Средиземном море. Недавние «инциденты» в Северном море являются, очевидно, лишь началом целой серии пиратских актов, организуемых Германией. Но когда в середине  ноября 1938г. в палате лордов лейборист Страболджи указал на пиратские действия в Северном море и на связь пиратов с германскими портами, лорд-канцлер Могэм от имени правительства ответил, что правительству об этом ничего неизвестно.

«Ciudad de Alicante» приняв 31 октября пароход «Río Miera» для конвоирования в Эль-Ферроль произвел высадку на его борт отряда моряков. Но из-за ухудшившейся погоды и разразившегося шторма, осложнявшегося тем что «Río Miera» шел в балласте - без груза, командир «Ciudad de Alicante» принял решение совершить заход в немецкий порт Эмден, войдя в немецкие воды 4 ноября. Прибытие двух испанских кораблей о которых не было сообщено заранее, немецкие власти встретили без энтузиазма. Кораблям  было разрешено находиться  в порту короткое время, экипажу не позволили сход на берег. Пароход «Río Miera» нуждался в том, чтобы загрузить 300 тонн  угля (которые в то же время служили бы ему балластом) и отремонтировать машину после аварии. «Ciudad de Alicante» нуждался в пополнении запасов. 6 ноября «Ciudad de Alicante» получает приказ покинуть Эмден и пробует  перехватывать, в пути из Ленинграда в Inmingham пароход «Conde Zubiria» (4.550 брт., компания NAVIERA ALTOS HORNOS DE VIZCAYA). Позже эта миссия заменяется на операцию имеющую целью арестовывать  пароход «Lolita-Arzana» вышедший из Копенгагена 6 ноября с военными грузами, и идущего в Бордо. Узнав об этом экипаж «Conde Zubiria» решил прекратить рейс, вошел в Inmingham, где и остался интернированным до конца войны.

7 ноября генерал Франко выступил с официальным заявлением, что испанские националисты установили патруль в Северном море у побережья Великобритании. Первыми целями патруля, сказал он, были испанские правительственные пароходы «Rio Miera»  (захваченный в экстерриториальных водах и взятый к Германии) и «Cantabria» обстрелянный и потопленный в 8 милях от Кромер (Cromer). Несколько вспомогательных крейсеров националистов ходят  по Северному морю.  

Пароход «Río Miera» осуществив погрузку угля, выходит из порта Эмден, под управлением офицера Ichazo, направляясь прямо к Эль-Ферроль, куда он прибыл 16 ноября. В этот же самый день туда же завершив миссию прибывает «Ciudad de Alicante», которого в море сменил «Ciudad de Valencia».

После этого рейда, успех которого был бесспорным, были проведены еще ряд миссии без явного успеха. «Ciudad de Valencia» с  9 ноября по 3 декабря 1938, с 27 декабря 1938 по 30 января 1939.  «Ciudad de Alicante» второй рейд  с 25 ноября по 24 декабря 1938, третьей  с 28 января по 12 февраля 1939. 

Во время второго похода «Ciudad de Valencia» действовал в Северном море.  14 ноября он преследовал два испанских грузовых парохода (один из них «CABO QUINTRES» (1916г., 2905 брт., компания LA COMPAÑÍA IBARRA),  которые направлялись в СССР с грузом химических удобрений и были вынуждены укрыться в порту Берген.  Затем с 16 ноября в проливах Дании, там его задачей было попробовать задержать пароход «Sil» (3500 тонн, компания NAVIERA PINILLOS) который  находился в Стокгольме, и «Neptuno» (4825 тонн, компания NAVIERA MARÍTIMA UNIÓN) который вышел из Patenieme (Финляндия). 21 ноября «Neptuno» укрылся в порту Копенгагена, пока «Sil» оставался в порту Стокгольма. Продолжая задание в Северном море крейсер вошел в  проливы, в результате чего 19 ноября пароход «Guernica» (4350 тонн, компании Compañía Auxiliar Marítima, переведен республиканским правительством в компанию Anglo-Soviet Company) выполнявший рейсы в СССР и Скандинавию, стараясь избежать возможной встречи с «Ciudad de Valencia» у шведских берегов, сел на мель на входе в порт Гетеборга, где получив значительные повреждения был разрушен. Когда «Ciudad de Valencia» направился в Испанию, 29 ноября используя свободный пролив «Sil» и «Neptuno»  укрылись в норвежском порту Кристиансанн (Christiansand), откуда уже они не вышли.

Зная об этом  8 декабря 1938г. командование националистов приказало  «Ciudad de Alicante» приблизившись к норвежскому порту Кристиансанн (Christiansand) продемонстрировать свое присутствие республиканским торговым судам укрывшимся в порту. Что «Ciudad de Alicante»  и сделал, прибыв в район действий  ночью 11 декабря, он  утром 12 декабря подняв флаг и вымпел, в течение нескольких часов демонстративно находился в близости от порта. После этого командир решил продолжить демонстративные действия у норвежского порта  Бергена, где также находилась многочисленная группа республиканских кораблей. В том числе «CABO QUINTRES», «CANDINA» (3600 брт, компания NAVIERA BIDASOA), «JOSIÑA» (4630 брт, компания NAVIERA AMAYA)», «BARTOLO» (7270 брт, компания NAVIERA BACHI).  Туда он пришел  13 декабря и также демонстративно показал свой флаг и вымпел. Эта новая форма деятельности крейсеров националистов «Ciudad de Alicante», и «Ciudad de Valencia» породила истинный психоз в экипажах торговых судов, так как огромное число  слухов сопровождала их дествия в самых различных местах, в результате экипажи отказывались выходить в море предпочитая быть интернированными. Движение в Северном море испанских торговых судов было парализовано.

 

                                           Шестая серия поставок декабрь 1938 - февраль 1939г.

 

13 июня 1938г. железнодорожные и автомобильные перевозки из Франции в Испанию были неожиданно прекращены вследствие упорных демаршей Чемберлена, граница была закрыта примерно на шесть месяцев.  Дважды выезжавший в Париж Альварес дель Вайо тщетно заклинал премьер-министра и военного министра Даладье открыть пиренейскую границу. Дель Вайо в качестве последнего слова готов был отказаться от тяжелого вооружения. Он указывал, что советских винтовок, пулеметов и патронов хватит, чтобы спасти Каталонию и Республику. Он напоминал, что в марте 1938 года именно Даладье на посту военного министра поддержал пропуск в Каталонию предыдущей партии вооружения и оказал содействие ее доставке к границе. Но Эдуард Даладье в марте 1938 года был «ястребом» - считал, что следует хотя бы косвенно наказать Гитлера после захвата им Австрии. Теперь же, после Мюнхена, он числился миротворцем, в его честь была выбита медаль, и он не собирался получить репутацию «поджигателя войны». К тому же все дипломированные парижские военные аналитики предсказывали победу Франко. Тем не менее, последний раз Франция приоткрыла границу в декабре 1938г. когда итало-франкиское наступление на Каталонию набрало полную силу, а Народная армия повсюду отступала к Барселоне. И как раз в это время прибыла последняя партия советского вооружения для Республики.

11 ноября (по другим данным 7 ноября) 1938 года перед битвой за Каталонию глава испанского правительства Х.Негрин написал письмо Сталину, в котором настоятельно просил срочно прислать большие объемы вооружения, чтобы победоносно закончить войну. «Помощь капля по капле», писал испанский премьер, уже не даст результатов. С письмом Негрина  в конце ноября (по другим данным в декабре 1938 г.) в Москву был срочно направлен командующий ВВС республики Игнасио Идальго де Сиснерос. В качестве приложения к посланию испанского премьера содержались конкретные заявки на необходимое республике оружие. В частности, речь шла о 600 45 мм противотанковых пушках, 312 105 мм орудиях, 400 тысячах винтовок, 10 тысячах ручных и станковых пулеметов, 200 истребителях И-16, 60 И-15 и 90 бомбардировщиках СБ, 250 танках. Помимо техники и вооружений для сухопутных сил и ВВС, для флота просили  6 сторожевых кораблей и  12 торпедных катеров. Сиснерос вспоминал: «… Прибыв в Москву, я в тот же день посетил советского министра обороны маршала Ворошилова и вручил ему письма Негрина… Мне стало страшно неловко, когда стали зачитывать цифры нашего заказа. Они показались мне астрономическими и ирреальными. Однако с удивлением и радостью я отметил, что Сталин отнесся к ним весьма положительно. Только Ворошилов пошутил: "Товарищ Сиснерос хочет оставить нас без оружия?" При этом лицо его выражало добродушие. Обсуждение списков закончилось их полным одобрением. Я не мог прийти в себя от изумления, не мог поверить что так просто все решилось». И это при том что поставки осуществлялись за счет СССР который предоставил Испании  в декабре 1938г. новый кредит на сумму до 100 млн. долларов. Сиснерос вспоминал: «Договорились так: советское правительство предоставляет заем Испанской республике на всю сумму стоимости вооружения (более ста миллионов долларов). Единственной гарантией этого займа являлась моя подпись. Иначе говоря, положившись на нас, СССР предоставил Испании сто миллионов долларов.» Заключив соглашение Идальго де Сиснерос немедленно вернулся в Барселону. А в Мурманск, откуда должна была осуществляться отправка оружия, выехал полковник Арналь, чтобы наблюдать за погрузкой судов.

Хотелось бы добавить, что многие из тех, кто сетует, как им кажется, на небольшие объемы военных поставок СССР республиканцам, забывают о состоянии советской промышленности в 1930-е годы. Даже Германия, издавна имевшая передовую тяжелую индустрию, не могла оперативно удовлетворить запросы Франко. В Советском Союзе тяжелой промышленности и машиностроения к началу 1930-х годов не было вовсе. Первые танки и самолеты пошли в серию после 1932 года. Не хватало сырья, не было отработаны многие технологии, инженерами, в основном, были вчерашние неграмотные батраки и чернорабочие. А международная обстановка, особенно на Дальнем Востоке, требовала срочного перевооружения РККА. Ведь всего за несколько месяцев до приезда Сиснероса Красной Армии пришлось вести тяжелые бои с японцами у озера Хасан, в ходе которых было вскрыто много недостатков в управлении войсками и применении новых систем оружия.

Нарком обороны СССР К. Ворошилов 13 декабря 1938 г. докладывал И.Сталину о возможности доставки через Францию на пароходах компании "Франс Навигасьон" части запрашиваемой военной техники и вооружения. Так, например, намечалось к отправке 15 торпедных катеров с 30 торпедами, 40 радиотанков Т-26 с конической башней, 134 различных типов самолетов, 359 артиллерийских орудий (1382540 боеприпасов), 1350т пороха и тротила и др. Общая стоимость всего имущества определялась в 55 359660 долларов. Помимо поставок вооружений из Советского Союза продолжались попытки приобрести вооружения для испанцев и за рубежом. Так в телеграмме временного поверенного в делах СССР в США К.А.Уманского в Наркомат иностранных дел СССР от 21 января 1939 г. сообщается о  скандале вокруг поставки авиатехники в Испанию, которую Амторг планировал закупить на сумму 1,7 миллионов долларов у американской фирмы, что было блокировано официальными американскими кругами.

С 15 декабря 1938г. по 15 февраля 1939г. оружие и военная техника были отправлены во Францию из Мурманска на семи транспортах. На судах было отправлено - 50 бомбардировщиков СБ, 18 бомбардировщиков Nyeman R-10, 6 истребителей УТИ-4, 70 истребителей И-16, 30 истребителей И-15бис, 40 танков Т-26, 15 торпедных катеров, 40 гаубиц Vickers 115-мм, 20 гаубиц 122-мм, 17 пушек Armstrong 127-мм, 14 пушек 107-мм, 108 пушек 76-мм,  120 пушек CC 45/46-мм, 180 пушек CC 37/46-мм, 500 пулеметов PV-1, 2.000 пулеметов Maxim M10/28, 2.000 пулеметов Дегтярев DP,  40.000 винтовок Mosin-Nagant, 41.000 снарядов АА, 164.598 снарядов 45-мм, 37.360 снарядов разных калибров, 50.000,000 патронов.              

Первые корабли (их количество в различных источниках разнится - один, два, три) прибыли в Бордо еще вовремя, чтобы находившееся на них вооружение смогло принять участие в борьбе за Каталонию. Сиснерос вспоминал: «Оружие погрузили на семь советских пароходов, которые отплыли во французские порты. Первые два судна прибыли в Бордо, когда наша армия еще имела в запасе достаточно времени, чтобы использовать привезенные материалы. Но французское правительство придумывало различные предлоги, затягивая их переброску через Францию. Когда же вооружение прибыло в Каталонию, было уже поздно. Мы не имели ни аэродромов, где можно было бы производить сборку самолетов, ни территории, чтобы защищаться. Если бы правительство Франции сразу после прибытия советских пароходов разрешило переправить оружие республиканцам, участь Каталонии могла бы быть иной. Располагая этим вооружением, мы имели бы возможность сопротивляться еще несколько месяцев, а принимая во внимание обстановку, складывавшуюся в Европе, это могло оказаться гибельным для осуществления фашистских планов».  Но так как 6 декабря 1938г. Германия и Франция подписали декларацию о дружбе, то лишь небольшое количество оружия удалось переправить через французскую границу. В январе 1939 г. доставили 3-45-мм орудия, 2772 пулемета (772 Максима и 2000 Дегтяревых), 35 тыс. винтовок Мосина, 164.598 – 45-мм снарядов, 37.360 снарядов других калибров, 38.763.000 патронов.  Воспользоваться ими республиканские войска уже не смогли, и большую часть грузов пришлось отправить назад, во Францию, а другую уничтожить. По этому поставки пришлось остановить. Временный поверенный в делах СССР в Испании   С.Г.Марченков в своей телеграмме в НКИД СССР 3 февраля 1939 г.  сообщил, что значительная часть прибывшего оружия попала в руки франкистов и дальнейшую отправку он не рекомендует. На эту телеграмму была  наложения резолюция: «Т.Ворошилову. Нужно прекратить посылку оружия. Сталин.» которая окончательно остановила поставки, тем более что в конце февраля 1939г. европейские демократии нанесли республике окончательный удар.

27 февраля 1939г. британское руководство признало режим Франко, как единственно законное национальное правительство Испании. За англичанами последовали другие страны мира. Исключение составили СССР и Мексика, которые тем не менее ничего не могли уже сделать, чтобы помочь Центрально-южной зоне продолжать сопротивление. На это были три причины:

·         невозможность направить туда боевую технику, поскольку водные пространства кишели подводными лодками - итальянскими (в Средиземном море) и немецкими (в Северном море), и в пути можно было встретить военно-морские подразделения националистов, располагавшие отныне законным правом на досмотр судов в открытом море и захват их грузов;

·         запрет на перевозку транзитом через французскую территорию вооружения, предназначенного для республиканцев;

·         непреодолимые трудности с доставкой в Аликанте, Валенсию, Картахену вооружения из СССР и других стран, уже находящегося на французской территории.

И это тяжелое поражение, которое в тот момент потерпела Испанская республика, в дипломатическом аспекте тотчас же отозвалось на соотношении сил (если рассматривать это понятие в самом широком смысле слова), и лагерю франкистов оно дало значительное преимущество как в военном, так и в политическом отношении. В военном отношении потому, что отныне Центрально-южная зона была полностью лишена какой бы то ни было возможности пополнить свое вооружение, а в политическом - в силу той внезапной изоляции на международной арене, в какой оказались официальные республиканские органы власти. Фактически это положило конец республике.

 

Литература:

·         Советские газеты 1936-1939гг.

·         Абросов С.В. «Воздушная война в Испании. Хроника воздушных сражений 1936-1939гг.» М. Яуза, Эксмо, 2008г.

·         А.Анка Аламильо, Митюков Н.В. «”Мендес Нуньес” и другие. Крейсера-скауты испанского флота». Журнал «Морская коллекция» № 9 (57) 2003г.

·         Барятинский М., Коломиец М. «Легкие танки БТ-2 и БТ-5» Журнал «Бронеколлекция» № 1 1996г.  с сайта http://mk-armour.narod.ru/1996/No1.htm

·         Боженко П.В. «Подводные лодки в гражданской войне в Испании 1936-1939 годов» Сборник  «Тайны подводной войны-12». - Львов, 2002г.

·         Боженко П.В. «Подводные лодки в гражданской войне в Испании 1936-1939 годов. Сборник  «Тайны подводной войны-13». - Львов, 2002г.

·         Болтунов М.Е. «Невидимое оружие ГРУ» М. ОЛМА-ПРЕСС, 2002г.

·         Ботин М. П. «С тобой, Испания.»  М.: Воениздат, 1976г.

·         «Ветров А.А. «Советские добровольцы в армии республиканской Испании». «Военно-исторический журнал» № 7 1971г.

·         Ветров А.А. «Волонтеры свободы. Воспоминания участника национально-революционной войны в Испании» М. Политиздат. 1973г.

·         «Вместе с патриотами Испании» Киев. 1986г.

·         «Война и революция в Испании 1936-1939» том 1. Перевод с испанского.  Москва «Прогресс» 1968г.

·         Гаврилов В., Рыбалкин Ю. «Золото испанской республики» «ВПК» №28 (144)   26 июля - 01 авг. 2006   с сайта http://www.vpk-news.ru/print.asp?pr_sign=archive.2006.144.articles.history_02

·         Гаврилов В., Рыбалкин Ю. «ДЛЯ РЕСПУБЛИКАНСКОЙ ИСПАНИИ». «ВПК» № 7 (74) 23 фев. - 01 мар. 2005

·         «Героические корабли» . Очерки /[Авт.-сост Э. А. Ашрафиан, С. Л. Петлицын; предисл.канд. ист. наук С. Л. Петлицына]. - 2-е изд.,доп. и перераб. - Одесса: Маяк, 1980г. 

·         Глинка М.С. «Ветер Балтики» Лениздат. 1980г.

·         Горбунов Евгений Александрович «Операция «Икс». Как советские разведчики наладили оказание помощи испанским республиканцам»

·         «Независимое военное обозрение» 15.02.2008г. с сайта http://nvo.ng.ru/spforces/2008-02-15/7_iks.html

·         Горбунов Евгений Александрович «Второе пришествие Берзина» «Независимое военное обозрение»  12.07.2007г. с сайта http://nvo.ng.ru/spforces/2007-12-07/7_berzin.html

·         Гундоров Алексей «Золото “Хрущева”» Газета «Корабельная сторона» 16.09.2003г. с сайта http://www.vdvsn.ru/papers/ks/2003/09/16/16865/

·         Данилов С. Ю. «Гражданская война в Испании (1936-1939)». М., Вече, 2004г.

·         Дриг Е., Шеповаленко М. «Советские танкисты в Испании в 1936-39гг» с сайта http://mechcorps.rkka.ru/files/spravochnik/personalii/pers_isp.htm

·         Елпатьевский А.В. «Военнопленные и интернированные испанцы в СССР» Журнал «Архив» № 17 2002г. с сайта http://history.machaon.ru/all/number_17/analiti4/elpatievsky_print/index.html

·         Жингель Алек «Московское золото» с сайта http://ricolor.org/europe/ispania/ir/ist/5/

·         Звягинцев В.Е. «Трибунал для флагманов» М. ТЕРРА, 2007г.

·         Золотарев В.А., Шломин В.С. «Как создавалась военно-морская мощь Советского Союза» Книга 1. Москва «АСТ»-Санкт-Петербург «Полигон» 2004г.

·         Зонин С. А. «Верность океану: О Л. А. Владимирском».  М.: Политиздат, 1986г.

·         «Из докладной записки лейтенанта госбезопасности Малеева народному комиссару внутренних дел СССР Н.Ежову о рейсе теплохода “Андреев” с техникой и оружием из СССР в Испанию» 21 ноября 1936г. с сайта http://www.milresource.ru/Spain-1.html

·         «Из истории освободительной борьбы испанского народа» Москва 1959г.

·         «Испанский народ против фашизма (1936-1939гг.)» Москва 1963г.

·         «История второй мировой войны: 1939-1945гг.» М. 1974. том 2.

·         «История службы военных сообщений Вооруженных Сил Российской Федерации». Издание ВСОК ВМФ, 2008 г.

·         Кармен Р. Л. «Но пасаран!»  М.: «Сов. Россия», 1972г.

·         Касатонов И.В. «Командую флотом» Книга первая. Москва «Андреевский флаг» 2004г.

·         Каткевич Владимир «Ни дня не останусь во флоте..» Газета «Моряк Украины» 23 июня 2010г. с сайта http://moryakukrainy.livejournal.com/62031.html

·         Кенжетаев Марат «Эволюция ВТС» Журнал «Альманах Войны» составлено на основе РГВА  с сайта http://www.almanacwhf.ru/?no=2&art=16

·         Клепиков Николай «Настоящие моряки в плен не сдаются». Газета «Архангельск» 06.05.2004г. с сайта http://www.arhpress.ru/arkhangelsk/2004/5/6/18-p.shtml

·         Клепиков Николай «На помощь республиканской Испании» Газета «Архангельск» 03.09.2003г. с сайта http://www.arhpress.ru/arkhangelsk/2003/9/3/3.shtml

·         Кольцов М. Е. «Испания в огне. Т. 1. Испанский дневник. Кн. 1-2 (7 ноября - 30 дек. 1936 г.)»  М.: Политиздат, 1987г.

·         Кондратьев В. «Советские самолеты в Испании». Журнал «Крылья Родины»  №6 1989г.

·         Костриченко В.В. «Испанские лайнеры в Великой Отечественной войне» Журнал «Очерки военно-морской истории» № 1

·         Котельников Владимир «СБ в Испании» с сайта Уголок неба. 2004  Дата модификации: 28-03-2009  http://www.airwar.ru/history/av2ww/soviet/sbspane/sbspane.html

·         Кривицкий В.Г. «Я был агентом Сталина: Записки советского разведчика.» Перевод с английского. М. Современник. 1996г.

·         Кузнецов Н. Г. «На далеком меридиане.» М. «Наука». 1971г.

·         «Ленинградцы в Испании» Лениздат. 1989г.

·         Майский И.М. «Испанские тетради» Москва. Воениздат. 1962г.

·         Мещеряков М.Т. «СССР и Гражданская война в Испании»  «Отечественная история» № 3 1993г.

·         Мещеряков М. «Советский Союз и антифашистская война испанского народа» Журнал «История СССР» № 1 1988г.

·         Митронов В.П. «Шторомовые годы» с сайта http://arcticwar.pomorsu.ru/sea/nc3/memoirs/mitronov.html

·         Митюков Н.В., Фернандес Р. «Линкоры типа “Эспанья”». Журнал «Морская коллекция» № 12 (69) 2004г.

·         Монаков М., Рыбалкин Ю. «В республиканской Испании» Журнал «Морской сборник» № 9 1993г.

·         Морозов Владислав «В небе двух войн. Летчик-истребитель Антонио Ариас» Журнал «Авиамастер» № 5 2001г.

·         «Москва-Рим. Политика и дипломатия Кремля 1920-1939» сборник документов. Москва «Наука» 2003г.

·         «Мы - интернационалисты. Воспоминания советских добровольцев - участников национально-революционной войны в Испании». Москва. Политиздат. 1975г.

·         Новиков М.В. «СССР, Коминтерн и гражданская война в Испании 1936-1939гг.» Ярославль. 2007г.

·         Овсяный И. Д.  «Тайна, в которой война рождалась. (Как империалисты подготовили и развязали вторую мировую войну)».  М., Политиздат, 1971г.

·         Орлов А. «Тайная история сталинских преступлений» М. «Автор». 1991г.

·         Оруэлл Дж. «1984 и эссе разных лет». - М.: Прогресс, 1989. С сайта http://militera.lib.ru/memo/english/orwell2/index.html

·         Осокина Елена «Золото для индустриализации: ТОРГСИН» Москва РОССПЭН 2009г.

·         Питерский Николай «Некоторые оперативно-тактические уроки морской войны в Испании» Журнал «Морской сборник» № 11 1940г.

·         Платошкин Н. Н. «Гражданская война в Испании. 1936-1939 гг.» - М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2004г.

·         «Под знаменем испанской республики»

·         «Политбюро ЦК РКП (б) - ВКП (б) и Европа. Решения «Особой папки». 1923-1939.» М. «Российская политическая энциклопедия» (РОССПЭН) 2001г.

·         Прохоров Д. «Испанское золото» с сайта http://spalex.narod.ru/biblio/zoloto_1.html

·         Рыбалкин Ю. «Операция "Х". Советская военная помощь республиканской Испании (1936-1939)» Москва. 2000г.

·         РЫБАЛКИН Ю. «УРАВНЕНИЕ С ОДНИМ НЕИЗВЕСТНЫМ» с сайта http://spalex.narod.ru/biblio/zoloto_3.html

·         Рыбалкин Юрий «Москва, Настасьинский, 13. Куда уплыло испанское золото.» Журнал «Родина» № 9 1996г.

·         Сабин Дюллен «Сталин и его дипломаты. Советский Союз и Европа 1930-1939гг.» Росспэн Москва 2009г.

·         Сиполс В.Я. «Дипломатическая борьба накануне Второй Мировой войны» Москва «Международные отношения» 1989г.

·         И. Идальго де Сиснерос «Меняю курс». Пер. с исп., М.:1967.

·         Славин С.В. «На “игреке” к берегам Испании» Журнал «Гангут» № 39

·         Смирнов Б.А. «Небо моей молодости.»  М.: Воениздат, 1990г.

·         Сориа Жорж «Война и революция в Испании 1936-1939» перевод с французского. Москва. «Прогресс» 1987г. том 2

·         «Сталин и Каганович. Переписка. 1931-1936 гг.» - М.: «Российская политическая энциклопедия» (РОССПЭН), 2001г.

·         Стрельбицкий К.Б. «Испания 1936-1939 годы. Гражданская война на море. Потери кораблей и судов воюющих сторон и нейтральных государств» Журнал «Бриз» № 2 1999г.

·         Томас Хью «Гражданская война в Испании. 1931-1939гг» перевод с английского М. «Центрполиграф», 2003г.

·         Хормач И.А. «СССР-Италия. 1924-1939гг. Дипломатические и экономические отношения» М. 1995г.

·         Хургес Лев «Я - радиолюбитель». Журнал «Отечественные записки» № 1 (33) 2007г.

·         Чилингтри Н. «Рейсы солидарности» Газета «Водный транспорт» 08.11.1971г.

·         Эренбург И. Г. «Испанские репортажи 1931-1939.»  М.: АПН, 1986г.

·         Эренбург И. «Люди, годы, жизнь» книга IV Москва, Советский писатель, 1990г.

·         Exeter «История боевого применения ТКА в Гражданской войне 1936-1939гг. в Испании» Журнал «Альманах Войны» с сайта http://www.almanacwhf.ru/?no=8&art=10

·         «Armas para la República, la lista de Howson.» с сайта http://www.sbhac.net/Republica/Fuerzas/Armas/ListaHowson.htm

·         Daniel Kowalsky «Stalin and the Spanish Civil War» книга с сайта http://www.gutenberg-e.org/kod01/main.html

·         «El bombardeo de las cuatro horas» с сайта http://www.regmurcia.com/servlet/s.Sl?sit=c,373&r=ReP-22908-DETALLE_REPORTAJESPADRE

·         Elena Martínez Ruiz «EL SECTOR EXTERIOR DURANTE LA GUERRA CIVIL» Universidad de Alcalá

·         Miguel Ángel Olmedo «Memoria recobrada (1931-1939) II» с сайта http://esunmomento.es/contenido.php?recordID=193

·         Miguel Valverde Espín «DIVERSAS COMPAÑÍAS NAVIERAS VICISITUDES DURANTE LA GUERRA» "Arena y Cal" № 58, 2000г. с сайта http://www.islabahia.com/arenaycal/2000/02febrero/Miguel.htm

·         Artemio Mortera Pérez «Los MEXICANSKIS<br>Fusiles rusos en la Guerra de España» 4 Feb 2004 с сайта http://antigua.asturiasliberal.org/node/1020

·         Artemio Mortera Pérez  «Artillería para la República». Журнал  «Revista de Historia Militar» № 18 Декабрь 2001г.

·         Artemio Mortera «ARMAS PARA ESPAÑA... PESE A HOWSON ( II )» 23 Jun 2004 с сайта http://antigua.asturiasliberal.org/node/1041

·         “Staline et la Révolution. Le cas espagnol”. Pierre Broué. Paris. Fayard.  1993 с сайта http://www.fundanin.org/Boletin51.htm

·         Steven J. Zaloga «Soviet Tank Operations in the Spanish Civil War»  Slavic Military Studies Vol. 12 No. 3 с сайта http://forum.axishistory.com/viewtopic.php?f=32&t=86535

·         Ramiro González «JUAN SEBASTIÁN ELCANO» с сайта http://escoben.blogspot.com/2004/02/juan-sebastian-elcano.html

·         «RUSSIAN ARMORED CARS IN SPANISH CIVIL WAR» с сайта http://www.sbhac.net/Republica/Fuerzas/Armas/Blindados/Blindados.htm

·         Robert G. Colodny «Struggle for Madrid: The Central Epic of the Spanish Conflict 1936-1937»

·         James Sanchez, B. A. «BRITISH FOREIGN POLICY AND THE ROYAL NAVY IN THE SPANISH CIVIL WAR, 1936 - 1937.» August, 2000г. стр92. с сайта http://digital.library.unt.edu/permalink/meta-dc-2608:1

·         Juan Pardo San Gil «Euzkadiko Gudontzidia = La Marina de Guerra Auxiliar de Euzkadi : (1936-39)» .  2a ed. - Donostia-San Sebastian: Untzi Museoa-Museo Naval, 2008.

·         JosÉ MIGUEL CAMPO Rizo «El Mediterráneo, campo de batalla de la Guerra Civil española: la intervención naval italiana.» Universidad Complutense. Madrid, 1997

·         «The Auxiliary Navy of the Basque Country (1936-39)» с сайта http://marinavasca.eu/en/actividades.php?o=5

·         Gerald Howson «Armas para España» из журнала «Revista Española de Historia Militar» № 17 ноябрь 2001г. С сайта http://www.sbhac.net/Republica/Fuerzas/Armas/Polemica/Howson.htm

·         Karl Ries, Hans Ring «LEGION CONDOR 1936-1939 Eine illustrierte Dokumentation»

·         «RULE OF LAW ON THE HIGH SEAS.»15 ноября 1938 vol 111 cc85-114 85 http://hansard.millbanksystems.com/lords/1938/nov/15/rule-of-law-on-the-high-seas

·         «LA INTERVENCIÓN EXTRANJERA EN LA GUERRA CIVIL ESPAÑOLA» с сайта http://www.fortunecity.es/imaginapoder/humanidades/587/civil.htm

·         «The World's Merchant Fleets, 1939»

·         «02 ABRIL 1954. LLEGA EL “SEMÍRAMIS”.» 15/May/2005 с сайта http://la-falange.mforos.com/696916/5065495-02-abril-1954-llega-el-semiramis/

·         С сайта http://vif2ne.ru/nvk/forum/0/0.htm

·         «Corsarios en la Guerra Civil Española.» с сайта http://www.mundosgm.com/smf/index.php?topic=5246.0;wap2

 

 

Розин Александр.

 

                                                На Главную.